Глава 26Подобно форпосту, блокирующая фигура черпает свою силу не в себе самой, а из стратегической связи с тылом. Плохо защищенная блокирующая фигура не может противостоять нападающим на нее фигурам: она или вынуждена будет обратиться в бегство, или будет уничтожена, и после этого пешка, которая раньше была блокирована, продолжит свое движение. Здесь приобретает особое значение правило о необходимости концентрации защит стратегически важных пунктов.
– Он интуит, Альбус, – сказал Снейп, как только зашел в кабинет директора. – Это он спас девочку на Косой аллее.
Альбус Дамблдор удивленно воззрился на зельевара, отложив в сторону «Сказки барда Бидля». Именно эту книгу с исписанными полями подарил ему Раймонд Певерелл.
– Северус, не откажешься от чашечки чая? – спросил Дамблдор и, не дожидаясь ответа, направил волшебную палочку на пузатый медный чайник. – Ты не мог бы как-то обосновать свои выводы? Я, конечно, нисколько не сомневаюсь в твоих способностях к легилименции…
– Легилименция тут ни при чем, – покачал головой Снейп, рухнув в мягкое кресло. – У него непрошибаемый блок, Альбус! Я никогда такого не видел…
– Вот как?
– Такое ощущение, – продолжил мужчина, который даже не заметил реплики директора, – что у него там пустота. Проникаешь в разум без всяких препятствий, а там дырка, вакуум! Копайся сколько хочешь – все равно ничего не увидишь! Только на поверхности плавают недавние воспоминания, как будто он специально выставляет их напоказ. Мальчишка просто издевается!
– Мы не можем укорять мистера Певерелла в том, что он не хочет делиться своими секретами, – мягко заметил Дамблдор, подкладывая себе пятую ложку сахара. – У каждого из нас хватает тайн.
– Но не каждый умеет их так хранить, – добавил Снейп, делая большой глоток обжигающего напитка. – Его таланты поражают, Альбус. На зельеварении он приготовил антидот к полисоставному яду из девяти компонентов, даже не выводя формулы. Такое ощущение, как будто он варил давно знакомое зелье, на котором уже успел руку набить.
– Может, так оно и было?
– Откуда у шестнадцатилетнего мальчишки такие знания? – задал встречный вопрос Снейп. – На это способен либо профессиональный зельевар, либо опытный аврор. Но даже они за два урока не могут играючи совершить прорыв в науке.
– Зелье мальчика было необычным, не так ли? – догадался Дамблдор. Старого волшебника явно забавляло смятение профессора.
– Необычным? Он создал универсальный антидот для полисоставных зелий, приготовленных на основе яда бумсланга! И, кажется, сам не понял, что сделал!
– Но это же замечательно! – воскликнул директор вроде бы с искренним восхищением. – Или ты недоволен успехами мальчика?
– Я недоволен тем, что его возможности огромны и он вряд ли о них догадывается, – пояснил свои чувства Снейп, откидываясь на спинку кресла. – Он интуит. Тот самый, которого мы искали в июле.
– Почему именно он? – поинтересовался Дамблдор, поглаживая длинную бороду. В этот раз в его голосе не было ни напускного спокойствия, ни показного добродушия. Только сосредоточенность.
– Насколько велика вероятность появления в магическом мире сразу двух интуитов? – сказал Снейп, нервно стуча пальцами по подлокотнику. – Конечно, такое тоже возможно, но шансы…
– Понимаю… – протянул Дамблдор, задумчиво уставившись в потолок.
Некоторое время двое магов сидели молча, мысли обоих занимал загадочный юноша. Северусу даже показалось, что директор задремал в своем кресле, но тот неожиданно поднялся и, подойдя к окну, тихо произнес:
– У каждого героя ведь должен быть помощник, верно?
***
– Вот, собственно, и все, – закончила Гермиона свой рассказ, уныло глядя на огонь в камине.
История жизни Гарри Поттера заняла немало времени: до ужина оставалось всего ничего. Однако Раймонд не торопился в Большой зал. Он вообще не собирался покидать Выручай-комнату до тех пор, пока не узнает, что недоговаривает девушка. Певерелл ясно чувствовал ее волнение, неуверенность и сомнения, но с чем они были связаны, понять никак не мог.
