Глава 29Не очень сведущий любитель порой продвигает свою проходную пешку в самый неподходящий момент. В то время как целесообразным это продвижение может быть только в трех случаях: при приближении пешки к ее конечной цели – полю превращения, при освобождении поля для двигающейся вслед за ней фигурой, а также при сознательном пожертвовании пешкой.
«Гринготтс» не менялся. Порой Раймонду казалось, что вокруг могут громыхать войны, твориться катаклизмы, плестись интриги и решаться судьбы магического мира, а «Гринготтс» точно так же будет открываться в восемь утра, полный степенных гоблинов, что-то записывающих в свои гроссбухи. Пусть люди суетятся, бегают по магазинам, наполняют Косую аллею криками или шепотками, а директор банка по-прежнему будет восседать в своем кабинете за дверью с двумя драконами и учтиво беседовать с одним из многочисленных посетителей.
– Таким образом, – подытожил директор, обращаясь к Раймонду, – прибыль сейфа Блэков составляет почти триста восемьдесят галлеонов. Должен отметить, неплохой доход за такие короткие сроки.
– Мне тоже нравится, – сказал Раймонд скорее себе, чем Урглоту, но тот его услышал и криво усмехнулся. – Как временно исполняющий обязанности лорда Блэка я хотел бы потратить полученную сумму на обустройство особняка. Можете оформить денежный перевод?
– Конечно, лорд Певерелл, – важно кивнул Урглот. – Ремонтом будут заниматься гоблины?
– Разумеется, – улыбнулся Раймонд. – Координаты у вас есть, а все вопросы будут решаться по переписке. Хм… А что с «Веритасерумом»?
– Сделка прошла на редкость удачно, – довольно произнес Урглот. – Документы о купле-продаже в вашем хранилище. Однако вы ведь пришли сюда не только справиться о содержимом своего сейфа, но и узнать что-то о чужом.
Раймонд ничего не ответил, лишь прищурился и выжидающе уставился на гоблина.
– Ваше письмо с просьбой проверить завещание Абраксаса Малфоя я получил, – заметил Урглот с еще одной кривой усмешкой. – Но боюсь, что не имею права раскрыть детали этого дела. Политика банка основана на конфиденциальности, сами понимаете.
Гоблин развел руками, словно извиняясь за то, что не может выдать тайн своих клиентов. Раймонд в ответ лишь вежливо улыбнулся.
– Иначе я бы не пользовался вашими услугами, гур, – сказал Раймонд, стараясь изобразить на своем лице понимание и одобрение. – Вы знаете, как я ценю умение хранить секреты, будь то состояние счета или… деловая переписка.
Директор банка неторопливо кивнул, давая понять, что услышал слова посетителя и принял их во внимание.
– Но я пришел сюда по другому поводу, – неожиданно заявил Раймонд, потянувшись за увесистым сундучком, на который гоблин уже полчаса старательно не обращал внимания. – Хочу поблагодарить вас за сотрудничество и преподнести в знак моей признательности скромный подарок.
С этими словами Раймонд отщелкнул хитрый замок и откинул крышку, давая гоблину возможность хорошенько разглядеть содержимое сундучка. Результат превзошел все ожидания: серое лицо Урглота приобрело зеленоватый оттенок, а длинные когти на пальцах безжалостно впились в столешницу, царапая наверняка антикварную вещь.
– Весьма… польщен… – хрипло выдавил из себя гоблин, глядя на два больших шара, похожих на обычные булыжники с желтоватыми пятнами по бокам. Если бы на такие наткнулся маггл, то пнул бы их подальше от дороги, побрезговав даже в руки взять. Но Урглот смотрел на эти каменюки с неприкрытым вожделением.
– Как вы помните, я всегда питал слабость к древним традициям, – тихо произнес Раймонд, вновь привлекая внимание гоблина. – И я считаю крайне несправедливым тот факт, что многие волшебники забыли, как их далекие предки упрашивали гоблинов стать хранителями родовых богатств и преподносили им яйца драконов. Драконов, которые в дальнейшем охраняли сейфы этих магов.
– Этот обычай и впрямь забылся людьми, – заметил Урглот, стараясь взять себя в руки. – Но и времена изменились. Теперь яйца драконов так просто не добудешь… Тем более такие.
Гоблин вопросительно посмотрел на Раймонда, но тот лишь согласно улыбнулся, не собираясь ничего объяснять.
