Тривиум

Глава 27

Когда Джини исполнилось семь лет, Молли и Артур решили хоть немного побаловать свою единственную дочурку и отпраздновать её День Рождения на морском побережье Франции. Джини просто обожала море и плавала как рыба. Вся шумная семейка перенеслась на один день дымолётной сетью на маленький прибрежный курорт, где было очень много яркого солнца, небесной лазури, домов из белого блестящего камня и людей, говорящих на непонятном курлыкающем языке. И, конечно же, там было Море. Необъятное, тёплое, ласковое и почти такое же бездонно-синее, как Небо.
Джини смотрела только на него. Она, словно маленький котёнок, жмурилась на переливающиеся серебряными искорками волны и слушала голос Моря – тихий неумолкающий шепот, который не могли заглушить даже пронзительные крики уличных торговцев сувенирами и вороний галдёж туристов.
Они съели мороженное на открытой террасе кафе, и Молли поминутно шпыняла близнецов, которые без конца подначивали Перси, высмеивая его магловский наряд. [Визли оделись маглами, и одно только это вызвало целую бурю веселья. Артур подарил дочке панамку с изображением утёнка и, слегка увлёкшись, прочитал получасовую лекцию о том, как маглы научились делать движущиеся картинки, и кто такой Дональд Дак]
А потом они спустились на пляж. Вода была такой тёплой и прозрачной… на шее Джини висел маленький амулет в виде русалочки, так что родители не беспокоились за своё чадо (хотя Молли всё равно орлиным взором наблюдала за купанием детей), и она плескалась и ныряла вволю.
Если вдохнуть всей грудью, затем нырнуть с головой и выдохнуть воздух пузырьками, а потом изо всех сил грести руками и ногами – можно достать до дна даже там, где совсем глубоко, рядом с буйком, за который запретила заплывать Мама.
Ты опускаешься вниз, и вода становится темнее и прохладней, звуки уходят, и вот ты уже пропускаешь сквозь пальцы белый песок и смотришь на ползущего куда-то большого серого краба. Но долго там не задержишься: кровь начинает стучать в висках, и ты отталкиваешься от песчаного дна ногами и плывёшь вверх, сквозь зеленоватую толщу воды, прямо к размытому пятну Солнца… звуки становятся громче, ещё громче – и вот ты выныриваешь, вдыхаешь солёный ветер и слышишь голоса взрослых, смех детей, шум моторки, крик чаек – и весь мир прекрасен.

А сейчас Джини была глубоко-глубоко, в самой пучине Океана. Как она здесь оказалась? Сколько она уже здесь? ... всё это стало неважным, растворилось в холодной чёрной влаге, которая каменной плитой давила на грудь… Казалось, во тьме и холоде прошла вечность. Но вот, течение подхватило её, закружило, как щепку в водовороте, и стремительно понесло вверх. Выше…выше! К свету и жизни.

Чувства постепенно возвращались. Она осознала, что дышит, и ощутила резкий запах лекарств. Что с ней? Она в Лазарете? Тут к ней вернулась память, и Джини вздрогнула как от удара. У неё не получилось. Она жива. Она не смогла забрать его с собой, в ледяной мрак, где чудовище никому не причинит вреда. Она не справилась даже с этим…

Потом пришли звуки. Неразборчивое бормотание превратилось в голоса. Мужчина и юноша… Том и… и Люциус. Значит, вот, кто её спас, кто не дал ей запереть дверь, которую она когда-то так неосторожно распахнула, впустив в мир страшного гостя. Она не открыла глаза. Она не хотела видеть лицо Тома, его жестокую улыбку, которая значит лишь одно: тебе никогда от меня не избавиться.

И она не хотела видеть Люциуса. Она боялась этого человека. Боялась с их первой встречи, когда маленькая девочка поняла что такое настоящее, безжалостное, взрослое зло, посмотрев в серые глаза высокого господина с тростью. А ещё… Драко был очень похож на своего отца. И от этого становилось только больнее.

Всё так запуталось. Всё как в дурном сне. Может, так оно и есть? Это был кошмар. Сейчас она проснётся по настоящему, в Тайной Комнате, а рядом будет Гарри. Всё плохое будет позади, и историю можно будет написать с чистого листа. Навсегда вычеркнув Томаса Ридла!

Нет. Не надо себя обманывать. Всё это на самом деле. Она ещё немного полежит, соберётся с силами и откроет глаза. Она выдержит и улыбку Тома, и взгляд Люциуса Малфоя. Они думают, что победили. Ничего, она попытается снова. И снова. Тысячу раз, если потребуется, но она добьется своего. Он не будет жить. Он не будет убивать и мучить людей. Она ему не позволит.

Тут Джини услышала имя, от звука которого сердце её забилось чаще. Драко! Эти двое говорили о нём! Джини прислушалась к разговору. И сердце остановилось, затрепыхалось раненой птицей – и снова застыло в груди горячим комком боли, не давая дышать, увлекая её вниз, в чёрные беспросветные глубины…

* * *