Глава 29Хм. А вот и блудный, долго отсутствовавший автор. Но такому огромному перерыву есть объяснение: выдался безумно тяжелый год, я болела, лечила нервы, была куча стрессовых ситуаций. В общем, несколько месяцев я не писала вообще, но, заходя сюда и видя ваши новые отзывы, я понимала, что не могу бросить, не могу не дописать этот фанфик.
Спасибо вам за поддержку, это очень сильно помогло)
Глава переходная, не сильно насыщенная событиями, но она и планировалась такой.
Приятного прочтения в любом случае.
Глава 14.
Он почувствовал это еще до того, как по-настоящему проснулся. Кто-то осторожно гладил его по голове, перебирая растрепанные волосы. Мягкие, едва ощутимые прикосновения будили почти забытые ощущения из детства, когда мама утешала его во время болезни.
- Мама... – пробормотал он еще в полусне.
Сбоку раздался тихий смешок, и Альбус окончательно проснулся. Не открывая глаз, он полежал еще немного, едва ли не урча от удовольствия, пока рядом снова не хмыкнули:
- Не притворяйся, Поттер, ты уже не спишь.
- Саманта?! – удивленный, он широко распахнул глаза, но Сэм остановила его, положив ладонь ему на грудь.
- Тебе нельзя резко двигаться.
Альбус откинулся обратно на подушки и закрыл глаза. Саманта продолжала ласково перебирать его волосы.
- Нет, это все же сон, - пробормотал он. – Прекрасный, замечательный сон, в котором ты сидишь рядом со мной. Я совсем не хочу просыпаться, - пожаловался он.
Сэм тихо рассмеялась и неожиданно ущипнула его за руку.
- Эй! – протестуя, воскликнул Альбус и дернулся.
- Зато теперь ты знаешь, что не спишь, - в ее глазах прыгали смешинки, и Альбус улыбнулся в ответ. А потом настороженно, удивленно замер: он еще никогда не видел Саманту улыбающейся. И еще никогда она не шутила с ним.
Внезапно обрушившиеся воспоминания на время оглушили его, лишив слуха и зрения. Перед глазами мелькнула битва в Министерстве, разговор с отцом, совет в Берлине и ярко-желтый луч света, летящий ему в грудь.
- Что... что случилось? – во рту стало сухо-сухо, он едва мог пошевелить теперь языком – казалось, он весил тонну.
- В тебя попали Парализующим, и целителям пришлось тебя усыпить, чтобы проклятье не начало разрушать нервы. Тебе дали очень много Обезболивающего, но его действие скоро закончится. Твой папа сидел с тобой почти все время, но его вызвали в Министерство, и теперь с тобой сижу я, - она снова улыбнулась ему немного скованной, застенчивой улыбкой.
- Вау, - только и смог выдавить из себя Альбус, пытаясь осмыслить ее слова. Неожиданно его правая рука дернулась над одеялом, и он в ужасе увидел, как точно так же дернулась левая. – Я не чувствую их... – побледневшими губами пробормотал он. – И я не хотел ими шевелить.
- Это действует заклинание, - грустно пояснила Сэм. – Оно ведь направлено на поражение нервной системы. Человек теряет контроль над своими движениями и уже не может сражаться, а спустя пару минут заклинание начинает уничтожать его нервы.
Альбус затейливо выругался сквозь зубы, но вовремя прикусил язык, наткнувшись на осуждающий взгляд Саманты.
- Сколько времени прошло? – спросил он, оглядывая помещение, в котором он находился.
Больше всего оно было похоже на Мунго, но это было едва ли возможно.
- Меньше десяти часов, - Сэм настороженно следила за ним, коротко остриженные волосы падали ей на лицо, лезли в глаза.
- А где мы находимся? – Ал недовольно поморщился, когда собрался поднять руку, чтобы смахнуть непослушные пряди с ее лба, и затем вспомнил, что собственное тело не слушается его сейчас.