– Значит, в этой комнате вы тренировались в прошлом году…
– Да, тогда она была совсем другой, – кивнула Гермиона, оглядывая небольшое, но уютное помещение с двумя креслами, журнальным столиком и камином – всем, что нужно для приятной беседы. – Конечно, она была больше. Там стояли стеллажи с книгами по защите от Темных искусств и куча разных приборов по отслеживанию врагов, а на полу лежали подушки, на них мы отдыхали в перерывах.
Выходит, Малфой тоже знал об этом месте, он ведь помог Амбридж прикрыть лавочку. А в нынешнем году слизеринец и сам захотел воспользоваться Выручай-комнатой – вот и разгадка, каким образом он появился посреди коридора восьмого этажа, перед тем как Раймонд встретил приведение Елены Равенкло. Что-то прятал или прятался сам?
– Знаешь, мне не хватает этих встреч. Но без Гарри у нас вряд ли получится возродить ОД.
Раймонд задумчиво посмотрел на Гермиону. Круги под глазами, порывистые движения, неестественная бледность – все это говорило лучше всяких слов.
– Гермиона, почему ты не могла заснуть ночью? – в лоб спросил Раймонд, застав девушку врасплох.
– Я… – начала она, запнулась и, судорожно вздохнув, продолжила: – Я много думала о тебе…
Лицо Раймонда в этот момент приобрело нечитаемое выражение, и Гермиона тут же попыталась исправиться:
– Не в том смысле! Просто я… то есть… – окончательно запуталась гриффиндорка и встряхнула головой, чтобы привести мысли в порядок. – Я хочу заключить с тобой сделку.
Раймонд молчал, ожидая продолжения.
– Ты же хочешь встретиться с Гарри? – закинула удочку Гермиона, и Раймонд тут же насторожился.
– По нашему договору, книгу я тебе и так должен, – подозрительно сказал он, не торопясь соглашаться. – Что взамен встречи?
– Я… Ты не мог бы… – снова замялась девушка, и Раймонд закатил глаза. Ну сколько можно разводить нюни!
– Гермиона, просто скажи.
Гриффиндорка посмотрела прямо на Раймонда и, набрав в легкие побольше воздуха, выпалила на одном дыхании:
– Я-хочу-чтобы-ты-помог-мне-стать-анимагом!
– Прости?
– Я хочу, чтобы ты помог мне стать анимагом, – повторила Гермиона уже намного медленнее и вопросительно взглянула на молодого человека.
– Это я понял, – сказал Раймонд, не сводя глаз с девушки. – Я не понял другого: с чего ты решила, что я смогу тебе помочь? Думаешь, я анимаг?
– Н-нет, – ответила Гермиона. По тому, как дрогнул ее голос, было понятно: такая мысль все же приходила ей в голову. – Меня не надо учить, я все сделаю сама. Мне просто нужен сильный помощник, который сможет подстраховать, если что-то пойдет не так. Ты же сам прекрасно знаешь, насколько это опасно! Если хочешь, можем тренироваться вместе!
– Да с чего ты взяла, что я хочу стать анимагом? – не выдержал Раймонд.
Юноша вскочил с кресла и принялся ходить туда-сюда перед камином. В голове был полный бардак!
– Ты сам сегодня на нумерологии заговорил об анимагии!
– Ляпнул первое, что пришло в голову! – рявкнул в ответ Раймонд, нависая над девушкой. – Думаешь, лучше, если все вокруг будут говорить, что мы… мы…
Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Певерелл отступил назад, не закончив фразы. До Гермионы, похоже, только теперь дошло, в какое пикантное положение они сами себя загнали, и густо покраснела.
– Несмотря на то, что эти слухи абсолютно беспочвенны, – сказала девушка как можно более уверенно, – я, как и ты, не хочу давать им лишнего повода.
– И поэтому предлагаешь все свободное время проводить вместе в комнате Желаний, – ядовито добавил Раймонд, скрестив руки на груди. – Мило!
– Я думала, ты поймешь и поможешь! – воскликнула Гермиона, тоже вскакивая со своего места. – Это очень важно!