– Род Певереллов хранит много секретов. И он с удовольствием будет ими делиться, – сказал Раймонд, многозначительно кивнув в сторону ценного сундучка, – если, конечно, ему ответят взаимностью.
Урглот задумчиво положил волосатые руки на живот и сплел в замок когтистые пальцы. Кабинет директора на некоторое время погрузился в томительное молчание.
– Радужные драконы – удивительные существа, – наконец озвучил свои мысли гоблин. – Люди уже даже не верят в их существование, но гоблины никогда о них не забывали. Именно в огне радужных драконов создавались наши лучшие изделия – меч Рагнука Первого, к примеру. Но самое главное, радужные драконы всегда верно служили гоблинам, охраняя наши дома и богатства, а все потому, что мы знали секрет этих существ.
Директор «Гринготтса» замолчал, подогревая интерес Раймонда к своему рассказу, а потом нагнулся к юноше и почти прошептал:
– Радужные драконы глубоко привязаны к тем, кого первым увидят, вылупляясь из яйца. Теперь вы понимаете, насколько важно не прозевать их появление на свет, мистер Певерелл?
– Секрет и правда интересный, гур Урглот, – сказал Раймонд, ничем не выдавая свое ликование, – но, увы, вряд ли может быть мне полезен. Вы же не думаете, что в закромах моего поместья завалялась еще пара-тройка таких редких экземпляров?
Глаза Урглота лихорадочно заблестели, и он стал нервно постукивать по столу.
– Однако он сильно пригодится, если я все же оставлю с трудом добытые драконьи яйца у себя.
Раймонд медленно потянулся к сундучку, покоившемуся на столе между ним и гоблином, но Урглот бережно дотронулся до крышки ларца, мягко закрыл ее и слегка пододвинул к себе, давая понять, что не намерен выпускать добычу из своих цепких лап.
– Это совсем необязательно, – почти ласково произнес гоблин. – К тому же зачем вам лишние заботы? Они так изматывают! Вот Гаспар Шинглтон, например, и вовсе отказался от наследства Малфоев, чтобы избежать подобной суеты.
Конфиденциальность, говорите? Политика банка? Выходит, у этой политики тоже есть своя цена. Немаленькая, конечно, но ему по карману. Но главное, теперь он знает имя того бастарда, о котором сболтнул Драко во время похорон.
– А что, Люциус и правда был не единственным сыном? – лениво бросил Раймонд с таким видом, будто поддерживает затронутую тему лишь из вежливости. – Люди разное болтают…
– С интересными вы людьми общаетесь, мистер Певерелл, если до вас донесся такой слушок, – сказал Урглот, притягивая драгоценный сундучок еще ближе к себе. – Об этой истории известно очень ограниченному кругу лиц, да и ныне покойный Люциус Малфой не любил слишком разговорчивых.
– А не он ли убедил мистера Шинглтона отречься от наследства? – решил внести ясность в разговор Раймонд. – Добровольно отказаться от такого состояния способен разве что безумец.
– Безумец как раз пошел бы против Люциуса Малфоя, – возразил гоблин. – А Гаспар Шинглтон крайне благоразумный волшебник. Он предпочел не рисковать своей жизнью, отойти в сторону и, как следствие, только выиграл от этого. Скорее всего, вы и раньше слышали его имя, ведь он сколотил состояние на своих изобретениях. Особенно большой доход ему приносит патент на самопомешивающийся котел – шестьсот галлеонов ежегодно, насколько я помню.
– И все-таки это не повод отказываться от титула, – задумчиво произнес Раймонд, – не тогда, так сейчас, после смерти Люциуса. Он ведь может теперь заявить о своих правах?
– После того, как уже подписал отказ? – удивленно спросил Урглот.
– Подписал отказ при оказанном на него давлении, – уточнил юноша, явно намекая на незаконность такой сделки. – Кроме того, это ведь не магический контракт, а простая формальность. Такая бумажка может легко где-нибудь затеряться, не правда ли?
– Ну, если так сложатся обстоятельства, – промолвил гоблин, неторопливо убирая ларец с драконьими яйцами под стол, – то может произойти и сей прискорбный факт.
– Вот и я о том же, – вздохнул Раймонд, согласно кивая, – чего только в жизни не случается!
***
– Чего только в жизни не случается, – пробормотал себе под нос Руфус Скримджер, изучая толстую стопку бумаг.
