Глава 28Зелье, действительно, оказалось разновидностью наркотика - я нашла упоминание о нём и его рецепт в одной из книг. Там автор осторожно обзывал зелье «расширяющим сознание». Впрочем, мне было на это наплевать - если глоток этого зелья поможет мне вернуть моё тело, я готова было потерпеть расширение сознания.
Чтобы приготовить само зелье нам пришлось выписывать ингредиенты из Косого переулка, а кое-что позаимствовать в кладовых профессора Снейпа. Пережив бурю раздражения на его занятиях, я испытала укол совести только тогда, когда он в третий раз незаслуженно снял баллы с Гриффиндора. В остальном я мужественно держала при себе мнение о том, что воровать плохо. В конце концов, быть не в своём теле тоже не слишком хорошо.
Само зелье, жутко пахучую густую дрянь, мы варили около двух недель. Занятия и подготовка к экзаменам постоянно требовали повышенного внимания, да и прятать нашу деятельность приходилось с особой осторожностью - не так-то просто было скрыть запах зелья. Кому-то из нас постоянно приходилось выходить в коридор и обновлять заклинания вокруг кабинета, бдительно следя, чтобы ни намёка на странный аромат не вырвалось за пределы нашей импровизированной лаборатории.
Мы стояли над котлом в первый день весны и нервно переглядывались. Зелье было полностью готово и даже налито в две чашки, кабинет убран так, что никто не догадался бы о том, что кто-то в нём чем-то занимался. Нам оставалось только выпить зелье, но мы медлили.
— А если не выйдет? — тихо спросила я, но голос мой звонко разнёсся по пустому кабинету.
— Получится, — Драко выглядел скорее упрямым, чем уверенным. — Разумеется, получится.
— Ладно. Так значит, нам нужно пить медленно...
— Гермиона, прости за напоминание, но ты не преподаватель. Успокойся и пей.
Я растерялась, но не увидев на лице Драко откровенной насмешки, поспешила последовать его совету и тоже взять кружку. Следовало пить маленькими глотками и медленно, как бы пропуская через всего себя зелье, и затем на две минуты закрыть глаза, чувствуя, как зелье наполняет каждую клеточку тела. Да, звучит довольно бредово, а уж исполняя эти заветы мы и вовсе чувствовали себя глупо, но зелье действительно действовало именно так, буквально затапливая и тело, и разум, даря странную лёгкость.
Следующим шагом было направить всё своё существо прочь из тела, туда куда, мы хотели.
Мы медленно повернулись и посмотрели друг в другу в глаза с расширенными зрачками. У нас не было чёткого плана, да и быть не могло - нам нужно было лишь
пожелать.
— Хочу обратно.
Слова вырвались у меня помимо воли и в следующее мгновение я почувствовала... Я до сих пор не знаю, что я тогда почувствовала. Это было до некоторой степени сходно с ощущениями при трансгрессии, но тела я не ощущала вовсе, напротив, была странная лёгкость. Я на секунду увидела своё лицо, удивлённое, напряжённое, и в тот же миг я уже стояла напротив Драко.
Я имею в виду, я стояла напротив ошарашенного Драко в теле Драко. Что означало, что сама я в своём теле!
Мы стояли друг напротив друга. Не бросились обниматься на радостях, чтобы потом быстро разойтись по углам, пряча глаза. Мы не смеялись восторженно. Мы просто стояли и смотрели друг на друга.
Я поверить не могла, что всё кончилось, что всё просто оборвалось. Я была безумно рада своему телу, но не бросилась осматривать себя и проверять, всё ли на месте. Я стояла в полутьме и пыталась понять, чувствует ли Малфой хоть половину того, что и я. Я вглядывалась в его глаза, которые столько месяцев смотрели на меня в зеркало, и узнавала в них совершенно другого человека, с другими эмоциями и чувствами, вот только понять, что же это за эмоции и чувства, у меня не получалось совершенно. Я была ошарашена тем, что всё закончилось.
Всё кончено. Действительно кончено.
Не будет больше встреч, не будет больше обшей тайны. Я вдруг с ужасом поняла, что ждала этих встреч, что они мне нравились. В одну секунду в голове сверкнула мысль о том, что я, кажется, сумела влюбиться в Драко за эти месяцы, хотя он и был раздражительным нахалом.
Ничего больше между нами не будет - осознание этого било в моей голове набатом и я с трудом ворочала мысли. Что сделать, что сказать ему теперь?
Малфой решил это за меня.
— Поздравляю, — несмотря на хрипоту, его голос был ровным, таким ровным, каким мне никогда не удавалось его сделать. — Теперь мы на своих местах.
Я смотрела на него во все глаза. Где радость, где счастье от того, что мы на своих местах. И почему так хочется заорать: «И это всё, что ты можешь мне сказать, Малфой?! После всего, что мы пережили?!».
В глубине души мне хотелось бы, чтобы он поцеловал меня тогда, но одновременно я этого боялась. Да, поцелуй был бы эффектным завершением этой истории, но Малфой, кажется, вовсе не привязался ко мне.
Какая-то то ли гордость, то ли робость заговорила во мне громче, открыла мой рот и слова вылетели сами собой.
— Да, на своих местах.
Я тоже не спешила прыгать от восторга, слишком обескураженная всем произошедшим, почти подавленная тем, что, в конце концов, всё вышло. Я растеряно оглядела заброшенный кабинет, что стал «нашим местом», задержала взгляд на парте, за которой сидела, и снова посмотрела на Драко. Теперь я смотрела на него снизу вверх и видела бледность его кожи, синяки под глазами... И полную растерянность.
— Неужели, всё? — тихо спросила я.
Драко кивнул и, посмотрев на кружки, из которых мы пили зелье - единственное, что напоминало обо всей этой эпопее, вздохнул.
— Всё.
Мы вместе вышли из нашего кабинета и медленно шли по коридору. Остановившись там, где останавливались всегда, там, где лестницы разбегались в стороны, мы без тени улыбки пожали друг другу руки и, чуть задержав взгляды друг на друге, разошлись. Я пошла наверх, он - вниз.
Я была совершенно опустошена, никак не могла поверить в то, что всё кончено и не знала, радоваться мне или печалиться.
Обилие красного и золотого в нашей гостиной меня поразило - я успела отвыкнуть от этого, проведя много месяцев в тёмной сдержанной гостиной Слизерина. Гарри и Рона я увидела почти сразу, привычно окинув взглядом просторную комнату. Они сидели в наших любимых креслах у камина и играли в шахматы. Я улыбнулась, едва сдерживая слёзы. Оба были удивлены моим неожиданными крепким объятиям, но я заботилась только о том, что я, наконец, в своём теле, что я, наконец, рядом со своими друзьями.
Малфой не попытался связаться о мной во всё время до конца учёбы. Я иногда ловила на себе его взгляд, но прочесть в серых глазах ничего не могла. Мы сдали экзамены, получили свои аттестаты, повеселились на выпускном вечере. В поезде по дороге в Лондон он со своими дружками в первый раз за семь лет не зашёл в наше купе и только я знала настоящую причину.
Так наши пути разошлись до тех пор, пока я не встретила его в коридорах университета, всё такого же самоуверенного, заносчивого, умного и красивого. Я, наконец, призналась себе, что влюбилась в Малфоя и не забыла этого чувства за прошедшее лето. Осмелюсь ли я хоть когда-то сказать хоть одной живой душе о своих чувствах? Нет.