– Важно для тебя! – возразил ей раздраженный парень. – Но ты даже не собираешься объяснить, зачем тебе это надо на самом деле! Или собираешься?
Гермиона открыла рот, но так и не произнесла ни звука. Только отвела глаза, тяжело вздохнув.
– Так я и думал, – презрительно скривился Певерелл. – Считаешь, меня достаточно поманить именем великого Гарри Поттера, с которым тебе посчастливилось быть на короткой ноге, и я выполню любую твою прихоть. Так ведь, Грейнджер?
– Вовсе нет, я…
– Хорошо, пусть будет сделка! – неожиданно заявил Раймонд, снова плюхаясь в кресло. – Раздевайся!
– Что? – непонимающе переспросила Гермиона, замерев посреди комнаты.
– Раздевайся, – повторил Певерелл и расслабленно закинул ногу на ногу, приготовившись к представлению. – Ты хотела, чтобы я помог тебе стать анимагом, я помогаю. Первое правило – почувствуй зверя внутри себя и не мешай ему выйти наружу. Одежда мешает зверю, она принадлежит человеку. Так что раздевайся.
– Ты… Ты…
В какой-то момент Раймонд испугался, что девушка задохнется от возмущения. Но та в конце концов взяла себя в руки и со словами «Ты невыносим!» выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.
Несколько секунд юноша молчал, уставившись в дверь, за которой скрылась разъяренная Гермиона, а потом оглушительно рассмеялся.
***
На следующий день Раймонд готов был лезть на стену и выть оборотнем: Малфой так и не появился в школе. Спал юный лорд Певерелл беспокойно, но никакие видения его не посещали, а потому судьба слизеринца оставалась неизвестной. Возможно, он все еще ожидал наказания Темного лорда, а возможно… Как бы то ни было, Раймонду оставалось только набраться терпения.
– Нотт, ты ничего не слышал от отца о Малфое? – обратился Раймонд к худощавому брюнету.
Сегодня он сел за стол слизеринцев не просто так, а в надежде на то, что и до его ушей дойдут какие-нибудь слухи. Как назло нужную тему никто не поднимал, и пришлось самому включиться в разговор.
– В чем дело, Певерелл? Не терпится показать себя в дуэльном деле? – ехидно спросил Нотт, и несколько слизеринцев рядом с ним навострили уши.
– Угу, руки так и чешутся, – угрюмо согласился Раймонд, отодвигая кубок с тыквенным соком. – Теперь вот переживаю, что Малфой протрезвел и в штаны наделал.
– Если и наделал, то не из-за тебя, – лениво бросил Нотт, подкладывая себе кусок омлета. – Хотя, может, это ты донес на него Лорду?
– Там и без меня было кому донести, – заметил Раймонд, удивляясь, как быстро сын Пожирателя принял его за своего.
– И то верно…
Нотт замолчал, продолжая завтракать. Он вообще был не слишком разговорчивым парнем, скрытным и себе на уме, но остальные студенты змеиного факультета вызывали у Раймонда еще меньше симпатии.
– Слышал, Лорд собирается покинуть нас на несколько дней, – поделился Раймонд с напускным равнодушием.
– Откуда такие сведения, Певерелл?
– Ветер нашептал.
– И этот ветер, – предположил слизеринец, ловя взглядом Селвина за учительским столом, – видимо, останется за главного?
– Боишься, что он испортит твою прическу? – осклабился Раймонд.
– Нет, – покачал головой Нотт, – боюсь, что он окажется ветром перемен.
– Это вряд ли, – не согласился Певерелл, задумчиво разглядывая слизеринцев: каждый из них делал вид, что занят своими делами, но при этом внимательно прислушивался к разговору. – Лорд вернется, как только найдет Клавис.
– Разве он собрал остальные части Тринити? – спросил Нотт, впервые за всю беседу посмотрев прямо на Раймонда. В его глазах было удивление, легкий налет недоверия и терпеливое ожидание чего-то великого, немного пугающего, но желанного.
– Остиум у Дамблдора, – сказал Раймонд, вспоминая свое видение. Он судорожно пытался понять, встречал ли еще когда-нибудь это странное слово – Тринити… Нет, ничего не шло в голову.
