Глава 2Чуть раньше в тот же день, когда Ремус еще не постучал в дверь дома Северуса Снейпа, Гермиона уже получила свою копию книги Гарри. Молодая женщина была возмущена подобным поступком ее школьного друга ничуть не меньше, чем ее бывший любовник. Первая ассоциация, которая возникла у нее после прочтения, сводилась к тому, что друг собственноручно выпихнул ее нагишом на потеху толпе. Ее любовь, ее личная трагедия были выставлены на всеобщее обозрение. Это было мерзко, недостойно. Ей хотелось придушить Гарри. Не откладывая дело в долгий ящик, она аппарировала к нему домой.
Бывшего одноклассника она нашла в его личном кабинете, где он разбирался с какими-то бумагами.
– Гермиона! – Он радостно улыбнулся и, раскинув руки для приветственного объятия, вышел ей навстречу из-за стола. Это было его первой тактической ошибкой: он приблизился к ней на расстояние вытянутой руки. Звонкая пощечина нарушила тишину. На лице Гарри появилось недоуменное обиженное выражение. – За что? Я не заслужил!
– За это! – зло выплюнула Гермиона, швырнув в него книгу.
Гарри поднял ее с пола и покрутил в руках.
– А, ну тогда, может, и заслужил, – он задумчиво потер щеку. – Но я не понимаю, чем я тебя так обидел. Вроде, ничего плохого про тебя не писал… Если ты обиделась на «всезнайку», то зря. Я же любя!
– Гарольд Поттер, не строй из себя идиота, тебе не идет, – свирепо прошипела женщина, сжимая кулаки. – Ты все прекрасно понимаешь. Кто позволил тебе расписывать в своей грязной книжонке историю моей неудачной любви? Зачем ты это сделал?
– Ах это! – Гарри пожал плечами. – Вы же расстались. Какая тебе разница? Я написал, что думал. Все это осталось у всех нас в далеком прошлом, так в чем проблема?
– Ты не имел права писать о нас!
– Гермиона, это мои
воспоминания! Я же вас помню, так почему я не могу написать о вас?
– Хотя бы потому, чтобы не делать нам больно! – воскликнула Гермиона и неожиданно всхлипнула. – Зачем ты увековечил это? Я три года пыталась все забыть! А ты… – Она снова всхлипнула и, плюхнувшись на маленький диванчик в углу, спрятала лицо в ладонях. – Я не представляю, что будет с ним, когда он это прочитает… Он ведь такой гордый! А ты всем рассказал о том, что он любил. Любил, и был предан, брошен… Зачем же ты так с ним? Он вроде и тебе стал дорог. За что ты его так наказываешь?
Гарри сел рядом с ней и обнял за плечи. Гермиона упрямо отвернулась в другую сторону, демонстрируя, что в его сочувствии она не нуждается. Однако ее друг решительно развернул ее к себе.
– Я смотрю, ты все еще любишь его? – мягко уточнил он.
– Я никогда не переставала его любить, – честно ответила Гермиона.
– Так какого черта вы разошлись?
– Так вышло… Я и сама не поняла, как это произошло. Мне казалось, мы всегда будем вместе. Но я, наверное, недооценила нашу разницу в возрасте… разное воспитание, жизненный опыт. Я думала, нам не страшны расстояния, но стоило мне уехать учиться, как он начал охладевать ко мне. Сначала я ведь аппарировала из Парижа почти каждый вечер, чтобы он не чувствовал себя покинутым. Но в первую же сессию я была вынуждена торчать в Академии безвылазно. Столько всего нужно было учить, у меня просто не оставалось на него времени. И я не появлялась почти три недели. Я отправила ему письмо с предупреждением, чувствовала себя виноватой, боялась, что он будет скучать. А он даже не заметил моего отсутствия. Я аппарировала к Хогвартсу сразу после последнего экзамена. Он встретил меня, такой спокойный, и сказал, что не стоило так торопиться. Меня это покоробило, но я списала это на его сдержанность. Ты же его знаешь, из него только клещами и под пытками можно вытащить признание в любви или симпатии. Он всегда считал все человеческие чувства слабостью, а их демонстрацию – самоунижением.
