Глава 26: ШармбатонКомнаты за витиеватыми каминными решётками мелькали всё быстрее и быстрее. Вскоре Лили могла видеть лишь разноцветную струящуюся ленту, от которой кружилась голова и ужасно тошнило. А полёт по измазанным сажей трубам всё продолжался. Рыжие волосы Эванс закручивало в воздушной воронке, бросало в лицо волшебницы, которая только и делала, что молилась, как бы поскорее этот перелёт закончился. Но воздух ещё сильнее крутил мантию Лили, поднимал облака пепла в очередном камине. В конце концов, Эванс смирилась и закрыла глаза, переставая следить за дорогой и представляя, как кубарем вылетит из камина директора Шармбатона. Да уж, не лучшее приветствие!
Но вот под её ногами воздух начал сгущаться, приобретая очертания белой каминной плитки. Однако Лили продолжала лететь всё с той же скоростью, которая и не думала уменьшаться. Эванс с ужасом пыталась остановить падение, которое грозило не радужной перспективой расшибиться в лепешку. Она нелепо взмахивала руками в надежде ухватиться за выступы в трубе, но только царапала ладони о камни. И вдруг ветер, который кружил Лили в сумасшедшем танце, куда-то пропал, и Эванс с громким визгом на полной скорости вылетела из камина, больно ударившись спиной.
Сначала девушка подумала, что умерла: в глаза ударил белый свет, как только она приподняла веки, вдали слышался шум моря, а совсем рядом перезвон маленьких ручейков и тоненькое пение незнакомых птиц. Но вскоре предметы начали приобретать форму, звуки и ощущения становились всё чётче и яснее. Над головой расстилался блестящий белый купол с лепниной, а прямо над Лили висела многоярусная хрустальная люстра, маленькие стекляшки которой волшебно побрякивали на лёгком ветру. Эванс, кашляя от сажи и пепла, с трудом приподнялась на локтях и увидела прямо перед собой изящный фонтан из белого камня, который светился изнутри. Вода мягко переливалась из одной чаши в другую, мерцая в свете оранжевого закатного солнца. На кромке фонтана притаились маленькие белые птички, которые замерли в испуге при появлении неожиданной гостьи. Сама же Лили с открытым ртом рассматривала чудесную комнату, в мыслях восхищаясь её красотой. Всё здесь сияло благородной белизной, решётки на окнах сплетались в рисунки огромных тропических цветов. Повсюду стояли дорогие вазы с идеально подобранными цветами. И ничто ничуть не портило той воздушности и лёгкости, что царила в кабинете директора Шармбатона. Кстати, о директоре.
Властная дама сидела в огромном кресле, закинув ногу на ногу. Она была, мягко говоря, в шоке: глаза раскрылись в изумлении, брови взмыли вверх, а накрашенные красной помадой губы сложились в идеальную букву «о». Рука с мундштуком мелко подрагивала, а сигарета медленно плавилась, наполняя комнату сладким вишнёвым дымом. Лили поспешила подняться с холодной плитки пола, некстати представив себе, как выглядит со стороны: вся в саже, с взлохмаченными волосами и мантией набекрень. Эванс попыталась поклониться в реверансе, как когда-то давно учила её Петунья, но вышло не очень хорошо, и Лили поскорее вытащила послание Дамблдора и вручила его женщине. Дама наконец отмерла и протянула руку, принимая письмо и поглядывая на странную незнакомку с подозрительностью и удивлением. Её большие строгие глаза побежали по строчкам, в то время как Лили осторожно разглядывала директрису. Красивое лицо с оливковой кожей, крупный орлиный нос и тёмные глубокие глаза. Женщина гордо держала осанку, словно присутствовала на светском рауте, а не сидела в тёмно-бордовой домашней мантии в мягком ситцевом кресле.
— Дамблдог’, — наконец промолвила дама. — Мог бы и пг’едупг’едить.
Женщина, усмехнувшись, покачала головой, а потом перевела взгляд на озадаченную девушку и доброжелательно улыбнулась.
— Олимпия Максим! — гордо проговорила женщина, поднимаясь со стула и протягивая Лили руку для приветствия. Эванс выпучила глаза, когда женщина оказалась выше неё на две головы, но быстро справилась с собой и пожала руку.
— Лили Эванс, — после знакомства весь страх Лили перед этой величавой женщиной исчез. Она больше не чувствовала себя провинившейся ученицей, скорее далёкой родственницей, которая приехала повидать свою старую чопорную тётушку.
Олимпия вновь улыбнулась и вышла из-за стола, придерживая свою красивую мантию.
— И что же пг’ивело Вас, мисс Эванс, в мои владения? — Олимпия положила свою сильную руку с огромными перстнями на плечо Лили и медленно повела её к увитой плющом арке, за которой закручивалась вниз длинная винтовая лестница с тонкими перилами.