Подумать только! Этот мальчишка, Раймонд Певерелл, неведомо как появившийся в магическом мире, оказался фигурой незаурядной. И дело здесь даже не в том досье, которое составил на него аврорат; тут достаточно посмотреть на его перемещения за последние два дня. Мало того что студент Хогвартса в выходные находится за стенами школы! Чары оповещения, наложенные на Азкабан Мерлин знает сколько лет назад, ясно дали понять, что Певерелл уже не раз навещал свой остров! Вот только остается открытым вопрос, что он там забыл. И еще: почему заклинание не может передать его точное местоположение? Разве что мальчишка устроил там убежище, защитив его какими-то чарами. Но даже такое объяснение лишь влечет за собой новые вопросы…
А визиты в «Гринготтс»? Уже то, что его делами занимается сам директор банка, наводит на размышления. Вдобавок, сегодня утром Певерелл заявился туда с каким-то сундуком, который, по словам дежурного наблюдателя, представлял собой мощный магический объект. И после достаточно долгой беседы со своим поверенным вышел уже без него. Не иначе как в сейф положил. Что же это было? Артефакт? Тогда откуда шестнадцатилетний пацан мог его раздобыть?
Министр магии недовольно отбросил одну из многочисленных папок и, откинувшись на спинку кресла, уставился в потолок. Юный лорд Певерелл беспокоил его на каком-то подсознательном уровне. Чего угодно можно ожидать от человека, уже в таком возрасте интересующегося Отделом тайн. Отделом, к секретам которого даже министру магии было не подобраться. Не поэтому ли Певерелл аппарировал к дому Гаспара Шинглтона? Судя по отчетам, Отдел тайн часто пользуется его услугами, заказывая те или иные изобретения. Неофициально, конечно. Выходит, мальчик нашел ниточку, способную привести его к заветной цели? Возможно, вполне возможно… Эх, жаль, что Шинглтон слишком аккуратен и подслушать разговор в его доме сложнее, чем ограбить «Гринготтс».
Скримджер снова согнулся над бумагами, оперев голову на свои широкие ладони. Работа невыразимцев чрезвычайно важна для Министерства, но разве это правильно, что их двери закрыты даже для главы магической Британии? А что если этот Певерелл и его проведет по ниточке? Взгляд министра упал на досье Раймонда Певерелла, и правый уголок губ слегка приподнялся, будто насмехаясь над этим именем. Что ж, посмотрим, на что ты способен и можно ли с тобой договориться, Раймонд Певерелл. А пока…
***
– Мистер Шинглтон?
Дом знаменитого изобретателя оказался двухэтажным особняком в викторианском стиле. Белое здание с ломаной крышей, выложенной темно-серой черепицей и украшенной не слишком высокой круглой башенкой, удивительным образом балансировало на грани роскоши и чванства. Сложный декор фронтонов, портик с кружевной отделкой и легкое нагромождение множества игривых деталей – все это выглядело немного вызывающе и выдавало в хозяине дома человека, который своим трудом сумел завоевать место под солнцем и, несомненно, гордился этим фактом, выставляя его на всеобщее обозрение.
– Да, чем могу быть полезен? – спросил высокий мужчина, стоявший на пороге.
Раймонд вежливо поклонился открывшему дверь человеку, стараясь при этом как можно лучше его разглядеть. Тот был подтянут, строен и имел привычку чуть задирать подбородок, отчего всегда смотрел на собеседника из-под полуопущенных век. Его зачесанные назад волосы были не очень длинными и такими светлыми, что по ошибке их природный цвет можно было принять за раннюю седину.
– Мое имя Раймонд Певерелл, у меня к вам важный разговор, – объявил Раймонд, всем своим видом стараясь показать, что пришел сюда не из праздного любопытства. Юноша даже заготовил вступительную речь, которая должна была заинтересовать изобретателя, но ее не потребовалось: Гаспар Шинглтон сделал два шага назад, пропуская Раймонда в дом.
Немало удивившись такой сговорчивости, Раймонд зашел внутрь. Холл, в котором он оказался, был на удивление пустым и из-за множества дверей, расположенных напротив широким полукругом, напоминал перевалочный пункт.
– Прошу сюда, – невозмутимо сказал Шинглтон, открывая крайнюю правую дверь и делая приглашающий жест. Чуть помявшись, Раймонд последовал туда, гадая простое ли гостеприимство движет хозяином этого дома.
Помещение, где оказался юноша, напоминало ту переговорную, которую создала Гермиона из Выручай-комнаты. Два кресла, маленький столик между ними, камин и пушистый ковер – все, что надо для беседы, не предназначенной для посторонних ушей.