- В Мунго, - на тонких губах Саманты мелькнула слабая улыбка, а Ал обязательно подскочил бы от удивления, если бы мог.
- В Мунго?! – от удивления переспросил он, повысив голос почти до крика. – Как – в Мунго?
- Я не знаю точно, никто ничего не говорит, - она неуверенно пожала плечами, а потом подмигнула ему. – Я же не состою в нашей армии.
Вид подмигивающей и улыбавшейся – уже в третий раз! – Саманты шокировал Ала едва ли не сильнее, чем известие о том, что они каким-то совершенно невероятным образом оказались в Мунго. Он уставился на нее в молчании, хотя на языке крутились тысяча и один вопрос, и несколько мгновений просто смотрел, не моргая и не отводя взгляда.
- В чем дело, Поттер? Собрался прожечь на мне дыру? – Сэм даже отодвинулась от него слегка и убрала руку с волос, обескураженная таким пристальным вниманием.
- Нет. Мне нравится смотреть, как ты улыбаешься, - просто ответил Альбус, чем привел ее в еще большее смущение.
- Ты умеешь влиять на людей, - пояснила она, задумчиво смотря емув глаза.
- Ну еще бы! Семь лет практики с Малфоем, когда каждый год идет за три. Такое ни одному доктору не снилось еще даже в кошмаре, - самодовольно хмыкнул Альбус, но улыбка мгновенно слетела с его губ. – Подожди! А что с Хогвартсом? Есть новости о Малфое и Лили? И что вообще происходит?
Саманта замялась, сцепив пальцы в замок.
- Никто не знает, что происходит в Хогвартсе, - наконец, осторожно сказала она, понимая, как сильно ее слова могут повлиять на Ала: ведь в Школе остался его лучший друг, его сестра и другие родственники, его прожитые, мирные семь лет детства и юности.
- Когда тот румын попытался напасть на твоего отца, говорят, это послужило катализатором. Я слышала, как это обсуждали врачи, - пояснила Сэм в ответ на его недоуменный взгляд. – Стало ясно, что румыны способны на все, что угодно: даже нарушить перемирие и соглашение о безоружных переговорах и о ненападении. Совет отправил объединенные войска в Румынию, Ирландию и Лондон. Поэтому тебя и смогли аппарировать в Мунго: в городе еще до появления солдат Совета почти не осталось никого из румын.
- Погоди! – Альбус остановил ее и беспокойно пошевелился, остро сожалея, что не может сесть и вновь управлять своим телом. – А что с Министерством Магии?
- Румыны прекратили атаку. Примерно в тоже время, когда их представитель попытался напасть на твоего отца.
- Что все это значит? – Ал задумчиво нахмурился, прикрыв глаза. – Они сняли осаду с Министерства, ушли из Лондона, а на территории страны остались только разрозненные отряды – мы знаем это уже давно. Если все так, то где они находятся сейчас? Где сосредоточили войско?
Сэм закусила губу, представляя, что случится буквально через несколько секунд.
- Они... они в Хогвартсе! – он мучительно взглянул на нее уставшими глазами, от его лица медленно отхлынула вся кровь: оно почти посерело от ужаса. – Сэм, они атакуют Школу. Там же Лили! И Малфой, и дети... – прошептал он, и Саманта почувствовала, как к животу подкатывает дурнота.
- Твоего отца потому и вызвали, - осторожно произнесла она, смотря, как Альбус невидящим взглядом уставился в потолок.
- Это никогда не закончится, - наконец, прошептал он, едва шевеля губами. – Эти проклятые три месяца останутся с нами навсегда.
Сэм только сжала в ответ его руку, зная, что он все равно ничего не сможет почувствовать.
- А Гермиона с Роном? – после недолгого молчания Альбус вновь посмотрел на нее. – Они тоже уехали вместе с отцом?
- Я не знаю точно, - Сэм неуверенно пожала плечами. – Собственно, я не отходила от тебя, так что не особо следила за происходящим...