Но потом это повторялось. Он абсолютно никак не реагировал на меня. Он вел себя абсолютно одинаково, когда меня не было день и когда меня не было неделю. Нет, когда я приезжала, он вел себя безукоризненно. Был внимателен, заботлив, нежен. В нем было все то, что я так любила. Но я постоянно задавала себе вопрос: а так ли я нужна ему, как думаю? По всему выходило, что ему хорошо со мной, но и без меня неплохо. Если честно, когда я только поступала в академию, я думала, он будет ревновать. Будет изводить меня насмешками и подозрениями в том, что я изменяю ему с молодыми сокурсниками. А он даже ни разу не прошелся по этой теме. Ему было все равно.
Она замолчала. Гарри гладил ее по спине, а сам пытался представить себе всю эту ситуацию. Он знал Снейпа слишком хорошо, чтобы предположить, что Гермиона на самом деле ничего для того не значила. Он же помнил, как сам навещал бывшего профессора в Хогвартсе, когда Гермиона была на учебе. Тот выглядел грустным и подавленным, а после пары бокалов огневиски признался, что иногда чувствует себя очень старым и никому не нужным. Под «никому» подразумевалась, как понимал Гарри, именно Гермиона. Но как тогда та смогла прийти к выводу, что Северус по ней не скучал? И не ревновал? Да тот с ума сходил от ревности! Гарри не сразу понял, что Гермиона продолжила свой рассказ.
– Все это время у меня в Париже был друг. Только друг, ничего большего. Как ты. С той только разницей, что он хотел большего. Я сама не поняла, как это произошло. Я в очередной раз вернулась в общежитие, последние выходные, проведенные с Северусом, расстроили меня. Он был так сдержан… Мне впервые показалось, что мое присутствие тяготит его. Ребята устроили вечеринку, я выпила больше, чем следовало, а проснулась в объятиях Люка. Он был таким нежным, таким теплым, таким открытым. Совсем не таким, как Северус, но… Мне стало плохо, когда я поняла, что произошло. С Люком я с того дня не разговаривала, а Северус… Я просто не могла вернуться к нему после этого. Я была уверена: он все поймет. Я не знала, как мне оправдаться… Мне не было оправдания. До конца семестра я придумывала себе причины, по которым не могу покинуть Академию, но потом наступили каникулы… Ты не представляешь, как он посмотрел на меня, Гарри. Его взглядом можно было заморозить! Я хотела объяснить, что не могла приходить, а он… Знаешь, он так спокойно встал, подошел к книжному шкафу, поставил на место какую-то книгу, поискал другую и словно между делом сказал: «Так, может быть, и не следовало уже больше приходить?» И я поняла, что он знает о моей измене… Что мне оставалось после этого? Мне было стыдно. И я ушла. Вот, собственно, и все.
Гарри не знал, что сказать. Его не оставляло ощущение, что эти двое просто не поняли друг друга. К сожалению, ему не хватало информации, чтобы говорить об этом с уверенностью. Но если его расчет верен, то скоро он сможет выслушать и другую сторону. Остается только удержать Гермиону здесь до того момента.
– Ты знаешь, у меня ведь сегодня день рождения… Останешься, раз уж пришла?
– Вообще-то я на тебя обижена, – Гермиона улыбнулась сквозь слезы. – Зачем ты это сделал, а?
– Я правда не думал, что ты так отреагируешь, – солгал Гарри. – Давай мы отпразднуем мой день рождения, а потом поговорим, подумаем, что можно сделать, хорошо?
– Хорошо…
***
Хотя в основном праздничный обед протекал как обычно, в воздухе чувствовалось чуть заметное напряжение. Гермиона и Северус сидели друг против друга и старательно смотрели в противоположные стороны, но воздух между ними все равно электризовался. Гарри бросал косые взгляды то на одного, то на другого и время от времени перемигивался с Люпином, который тоже здесь присутствовал.
Когда свечки на торте были задуты, а сам торт кусками расползся по тарелкам гостей, Гарри, слегка кашлянув, невозмутимо сказал:
– Северус, Гермиона, можно поговорить с вами в моем кабинете?
