Глава 3В четверг я опять задержалась на работе. На этот раз – действительно на работе, потому как срочная экспертиза для аврората затянулась дольше, чем я рассчитывала, а уйти, не закончив, мне не позволяла совесть.
Дома меня встретил очень злой Тобиас. Они с ребенком только что закончили обедать, и на столе в гостиной стоял большой металлический поднос и пара грязных тарелок. Северус уже уселся на диване с книжкой и забыл о существовании окружающего мира, не отреагировав даже на мой приход.
– Где тебя носит? – спросил Тобиас, едва я вошла в гостиную. – Ты сказала, что придешь вовремя!
– На работе задержалась, – спокойно ответила я. – А что случилось?
– Звонил агент по недвижимости, спрашивал, когда мы поедем смотреть дом, а я без тебя не мог ему ничего сказать!
Я пожала плечами.
– Ну позвони ему сам и назначь время. Не понимаю, почему надо делать из этого проблему.
– Потому что это ты затеяла этот переезд! Я не хотел никуда уезжать! А теперь уже вторую неделю где-то шляешься!
Северус поднял глаза от книжки и вопросительно посмотрел на меня. Я опять пожимаю плечами и легонько киваю ребенку – мол, читай дальше, сейчас мы сами разберемся.
– Тобиас, – я пытаюсь говорить как можно спокойнее, – у меня были дела. Я почти с ними покончила. Теперь мы можем спокойно заняться переездом.
Он все не успокаивается. Мерлин, да что с ним такое? Я никогда не видела мужа таким сердитым. В конце концов, где его логика?
– Какие у тебя были дела?
Я подхожу к столу и сажусь на стол. Краем глаза замечаю, что ребенок, продолжая держать на коленях книжку, смотрит не в нее, а на нас.
– Тобиас, но я же тебе говорила, у нас много работы...
Он перебивает меня:
– Это связано с твоим одноклассником, который приходил к тебе в прошлые выходные?
Риддл мне не одноклассник, но это значения не имеет. Муж нашел к кому меня ревновать – к Риддлу! Если бы он меня хотя бы к Альфарду приревновал, было бы больше смысла. Альфард куда симпатичнее, и с ним приятно общаться. И в школе на старших курсах мы с ним делали вид, что гуляем вместе. Исключительно, чтобы следить за Риддлом, а также дразнить как его, так и Валбургу, но остальные-то этого не знали!
– Ну, в общем, да, – соглашаюсь я. – Понимаешь, Тобиас, он занимается какими-то темными делами. Пытался позвать меня к себе, я отказалась. Теперь я выясняю, кто именно на него работает и чем именно он занимается.
Я хочу продолжать и дальше, все в том же спокойном деловом тоне, но осекаюсь. Потому что с Тобиасом творится что-то совершенно невероятное.
Он вскакивает со стула, хватает лежащий на столе поднос и швыряет его об пол. Швыряет так, что поднос сгибается и чуть ли не ломается пополам. Больше я ничего не успеваю подумать, потому что он подходит вплотную ко мне, хватает за плечо и орет:
– Ты что, рехнулась? Тебе что, делать нечего? Во что ты ввязалась?
Я инстинктивно отодвигаюсь от него вместе со стулом. Никогда еще за все восемь лет муж на меня не кричал! Да еще так! Он совершенно на себя не был похож и я, разумеется, испугалась. А как еще на такое реагировать?
– Думаешь, что раз ты волшебница, значит, тебе все можно? Две недели шляешься неизвестно где, ничего не делаешь, в комнатах бардак, даже ребенку вымыть голову не можешь!
Я уже не вслушивалась в то, что он кричал – меня поразил сам факт крика. Чтобы Тобиас, этот абсолютно спокойный и выдержанный человек, сама собранность и аккуратность, вдруг начал ни с того ни с сего на меня орать, с побелевшим лицом, с пеной у рта... Было полное ощущение, что он сейчас меня ударит. Я вжалась в спинку стула, обхватив себя руками, чтобы занимать как можно меньше места. Пытаться возразить, да и вообще говорить что-либо, было совершенно бесполезно. Слова имеют смысл тогда, когда их понимают. А Тобиас в данную минуту вообще ничего не понимал. Он сейчас не был собой. И сейчас он был способен на все. Как такого не испугаться?
Наконец-то он закончил орать, еще раз посмотрел на меня, снова открыл рот... но не сказал ничего, а повернулся и вышел из гостиной, громко хлопнув дверью. Я от потрясения не смогла сразу встать со стула.
А где ребенок?
Ребенок обнаружился в углу дивана. Уронив книжку на пол, он сидел, обхватив руками колени, и плакал. Меня это вывело из ступора, и я смогла встать со стула.
Это уже не погрешности эксперимента. Это полный его провал.