Услышав это, Ал напрягся и особенно остро пожалел, что не может двигаться: настолько сильным было желание прикоснуться к Саманте, обнять ее.
- Они атакуют ночью, - пробормотал он вдруг, ухватив за край ускользавшую мысль. – Это самое ужасное и страшное для Хогвартса. Мама рассказывала, что Упивающиеся почти всегда нападали на Школу после захода солнца.
- Все будет хорошо, - Сэм сжала его руку. – Твой отец не допустит, чтобы с Хогвартсом что-либо случилось.
- Мой отец стал сквибом, Саманта, - устало произнес Ал. – Он сейчас не может самостоятельно аппарировать. Он был сильнейшим магом столетия, а теперь вся его магия ушла. И если румыны узнают, впрочем, я уверен, что они уже знают, то он ничем не сможет помочь. Ничем.
- Не переставай верить, Альбус, - серьезно проговорила Сэм, сдувая со лба короткие черные пряди. – Ты же верил в меня. Так поверь и в своего отца.
Он прикрыл на пару мгновений глаза, когда тихо скрипнула дверь, и в палату вошел кто-то очень знакомый – Альбус узнал человека по шуму шагов. Все еще не открывая глаз, он улыбнулся.
- Привет, мам.
- Здравствуй, мой героический сын. Видимо, самопожертвование передается в роду Поттеров по наследству, - Джинни подошла к нему с другой стороны и ласково погладила по щеке. – Мне начинает нравиться твое ранение, - она коротко улыбнулась. – Теперь ты не сможешь вывернуться, если я захочу тебя обнять.
- Мам, это против правил, - с показным недовольством фыркнул Альбус. Сэм осторожно встала и сказала, переступив с ноги на ногу:
- Я пойду, наверное. Загляну попозже.
Альбус широко улыбнулся ей, ловя напоследок взгляд, а Джинни приветливо кивнула.
- Хорошая девочка, - сказала она, когда за Сэм закрылась дверь.
- Ма-а-ам, - простонал Ал, остро жалея, что не может сползти под одеяло и укрыться им с головой. – Не начинай, ради Мерлина.
Джинни усмехнулась и провела рукой по волосам сына.
- Как отец? – спросил он и увидел, как мгновенно осунулась и погрустнела мама: на лбу появились морщины, уголки губ опустились вниз.
- Делает вид, что все хорошо.
- Ты знаешь, что он стал... ? – Альбус резко оборвал вопрос, не найдя в себе сил произнести это слово.
- Да, но Гарри сказал, что не желает говорить об этом, - Джинни повела плечами. – Теперь их двое в Хогвартсе – он и Лили.
- С ней точно все будет хорошо, - убежденно сказал Ал. – Малфой не позволит никому причинить ей боль. Особенно после смерти своего отца. А к утру все уже закончится.
- Кого ты убеждаешь, Ал? – Джинни грустно улыбнулась сыну. – Меня или себя?
- Обоих, - поморщившись, ответил он, и мама крепко сжала его ладонь.
Скорпиус почти не слушал того, что говорил Вольфганг. Нет, не потому что он уважал своего профессора и декана – как раз наоборот. И не потому, что тот говорил банальные и всем понятные вещи – слава Мерлину, до такого он не дошел даже, будучи смертельно раненым.
Просто сейчас он впереди него стояла Лили и он крепко держал ее в кольце своих рук, подбородком касаясь растрепанных волос на ее макушке. Она, в отличие от него, слушала Вольфганга внимательно: закусив губу, сведя на переносице брови, рассеянно поглаживая пальцами его руки. А он стоял и думал о том, как скажет ей, что ее отец сквиб, что ее брат и его лучший друг лежит парализованным и неизвестно, когда он вновь сможет двигаться. О прочем он вообще собирался умолчать.
Было ясно и так, что они не выдержат последней атаки румын. Вольфганг старался не упоминать ее и не говорить о том, что ждет их буквально через две четверти часа, но Скорпиус был не наивным пятикурсником, чтобы поверить в это напущенное благополучие.