Лили секунду помедлила, пытаясь рассмотреть конец этой лестницы, к которой они только подошли, но эта попытка не увенчалась успехом. Завитки ступеней складывались в причудливую восьмёрку, и казалось, лестнице не было конца. Но как только Эванс вместе с мадам Максим ступили на первую ступеньку, они сразу же оказались внизу.
— О, лестница! — Олимпия блистательно улыбнулась, заметив замешательство Лили. — Когда-то давно мою школу навещал пг’офессог’ Дамблдог’ вместе со своим стг’анным дг’угом со стг’ашным глазом, — мадам Максим поморщилась, вспоминая Аластора Грюма, а затем продолжила, ведя Лили по коридорам своей волшебной школы: — Этот человек всё вг‘емя твег’дил, что мой кабинет недостаточно защищён! Пг’едлагал уг’одливые статуи в качестве охг’аны или того хуже мг’акобог’цев! Дамблдог’ вовг’емя вмешался, иначе у этого идиота не осталось бы и втог’ого глаза! Альбус заколдовал мою лестницу так, что тот, кто пг’иходит ко мне с плохими помыслами ни за что не поднимется по этой лестнице и никогда не сможет спуститься! Вы заслуживаете довег’ия, мисс Эванс.
— Спасибо, — улыбнулась Лили. Она всё ещё была поражена рассказом о чудесной магии Дамблдора, что её любопытство и желание знать всё взяли своё: — И что, даже Конфундусом нельзя обмануть эту лестницу?
— Помилуйте, дог’огуша! — хохотнула мадам Максим. — Это магия пг’офессог’а Дамблдог’а, а не студента-втог’окуг’сника!
Они ещё долго шли по длинным коридорам школы. Казалось, у Шармбатона совсем нет стен! Кругом только одни белые закрученные колонны, увитые разными цветами, а между ними открывался вид на солнечное морское побережье. По коридорам гулял лёгкий бриз и шум спокойного моря. В маленьких ухоженных двориках школы туда-сюда сновали лесные нимфы, тихо пересмеиваясь, когда мимо проходила директриса.
— И всё же, мисс Эванс, Вы не ответили, — вновь заговорила мадам Максим, — что Вам понадобилось в наших аг’хивах?
— Вы наверняка знаете, что в Англии сейчас становится опасно, — Олимпия участливо кивнула, а Лили продолжила: — Мы не хотим, чтобы в наших кругах появились предатели, поэтому проверяем всех, кто, так или иначе, имеет отношение к отряду сопротивления. Профессор Дамблдор доверил мне проверить одну из Ваших выпускниц, которая недавно стала женой, — Эванс перевела дух, — одного нашего мракоборца.
— Вот оно что, — задумчиво протянула Олимпия. Они подошли к большим дверям, за которыми скрывалась библиотека. Женщина большой рукой дёрнула ручку, открывая дверь. — Позвольте узнать её имя.
— Ева Обри, — отчеканила Лили и подняла взгляд на мадам Максим. Женщина оторопела, на мгновение застыв, а потом разразилась гневной тирадой:
— Обг’и?! Несносная девчонка! В Шаг’мбатоне ценят свободолюбие, но не г’азвязность! — в ярости восклицала Олимпия. — Своим поведением она позог’ила свою школу и семью! Сколько г’аз я пог’ывалась исключить её. Я бы так и сделала, уж повег’ьте! Обг’и доучилась только благодаг’я г’одителям, котог’ые всегда заступались за неё!
— Так её родители живы? — изумлённо спросила Эванс, когда огонь гнева женщины немного поутих.
— Конечно, что за вопг’ос? — мадам Максим дёрнула плечами. – Они, может, и не самые хорошие люди, но пг’екг’асные г’одители.
Олимпия и Лили оказались в библиотеке. Эванс осмотрела помещение и очень захотела провести в такой библиотеке всю свою оставшуюся жизнь. Столько здесь было тепла и света. Невысокий лабиринт стеллажей с длинными рядами разных книг, корешки которых опрятно поблескивали. В уютных закутках этого лабиринта стояли большие столы, над каждым висела маленькая ажурная клеточка со снующими внутри, светящимися феями.
На возмущения мадам Максим из-за дальних стеллажей выбежала невысокая худенькая блондинка с миловидным личиком и добрыми голубыми глазами. Она была одета в светло-голубую мантию с золотой нашивкой — гербом Шармбатона. Девушка легко склонилась в реверансе, приветствуя гостей.
— Мисс Ховаг’д — смотг’ительница нашей библиотеки, — мадам Максим кивнула девушке и та послушно выпрямилась, — она поможет Вам найти то, что нужно. А мне пог’а вег’нуться к своим делам, — Олимпия приятно улыбнулась Лили и уже взялась за ручку двери, как обернулась и с некоторой грустью промолвила: — Жаль, что Вы не учились у нас, мисс Эванс, Вы бы стали укг’ашением Шаг’мбатона.
