Сделка с Дьяволом / Mир Гарри Поттера

Глава 3. Его Исповедь

Иногда у меня складывается такое впечатление, что мы с жизнью играем в русскую рулетку. Временами мне везет, и я выхожу сухим из воды. Люди называют это улыбкой фортуны, но для меня это скорее оскал. Я даже не знаю, с каких пор начинались эти роковые игры.
Я веду точку отсчета с того памятного дня, когда Темный Лорд исчез из нашей жизни. Отцу больше не приходилось играть двойную роль, а матери сделалось спокойно на душе. Но обманчивый мир рассыпался в прах, когда настало время платить за ошибки.
Помимо денежной компенсации суд Визенгамота назначил всем соратникам Темного Лорда одинаковый срок - десять лет в Азкабане, а затем три года общественных работ.
Для матери это было ударом. Когда отца увели, в ней словно что-то сломалось. Ее взгляд потух, красивое лицо потеряло краски, и она стала подобна безжизненной кукле. Для нее это был крайне несчастливый брак, поэтому Нарцисса могла бы воспользоваться подарком судьбы и уйти. Но она не смогла, потому что действительно любила отца.
Я, не меньше задетый радикальными переменами, осознал, что теперь жизнь мне придется строить самому. Я больше не рассчитывал на влиятельные связи и помощь отца. Теперь приходилось надеяться только на себя самого.
Первым делом я отослал мать к ее родственникам, решив, что их поддержка укрепит ее дух. Затем я занялся своей карьерой, где, увы, меня ждали трудности.
Мне не повезло с фамилиями – Малфой и Блэк. Эти имена были несмываемым пятном, вечной печатью на моем лбу - сын Пожирателя Смерти и племянник убийцы. Поэтому приходилось постоянно терпеть насмешки и осуждение других.
Моей первой удачей стала овдовевшая графиня из Манчестера. Ангелина Броди славилась любовью ко всевозможным интригам и не раз шокировала публику своими скандальными связями. Заскучав в своем поместье, эксцентричная леди прислала мне весточку, где приглашала на обед. Естественно, в моем положении об отказе не могло быть и речи.
Ангелине я угодил, и вскоре мои визиты к ней участились. Нас не связывали интимные отношения, – она мне в бабушки годилась, – но наша, так называемая, «дружба» привлекала всеобщее внимание, и Ангелина этому несказанно радовалась. Как бы гадко это не звучало, но эксгибиционизм сумасшедшей старухи шел мне на пользу.
Во-первых, с ее помощью я заочно окончил швейцарский университет международных отношений. Свой выбор я сделал, следуя советам родителей, которые обнаружили во мне лингвистические способности еще в пятилетнем возрасте. Но, помимо этого, я также заметил, что могу легко заговаривать людям зубы и склонять их мнения в свою сторону. Это редкое качество тоже могло пригодиться в моей профессии.
Ангелине, видимо, нравились все сплетни о нас, неистовым потоком циркулирующие в высшем обществе. Поэтому она продолжала мне помогать, и даже нашла для меня работу в Министерстве. Год спустя я запросто стал советником Министра международных отношений. Все шло замечательно, несмотря на то, что все считали меня «мальчиком» миссис Броди. Но меня это особо не волновало.
Возможно, общение с Ангелиной все-таки повлияло на меня, потому что позже я и сам учинил скандал, заведя самый легкомысленный роман в своей жизни.
С Мирандой я познакомился на светском вечере миссис Броди, который проводился по случаю ее дня рождения. Вежливо беседуя с гостями, я наткнулся взглядом на солидного мужчину средних лет с роскошной спутницей. Мужчина оказался Ришаром Буке, владельцем крупной строительной компании, а по совместительству еще и компаньоном Люциуса по одному из бизнес-проектов. По словам отца, он был редкостной сволочью. Его жена, мадам Мадлен, окончила жизнь самоубийством, выбросившись с балкона. До такого отчаяния ее довели развратные похождения мужа, который изменял ей напропалую. Едва похоронив жену, он связался с Мирандой, начинающей моделью. В следующем году пара намеревалась обручиться.
После небольшой беседы с Ришаром, я поцеловал руку Миранде и незаметно подмигнул ей, сам того не осознавая.
Я был заинтригован. Миранда была хороша собой, но меня к ней влекла не ее внешность, а именно опасность и легкомысленность наших отношений. Остроты ощущений мне в жизни хватало, но, видимо, я лишь хотел в очередной раз искусить судьбу и сорвать запретный плод.