В Хогвартс уже пришли новости из Министерства: о решении Совета, о вводе союзных войск в Англии, о снятии румынами осады со всех атакованных ими мест. Не трудно было догадаться, куда они направят свой последний удар.
Война были ими проиграна, и потому значение имела сейчас лишь месть. Они не смогли захватить Англию, но смогут побольнее ударить, отняв жизни у детей тех, кто не позволил им победить.
И все войско мира не сможет им помешать, пока над Ховагртсом висит Щит, пока во власти румын будут находиться дети. Они прорвут оборону и займут Школу: на это им понадобится не более десяти минут. И никто из союзников не решится атаковать в течение этого времени: неизвестно, что может прийти в голову отчаявшимся людям, которые подлежат поцелую дементора по нормам международного Суда.
Небольшому отряду авроров, который находился в Хогвартсе, и тем студентам, кто мог сражаться, оставалось только одно: сопротивляться, как можно дольше, чтобы румыны показали союзникам незащищенную спину, чтобы не смогли прорваться в Школу молниеносно, чтобы дали время и возможность отразить их атаку.
- Пообещай мне, что будешь находиться все время в Больничном Крыле, - прошептал Скорпиус на ухо Лили.
- О чем ты? – она вскинула на него ничего не понимающий взгляд и рассеянно улыбнулась.
Он поморщился и, крепко сжав ее запястье, увлек из круга студентов подальше, к разрушенной арке, служившей некогда центральной дверью в Большой Зал. Он сел сам и заставил Лили опуститься рядом на огромный каменный валун, что откололся от одной из стен.
- Румыны захотят провести последнюю атаку, - сказал он, смотря ей в глаза.
- Как?! – она приоткрыла рот от изумления и требовательно взглянула на него. Скорпиус предпочел бы в одиночку сразиться с боевой четверкой, чем говорить то, что он говорил, чувствуя кожей этот взгляд.
- Они ушли из Министерства и других своих позиций. Они собираются вокруг Хогвартса.
- Нет, это невозможно, - Лили уверенно помотала головой. – Этого просто не может быть.
- Это так, - упрямо и с нажимом произнес он, хватая ее за руки. – Пообещай мне, что останешься в стороне.
- А ты?
- Я все еще призванный в армию солдат. Я не могу не подчиняться приказам, - он покачал головой и сжал зубы, чтобы посмотреть в ее широко распахнутые глаза.
- Подожди, - резко произнесла она и тряхнула головой, чтобы убрать волосы с лица. – А что тогда с папой? И Алом? Они ведь находились в Министерстве. Значит, обязательно появятся здесь.
Звучавшие в ее голосе убежденность и надежда были для Скорпиуса хуже проклятий и избиений. Он открыл рот, собираясь единым духом выпалить все, что знал о Гарри Потере и Альбусе, но закрыл его прежде, чем Лили успела моргнуть.
«Я трус. Я чертов трус, а она заслужила услышать правду от меня как никто другой», - подумал он, а руки уже сами сжимали ее ладони, а губы уверенно произносили отвратительную, мерзкую ложь:
- Конечно, Лили. Твой отец не бросит Хогвартс, - это было, по крайней мере, не столь отвратительным враньем, как если бы он сказал, что Гарри Поттер и Альбус примчатся в Школу. – А ты пообещаешь мне сидеть в Больничном Крыле и никуда не высовываться. Там будет хватать, чем заняться.
- Хорошо, - она энергично кивнула, - я обещаю.
Скорпиус легко улыбнулся ей, подавив вздох облегчения. А Лили неожиданно поднялась и встала напротив него, положила ладони на плечи и накрыла его губы своими. В этот момент что-то дрогнуло и порвалось внутри Малфоя: он резко сжал ее талию руками, заставил нагнуться еще ниже, языком проник в рот, вызвав у Лили тихий сдавленный стон.