После чего встал и направился к выходу. Гермиона, справившись с удивлением, не глядя на Снейпа, встала и последовала за Гарри. Ей просто было неудобно устраивать сцену в чужом доме. Северус чуть помедлил. Он как раз не испытывал бы угрызений совести, продемонстрировав неповиновение хозяину, но… Что-то заставило его все-таки встать из-за стола и направиться в кабинет Поттера. Этим «что-то» был то ли укоризненный взгляд Люпина, говорящий: «Ты ведь взрослый человек! Веди себя достойно!», то ли не задушенная когда-то до конца надежда.
– Ну и что это значит? – строго спросил он, когда за ним закрылась дверь кабинета.
Гермиона сидела в кресле и смотрела в окно. Гарри стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди, и сосредоточенно разглядывая рисунок на ковре под ногами.
– Я хотел извиниться перед вами обоими, – после недолгого молчания сказал Гарри. – Я чрезмерно увлекся, когда писал эти воспоминания. Я действительно когда-то был тронут до глубины души вашими отношениями, и мне очень хотелось сохранить память о них хотя бы на бумаге. Я был неправ. Это ваши жизни и ваши чувства. Я сейчас свяжусь со своим издателем и попытаюсь узнать, можно ли что-то сделать. Подождите меня здесь.
И он вышел. Северус нерешительно замер. Если он сейчас уйдет, то продемонстрирует свой страх, свою растерянность. Если останется… Ему было тяжело находиться в одной комнате с Гермионой, когда вокруг было много народу. Еще труднее будет оставаться с ней наедине, зная, что он уже не имеет никаких прав на нее. Она принадлежит кому-то другому. Однако боязнь показаться трусом все же пересилила, подстегиваемая желанием быть рядом с ней. Это было больно, но он так скучал! Поэтому Северус сел на тот небольшой диванчик, на котором несколько часов назад плакала Гермиона.
Сама Гермиона чувствовала себя до крайности неловко. Столько лет спустя она все еще чувствовала себя виноватой перед Северусом. Он ведь верил ей, а она ему изменила. Но в то же время она злилась на него, убеждая себя, что это его холодность толкнула ее в объятия другого мужчины.
Молчание было слишком тягостным, чтобы долго выносить его, поэтому Северус не удержался и заговорил:
– Как дела в Академии?
– Я закончила ее год назад, – тихо ответила Гермиона, не поворачиваясь к нему. Снейпу это не понравилось. Она словно обижалась на него, но за что?
– Ах да, конечно… Естественно, с отличием?
– Естественно.
– Чем теперь занимаешься?
– Исследованиями.
– Интересно?
– Не очень.
– Как друзья?
– В порядке.
– Родители?
– Тоже.
– За что?.. – это прозвучало неожиданно надломлено, как-то очень тихо и совсем не по-снейповски. Гермиона от удивления даже посмотрела ему прямо в глаза.
– Что?
– За что ты на меня сердишься? – чуть пожав плечами, уточнил Северус.
– Я не сержусь… Я… – Она не смогла найти правильных слов. Как объяснить этому человеку, что она все еще переживает их разрыв, что она так и не смогла смириться с этой мыслью? Как объяснить ему, что ее чувства оказалось не так просто убить, как его, и при этом не выглядеть жалкой?
– Тогда почему ты разговариваешь со мной сквозь зубы? – в его голосе прозвучали явственные оттенки обиды. – Мерлин свидетель, я не заслужил этого. Я ведь… – он вовремя прикусил язык. Мысленно Снейп выругался на себя. Неужели он собирался толкнуть торжественную речь на тему «Ради твоего счастья я отказался от своего»? Не стоило этого делать, ни к чему.
– Я не разговариваю с тобой сквозь зубы, – удивленно произнесла Гермиона. – Мне просто… тяжело говорить с тобой.
– Быстро же я стал тебе противен, – Снейп скривился, как будто съел что-то очень кислое. – Не стоило так тянуть с разрывом, может, тогда тебе сейчас было бы проще переносить мое присутствие.
От подобного заявления у Гермионы слегка закружилась голова. Ей начало казаться, что кто-то из них сошел с ума. Во всяком случае она никогда не ожидала услышать от Северуса обвинений в том, что она разорвала их отношения, да еще и не достаточно быстро. О том, что ей противно его присутствие, она вообще не говорила.