Несмотря на протесты разума, я бессовестно наносил визиты Миранде в поместье Ришара, когда самого хозяина не было дома. Гуляя в саду в солнечные дни и разговаривая на всевозможные темы, мы постепенно становились ближе друг к другу. Но когда я неожиданно поцеловал ее в один из дней, Миранда отстранилась от поцелуя и потребовала моего немедленного ухода. Разочарованный, я покинул ее и уединился у себя дома. Я часами смотрел на дверь, ожидая чего-то невероятного, и вскоре заснул. Разбудил меня внезапный стук в дверь, и, к своему удивлению, на пороге я увидел Миранду. Ничего не говоря, она принялась целовать меня, и я, ни о чем не спрашивая девушку, повел ее в свою спальню.
Проснувшись утром и не застав Миранду рядом, я уж было думал, что видел сон. Но сладкий запах ее духов и несколько золотистых волосков на подушке подтверждали, что ночь я провел не один.
Таким образом, мы тайно встречались полгода, пока я не предложил девушке бросить Ришара. Миранда не любила говорить на эту тему и всячески увиливала от прямого ответа. Под конец она призналась, что Ришар содержит ее и обеспечивает прочным статусом в обществе. Меня немного разочаровала такая банальность, а нерешительность девушки побуждала меня все бросить и забыть. Но мне не хотелось с ней расставаться, и к тому же я успел к ней привыкнуть за это время.
Как и в первый раз, Миранда сделала шаг навстречу неожиданно. В очередной раз она появилась у моего порога, но уже в менее счастливом виде. По ее заплаканному лицу, покрытому синяками, я все понял и трангрессировал в поместье Ришара, где этот ублюдок получил по заслугам.
Эта безобразная сцена стала одной из любимых тем бульварной прессы. Ангелина ликовала, а вот Люциус был крайне недоволен.
Я отдалился от отца, как только его увели в Азкабан. Редкие, немногословные встречи лишь усложняли наши отношения. На этот раз Люциус сам меня позвал, чтобы отчитать за недостойное поведение. Разговор шел по-старому, разве что теперь он происходил не в уединении его темного кабинета, а на виду у всех в Азкабане (служащие тюрьмы даже не потрудились оставить нас тет-а-тет). И отец смотрел на меня, не сидя за дубовым письменным столом, а стоя за ржавой решеткой.
Я отчетливо помню его речь. Он говорил, что я опозорил наш род, что я был недостоин своего имени. Эти обвинения я грубо оборвал, бросив ему в лицо, что уже нельзя было пасть ниже, чем пал он сам. И мы оба понимали, что я был прав.
Отец всегда кичился древностью нашего рода, чистотой крови. Он просто не желал верить, что общество давно от нас отвернулось, и былые уважение и власть, которыми мы обладали на протяжений веков, перешли к маглолюбцам и грязнокровкам. С падением Волдеморта изменились и ценности в волшебном мире.
После короткого молчания он спросил меня о Миранде.
- Драко, зачем она тебе? – говорил он. – Ведь она всего лишь жалкая модель. Это твой очередной каприз, мимолетное желание. Ты поиграешь с ней еще немного, а потом она тебе надоест. Миранда ни на что не годится. У нее нет статуса, приданного, родословной. Я позволю тебе быть с ней, Драко, но только для того, чтобы доказать, что она не играет особой роли в твоей жизни. Живи с ней, люби ее на здоровье. Но если ты женишься на этой девушке, ты мне больше не сын.
Я был вне себя от злости. Отцу было мало, что наше имя теперь ничего не значило, что мы стали социальными изгоями. Его даже не волновало, что он общался с сыном, стоя за решетками своей убогой камеры. Он все также слепо верил в свою значительность.
И все-таки я принял во внимание его наказ. Мы с Мирандой перебрались жить в Лондонскую квартиру, оставив эльфов присматривать за родовым поместьем в Уилтшире. Я не горел желанием возвращаться в пустынный Малфой Мэнор, таивший в себе столько горьких воспоминаний. Но больше всего я не хотел находиться в стенах дома, который хранил в себе образ Темного Лорда, ставшего причиной распада нашей семьи.
Я был доволен своей жизнью с Мирандой. Наши отношения не являлись официальными, да и о помолвке речь не заходила. Но Миранда не жаловалась, она была вполне счастлива. О будущем мы говорили пространно и несерьезно, но однажды Миранда завела разговор о детях.
- Я бы хотела завести ребенка, - как-то сказала она за чашкой кофе.