Он еще никогда не целовал ее так отчаянно, так остро-горько, так порывисто. Он еще никогда не целовал ее за несколько минут до конца. Кровь из раны пропитывала повязки все сильнее, каждый раз, когда Скорпиус шевелился, но он едва ли замечал. Весь его мир – уже не в первый раз – сузился до ее губ, до ее пальцев в волосах, до ее кожи. Он целовал ее с почти безумной страстью, жадно, глубоко, сильно. Прикусывал и оттягивал нижнюю губу, проводил языком по верхней и сжимал, сжимал в своих руках, потому что не знал, сможет ли сделать так еще раз.
Он остановился спустя вечность, хотя прошло не больше минуты. Прижал ее еще ближе и ухом коснулся места под левой грудью, слушая, как бьется ее сердце. Лили, раскрасневшаяся, растрепавшаяся еще сильнее, смотрела на него с удивлению и любовью в ярких глазах. Подушечками пальцев легко гладила по щеке, бездумно перебирала волосы.
- Ты – мое все, Лили. Не вздумай покидать Больничное Крыло, - Скорпиус поднял голову, встретившись с ней взглядом, поймал ее руку, целуя тыльную сторону запястья, и встал.
- А ты – мое, - она прижалась к нему на мгновение. – Помни об этом, когда в первых рядах ринешься в бой.
Скорпиус кивнул еще раз, взглянул на нее и быстро зашагал в противоположную сторону: Мид и Вольфганг собирали там всех авроров и солдат.
Лили тревожно смотрела вслед его удаляющейся фигуре, и на душе у нее было неспокойно. Его поцелуи были полны горечи и отчаяния человека, который готовился броситься в омут с головой. Который уже сжег все мосты. Она теребила кулон на шее и убеждала саму себя, что с ним все будет хорошо. Она – его причина беречь себя, его причина не рваться в самое пекло, его причина жить.
Она оправила порванную, грязную рубашку, которой уже не помогали ни одни Очищающие чары, тряхнула волосами и, крепко сжав палочку в кулаке, пошла к Софи, Роббу и другим ученикам, которых уже отпустил Вольфганг. Проходя мимо, она улыбнулась ему и кивнула, и на секунду ее царапнуло странное, нехорошее предчувствие. Но момент длился и ушел, и Лили сразу же о нем забыла.
Только ощущение двух мертвых, неживых глаз, смотрящих на нее, будет еще долго ее преследовать.
- Малфой, наконец-то соизволил пожаловать! – гаркнул Мид, когда Скорпиус подошел к группе авроров.
- Я тоже рад вас видеть, сэр, - без улыбки ответил он, скрещивая руки на груди. Мужчина заметил его повязку и вопросительно поднял бровь:
- Что девчонка твоя не вылечила?
- У них почти закончились зелья и мази, - скривился Скорпиус. – Едва хватает на тяжелых. И тратить их на царапины?
- Эта царапина промочила плотную повязку и в бою может стоить тебе жизни, если рука от боли дрогнет в момент, когда нужна точность и четкость, - нахмурился Мид, смотря на него тяжелым взглядом из-под бровей.
- Я уже не зеленый призывник, сэр, - мрачно усмехнулся Скорпиус. – И ваши рассказы о сражениях и вполовину не так страшны, как происходящее на самом деле.
- Пацан, - Мид покачал головой и хлопнул в ладони. – Ладно, продолжим. Малфой, в своей тройке будешь главным. Алекс и Пит, будете работать с ним.
Скорпиус взглянул на названных авроров парней и кивнул. На вид они были едва ли старше его самого, и он сильно сомневался, что хоть раз участвовали в настоящем сражении.
- Абитуриенты Аврорской Академии, сэр, - сказал один из них, и Малфой подавил в себе обреченный вздох.
«Совсем еще зеленые».
