Глава 3Глава 3
/Линара, большое спасибо за такой подробный отзыв. Особенно приятно понимать, что вам нравятся характеры персонажей, поскольку очень старалась сделать их как можно более "живыми". Благодарю за такую оценку стиля написания. А Блэк здесь еще сыграет значительную роль =)).
Ассиди, приятно получить подобный комментарий от такой любительницы Барти, как вы.
КОТ, стараюсь =)
Эстелла/
У каждого члена нашей семьи есть любимое место в этом доме.
Моя мама предпочитает светлую и уютную гостиную. Там она может устроиться на мягком диване и часами зачитываться романами. Она любит читать, а я люблю смотреть на нее, когда она водит тоненьким пальчиком по строчкам, когда она осторожно перелистывает страницы, точно думает, что бумага не вытерпит грубого отношения и превратится в пыль. Когда я был маленьким, мама читала мне сказки, а я сидел у ее ног и заворожено смотрел на нее, точно это она выдумывала все эти волшебные истории. Даже для мальчика, которого с детства окружала магия, они казались невероятно прекрасными. Добро в них всегда побеждало зло, а в жизни такое случалось редко. Вот и отец запретил маме "забивать мне мозги всякой чушью", и больше не стало тихих вечеров в гостиной.
Папа всегда либо в своем кабинете, либо его попросту нет дома. Он не может жить без своей работы, а она не может жить без него. Когда он дома, камин всякий раз вспыхивает лицом его секретаря, говорящего, что отец срочно нужен в министерстве, или в аврорате, или где-нибудь еще. Это все создает видимость его крайней занятости и как-то оправдывает его вечное отсутствие. Мама говорит, что он слишком важная персона, чтобы целыми днями находиться дома. Она говорит, что без него всему волшебному сообществу придется очень тяжко. Говорит, что когда-нибудь все станет спокойно, и мы снова будем счастливой семьей.
Снова… А разве наша семья когда-то была счастливой? В том смысле, что отец с самого моего рождения был на работе. В детстве мне казалось, что это из-за меня. Что раньше все было совсем-совсем хорошо, а потом родился я, и чтобы не видеть меня, папа полностью погрузился в работу. Я думал, что отец меня ненавидит, но мама говорила, что это не так, что он меня любит, но у него слишком много дел.
Прошло столько лет, но ничего не изменилось. Правда, мы переехали в этот дом, где у мамы есть гостиная, у отца – кабинет, а у меня – ничего. Переехали из старого семейного особняка, потому что среди ведущих министерских деятелей стало модным жить среди магглов, подчеркивая тем самым свою близость к рядовым волшебникам.
Этот новый дом для меня чужой, но если выбирать любимый уголок, то это моя комната. Я провожу здесь большинство времени, лежа на кровати и бездумно глядя в потолок. Вот как сейчас.
Но все же в этот раз я не могу избавиться от мыслей.
Я вновь и вновь вспоминаю ту женщину, которую я встретил в парке. Она ведь была одной из этих ужасных людей, я уверен, но тогда почему она не убила меня, не замучила до смерти или не похитила, ведь я сын Бартемия Крауча.
Может, ей вдруг стало меня жаль? Меня итак избили, растоптав остатки моей самоуверенности. Я был повержен, сломлен, ничтожен. Вот она и подумала, что с меня хватит неприятностей.
Хотя вряд ли жалость может быть знакома таким, как она. Я ведь сам слышал, что она не видит ничего плохого в смертях магглорожденных и полукровок. Я ведь сам чуть было не принял каждое ее слово на веру.
Гипноз – так бы сказал мой мертвый приятель Патрик.
Империо – так бы сказал мой отец, скажи я ему о той встрече.
А может, стоит сказать ему? Мол, встретил в парке пожирателя смерти, молодую женщину, красивую и высокую. Подробно рассказать все, что запомнил из ее внешности, все, что запомнил из сказанного ею.