- Правда? – отстраненно спросил я.
- Да. Хотелось бы мальчика… Я назвала бы его Демианом - произнесла она, устремив взгляд в потолок.

- А девочка была бы, скажем… Пенелопа. Или Ванесса - продолжала Миранда. Затем она взглянула на меня и спросила, - а ты кого бы хотел? Мальчика или девочку?
Я не смог сдержать усмешки.
- Ты знаешь, я не думаю, что готов к отцовству. Да и вообще, я не люблю детей.
- Но ты ведь заведешь когда-нибудь ребенка, правда?
- Придется… Надо же продолжать род, - я почему-то засмеялся, и Миранде это явно не понравилось.
- Что-то не так? – я всмотрелся в ее напряженное лицо.
- Да нет. Мне просто нездоровится. Пойду, прилягу, - голос Миранды был на удивление прохладным. Она медленно встала и направилась в спальню. Когда девушка была уже у двери, я позвал ее.
- Миранда.
Она повернулась.
- Да?
Ее лицо было непроницаемо.
- Ничего. Сладких снов.
Дверь закрылась. По моей спине пробежал неприятный холодок.
В ту ночь я не ночевал в квартире, прекрасно поняв, что Миранда хотела побыть одна. Разговор закончился на невеселой ноте, и что-то подсказывало мне, что наши отношения будут прохладными в течение нескольких дней, а может, и недель. Миранда становилась настоящей стервой, когда злилась, и близко к себе не подпускала.
Я не мог поверить, что этот пустячный разговор мог стать причиной той дистанции, которая образовалась между нами подобно зияющей пропасти. Я не хотел говорить о детях и планировал не затрагивать эту тему вплоть до тридцати-сорока лет. Зачем я откладывал этот разговор? У меня на этот счет было множество догадок… Возможно, зная свою независимость и тяжелый характер, я боялся брать на себя ответственность за чужую жизнь, нянчиться с младенцем и служить для кого-то примером для подражания. Но еще больше я страшился мысли о том, что у меня может быть сын.
Наследник – большая радость в семье Малфоев, после рождения мальчика редко заводят других детей. Но, несмотря на это, с наследниками обращаются только как с продолжателями рода. Во всяком случае, Люциус вел себя со мной именно так. Как только мать родила, отец лишь поинтересовался полом младенца. Узнав, что родился сын, он лишь посмотрел на малыша, закатил пир в честь такого события, а затем скрылся в стенах своего кабинета. Я не помню, чтобы в детстве отец когда-либо со мной разговаривал, играл, водил в культурно-развлекательные места… Он только наказывал. Еще ребенком я редко видел этого холодного, сероглазого мужчину, и потому боялся. Всю родительскую любовь и заботу я получал от матери.
Поэтому я и не хотел, чтобы у меня были дети, особенно сын. Я боялся, что стану подобием своего отца, что буду игнорировать существование родного ребенка и появляться в его жизни исключительно в качестве инквизитора. Но Миранда, похоже, этого совершенно не понимала.
На этот раз она злилась очень долго. Никаких улыбок или быстрых поцелуев. Обычно она разгуливала по квартире в шелковом халате и готовила мне завтрак, сопровождая это нежными ласками. А теперь и вовсе игнорировала меня. Постепенно я тоже начал злиться.
Пока мы таким образом избегали друг друга, власть над волшебной Великобританией плавно перешла в руки Игнатиуса Уайта. Вот тогда мне действительно пришлось несладко.
Когда родовое наследие стало недействительным, я погрузился в тихую панику. Я привык к роскоши с юных лет, поэтому истинной цены деньгам никогда не знал. Когда мне минуло восемнадцать, я стал тратить деньги без счета. Родители не контролировали меня, да и как бы они это сделали? Отец был в тюрьме, а мать у родственников… Я был сам себе хозяин!
В тот год я впервые столкнулся с финансовыми проблемами. Я мог ожидать чего угодного, но только не этого. Особой прибыли от моей работы не было. Деньги отца я расходовал на содержание родового поместья и квартиры.
Неприятным сюрпризом для меня стал позабытый Ришар Буке, внезапно объявившийся у меня в поместье и принесший неутешительные новости. Строительство больницы в Лионе, над которым он работал вместе с моим отцом, кончилось печальным происшествием. Инженеры использовали новый аппарат, который вышел из строя и взорвался, прихватив с собой тысячи жизней. Буке пришел сообщить о судебном разбирательстве, к которому могли привлечь и меня, но я лишь молча дал ему большую сумму денег, достаточную для того, чтобы подкупить даже самого неумолимого судью.