- Итак, последняя из пяти троек. Координировать вас всех буду я. Ситуацию вы знаете, когда румыны прорвут Щит, нам нужно сдерживать их десять минут, только тогда падет купол между ними и нашим подкреплением. И они смогут нам помочь.
- Всего десять минут? – раздался чей-то голос, и Скорпиус вместе с несколькими знакомыми ему по январским сборам нахмурился и покачал головой.
- Десять минут в разрушенной Школе, полной детей, против румын, которым уже нечего терять – после их ждет только Трибунал и смерть. О да, всего десять минут, - Мид дернул плечами и оскалился. Так, первая тройка будет на седьмом этаже, рядом с Больничным крылом. Еще две – на четвертом, там сильнее всего повреждения. И оставшиеся – здесь, среди обломков Большого Зала.
«Очень воодушевляет, - фыркнул Скорпиус. – Мид, как никто другой, умеет вселять уверенность и оптимизм».
Когда аврор распустил их и сам вместе с Вольфгангом ушел в Больничное Крыло: плести Защитные чары, Скорпиус отделился от группы оставшихся и незаметно выскользнул из Зала. Он шел по разрушенным коридорам Хогвартса, с обвалившимися стенами и огромными глыбами, рухнувшими с потолка. Все вокруг было покрыто пылью и мелкой каменной крошкой, а в щелях пронзительно и надрывно свистел холодный весенний ветер.
Скорпиусу пришлось использовать магию несколько раз, чтобы пробраться между валунами. «Можно заложить ими вход, - подумал он, вытирая выступившую на лбу испарину от мощного заклинания. – Но они кинут Бомбарду, и упадет весь первый этаж. Глупая идея», - он с усилием надавил плечом на главную дверь, она, подалась, тяжело скрипнув, и Скорпиус вышел из Хогвартса.
На улице уже медленно смеркалось: сквозь два мерцающих в последних лучах закатившегося солнца он разглядел на небе первые звезды. А на земле в районе Озера и Запретного леса он увидел множество красных точек: румыны готовились к последней атаке. Желтых огоньков, которые использовали авроры Англии, ему разглядеть не удалось, но Скорпиус знал, что они уже здесь. Гораздо дальше, чем румыны, за их собственным Щитом, отброшенные почти на окраину Леса.
Холодный воздух неприятно щипал кожу, с легкостью пробираясь под остатки его разорванной одежды.
Скорпиус думал об Альбусе и об отце. С первым он хотел бы встретиться как можно скорее, а вот со вторым – через много-много лет, уже после того, как он увидит, как выросли его с Лили внуки.
«Знаешь, отец, что самое хорошее в сложившейся ситуации? Пока Гарри Поттер остается сквибом, а Ал – парализованным, они не смогут распять твоего единственного сына за совращение Лили», - Скорпиус улыбнулся, представляя себе эту картину. – Впрочем, я забыл о целой армии Уизли, стоящей за их семейкой».
Он прищурился, всматриваясь в стремительно темневшую даль.
- Уже совсем скоро, - пробормотал он. – Совсем скоро, - Скорпиус в последний раз взглянул на небо и резко развернулся, зашагав прочь.
- Гарри, хватит, - он вздрогнул, когда Рон сильно стиснул его плечо со спины. – Ты изводишь себя, да и люди начинают нервничать, глядя, как ты нарезаешь круги.
- Да мне от бессилия блевать хочется, - Гарри сверкнул глазами в его сторону и сжал кулаки так, что по рукам прошла судорога. – Мид в Школе, я чертов сквиб, главным будешь ты.
- Гарри, я... – Рон запротестовал, подняв руки и шагнув назад.
- Я все знаю и помню, - Поттер устало потер глаза и переносицу, смотря на друга. – Что ты бросил Аврорат, что это не твое и сотню других «что». Но кому я еще могу доверить наших детей, Рон?
- Ты прав, да, - Уизли сосредоточенно кивнул. – Я просто волнуюсь, там же Хьюго и Лили мне не чужая.