Достаю палочку из потайного кармана жакета и говорю:
– Акцио, мантия! Акцио, рабочая тетрадь!
Голос чуть дрожит, но тем не менее заклинания срабатывают.
– Северус!
Ребенок вскакивает с дивана и беспомощно смотрит на меня.
– Что тебе еще нужно? Бери быстро и идем.
Он мотает головой – ему ничего не нужно. Ну и хорошо. Остальные вещи заберет Лиз. Всю лабораторию я сейчас не унесу.
Мы выходим из дома, я отхожу на несколько шагов от крыльца и поднимаю руку с палочкой. Рука опять-таки дрожит, но не сильно. Я почти успокоилась, а вот ребенка до сих пор трясет. Ничего, сейчас приедем домой к моей маме, я дам ему успокоительного зелья и все пройдет.
Визг тормозов «Ночного рыцаря» совпадает со звуком открываемой двери. Я не оборачиваюсь. Северус плотнее прижимается ко мне, с испугом глядя на выросшую прямо перед нами трехэтажную громаду автобуса.
– Добрый вечер! – с подножки спрыгивает полная женщина лет тридцати с добродушной физиономией. – Меня зовут Мэг. Куда едем?
Я легонько подталкиваю Северуса в спину, чтобы он садился первым. Мэг протягивает ему руку, но в этот момент за моей спиной раздается голос:
– Эйлин!
Не обернуться не получается. Голос хотя бы похож на человеческий, а значит, проигнорировать совсем я его не могу.
– Что тебе?
– Эйлин, подожди, нам надо поговорить!
– Спасибо, Тобиас, мы уже поговорили, – предельно холодно говорю я.
Ребенок снова вцепился в меня мертвой хваткой и отпускать не хочет. Кондукторша смотрит на нас со снисходительной улыбкой. Интересно, сколько подобных сцен ей приходилось видеть?
– Эйлин, прости меня!
Его тоже трясет. Как и меня, как и ребенка. Но разве можно так! Я не могу жить с человеком, который нелогичен и непредсказуем! Ему и раньше отказывала логика, но не до такой же степени!
– Чтобы ты снова на меня орал? С меня хватит!
– Это больше не повторится! Эйлин, – произносит он с отчаянием, – я тебя люблю!
Никогда раньше, за все восемь лет нашей совместной жизни, муж не признавался мне в любви. Даже когда сделал мне предложение. Мы считали, что это само собой разумеется, а слова о любви слишком банальны, чтобы произносить их вслух.
– Да уж прости ты его, – неожиданно говорит Мэг.
Мне вдруг становится весело. В любое другое время я бы не потерпела столь наглого вмешательства посторонних в свои дела, но сейчас, когда окружающий мир утратил свою логику, я способна и не на такое.
– Простить, думаешь?
– Ну один раз погорячился, с кем не бывает. Думаешь, маглу легко с ведьмой жить?
Я не выдерживаю и улыбаюсь. Северус перестает дрожать и с удивлением смотрит на меня.
– Ладно, Тобиас, так уж и быть, я тебя прощаю.
Он растерянно смотрит на меня, словно бы не веря, что все обошлось. Я сама-то верю с трудом.
– Простите, что побеспокоила... – начинаю я, но кондукторша меня перебивает:
– Ничего! Если что – зовите!
Она задорно улыбается нам всем троим и залезает в автобус. Секунда – и автобус исчезает.
Я поворачиваюсь к мужу, еще не зная, что ему такое сказать. Мгновенно принять решение, а потом так же мгновенно его переменить – это для меня совсем нехарактерно. И тут Тобиас говорит совершенно неожиданно для нас всех:
– Как этот автобус не опрокинется?
– Он волшебный, – машинально отвечаю я.
– Как волшебный? – беспомощно и совсем по детски спрашивает Тобиас.
Мне становится его жалко. Всегда считал, что магия и автомобили несовместимы, и тут вдруг волшебный автобус...
– Ну вот так. До Лондона можно доехать за пятнадцать минут.
Тобиас медленно переваривает полученную информацию. Ребенок волшебный автобус тоже видит впервые, но он хотя бы о нем слышал.
– А эта... кондукторша – она тоже волшебница?
– А как же! – с легким возмущением отвечаю я.
Тобиас чешет в затылке.
– Совершенно нормальная женщина. У нас на заводе таких полно.
– А я ненормальная?
– Ты самая лучшая! – Тобиас подходит ко мне и обнимает.
Кажется, мир вернулся на свое привычное место. Вот и хорошо.
В пятницу после обеда ко мне в кабинет заглянул Аластор Хмури и с порога спросил:
– Эйлин, что у тебя случилось?
– А с чего ты взял, что у меня что-то случилось? – машинально ответила я, отвлекаясь от записей.
