2.6В начале семидесятых древние руны — тогда еще обязательную дисциплину — в Хогвартсе преподавала Доркас Медоуз, худощавая ведьма неопределенного возраста с полубезумным взглядом и страстью к очкам в экстравагантных оправах. Ввиду сложности ее предмета популярностью среди Мародеров она не пользовалась.
О том, что чудаковатая Медоуз, не способная налить кофе в чашку, не выведя прежде ее рунической формулы, встретила Дамблдора еще студентом, а по прошествии лет стала одной из основательниц ордена феникса, Сириус узнал лишь незадолго до ее гибели от руки Волдеморта.
Но уважением к профессору он проникся много позже — и по другой причине.
— Как подумаю, что ты столько лет провел в окружении негодяев и убийц, ужас охватывает, — причитала Молли, немного свыкнувшись с мыслью о его невиновности. — Изо дня в день видеть их мерзкие лица, слушать гнусные разговоры...
Сириус тогда лающе рассмеялся, стараясь за напускным весельем скрыть раздражение. Что они знали об Азкабане, если их представления о заключении основывались на рисунках темниц из книги детских сказок?
Двенадцать лет его единственным собеседником была черная дверь с крошечной, почти не пропускающей света решеткой. Где-то за пределами северного острова текло время, сменялись сутки и сезоны, но здесь все будто замерло. Потерявшись в реве моря и шорохе плащей его ненавистных стражей, Сириус позабыл звук чужих голосов.
Он часами неподвижно смотрел на черную дверь — и вспоминал руны.
— Как же так, мистер Блэк, — сокрушенно качала головой профессор Медоуз. — Неужели вы не узнаете мэнское начертание? С вашими способностями стыдно так отставать от кузины!
Когда стало ясно, что экзамен Сириус неизбежно провалит, Медоуз со свойственной ей дотошностью вызвалась заниматься с ним дополнительно и заставила выучить наизусть с десяток вариантов рунических алфавитов. Говорила она о рунах, как о живых существах.
Если только Медоуз не преувеличивала, со своими знаниями она могла бы править миром. Вот только Сириус в упорствующей глупости слушал ее вполуха и оказался способен лишь на создание карты Мародеров.
Руны выступали из темноты одна за другой — готские, дальские, младшие, охваченные призрачным свечением и тут впитывающиеся в камень. Сириус помнил их названия, все до единого, и, собирая последние силы, перебирал сочетания, способные открыть, наконец, проклятую дверь.
Профессор Медоуз в привычном жесте поднимала очки на лоб и вздыхала.
— Подумайте еще раз, мистер Блэк. Ну что может быть проще?
Того, на что не доставало терпения, достигла ярость. Увидев живого и здорового Петтигрю на колдографии со страниц "Ежедневного пророка", что достался ему во время визита бывшего чиновника Багнолд — довольно посредственного колдуна, назвавшегося Фаджем и новым министром магии — Сириус почувствовал, насколько тесна эта камера для его жажды мести.
И когда, дверь, наконец, открылась, и он, обратившись черным псом, выбежал в коридор, казалось, что профессор Медоуз смотрит ему вслед...
— Ты же не смотришь, для кого я тут стараюсь? — возмутился Майрон, и наваждение развеялось. Холод Азкабана на время отступил — но Сириус знал, что позже он вернется на завоеванные позиции.
Анимагической формой Майрона оказался черный волк. Сириус практически не удивился, сдержанно выразил свое одобрение и вернулся к штудируемым бумагам. Сосредоточиться не удавалось катастрофически.
Здесь все было исчерчено рунами.
Мозг Майрона был устроен непостижимым образом, заставляя Сириуса в очередной раз устыдиться собственных примитивных интересов в юношеском возрасте. Конспекты были составлены с перфекционизмом, не знакомым ни самому Сириусу, ни, тем более, Мелькору, в лаборатории которого мог ориентироваться исключительно он сам.
К счастью, записей Мелькор не вел. Сириус вдруг весьма отчетливо представил нечитаемый почерк и море разрозненных листков с устрашающего вида чертежами и схемами по всему Утумно, и содрогнулся.
Главным стимулом к изучению эльфийского языка стала, конечно, Индис. Сириусу так хотелось расспросить ее подробнее, найти хоть малейшее подтверждение тому, что она не просто отражение его горьких воспоминаний и чувства вины, а реальная ниточка, тянущаяся из прошлой жизни, возможно — тот самый ключик к выздоровлению настоящей Алисы.
Впрочем, пока что Индис на его попытки завязать разговор лишь улыбалась с робостью оказавшейся в чужом краю путешественницы и сожалела, что искусство мыслеобразов ей недоступно.
— Странно, должен заметить, — прокомментировал это как-то Мелькор. — Я считал, невозможно иметь склонность только к одному виду ментальных искусств. Могут же они каким-то образом завораживать.
— Такое бывает, — возразил Сириус. — Далеко за примером не надо ходить: Гарри. Может сопротивляться Империусу, даже от волшебников, превосходящих его по силам. При этом Снейпу так и не удалось обучить его выстраивать окклюментивный щит. Или Тхури. Выдержать натиск Эстэ и каждый раз покупаться на мои уловки!
— Дети эмоциональны, — с сомнением предположил Мелькор, в своей жизни пока не видевший ни одного ребенка. — Окклюменция все же требует собранности и рациональности. Возможно, с фэйри та же история. Ведь они могут воздействовать на чувства, а не на разум.