И Олимпия Максим покинула библиотеку.
— Не каждый день услышишь от неё такое, — проговорила мисс Ховард, обращаясь к изумлённой Эванс. Лили отмерла и обратила своё внимание на девушку, которая дружелюбно улыбалась. – Мы, кажется, с тобой одного возраста, меня зовут Джина.
— Лили, — представилась Эванс. — Ты говоришь совсем без акцента!
— Это потому что я из Англии, — усмехнулась Джина. — Я бы не проучилась в Хогвартсе и недели: слишком суров для моего здоровья английский климат. А здесь тепло и приятно!
— Понятно, — Эванс улыбнулась в ответ. — Я здесь по делу, ты не могла бы мне помочь?
— Без проблем, Лили, — Джина схватила рыжую за руку и повела по библиотеке, ловко лавируя между мебелью. — Я позволила себе немного подслушать Ваш разговор с мадам Максим, только не говори ей. Мадам ужасно злится и наказывает всех, кто подслушивает. Мы с тобой идём в архив, — не умолкала девушка. — Я помню Обри, редкая гадина была. Жестокая, надменная, ты даже представить себе не можешь! — Лили усмехнулась этим словам, но Джина не обратила на это внимания, резко затормозив перед большой картотекой с буквами и цифрами на ящичках.
— Так-с, сейчас найдем.
Джина выпустила руку Лили и вытянула длинный ящичек с большой буквой «А»*.
— Обри, Обри, Обри, — бормотала девушка, перебирая серые невзрачные папки. — А вот оно! — воскликнула Джина, вытаскивая одну папку из множества других. — Держи.
В руках Лили оказалась толстая папка из плотной бумаги с чёткой надписью на первом листе «Личное дело Евы Обри».
***
Сегодняшний день Мэри Макдональд могла заслуженно назвать самым счастливым днём своей жизни! Званый обед в доме Макдональдов прошёл на «ура». Мама Мэри приготовила свои самые лучшие блюда и надела самое красивое платье. Мэри даже пригласила маминого друга мистера Трэверса, с которым миссис Макдональд проводила слишком много времени в последнее время. Мистер Трэверс, или Гарольд (как он просил себя называть), вовсе не был занудой, каким казался на первый взгляд. Он скорее походил на дядюшку, который очень любил возиться с детьми. Круглый живот и лихо закрученные усы только подчёркивали этот образ. Он всегда рассказывал только самые смешные шутки, заставляя всех хохотать до упаду. Гарольд с первых же минут проникся к Ремусу и заводил с ним очередную заумную беседу, когда девушки уходили на кухню, чтобы разлить чай и посплетничать, конечно.
Ремус произвёл самое лучшее впечатление на миссис Макдональд. Люпин преподнёс женщине милый букет ярких астр, которым она не переставала восхищаться весь вечер. За десертом миссис Макдональд всё время подмигивала дочери, когда Ремус как-то проявлял себя, будь то шутка или помощь в подаче солонки.
И вот теперь Ремус и Мэри стояли на пороге дома Макдональдов, после того как Мэри предложила ему прогуляться по вечернему Лондону.
— Было приятно познакомиться, мистер Люпин, — гордо выпятив живот, бурчал Гарольд. — Обязательно приходите ко мне в гости, я Вас познакомлю со своим сыном. Вы с ним подружитесь!
— С удовольствием, мистер Трэверс! — мужчины пожали руки.
— Если с моей дочерью что-то случится, я с тебя три шкуры спущу, Люпин, — это сказала мама Мэри, с угрозой тыкая в Ремуса указательным пальцем. Ремус опешил, ведь миссис Макдональд весь вечер улыбалась ему и относилась к нему как к любимому племяннику.
Женщина захохотала, увидев изумленное лицо парня, а Ремус впал в ещё больший ступор.
— Да ладно тебе, Ремус, неужто испугался? — миссис Макдональд тепло обняла парня, тихо прошептав ему напоследок: — Береги Мэри.
Когда с прощаниями было покончено и миссис Макдональд закрыла дверь, Мэри, радостно визжа, бросилась на шею Люпину.
— Ты просто умница, Ремус, — визжала Мэри, сжимая парня в объятиях. — Мама в восторге от тебя!
— Твоя мама — очень хорошая женщина, — обнимая Мэри в ответ, проговорил Люпин.
Они ещё постояли немного, наслаждаясь друг другом и волшебством этого вечера. На маггловскую деревушку, где жила Мэри, потихоньку опускался черничный сумрак. Ветер утих, и было слышно, как в густой траве заводили свою песню цикады.