– Значит, битва за Хогвартс не за горами, – сделал свой вывод Нотт, вставая из-за стола. – Что ж, увидимся на защите.
Раймонд молча кивнул, тоже собираясь покинуть Большой зал.
– Певерелл, – окликнул парня Нотт почти у самых дверей, ведущих в холл замка, – отец видел Малфоя вчера вечером, с ним все нормально.
Раймонд еще раз кивнул и вышел из зала, чувствуя, будто с его плеч только что свалилась добрая половина Хогвартса.
***
Альбус Дамблдор замер перед большим зеркалом, отныне стоявшим в его кабинете. Еиналеж было удивительнейшим зеркалом из всех известных в магическом мире. Показывая людям самые глубокие и самые отчаянные желания сердца, оно могло окрылять и подталкивать к мечте, а могло иссушать душу, заперев ее в посеребренной стекляшке.
Директор Хогвартса в последний раз бросил взгляд на свое отражение и поспешно отвернулся от него. Там, за гладкой и прохладной поверхностью стекла ему улыбалась вся семья, которую он потерял еще в конце прошлого века. Ныне покойную мать, чьи угольно-черные волосы, темные глаза и высокие скулы наводили на мысль о северо-американских индейцах, погубила собственная любовь к дочери. Как и ее мужа, ничем не заслужившего такой смерти, наступившей спустя несколько лет после заключения в Азкабан. Пожалуй, Аберфорт со своим вспыльчивым и правдолюбивым характером больше походил на отца, чем Альбус. Брат редко задумывался о последствиях, не стеснялся в выражениях, и если уж принимал какое-нибудь решение, то шел до конца несмотря ни на что. Будь он хоть немного мягче, разве разгорелась бы та ссора у гроба Арианы, приведшая к тому, что братья не разговаривали друг с другом с того злополучного дня?
И Ариана… Милая, вовсе не слабоумная Ариана из зеркала протягивала ему пару теплых шерстяных носков. Альбус помнил, как сестра пыталась научиться вязать летом девяносто девятого, но шальное заклятье оборвало не только эти нелепые попытки, но и всю ее жизнь. Он никогда себе не простит, никогда. Даже если это было не его проклятье. Никогда.
Короткая трель феникса привлекла внимание Альбуса. Фоукс, чистое и верное существо, предупреждал, что гость, приглашенный директором, скоро будет здесь. И действительно: меньше чем через минуту раздался вежливый стук в дверь.
Дамблдор занял свое место за директорским столом и взмахнул рукой, отчего дверь в кабинет плавно распахнулась. Немного помедлив, в комнату вошел высокий юноша в черной школьной мантии.
– Я получил вашу записку, сэр. Вы хотели меня видеть?
– Да, конечно, – доброжелательно улыбнулся директор, жестом приглашая студента присесть в мягкое кресло. – Устраивайтесь, Раймонд. Могу я вас так называть?
– Как вам угодно, – пожал плечами молодой человек, садясь напротив директора.
Альбус изучающе посмотрел на юношу. Тот ответил таким же изучающим взглядом, даже не думая отводить глаза. Северус прав: мальчик непрост, очень непрост.
– Вначале позвольте еще раз поблагодарить вас за чудесный экземпляр сборника Бидля, – начал издалека старый волшебник, кивнув на свой стол. Там лежала та самая книжка, перешедшая от Раймонда к Дамблдору. – Я получил огромное удовольствие, перечитывая некоторые сказки.
– И какая ваша любимая, сэр? – спросил Раймонд, украдкой рассматривая директорский кабинет. Просторная круглая комната с большими окнами была уставлена разнообразными столиками с кручеными ножками; на них расположились многочисленные серебряные приборы, одни из которых постоянно трещали и позвякивали, другие пыхтели и выпускали струйки дыма. На вершине высокой треноги рядом с директорским столом восседал великолепный алый феникс.
– Мне всегда нравилась сказка о фонтане феи Фортуны, – признался Дамблдор, закидывая в рот мармеладку, которую выудил из вазочки со сладостями. – Ммм… Попробуйте, Раймонд, эти желатиновые червячки из «Сладкого королевства» бесподобны!
– Спасибо, сэр, я только что поужинал.