Нет, что за чушь. Она ведь не стерла мне память перед тем, как уйти. Это говорит о том, что она мне доверяет. Она не стала накладывать на меня никаких заклинаний, не сделала мне совершенно ничего плохого, напротив, дала свой платок, чтобы я мог вытереть кровь. И это значит, что и я могу ей доверять. Может, она вообще не причастна ни к одному из этих жутких преступлений. Скорее всего, так оно и есть. Она поддерживает Того-кого-нельзя-называть, но при этом не делает ничего противозаконного. Ну, возможно, вербует сторонников.
А вдруг именно это она и хотела сделать, переманить меня на свою сторону? Но зачем?
Еще один вопрос в список тех, на которых я еще не нашел ответ.
В этом списке также значатся:
Как так получилось, что наша домовик видит отца чаще, чем я?
Почему я вечно веду себя, как придурок?
- Мастер Барти, завтрак подан.
И еще один: почему никто не спрашивает, голоден ли я, прежде чем накладывать мне еду? Мы переехали в современный дом в маггловском районе, но привычка к старомодным церемониям сохранилась. Девять часов – время завтрака.
- Спасибо, Винки, я сейчас спущусь.
Дверь закрывается, и я вновь остаюсь один в своей комнате, где мне не позволили даже расставить мебель, где на окна наложены противовзломные чары, а камин способен только греть. Все ради моей безопасности. В этом мама была солидарна с отцом.
Интересно, излишнюю заботу о моей жизни можно расценивать как признак родительской любви?
* * *
Я намазываю сливочное масло на половину сдобной булочки, пока мама старается залечить все мои синяки и царапины. Она то и дело заглядывает в пособие по целительству, потому что для нее подобное занятие впервой. Я был спокойным ребенком и никогда не попадал в переделки.
- Может, лучше оставить все, как есть? – спрашиваю я с претензией на юмор, поскольку такой расклад просто невозможен из-за сегодняшнего приема в министерстве. Но из-за усиленного жевания булочки мои слова вряд ли были расслышаны. Впрочем, я на это и рассчитывал.
- Может, стоит обратиться в больницу Святого Мунго? – говорит мама. – Боюсь, я не справлюсь с разбитой губой. Хотя на сегодняшний вечер можно будет воспользоваться маскирующими чарами.
Я послушно киваю, запивая тщательно разжеванный кусок булочки горячим какао. Мой взгляд упирается в перламутровые пуговицы на жакете матери, и я все думаю, стала бы она надевать подобные вещи, если бы окна столовой не выходили прямо на маггловскую улицу. Мы живем здесь и обречены выполнять все необходимые требования конспирации. Так что никаких мантий там, где нас могут увидеть, никаких палочек в руках и тем более никакого волшебства.
Мы прячемся от тех, кто
хуже нас…
Делаю слишком большой глоток какао и обжигаю язык и горло. Подобные мысли следует изгонять из головы, о таком вообще лучше не думать. Она наложила на меня какое-то заклинание, это точно!
- Не дергайся, дорогой, не то вечером будешь кошмарно выглядеть.
Я вновь делаю из себя подобие статуи, пока мама работает над моим лицом. Может, она и веснушки уберет? Хотя вряд ли… ее они приводят в полный восторг. Мне бы такую способность – видеть красивое в отвратительном.
- А ты уверена, что все твои старания так уж необходимы? – вдруг произносит отец, не отрывая взгляда от утренней газеты. – Может,
твой сын и не собирается идти на прием. Может, у него свои личные дела.
- Какие такие дела? – непонимающе спрашивает мама. Я тоже хотел задать этот вопрос, но мой рот занят прожевыванием очередного куска булочки.
- Откуда же мне знать? – наигранно удивляется отец и все смотрит на строчки в газете. – Твой сын теперь ведь взрослый, шляется по пабам, пьянствует среди всякого сброда… Ему все равно, что репутация его семьи может от этого пострадать.