– Присаживайтесь, – произнес Шинглтон, указывая на одно из кресел. – Мне кажется, вы настроены на долгий разговор.
– Все зависит от вашей заинтересованности в теме… – заметил Раймонд и после небольшой паузы добавил: – мистер Малфой.
Беловолосый мужчина бросил на Раймонда тяжелый взгляд и сел в кресло напротив.
– Нет нужды так меня называть, – наконец произнес Гаспар. – Как вы знаете, хоть мне и неизвестно откуда, я незаконнорожденный сын Абраксаса Малфоя, бастард, вынужденный носить фамилию матери и лишенный наследства.
– Тем не менее, в ваших жилах течет его кровь, – добавил Раймонд, сосредоточенно наблюдая за невозмутимым хозяином дома. – Вы унаследовали предприимчивость и хладнокровие истинных Малфоев, и как никто другой имеете право носить это имя.
Бросив пробный камень, Раймонд замолчал, ожидая реакции собеседника. Но тот не спешил с ответом, лишь его холодные глаза изучающе блуждали по лицу юноши.
– Мистер Певерелл, не откажите мне в удовольствии сыграть с вами в шахматы, – вдруг предложил Шинглтон, заставив Раймонда врасплох. Затем он, не дожидаясь ответа, выдвинул ящик стола и достал оттуда шахматную доску с уже расставленными на ней фигурами удивительной тонкой работы. – Вы ведь умеете играть?
– Я… знаю правила, – запнувшись, ответил Раймонд и попытался взять себя в руки. Мистер Шинглтон сбивал его с толку.
– Это уже немало, чтобы играть, – сказал мужчина, поворачивая доску белыми пешками к своему гостю, – но недостаточно, чтобы выиграть. Ваш ход первый, прошу.
Не особенно раздумывая, Раймонд приказал королевской пешке пойти вперед на две клетки, и та послушно промаршировала на Е4. Эта пешка немного отличалась от остальных, будто была добавлена сюда из другого шахматного набора: чуть выше и немного темнее остальных.
– Знаете, что самое главное в шахматах? – спросил Шинглтон, отправляя навстречу белой пешке черную. – Что помогает выиграть партию?
– Решительность? – предположил юноша, атакуя вражескую пешку конем.
– О, нет, – протянул Шинглтон, поставив своего коня на защиту. – В этой игре намного важнее внимательность. Один неверный шаг – и вас уже ничего не спасет.
Сделав ход, Раймонд поднял глаза от доски и молча уставился на соперника.
– Но в одном вы правы, – добавил мужчина, двигая свою фигуру. – Шахматы – это не только борьба умов, но и борьба характеров. Играя в шахматы, мы можем узнать, на что способен противник в жизни: готов ли он пойти на размен или предпочитает отступать, может ли жертвовать своими фигурами для достижения цели или для него привычнее занять выжидательную позицию…
Шинглтон замолчал, наблюдая за тем, как Раймонд приказывает слону выйти вперед.
– И что же вы узнали обо мне?
– Немного, – улыбнулся Шинглтон, но его глаза смотрели все так же холодно и сосредоточенно. – У нас пока еще дебют, посмотрим, что будет в миттельшпиле.
– Думаете, до него дойдет? – несколько рассеянно поинтересовался Раймонд, глядя на доску. – Такой профессионал как вы может поставить мне мат в самом начале игры, а я и не замечу.
– Ну что вы, мистер Певерелл, прибедняться вам не к лицу, – еще раз растянул губы в улыбке Шинглтон. – Вы, как и я, сторонник позиционной игры. Вам доставляет удовольствие занимать безопасную позицию, на первый взгляд не несущую никакой выгоды, а затем медленно, незаметно, по крупицам выдавливать соперника, заставляя его отступать или терять фигуры.
– Достаточно смелый вывод для человека, который видел лишь первые семь ходов.
– Возможно, но вывод оказался правильным, не так ли? – все так же спокойно ответил мужчина. – Или вы скажете, что я ошибся?
– Нет, не скажу, – покачал головой Раймонд. – Но в ответ замечу, что мне шахматы о вас тоже кое-что рассказали.
– Интересно будет послушать.
– Извольте. – Раймонд скопировал холодную улыбку Шинглтона. – Вы никогда не проигрываете, а если и проигрываете, то никогда не прощаете своих поражений. Вы делаете вид, что подчиняетесь натиску врага, но потом мстите ему с такой разрушительной силой, которая в полной мере искупает ваше вынужденное бездействие.