- Еще нужно обсудить план операции с руководителем группы союзных войск. Но это – чуть позже, румыны все равно не нападут до темноты.
- А есть что обсуждать? – Рон презрительно хмыкнул. – Нам надо прорваться за десять минут, иначе – конец.
- Ну, если мы оказались в ситуации, когда были вынуждены принять помощь Совета, то придется играть по их правилам, - Гарри развел руками. – Хотя я сильно сомневаюсь, что они прислушаются к нам, особенно ко мне. Магическому инвалиду, по их мнению.
- Хватит говорить глупости, - к ним неслышно подошла Гермиона, раздраженно откидывающая волосы со лба. – Что за драклов пессимизм? Во-первых, особенности твоего состояния еще не были изучены, даже поверхностно! Вполне вероятно, что это всего лишь реакцию организма на колоссальный выброс магической энергии, и...
- Гермиона, - Гарри едва посмотрел на нее, но она сразу же замолчала, грустно поджав губы. – Такое чувство, что я младенец, - он усмехнулся и отошел в сторону, руками запутываясь в волосах.
Гермиона поежилась и беспомощно оглянулась на Рона, который приложил палец к губам.
Они втроем находились на опушке возле края Запретного леса, в отдалении как и от своих авроров, так и солдат объединенной армии. Перед ними возвышались гигантские черные деревья, мрачно нависая тяжелыми ветками над головой, не позволяя лучам заходящего солнца осветить поляну. Было очень тихо: если застыть в неподвижности, можно было услышать шорох травы, качаемой ветром, шум сухой листвы, обрывки доносившихся разговоров.
Было жутко, и казалось, что ему снова семнадцать, и он идет в Запретный Лес, чтобы умереть от проклятия Вольдеморта.
Гари моргнул, прогоняя наваждение. Еще не хватало подобных мыслей и сравнений перед сражением. Он обернулся к друзьям и улыбнулся им, собираясь что-то сказать, когда с противоположного конца над опушкой разнесся громкий простуженный голос:
- Мистер Поттер!
Гарри скривился и зашагал мужчине навстречу. «Последний рывок, - говорил он себе, пока шел. – Последняя битва в твоей жизни. Ты сможешь», - он пытался убедить себя, потому что где-то глубоко внутри чувствовал непривычную, а потому пугающую пустоту. В том месте, где раньше были натянуты стальные нити его воли, теперь зияла огромная черная дыра.
Когда он потерял магию, он потерял вместе с ней большую часть себя. Все изменилось бесповоротно, разом, слишком быстро, чтобы он успел привыкнуть, чтобы успел смириться.
Он старался не думать, но чувство полной, тотальной беспомощности было рядом с ним. Оно впиталось в кожу, въелось внутрь, растворилось в крови. Оно всегда будет с ним, и ему никуда и никогда от него не деться.
Гари сжимал кулаки, пока шел, думая о детях: об Альбусе, который лежал парализованный в Мунго, о Лили, которая находилась в опасности в Хогвартсе, о Джеймсе, связь с которым прервалась несколько дней назад. О Скорпиусе, за которого он чувствовал ответственность перед погибшем Малфоем. О том парне, который умер у него на руках.
О сотне детей, которые погибнут, если они не сумеют вовремя прорваться, если опоздают с помощью для тех, кто остался защищать Хогвартс.
- Мистер Поттер, - немолодой, уже седеющий мужчина кивнул ему и протянул руку для пожатия.
- Добрый вечер, мистер Галенкаф. Я рад, что мы будем сотрудничать именно с вами, - произнес Гарри вполне искренне.
- В Совете сидят не совсем напыщенные дураки, хотя и производят такое впечатление, - Ян Галенкаф тонко, понимающе усмехнулся. – Итак, начнем, пожалуй, с общей численности?