Твоя карьера, ты хочешь сказать, да, папа? Больше ведь ты ни о чем не думаешь.
- Барти не хотел ничего такого, - встает на мою защиту мама. – Он просто перенервничал из-за этой ужасной драки. Мне страшно за тех мальчиков. Какими же они вырастут, если уже в юности проявляют такую жестокость.
Она как всегда пытается сменить тему. Теперь будет целую кучу времени рассуждать о неправильном воспитании. Слова в пустоту, поскольку отец ее не слушает. Он занят тем, что читает газету, в которой нет места пространственным рассуждениям о том, что его не волнует. А в сегодняшнем выпуске "Пророка" наверняка есть статья о каком-нибудь новом происшествии со множеством смертей и других ужасностей. И уж точно написано, что поймали такое-то количество пожирателей. А это значит, что виновные понесли наказание, что все идет как надо, несмотря на жертвы со стороны мирных волшебников. Но там ведь точно не написано, каким образом авроры ловили этих самых пожирателей и какими способами выпытывали у них признание. А может и написано, ведь все эти действия направлены на победу над злом…
Доев свой завтрак, я встаю из-за стола и направляюсь к выходу из столовой. Мама все еще говорит, а отец даже не пытается придать лицу заинтересованность. Наверняка, даже не заметят, что я вышел.
Но когда я уже аккуратно прикрываю дверь за собой, доносится голос отца:
- Еще одна выходка, подобная вчерашней, Барти, и ты будешь ходить под надзором авроров.
- А разве у них нет более важных дел? – кричу я и тут же взбегаю вверх по лестнице с чувством восторга от того, как же круто я смог ему ответить.
* * *
Поводом для министерского приема послужила успешная поимка множества пожирателей в недавней облаве. Газетные заголовки назвали это важным стратегическим шагом в устранении нависшей угрозы…
Поворотным событием в ходе текущей войны.
Началом будущих побед.
В общем, все это очередная показуха для повышения морального духа волшебников. Если мы празднуем, значит, все совсем не плохо.
Это нужно для того, чтобы вселить надежду.
"Подъем патриотического духа" – сказал бы мой мертвый приятель Патрик.
"Хвалебные песни своим мизерным заслугам" – сказал бы Сириус Блэк.
А может, и не сказал бы…
Но это волнует меня в меньшей степени, поскольку на этом самом приеме я встретил ее.
Миссис Лестрейндж, то есть Беллатрикс Лестрейндж – вот как ее зовут. Так сказала мне мама, когда знакомила нас.
Я даже подумал, что это вовсе не та волшебница, с которой я встретился вчера, раз нас познакомила именно моя мама, которая частенько окружает меня чрезмерной опекой. Мало ли похожих людей, к тому же я толком и не рассмотрел в полутьме ее лица, которое большую часть времени было скрыто капюшоном. Но стоило мне услышать ее голос, как все сомнения тут же развеялись. Бархатный, с немного ленными интонациями. Именно таким тоном она мне и говорила, что магглорожденные не достойны носить звание волшебников. Именно этим голосом она чуть не внушила мне, что действия пожирателей оправданы.
Но что тогда она здесь делает? Может, готовится нападение, и мы все здесь погибнем? Вдруг в этом зале пожиратели облачены в личину порядочных волшебников и вот-вот скинут маски, чтобы убивать и мучить.
Может, стоит предостеречь всех прямо сейчас? Залезть на стол и закричать о том, что среди нас скрываются пожиратели.
И тогда я умру первым...
Очередная глупая идея, но я не знаю, что еще можно сделать.
- Ты так напряжен, Барти. Что-то случилось?
Я усиленно разглядываю носки своих ботинок и в отрицании качаю головой. Мне даже не надо поднимать голову, чтобы убедиться, что это она со мной говорит. Я вижу подол ее бордово-красной мантии всего в шаге от меня, и это заставляет сердце биться быстрее.