— Ты знаешь, — прошептала Мэри, — в Лондоне есть одно замечательное маггловское кафе. Там подают самое вкусное мороженное во всём Соединённом Королевстве!
— Неужели? — притворно изумился Люпин. — Тогда нам срочно нужно отправиться туда: мне нужны доказательства!
Они засмеялись и трансгрессировали на окраину Лондона, тем самым устраивая себе прогулку. Ремус и Мэри медленно брели по оживлённым улицам города, развлекая себя предположениями о том, чем же занимаются англичане в такой тёплый вечер, сидя у себя дома. Мэри хохотала, обращая внимание прохожих на себя, а Ремус любовался ею. Блестящие русые волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке. Большие тёмные глаза горели огнём, который каждый раз обжигал Ремуса. Платье богатого шоколадного цвета до колена отлично сидело на девушке, которая с интересом разглядывала вечерний Лондон.
Немного времени спустя, они оказались в уютном кафе, где и в самом деле подавали вкуснейшее мороженое.
— Послушай, Мэри, — поедая вторую порцию фисташкового мороженого, проговорил Люпин, — недавно мне писал мистер Малпеппер.
— Владелец нашей аптеки? — Макдональд вопрошающе выгнула бровь.
— Да, — Ремус утвердительно кивнул. — Мы с ним встретились на днях. У него совсем не осталось наследников, и он попросил меня стать управляющим его аптеки.
Мэри удивленно раскрыла рот, не замечая, как мороженое с её ложечки медленно капает на платье.
— Но… это же… — запнулась Мэри, — это же просто замечательно! Почему ты раньше не сказал?! Ремус, ты заслужил!
Она потрясенно качала головой, а глупая улыбка никак не желала сходить с её лица. Ремус смущенно улыбался. Он был так благодарен мистеру Малпепперу. Теперь его родители смогут навсегда забыть о бедности, а сам Ремус уже нарисовал в своей голове картину, где они с Мэри живут в своём собственном доме.
— Мэри, я тут подумал, — Люпин нервно перебирал пальцами, — мы могли бы снять дом где-нибудь в тихом месте, жить там. Что скажешь?
— Хочешь затащить меня в своё логово? — Макдональд хитро сузила глаза, наслаждаясь его смущением.
— И в первое же полнолуние съесть! — подыграл ей Люпин, опасно лязгнув зубами.
Ребята расхохотались. Они ещё недолго посидели в кафе, а, когда Мэри стала клевать носом, Ремус предложил проводить её.
Когда они трансгрессировали к её дому, в нос Люпина ударил едкий запах дыма, а лицо обожгло жаром. Домик Макдональдов полыхал ярким огнем, разгоняя тьму чёрной ночи. Мэри застыла на месте и только из остекленевших глаз побежали слёзы. Вокруг дома собралась толпа зевак, машины скорой помощи, полиции и пожарных уже были здесь. Мужчины в полной экипировке смело врывались в полыхающее здание. И только когда из дома вышел один из спасателей с бессознательной миссис Макдональд на руках, Мэри отмерла и побежала в самую гущу толпы, пробивая себе путь локтями. Ремус последовал за ней.
— Мама! МАМА! — Мэри срывалась на визг, всё отчаяннее прорываясь через толпу. Вскоре она наткнулась на полицейских, которые преградили ей путь. Мэри взвизгнула, когда мужчины подхватили её под локти, не пуская к месту трагедии. — Пропустите меня! Мама!
Тем временем, миссис Макдональд погрузили в машину скорой помощи, а к брыкающейся Мэри подошёл один из врачей.
— Как Вас зовут? — седой медик обратился к девушке.
— Мэри, — не оставляя попыток вырваться, всхлипнула девушка, — Мэри Макдональд. Отпустите меня! Где моя мама?!
— Мэри, послушайте, — врач пытался словить взгляд девушки. — В доме произошёл взрыв газа, и Ваша мама… — медик выдохнул. — Мне очень жаль, мы ничем не смогли помочь.
Эти слова словно вспороли сердце. Мэри закричала с такой болью, что Ремусу захотелось оглохнуть, чтобы больше никогда не слышать этого крика. Люпин подбежал к ней, и попытался успокоить, но Мэри только сильнее взбунтовалась. Полицейские с трудом удерживали отчаявшуюся девушку. Седой медик, который пытался успокоить Мэри, оперативно сбегал за лекарством и вколол Макдональд лошадиную дозу успокоительного.
— Она скоро уснёт, — мелко подрагивая, обратился врач к Ремусу, в руках которого медленно оседала Мэри. Девушка дрожала, слёзы катились из её глаз, а губы всё повторяли:
— Они убили её, Ремус, они убили её, — и Мэри забылась тревожным сном.
А над горящим домом в клубах серого дыма таяла Чёрная метка.
*Фамилия «Обри» на французском звучит как «Aubrey»