- Да, давайте, - Гарри кивнул и задумчиво нахмурился, сосредотачиваясь. Он услышал, как сзади подошел Рон, и слегка улыбнулся. – В Хогвартсе пятнадцать наших человек, ими руководит Мид. Еще внутри остались пять профессоров и около сотни студентов, с третьего по шестой курс. В Больничном Крыле примерно двадцать раненых авроров, не знаю, кто из них способен сражаться.
- А румын?
- Все, кто были в Англии, - сказал Рон. – Сотня, не меньше. Я думаю даже ближе к двум. Этим ублюдкам мы подсчет не вели.
- Ваши дети остались в Хогвартсе? – немного помолчав, проницательно спросил Галенкаф.
- Да, - сжав зубы, кивнул Рон. – Мой сын, дочь Гарри, наши племянники.
- Сколько авроров у вас есть?
- Пятьдесят, - мгновенно ответил Гарри. – Все, кого мы смогли снять с предыдущих позиций.
- У меня восемьдесят четыре. Из наиболее лояльных стран.
- Спасибо, - Рон не удержался от усмешки и фырканья. Гарри, негодуя, покосился на него, на что он лишь развел плечами.
- Я думаю, будет разумно, если командование операцией на себя возьмете вы, мистер Уизли, - Галенкаф одарил его проницательным взглядом, пряча легкую улыбку в усах и бороде.
- И солдаты Совета будут мне подчиняться? – с непередаваемой иронией уточнил Рон, вскинув брови.
- Будут, - слишком понимающе усмехнулся Ян. – Пойдемте к людям? Нужно разбить их на группы и доработать стратегию.
- Не думаю, что она у нас вообще есть, - Гарри покачал головой. – Есть десять минут, за которые мы должны пробить их Щит и войти в Хогвартс. Иначе – наши дети умрут.
Из окон Больничного крыла, к сожалению, открывался превосходный вид на Запретный лес. Лили стояла, прислонившись лбом к прохладному стеклу, и смотрела, как по верхушкам деревьям скользят, уходя, лучи солнца. Скорпиус сказал, они нападут с наступлением темноты. Значит, осталось уже совсем немного времени.
Она устало вздохнула: поскорее бы все закончилось, и даже не важно, как. Пару минут назад мадам Помфри не смогла спасти еще одного аврора, уже третьего, чью смерть видела Лили. И теперь ей овладело тупое, отстраненное равнодушие и безразличие.
Какая уже разница?..
На ее ладонях медленно высыхала кровь умершего мужчины. Наверное, у него была семья, родители, жена, может, дети. И он совершенно точно хотел жить.
Лили вздрогнула, услышав чей-то стон позади себя. Взятое с нее Скорпиусом обещание выходило сейчас чудовищной ошибкой. Попасть под проклятье не представлялось ей такой уж серьезной опасностью сейчас. Она гораздо раньше свихнется здесь, в Больничном крыле, слушая стоны умирающих и раненых.
Их всех собрали на седьмом этаже: девушек с пятого курса и тех, кто еще остался с шестого, отправили в Больничное Крыло. Однокурсники же Лили находились в коридоре, а парни помладше – в большой соседней аудитории.
«Все будет хорошо», - сказал ей Мид, когда она видела его последний раз. А Вольфганг, их суровый, строгий, отстраненный декан, обнял ее и поцеловал в обе щеки. «Идите, мисс Поттер. С вашими знаниями я, конечно же, не доверил бы вам лечить и муху, но...», - он развел руками и улыбнулся ей, подмигнув.
Он улыбался, но отчего тогда она почувствовала, как в глазам подступили слезы, а к горлу – тугой ком?
Лили обернулась: в дальнем углу сидела заметно присмиревшая Ланкастер, окруженная своими подружками.
«Как давно это было, - подумала Лили. – И каким мелочным это все было».
Она взглянула в окно и отшатнулась прочь, когда вечернюю темноту разрезал ярко-алый луч, шедший, казалось, из самой земли.
Одновременно с этим в воздухе появились еще несколько десятков таких лучей, и раздался оглушительный грохот.
Атака румын началась.
