Глава 28До неприличия маленькое продолжение. ПРОСТИТЕ МЕНЯ!!!
просто неделя была отвратительная - художку заканчивала эту, окаянную.
* * *
Треснула чашка. Луна испуганно отдернула руку, от неожиданного звука сердце подпрыгнуло в груди. Всего лишь чашка треснула...
Быть беде. Так говорит примета.
Нахмурившись, Луна хотела прикоснуться к трещине, но не смогла -
- Репаро, - взмахнул палочкой мистер Лавгуд, не отрывая взгляда от книги. Тут же трещина исчезла, словно ее и не было.
Треснула чашка... Быть беде.
За окном горели тысячи звезд - безмятежных, счастливых. Завтра праздник - хорошо...
Но неприятное чувство тревоги залегло в душе.
Неспроста, неспроста...
Чашка треснула.
* * *
Дальняя кровать скрипнула, и послышался отчаянный зевок Симуса. Шорох одеяла, неприятный лязг колечек, кряхтение и голос, хриплый ото сна:
- Черт возьми! Рождество!.. Подарки!
Невнятное мычание с других кроватей. Симус зашуршал обертками, спустя минуту и остальные принялись за яркие свертки.
Подарки?..
Рождество?..
А что было вчера?..
...
Рука потянулась к тумбочке - дрожащая, она еле нащупала очки, тут же выронила.
Кривая дужка.
Этого не может быть. Голова отказывалась соображать, рука все еще бесцельно шарила по тумбочке, сбрасывая на пол книги и куски пергамента.
Пометки, выписки из библиотечных томов.
- Гарри, просыпайся! - крикнул Невилл, старательно шурша оберткой. - Подарки!
Голос однокурсника эхом раздался в пустой голове. Медленное дыхание - состояние очень похожее на то, что всегда разливалось по телу после занятий оклюменции. Показалось, что время замедлилось, словно он снова засыпает...
А сердце билось не громко и яростно, а тихо, с каким-то упоением. И не хотелось ничего. Ни вставать, ни смотреть подарки, ни просто открывать глаза.
В голове - пустота. Что вчера произошло? Мир переродился? Время провернуло какую-то шутку? Что это были за вселенные, завораживающие и манящие - неужели это были глаза Гермионы? Что это было за тепло, сжимающее все чувства в узел - неужели она была рядом, неужели это ее пальцы бесконечно путались в его волосах? Что это была за тишина, мягкая и покойная - неужели он осмелился поцеловать ее?
Поцеловать...
Гарри машинально коснулся губ пальцами.
Воспоминания смывались, кружились в неясном огненном танце. Да и не хотелось всматриваться. Теплое сияние в груди росло, вспомнившийся запах ее волос одурманил разум еще сильнее.
Запомнить навсегда. Никогда не забывать.
Не смотря ни на что.
Неожиданно сам для себя Гарри подскочил, бросившись к двери -
Увидеть ее!
- Ты куда это так помчался? - послышался недовольный голос Рона.
Рука, так и не коснувшись ручки двери, опустилась. Голос Рона подействовал не хуже ведра холодной воды.
И правда, куда? В пижаме, босой, да еще и в спальню девочек, куда лестница не пустит. И вообще заявляться в спальню девушек рано утром это не совсем благоразумно.
Тяжело вздохнув, Гарри обернулся к однокурсникам и тяжело вздохнул.
- Нет, ничего...
Сердце кольнула тоска. Мысль о том, что он не может увидеть ее сейчас была мучительной, Гарри почувствовал, что сейчас сойдет с ума. Так долго смотреть на нее поверх книг, так долго ждать и верить, и теперь, когда она так близко, и когда она готова раскрыть свои объятия для него, он не может сделать всего пару шагов и постучать в ее дверь!
Но... Может быть она сама придет? Она всегда приходила... И, может, в этот раз она прибежит сюда, счастливая и разгоряченная, и, как и всегда, будет восклицать: "Рождество!"?
...Гарри...
Она почти ничего не сказала тогда...
...Гарри... я...
Но... она не убежала, не оттолкнула?
...пальцы в волосах, теплое дыхание...
И может быть...
Тут же всю душу обхватило горячим пламенем счастья, губы сами расплылись в улыбке. Немного кривой от непривычки, но все же такой счастливой, что сожители по комнате тут же остолбенели.
Не обратив на них внимания, Гарри плюхнулся на кровать и, порывшись немного в куче подарков у ее подножия, вытащил увесистый сверток, к которому была приколота карточка с красивой надписью:
"Гарри от Гермионы. С Рождеством!".