— Тем важнее как можно скорее научиться понимать друг друга, — ответил Сириус. — Как только у нас появится реальная возможность договориться, фэйри не придется прибегать к помощи чар, чтобы донести до нас свою мысль, — он снова пролистал записи. — Из Майрона бы вышел отличный маг. Я рад, что хоть кому-то передал свои знания.
— Майрону надо учиться серьезно, — с сожалением отметил Мелькор. — А не тратить время на бессмысленные интриги валар. Изготовление оружия и защитных артефактов не должно стать его пределом.
— Хочется верить, что однажды настанет время, когда мы сможем задуматься о чем-то большем, — проговорил Сириус. — Когда-нибудь в Арде появятся настоящие люди. У кого-то из них тоже будет дар — и их потребуется обучать, — он усмехнулся. — Мечты о школе магии не оставляют меня. Хогвартс слишком прекрасен, чтобы стать всего лишь бледной тенью из прошлого...
— Вот ради чего стоит сражаться, — рассмеялся Мелькор. — Ради возможности увидеть лорда Блэка в роли наставника кого-то похожего на него в детстве. Ты ведь сам рассуждал о повторяющейся истории.
— Тогда плохо мое дело, — с притворным ужасом поддержал его Сириус. — Представь, попадется мне четверка оболтусов, у которых на уме одни только развлечения, шалости да вкусная еда! Вся надежда лишь на то, что им не придется противостоять очередному темному лорду.
Сириус всеми силами старался не замечать, как за веселыми разговорами они маскируют нарастающее беспокойство.
Пока мечты о возрожденном Хогвартсе оставались лишь призрачной перспективой, о себе заявляли куда более прозаичные проблемы. Обычно орки неохотно путешествовали из Ангбанда в Утумно, предпочитая оставаться в той крепости, где появились на свет. Однако вскоре Мелькора посетил неожиданный гость.
Углук — один из старожилов Арды — к новому Утумно относился в высшей степени презрительно. В Ангбанде ему удалось завоевать авторитет среди местных орков, но появление фэйри значительно пошатнуло его позиции. Как себя с ними вести, гоблин не понимал.
— Господин Майрон приказал оказывать албаи гостеприимство, — последнее слово Углук процедил сквозь зубы. — Албаи неблагодарны. Не принимают угощение Углука. Господин Майрон приказал приготовить для них другое угощение. Углук в растерянности. Ничего не растет. Мерзкие травы албаи вянут, едва успев взойти. Албаи слишком часто покидают Ангбанд. Они приведут врагов.
— Разве фэйри в вашем мире не занимаются охотой? — Мелькор повернулся к Сириусу. Тот криво ухмыльнулся.
— Тетушка Элладора пугала нас Дикой охотой, чтобы не вздумали ночью выбираться из особняка и гулять по лесу, — ответил он. — В ее сказках речь шла о своре бешеных эльфов во главе с королем — кто попадется им на пути, навеки станет их слугой.
Углук прошипел себе под нос что-то на своем языке. Под стать Черной крепости, орки называли его темным наречием, и если кто и разбирался в их болтовне более или менее сносно, то только Майрон.
— Мы выращиваем достаточно магических растений, не нуждающихся в большом количестве воды, — задумался Мелькор. — Но все же и они страдают от этой затянувшейся засухи. Валар что-то замышляют. Дожди находятся в ведении Ульмо.
— Ерунда, — отмахнулся Сириус. — Моя жизнь не будет прежней, если я начну верить в то, что кто-то на облаках поливает нас из лейки, когда ему взбредет в голову. Погоду можно заклинать — Меда переписывалась с какой-то ведьмочкой из Бразилии, у них в академии этому специально обучали, все же под рукой тропические леса. Но не Ульмо решает, когда пойдет дождь.
— Мы можем попытаться вызвать дождь, — поддержал его Мелькор. — Но научить орков вести сельское хозяйство... боюсь представить, что из этого выйдет.
— Есть в Ангбанде племя ленивых орков, — наябедничал Углук. — Бесполезны на охоте. Прожорливы. Не похожи на нас.
— Откуда взялись? — быстро спросил Мелькор. — Снова проделки Майрона?
— Господин Майрон умеет чертить волшебные знаки, — сделав страшные глаза, заявил гоблин. — Много колдует, чтобы орки были сильнее. Лучше. Эти у него не вышли. Слабая порода. Углук предлагал их убить, но хозяюшка Тхури запретила. Хозяюшке лучше знать. Они сгодятся возиться с мерзкой едой для албаи.
— Сдается мне, я давно не был в Ангбанде, — вздохнул Мелькор. — Если орки продолжат развиваться такими темпами, Хогвартс понадобится нам значительно раньше.
Увидев неудавшихся созданий Майрона, Сириус, как никогда, склонен был согласиться с приятелем. Оставалось только задаться, почему у главы рода Блэков орки вышли агрессивными и уродливыми, а у ученика, лишь недавно освоившего руны — почти похожими на маленьких людей.
Сириус машинально отметил ошибку в начертании — лапы у новых орков были похожи на звериные: огрубевшие и волосатые.
— И из этого мне предлагают сделать расу фермеров, — пожаловался он Тхури. — Поскорее бы теперь у Мелькора вышло что-то с тотемом для дождя. Углук не ошибся — едят эти существа за троих. Как бы мы не столкнулись с продовольстенным кризисом.