– Месть тоже должна нести выгоду, мистер Певерелл, – добавил Шинглтон, крутя в руках съеденную Раймондом пешку. – Какую выгоду получу я от давно позабытого родства?
– Иногда рокировка способна спасти короля, – заметил Раймонд, и белый король аккуратно пробрался через ладью, спрятавшись от маячившего вдали ферзя. – Вам ведь хорошо известно о политике человека, называющего себя Темным лордом?
Легкий кивок Гаспара велел Раймонду продолжать.
– Если рассматривать все варианты развития событий, что и делает хороший игрок, его победа принесет за собой много неприятностей для магглорожденных. Ваша мать ведь была магглорожденной, мистер Шинглтон? И пока тайна вашего рождения не раскрыта…
Мужчина поднял ладонь, показывая, что заканчивать фразу необязательно.
– Мои выгоды в этой ситуации понятны, – сказал Шинглтон, пересекая своим слоном полдоски. – В чем кроется ваш интерес?
– Услуга главы рода Малфоев мне не помешает, – обронил Раймонд, и его пешка скромно сделала еще один шаг вперед. – Сущая мелочь с вашей стороны, и я сделаю так, что гоблины забудут о вашем отказе от наследства.
– Хотите заполучить моего первенца, мистер Румпельштильцхен? – иронично спросил Шинглтон, но его глаза по-прежнему оставались серьезными.
Раймонд в ответ лишь рассмеялся, да так громко и неожиданно, что Шинглтон даже вздрогнул от заливистого хохота гостя.
– Первенца? О нет, – успокоившись, произнес Раймонд, вытирая выступившие от смеха слезы. – Напротив, однажды я попрошу вас принять кое-кого в свой род. В род Малфоев.
– Усыновить сироту? – подозрительно уточнил Шинглтон.
– Не совсем. Просто принять в род, – поправил Раймонд. – Я же говорю, сущая мелочь!
– Вы не хуже меня знаете, что результат игры зависит от мелочей, – тихо произнес мужчина, посмотрев на своего черного короля. Он был под хорошей защитой, но абсолютно лишен свободы передвижения, и это Шинглтону не нравилось. – Впрочем, условия меня устраивают. Что-нибудь еще?
– Нет-нет, это все, – уверил его юноша. – Разве только вы сами захотите мне что-нибудь предложить. Скажите, вы ведь публикуете большинство своих работ в «Практике зельеварения»?
Шинглтон недоумевающе посмотрел на Раймонда и неторопливо кивнул.
– Не кажется ли вам этот журнальчик слишком тесным для ваших исследований? – поинтересовался Раймонд, и в глазах изобретателя загорелся огонек понимания.
– У вас есть другой вариант на примете? – ровным голосом спросил Шинглтон.
– Совершенно верно, – довольно сказал молодой человек, доставая из кармана мантии толстый конверт. – Уверен, он вас заинтересует. Не откажите ознакомиться на досуге с договором.
Гаспар Шинглтон принял конверт из рук гостя и тут же убрал его в ящик стола.
– А теперь прошу меня извинить, – сказал Раймонд, поднимаясь с кресла, – но вынужден прервать нашу партию. Вы позволите продолжить ее в следующий раз?
– Думаете, до него дойдет? – вопросом на вопрос ответил Шинглтон, повторяя слова самого Раймонда.
– Непременно, – улыбнулся юноша, направляясь к двери. – Вы ведь сами хотите этого… мистер Малфой.
Мужчина чуть склонил голову и, потянув за ручку, открыл дверь в холл. Раймонд с таким же легким кивком вышел из комнаты.
– Кажется, входили мы через другую дверь, – заметил юноша, разглядывая прихожую. И точно: входили в крайнюю правую, а вышли откуда-то из середины.
– Вы же не думали, что знаменитый изобретатель заработал свое имя и состояние одним самопомешивающимся котлом? – невозмутимо сказал хозяин дома. – У меня есть куда более занятные игрушки, которыми могут пользоваться лишь избранные фигуры.
– И судя по тому, что вы дали мне выйти отсюда, я имею все шансы войти в их число, – заявил Раймонд и, снова поклонившись, со смутным опасением открыл дверь на улицу. То, что дверь действительно вела наружу, заставило молодого человека облегченно вздохнуть.
– Я не исключаю такой возможности, – произнес мужчина, провожая гостя. – До встречи, мистер Певерелл. Уверен, мы еще доиграем с вами ту партию.