Мерлин, неужели так заметно? Полночи мы просидели с Тобиасом, поминутно прося друг у друга прощения и перемежая просьбы поцелуями и не только. Если мы с мужем от вчерашнего более-менее отошли, то ребенок до сих пор не успокоился, и когда я пришла домой на обед, сидел очень расстроенный, смотрел на меня умоляющими глазами и спрашивал, что такое случилось вчера с папой и можно ли что-нибудь сделать, чтобы он больше так не кричал.
А на самом деле муж за меня испугался. Только он свои чувства выражать не умеет. Вот и сорвался. Может, оно даже и к лучшему. Один раз поссориться с громким шумом и битьем посуды, и следующие восемь лет снова жить в мире и согласии.
– Не знаю, вид у тебя такой, – говорит Аластор, садясь рядом. – Ты уже вторую неделю какая-то не такая. Выкладывай, что произошло.
– Я вчера чуть от мужа не ушла, – честно говорю я. – Он ни с того ни с сего на меня наорал, а я терпеть не могу, когда на меня орут.
– Почему же он на тебя наорал? Я всегда думал, что он у тебя спокойный.
– Я тоже так думала! Угораздило же меня ему про Риддла рассказать!
– Про какого Риддла?
Хмури подается ко мне и смотрит прямо в глаза. Хоть он не испугался! А то мне уже надоело, что от имени Риддла все шарахаются.
– Про того самого. Он недавно ко мне приходил.
– А почему ты мне раньше не сказала? – недовольно спрашивает Аластор.
– А смысл? – я пожимаю плечами. – В том, что он приходил, нет ровным счетом ничего нового. Он же мне толком ничего не рассказал. Я сама кое-что вычислила. Не хотела тебе рассказывать, пока не закончу.
Хмури смотрит на меня так, что я начинаю опасаться, что он, как и Тобиас вчера, начнет швыряться предметами обстановки и орать так, что на улице слышно. Но не начинает. Только спрашивает:
– И что, закончила?
– Почти.
Хмури явно не нравятся мои действия. Не стоило этого говорить. Можно, конечно, отдать ему тетрадку и на этом успокоиться, но, во-первых, я тетрадку забыла дома, а во вторых, там еще не все закончено.
Ладно, в понедельник принесу.
– Эйлин, – говорит Хмури мягко, – я бы не советовал тебе вести самостоятельное расследование.
Я недоуменно смотрю на Аластора. Понимаю, если бы это сказал Крауч, но с Хмури-то мы друзья! Он никогда не говорил, что замужняя женщина не должна работать в аврорате и работать вообще. Он всегда меня уважал, впрочем, как и я его.
– Почему это? Ты от Крауча заразился?
– При чем здесь Крауч! Ты не думаешь, что Риддл, узнав, что ты не только не хочешь на него работать, но еще и материал против него собираешь, будет сильно недоволен? И попытается тебе помешать? Ты понимаешь, что это опасная игра?
Я отмахиваюсь.
– Ой, Аластор, ты опять про свою бдительность? Бдительность мне была нужна, когда Северусу полтора года было и он по всему дому лазил, по лаборатории в том числе. А Риддл мне ничего не сделает. Восемь лет назад я тоже от его предложения отказалась, и ничего, жива!
Конечно же, Аластор мне не верит. И чуть ли не до окончания рабочего дня я выслушиваю лекцию о неусыпной бдительности, сложности работы авроров и коварности злобных темных магов, которые начали с последнего времени поднимать голову. Видел бы нас сейчас Крауч – закатил бы грандиозный скандал по поводу неслужебных разговоров в рабочее время. Но, во-первых, он нас не видит, а во-вторых, Хмури его рангом повыше и Крауч к нему не лезет. Ко мне сейчас тоже не лезет, ибо пару дней назад был очень вежливо послан туда, где драконы зимуют.
Риддла я тоже не боюсь. Что его бояться, я в понедельник отдам тетрадь – и можно будет брать его тепленьким. Уже знаю, через кого. С мужем мы помирились, и он даже согласился на мою поездку с ребенком в гости к Альфарду. Правда, я не сказала, к кому конкретно – заявила, что просто в гости. Мало ли, опять ревновать начнет. Поездку к Альфарду я запланировала на следующие выходные, а в это воскресенье придет агент по недвижимости, до которого мы все-таки дозвонились. А завтра с утра поеду по магазинам, ибо у Тобиаса скоро день рождения и надо ему купить чего-нибудь. Поеду одна и на машине, муж давно меня упрекает, что я сама за руль садиться не желаю. Почему, очень даже желаю. Прогулка на машине, пускай даже по городу – это всегда интересно.
А к Альфарду мы поедем на «Ночном рыцаре». Надо ж как-то компенсировать вчерашний вызов автобуса!
– Эйлин! Ты меня не слушаешь!
– Почему? Я тебя слушаю. Так что ты говорил про бдительность?