- Ты ведь не боишься меня, правда, Барти?
Я вновь качаю головой из стороны в сторону. Мне душно, и хорошо бы было выйти на воздух. И все же я не могу сдвинуться с места. Или не хочу.
- Умница, - говорит она и проводит ладонью по моей пунцовой щеке. – Ты ведь никому не сказал о той нашей встрече?
- Нет.
Мне все же приходится отвечать вслух, потому что я не хочу смахивать на трусливого идиота, вечно мотающего головой. По той же причине я поднимаю голову и смотрю прямо ей в лицо.
Зря, поскольку такая вот зрительная близость приводит в еще большее волнение, и я отвожу взгляд на что-то менее… опасное?
- Вы пришли меня похитить? – я все-таки задаю этот вопрос и чувствую себя теперь полнейшим дебилом.
- Зачем? – она не смеется и меня это радует, особенно если вспомнить, какой неприятной была ее прошлая вспышка веселья.
- Ну, я ведь сын Крауча.
- И что?
Я пожимаю плечами, потому что не знаю, что ответить. Вроде как все должно быть ясно, но она делает вид, что не понимает. Это такая игра? Или способ вконец меня смутить?
- Мне абсолютно нет разницы, чей ты сын. Главное, что не магглов, - она издает короткий резкий смешок и я тут же понимающе улыбаюсь, быстро бросая взгляд на ее лицо и вновь отводя его в сторону. Странно, что здесь столько народу, но никто даже не глядит в нашу сторону. Все столпились вокруг моего отца. Наверняка восхваляют его заслуги.
- Это для них всех важно твое имя, - она имеет в виду всех этих разряженных волшебников. – А среди нас ценится то, что ты делаешь… ради Лорда.
Я пытаюсь сделать шаг назад, но спина упирается в стену.
- Тебя оценивают по твоим поступкам, а не по имени, не правда ли, это великолепно? Ты станешь тем, кем захочешь.
Я смотрю на нее и вновь вижу тот безумный огонек в глазах.
- Вы из-за меня сюда пришли? – спрашиваю почти шепотом, боясь услышать ответ. А она качает головой. Выдыхаю с облегчением…
Или с разочарованием?
- Нас пригласили.
"Нас" – это она имеет в виду себя и своего мужа. Я видел его сегодня. Высокий и плотный волшебник с резковатыми чертами лица. Неприятный тип и наверняка тоже пожиратель. Может, это он и виноват, что она стала одной из последователей Того-кого-нельзя-называть.
- Но мне уже пора. Ты ведь никому не скажешь про наш с тобой разговор?
Я усердно мотаю головой из стороны в стороны. Сказать кому-то? Ни за что! Это все так странно, так непривычно – все эти подозрительные разговоры, которые уж точно не понравятся моему отцу. И разве я могу ее подвести? Ведь она не лжет мне, ничего не скрывает, включая то, кем она является на самом деле. Подумать только, я единственный из всех этих глупых взрослых волшебников знаю практически всю правду о ней! Мой отец приветствовал ее, даже не подозревая, что она одна из преступников. Да он удавится от злости, если узнает, что прямо перед его носом была пожирательница, а он ее не поймал. Но я не скажу ему, ни за что. Пусть думает, что он самый умный, а на самом-то деле даже я могу его обдурить.
Но она собирается уходить, вновь оставляет меня мучиться в догадках. К чему был весь этот разговор, чего она пыталась добиться, рассказывая мне все это?
- Мы еще увидимся? – вырывается у меня прежде, чем я успеваю подумать об этом.
- Завтра, - говорит Беллатрикс Лестрейндж и ее бледные губы растягиваются в улыбке, – в том же парке.
Я понимающе киваю, и она уходит, вновь оставляя меня с чувством разочарования. Чувствую себя тем принцем из маминой сказки. А она - девушка, что вечно убегала. Золушка...