– О чем ты говоришь? – Она возмущенно вскочила на ноги. – Ты же сам прогнал меня!
– Я тебя прогнал? – на этот раз настала очередь Снейпа вскочить с места. – Ты ушла к другому мужчине!
– К какому другому мужчине? – Гермиона с каждой новой фразой Северуса все больше убеждалась в его безумии. – У меня никого не было с тех пор, как мы расстались. Я просто надоела тебе, и ты меня прогнал. Воспользовался моей ошибкой, как поводом к расставанию.
– Ты мне надоела? – Снейп нахмурился и шагнул к Гермионе, заглядывая ей в глаза. Ему казалось, что она его разыгрывает. – Когда ты могла бы успеть мне надоесть, если я тебя почти не видел!
– О чем, видимо, совершенно не жалел, – в голосе женщине прорвалась былая обида. – Тебе было все равно, сколько меня нет.
– Мне? Мне не было все равно! – прошипел Снейп, словно разозленная змея. – Я терпел твое отсутствие, потому что хотел, чтобы ты жила полной жизнью. Той, которую ты заслуживаешь, с учебой, друзьями, вечеринками. Я надеялся, что если не буду мешать тебе, не буду изводить ревностью и обидами, ты оставишь в своей жизни место и для меня. Как видно, я ошибся. – Он замолчал, осознав, что зашел слишком далеко. У Гермионы на лице было странное выражение, которое он никак не мог определить. Она была не то испугана, не то расстроена, не то обижена. Он заставил себя успокоиться и сказать уже с большим хладнокровием: – Я не виню тебя. Я знаю, ты не хотела причинить мне боль и оставалась со мной даже тогда, когда уже не любила. Но я не просил этого у тебя. Тебе незачем было себя мучить. – Он не удержался и шагнул еще ближе, пробежал кончиками пальцев по ее лицу. – Я бы отпустил тебя в тот момент, когда ты сказала, – почти прошептал Северус. – Я с самого начала знал, что ты не будешь моей всегда. Я и так обязан тебе слишком многим. Ты дала мне силы жить дальше. И ты не была обязана всегда оставаться со мной, но мне обидно, что ты ушла и больше не вспоминала меня, как будто я посторонний человек. Мне тяжело сейчас видеть твою неприязнь. Я старался не делать тебе больно, неужели я не заслужил за это хотя бы просто доброго отношения?
– Северус Снейп, – выдохнула Гермиона, откровенно наслаждаясь его прикосновением, – ты просто идиот. Мне было восемнадцать, когда я влюбилась в тебя. И с тех пор не было и дня, чтобы я не любила тебя. Другой мужчина существовал только в твоем воображении… Я никогда не любила никого, кроме тебя. То, что было с…
Длинные тонкие пальцы легли на ее губы, заставляя замолчать. В одну секунду в глубине темных, почти черных глаз зажегся прежний огонек. Черты лица смягчились, уголки губ чуть приподнялись в едва заметной улыбке.
– Тсс, – шепнул Северус, гипнотизируя ее взглядом. – Не желаю знать, что и с кем было. Давай лучше вернемся к той части твоей речи, где ты говорила, что любишь меня.
– Я люблю тебя, – она скользнула руками вокруг его талии, прижимаясь всем телом. – Но я была уверена, что ты совсем охладел ко мне, что я тебе надоела.
– Вот дурочка, – нежно пожурил Снейп, обнимая ее за плечи. – Разве ты можешь надоесть?
И он наклонился к ее губам, целуя как прежде, как будто не было последних трех лет, не было обид и недопонимания. Гермиона с готовностью ответила на поцелуй, разрушая малейшие остатки подозрения в том, что Северус может быть ей неприятен.
– Пойдем домой, – шепнул Снейп, оторвавшись от ее губ на мгновение. Я так скучал по тебе.
– А как же Гарри? – неуверенно запротестовала Гермиона. – Он же просил подождать…
– Что-то мне подсказывает, – усмехнулся Северус, – что он своего уже дождался.
После этого, не задавая лишних вопросов и не слушая возражений, он аппарировал к порогу своего дома.