Как я и ожидал, происшествие признали несчастным случаем, но письма с угрозами и пожеланиями мучительной смерти от родственников погибших я получаю и по сей день.
Со значительно облегчившимся кошельком я пришел к выводу, что честность и совесть мне больше не понадобятся. Заиграла слизеринская хитрость, и я принялся искать перст судьбы.
Фортуна мне улыбнулась… или оскалилась. Моей второй удачей оказался драгоценный дядя, лицо которого я позабыл с момента нашей последней встречи.
Дядя Альберт являлся дальним родственником моей матери. Я никогда не видел его имени на фамильном древе, но причина этого стала ясна, когда я поближе познакомился с ним.
Альберт был такой же эксцентричный и чудной, как и Ангелина. Неудивительно, что они были лучшими друзьями, а Блэки его просто ненавидели. Он был ученым, и провел треть своей жизни, творя чудеса в подземельях своего угрюмого замка. У него на счету было немало достижений: омолаживающие зелья, антидоты к всевозможным ядам, открытие исцеляющих заклинаний… Альберт был кавалером Ордена Первой Степени и даже был удостоен должности в Визенгамоте. Но старик отказался, предпочтя скрыться в своем одиноком замке.
Дядюшкины взгляды на жизнь сильно отличались от мировоззрения его родственников. Для меня было шоком узнать, что Альберт, так же, как и Нарцисса, не чувствовал ничего враждебного по отношению к маглорожденным. В этом я удостоверился в один из вечеров, проведенных в его замке. Я всегда славился привычкой повторять слова отца, словно безмозглый попугай. Однажды за ужином я нечаянно ляпнул «грязнокровка», за что Альберт внезапно применил ко мне заклинание, от которого у меня во рту начала пузыриться мыльная пена. На мой беспомощный взгляд он ответил:
- Племянничек, чтоб ты никогда больше не произносил этого грязного слова в моем доме! – он угрожающе помахал палочкой. – Тебе не нравятся маглы? А вот я ненавижу гоблинов, просто терпеть их не могу! Эти мерзкие карлики просто маленькие кровопийцы, заноза в заднице!
- Альберт! – резко оборвала его мама, которая не выносила ругательств. Я же не сдержал смешок, отчего мыльный пузырь во рту лопнул.

- Цисси, пойми, мальчику нельзя употреблять такие слова! Он становится похож на своего отца, - нахмурившись, оправдывался дядя. – В волшебном мире много всякого навоза, - мать посмотрела на него исподлобья, - всякие там кентавры, эльфы, гоблины, Мерлин побрал бы их носатых мамаш… - под деликатный кашель женщины он спохватился, - в общем, живи себе на здоровье и не мешай другим! Ох уж эти Малфои… Вечно у них одна и та же проблема - маглы…
Помимо блестящего интеллекта и симпатии к маглорожденным, Альберт обладал очень редким даром – магической проницательностью. Он мог запросто определить сущность человека, лишь взглянув на него. Эта особенность сильно отталкивала от него людей, поэтому дядя предпочитал уединенный образ жизни. Я помню, как он мне говорил, корпя над зельями в своей лаборатории:
- Люди прозрачны, как пробирки, Драко. Но они пытаются спрятать все свои чувства и желания под ложной оболочкой. Нельзя лгать самому себе. Стекла тонкие, а жидкость внутри всегда видна.
Дядя был нелюдим, и единственными людьми, с которыми он общался, были мы с матерью. Он очень трепетно относился к нам обоим и постоянно упрекал мать в дурном выборе супруга (естественно, когда шли такие разговоры, меня деликатно просили почитать в библиотеке). Он не любил детей, но со мной обращался как со взрослым.
Все эти визиты изрядно действовали отцу на нервы, и однажды он запретил нам когда-либо возвращаться в замок Альберта. В последний раз я видел дядю, когда мне было девять, а затем он стал лишь смутным воспоминанием из далекого детства.
Безусловно, будучи его любимым племянником, я получал от него письма. Но отец сжигал их на моих глазах, говоря, что не допустит влияния ненормального ученого на его сына. Я лишь покорно наблюдал, как языки пламени медленно поглощали очередной невскрытый конверт, где косым почерком дяди был выведен адрес Малфой Мэнора.
Лишь недавно я снова вспомнил об этом родственнике. В «Пророке» напечатали, что он практически лежит на смертном одре, но представить энергичного Альберта, соблюдающего строгий постельный режим, мне не удавалось.