– Ну как хотите, – ничуть не расстроился отказом юноши Дамблдор. – О чем это я… Ах да! «Фонтан феи Фортуны» говорит нам о том, что люди сами должны добиваться своего счастья, и волшебство тут часто ни при чем. Одна эта мысль заслуживает того, чтобы сказка осталась на полках хогвартской библиотеки. Хотя ныне покойный мистер Малфой, входивший одно время в Попечительский совет школы, не раз требовал изъять все книги, пропагандирующие браки волшебников с магглами.
При упоминании имени Люциуса Малфоя Дамблдор пристально посмотрел на Раймонда, но тот никак не отреагировал на его слова и лишь перевел взгляд с портрета Филлиды Споры на изображение Иоэссы Сакнденберг. Поскольку в кабинете было никак не меньше тридцати картин, запечатлевших предыдущих директоров, заняться мистеру Певереллу было чем.
– К тому же, – добавил Дамблдор, – это единственная сказка, по которой был поставлен рождественский спектакль в Хогвартсе. Правда, он закончился пожаром и поединком между Аматой и Ашей, но зато надолго запомнился всем зрителям. Собственно, после этого директор Диппет и запретил любые постановки в школе.
Раймонд посмотрел на самый большой портрет, висящий прямо за столом Альбуса Дамблдора. На нем спал предшественник нынешнего директора – Армандо Диппет, седовласый волшебник в богато украшенной мантии и островерхом колпаке. Под картиной можно было увидеть вытянутый столик, на котором покоился одноручный меч с рубинами на рукояти – меч Годрика Гриффиндора, сразивший, если верить Гермионе, василиска из Тайной комнаты.
– А какая сказка больше нравится вам, Раймонд? – поинтересовался Дамблдор, не теряя надежды разговорить необычного студента.
– «Лохматое сердце чародея», – ответил Раймонд после недолгого раздумья. – Она напоминает мне о том, что цель не всегда оправдывает средства.
Голубые глаза Дамблдора сверкнули за стеклами очков, и директор задумчиво погладил длинную седую бороду.
– Неуязвимость всегда привлекала молодые сердца, – глубокомысленно произнес Альбус, – но далеко не каждый волшебник вашего возраста способен осознать ее опасность.
– Мне пришлось рано повзрослеть, сэр.
– Конечно-конечно, – пробормотал директор себе под нос и многозначительно покосился на перстень Певерелла. – Ранняя смерть родителей, груз обязанностей главы рода, да еще и этот переезд. Кстати, именно из-за него я и пригласил вас сюда.
Раймонд молчал, ожидая продолжения.
– Гарри… Я имею в виду Гарри Поттера, конечно… – пояснил Дамблдор, вытаскивая из ящика стола вскрытый конверт и маленькую деревянную коробочку с гербом на крышке: испанский щит, рассеченный стропилом, под которым острием вверх разместился меч, а над ним две пятиконечные звезды. – Так вот, Гарри прислал письмо, где он отказывается от своих прав на особняк при том условии, что наследник дома вступит в род Блэков. Когда мы встретились на площади Гриммо, мне показалось, что вы настроены весьма решительно.
– Так и есть, сэр.
– В таком случае вам понадобится вот это, – сказал Дамблдор и открыл таинственную коробочку, которую достал вместе с письмом. В ней покоился родовой перстень-печатка с выгравированным гербом Блэков. Никаких камней, как в кольце Певереллов, в нем не было, только чистое и черненое серебро.
– А Кричер убивался, что не смог его уберечь, – с горькой усмешкой заметил Раймонд. – Думал, его выкинули вместе с остальными артефактами, неугодными Ордену.
При упоминании Ордена рука директора, державшая коробочку, едва заметно дернулась, но никаких вопросов Альбус задавать не стал. Только произнес с печальным вздохом:
– Увы, так бы и произошло, если бы я вовремя не посмотрел, каким именно вещам уготована сия незавидная участь. Обнаружив там родовое кольцо, я решил сохранить его у себя, чтобы быть уверенным в его безопасности.
– Очень дальновидно, – заметил Раймонд, не торопясь забирать перстень из рук директора.
– Я рад, что наконец могу вернуть его законному владельцу, – сказал Альбус, осторожно поставив коробочку на стол и пододвинув ее к Раймонду. – Ну что же вы, берите!
Юноша медленно взял кольцо и некоторое время молча его разглядывал, догадываясь, что именно предложит директор следующей фразой.
– Не хотите примерить?
Раймонд искоса посмотрел на старика. Тот выглядел вполне невозмутимым, только пальцы, судорожно сжавшие подлокотники кресла, выдавали его напряженность. Дамблдор даже не заметил, как длинные рукава лиловой мантии задрались, выставляя напоказ почерневшую правую руку – это зрелище было столь пугающим, что Раймонд не смог сдержать легкую дрожь, пробежавшую по телу.
– Не обращайте внимания, – улыбнулся Дамблдор, поймав взгляд студента и снова скрывая изуродованную руку. В следующее мгновение директор снова уставился на Раймонда с такой вежливой заинтересованностью, которую невозможно было проигнорировать.
Задумчиво покрутив перстень, Раймонд наконец решился надеть его на безымянный палец правой руки, на котором обычно носят печатки рядовые представители рода. Ничего не произошло.
– На данный момент у рода Блэк нет главы, – заметил Альбус с мягкой улыбкой, – и чтобы вступить в род, надо его возглавить. Для этого, как вы знаете, перстень надевается на левую руку.
– Я хотел бы соблюсти традиции и провести обряд Принятия главы рода, – настойчиво сказал Раймонд, стараясь скрыть левую руку с кольцом Певереллов в складках мантии. – Думаю, Хэллоуин вполне подойдет для такого события.
– Тут только вы вправе принимать решение, – согласился Дамблдор, потянувшись к письму от Гарри Поттера. – До Хэллоуина осталось меньше двух месяцев. Уверен, вы потратите их с пользой.
– Я собираюсь заняться благоустройством особняка, – заявил Раймонд и, прежде чем директор убрал конверт в ящик стола, попросил: – Вы не могли бы отдать мне это письмо? Все-таки оно содержит важную для меня информацию.
– О, разумеется, – благодушно согласился Альбус и тут же протянул юноше вскрытый конверт.
– И я буду признателен, если вы поможете мне встретиться с Гарри Поттером, – взяв письмо, добавил Певерелл. – Согласитесь, что непростой вопрос, который возник между нами, требует не только переписки, но и личной встречи.
– Хм, пожалуй… – задумчиво протянул седовласый волшебник, и его глаза снова блеснули огоньком заинтересованности. – Думаю, смогу вам помочь.
– Спасибо, директор.
– Не стоит благодарности, Раймонд, – улыбнулся Дамблдор и поднялся со своего кресла. – Что ж, время уже позднее, а вам надо еще подняться к себе до отбоя.
Молодой человек молча кивнул директору и развернулся, чтобы выйти из кабинета. Его взгляд тут же упал на большое зеркало, стоящее недалеко от двери. В нем замелькали неясные тени, появились и почти тут же исчезли фигуры смутно знакомых людей, закружился круговорот каких-то образов, но вскоре все это отступило назад, уступая место знакомой картинке из прошлого: Раймонд сидит на любимом диване напротив портрета сэра Геллерта, а рядом с ним устроилась Мираж – прекрасная, задорно улыбающаяся и непривычно живая, как будто она не бестелесный полтергейст, а самая обычная девушка, к которой можно прикоснуться, не натолкнувшись на стену ледяного холода.
– Что-то не так, Раймонд? – заботливо спросил Дамблдор, стоявший за спиной юноши.
Певерелл обернулся: директор, щурясь, вглядывался не в лицо своего студента, а в глубину магического зеркала. Но по лицу старого волшебника невозможно было понять, видит ли он холл замка Певереллов или ему зеркало показывает что-то другое.
– Все в порядке, сэр, – ответил Раймонд и быстрыми шагами достиг двери, стараясь больше не смотреть в магическое зеркало. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Раймонд.
Дверь за юношей тихонько закрылась, но Альбус еще долго не мог найти в себе силы отойти от зеркала Еиналеж, пытаясь понять, почему оно отказалось показывать ему заветную мечту Раймонда Певерелла.