И все же у меня появился план. Довольно глупый, сумасшедший, но все-таки план.
Альберт заработал нескромное состояние за всю свою жизнь. Но он пользовался своими деньгами лишь для содержания замка, да еще временами занимался благотворительностью. Наследников у него не было, что облегчало мне задачу. Он, наверно, уже строчил завещание…
Я мог бы вновь связаться с дядей и осчастливить закат его дней. В случае успеха он бы отдал мне все свое наследство. Но была одна проблема…
Дядя был слишком проницательным человеком. Он бы сразу понял, что мои мотивы безнравственны и меркантильны. Я не мог изменить свою сущность за одну ночь, но мне срочно нужно было доказать, что я стою его наследства…
Альберт всегда любил простых, наивных людей. В человеческих качествах он больше всего ценил искренность, благодарность и преданность.
Преданность. Верность. Лояльность.
Я тут же вспомнил Гарри Поттера и его закадычных друзей.
Ну, кто же еще? Кто, как не они, со слепой верностью бросались навстречу опасностям ради своей пресловутой дружбы? Но Поттер шлялся неизвестно где, а Уизли отправился к праотцам. Оставалась одна лишь Грейнджер.
И она идеально подходила для моего плана.
Насколько я помнил, Грейнджер была пожизненно изгнана из волшебного сообщества. Возможно, в унылом магловском мире она уже зачахла. Девушка взялась бы за первую попавшуюся возможность, чтобы вернуться обратно. Значит, я мог рассчитывать на ее согласие мне помочь.
В моей голове рождалась одна ненормальная идея за другой. Едва контролируя свои мысли, я опросил знакомых из Визенгамота, они подтвердили мою догадку: женитьба с волшебником или ребенок от мага обеспечивали изгнанникам билет в волшебный мир.
Детей я не любил, но и женитьба на грязнокровке меня тоже не прельщала. Но искать другого человека уже не было времени и сил.
Конечно, я не раз сомневался в своей задумке. Грейнджер считали чуть ли не убийцей своего мужа, но я скорее поверю в святость Волдеморта, нежели пойду на поводу у общественного мнения.
Потенциальная свадьба стала бы самой скандальной темой «Пророка». В один из дней Альберт должен был обязательно наткнуться на статью, посвященную этому событию. Это неминуемо должно было заинтересовать его бунтарский нрав, и, естественно, он бы тут же пригласил меня к себе.
Отца точно хватил бы удар, если б он узнал, что я собрался жениться на грязнокровке. Но мне было нечего терять, да и он сам спасибо скажет, когда я спасу его от банкротства.
Как бы странно это не звучало, оставалось лишь уговорить Грейнджер выйти за меня замуж. А еще надо было провести серьезный разговор с другой особой…
Миранда была явно не готова к такому повороту событий. Наши отношения были на грани разрыва, и появление, а скорее вмешательство другой женщины в нашу хрупкую связь только ухудшило бы всё. Тем не менее, я обо всем ей рассказал.
До того момента я всегда считал Миранду хладнокровной. Она меня несказанно удивила, устроив сцену ревности со слезами и криками: «Ты меня не любишь!» Но, напоив девушку валерьянкой, я все же доходчиво объяснил ей, что делаю все это ради материального блага. Она кое-как согласилась на эту авантюру, но затем изрядно охладела ко мне и переехала к подруге. Просить прощения я намеревался позже, а сначала надо было нанести визит Грейнжер.
В который раз фортуна показала мне уже привычный оскал. Грязнокровку я застал на попытке проглотить лошадиную дозу снотворного. А завидев меня, она и вовсе хлопнулась в обморок. Я положил ее на диван и стал дожидаться пробуждения. Пока девушка приходила в себя, я сновал по ее убогой квартире. От скуки даже начал читать ее отчет по работе в электронной коробке, которую, кажется, называют компьютером. Но коробка вскоре отключилась, и пришлось искать новое развлечение.
Наконец, Грейнджер очнулась. Она явно была не готова к разговору, поэтому я подождал, пока девушка привыкнет ко мне. Затем я сделал ей предложение.
Она согласилась не сразу, начала задавать вопросы. Пришлось посвящать ее в детали моего плана. Затем Грейнджер наконец-то сказала «да».
Я так обрадовался, что мне показалось, будто я заключил сделку с Ангелом. Я покинул девушку, обещав вернуться. С обручальным кольцом.