Глава 3Ностальгия
Как-то раз на товарища Долохова напала ностальгия по школьным годам, и он послал в Дурмштранг письмо директору и однокашнику Игорьку Каркарову по прозвищу Каркуша. В письме пьяным слезным слогом сообщалось, как он, Долохов, скучает по сердечному другу, и как бы хотел с ним, с другом сердечным, повидаться на брегах Туманного Альбиона.
На что вскоре пришел ответ, полный тоже самых сердечных излияний и просьб поскорее уладить визу, портключи и прочую дребедень.
Долохов возликовал, все оформил, купил раскладное ложе, ящик водки и бочку соленых огурцов, настроил балалайку и вообще приготовился как следует.
На следующий день Игорек аппарировал, имея при себе взвод несовершеннолетних «мальчиков», пожелавших ознакомиться с темномагическим укладом зарубежного государства. Долохов похлопал глазами и постелил всем на полу, мимолетно вспомнив что-то из Пушкина.
Через полчаса от ящика и бочки ничего не осталось. Перекусив с дороги, дурмштранговцы разбрелись (в целях ознакомления) по ближним и дальним окрестностям, а Каркуша захрапел, уютно разлегшись поперек долоховской кровати.
Вечером началась феерия. Восемь человек пришлось отмазывать от авроров за хулиганство – благо, Барти Крауч-младший подсобил, прикинувшись замглавотделом района.
Трое явились ночью и порвали струны на балалайке, после чего товарищ Долохов взвыл и пригрозил «мальчикам» Круциатусом в исполнении Беллы Сигнусовны. В Дурмштранге тоже слыхали про Беллу Сигнусовну, поэтому «мальчики» присмирели и улеглись на пол баиньки.
Проснулся товарищ Долохов утром от грохота и ритмичных колебательных движений. Стены и стекла мелко тряслись, во дворе взвод прыгал через скакалки, а Каркуша сидел на бочке и дубасил кочергой в таз, отбивая такт.
Следующее, что Долохов помнил, была чара бурды из рук зельевара Снейпа. Он выпил и тихонько заплакал, глядя на испорченную балалайку.
А Игорек тем временем уже отчитывался перед Темнейшим, а взвод Белла Сигнусовна с мужем Руди Лестром запрягли в работу – переклеивать обои в замке. А Рабу Лестра временно изолировали, чтобы не портить имидж серьезной организации.
Первый кнут
Регулус Блэк, как известно, поступил в ряды по протекции кузины Беллы Сигнусовны. Та его долго муштровала, объясняла, как себя вести, и вообще, малыш, пора делом заняться, не в пример братцу-отступнику.
А кузина Нарцисса только умильно вздыхала и мандражировала. Регулус поступил, поцеловал Лорду перстень, а вскоре блестяще провалил дебютную операцию.
После чего его отправили на грязную работу в котельную, где хоркруксами и не пахло, и даже змея Нагайна не ползала.
Регулус драил котлы, мечтая, как он окурком выжигает с гобелена Беллу Сигнусовну вместе с мужем Руди Лестром, который туда левым боком затесался. Потом приходил Крауч-младший, уставший как собака, и они пили чай с плюшками.
Слово за слово, стакан за стаканом, завязалась крепкая мужская дружба. Барти расслаблялся, сетовал на судьбу и ругал папашу, а Регул рассказывал, как маменька на портрете истерит и не дает спокойно спать.
В следующий раз Крауч-младший поведал (по секрету), как Раба Лестр ходил к его родокам под Оборотным, а Регулус проболтался про сирины плакаты и античистокровные лозунги. После чего Барти шиканул, приволок две бутылки коньяка и устроил комраду пир.
Из Регула полезло как на исповеди. Он пил, плакал, каялся, пил и снова плакал, выкладывая, как на блюде, детские обиды и разные комплексы. Крайней везде оказывалась Белла Сигнусовна, из-за которой теперь он, наследник рода Блэков, драил котлы в какой-то дыре.
Барти сочувствующе кивал, чиркая в блокнотике, а Регулус ощущал невероятное облегчение и после «чая» ничего не помнил.
Закончилось все тем, что младший Блэк, подняв от стакана буйную голову, открытым текстом послал доблестную УпС-героиню в аут. Крауч моргнул, зафиксировал и пошел по делам, оставив Регула в полном раздрае чувств и с «Мартелем» в обнимку. В таком состоянии его и обнаружила Белла Сигнусовна.
- Ах ты, свинья неблагодарная! Я для него по-родственному, по-человечески, а он...
На что Регулус виновато замычал и свалился под стол. А Барти Крауч-младший получил, как доносчик, первый кнут, без пряника.
Детектив
Зельевар Снейп сидел дома, пил кофе без сахара и думал о жизни. О том, какой мир театр и какой он, Снейп, в нем замечательный актер, но как отвратительны порой бывают сцена и декорации.
Он бы еще долго морочил голову, топя в кружке печенье, но тут из камина вывалился товарищ Долохов и заорал:
- Лорд того! Пропал!
- Опять? – удивился зельевар Снейп.
- С концами! Ушел гулять и не вернулся! – последние слова Долохов произнес как «навернулся», с замогильной интонацией. Снейп плюнул и полез из камина прямо в мэнор.
Зрелище в мэноре было еще то: все в черном, Белла Сигнусовна ревела за троих, икал Дракуся, поглаживая мокрую от слез змею Нагайну, по совместительству хоркрукс. Зельевар Снейп пожевал губами и спросил:
- Граждане соратники, кто последний видел Темного Лорда?
Но оказалось, что последней его видела Нагайна, но тогда она пила молоко и вообще получалась немой свидетель. Белла Сигнусовна выла как маггловская сирена.
- Понятно, - сказал Снейп, – будем мыслить логически. Куда он мог пойти?
- Все комнаты осмотрели. Нет нигде, - всхлипнула Нарцисса Сигнусовна в мужнину манишку.
- В сарае тоже нету, - брякнул Раба Лестр и получил подзатыльник от брата Руди Лестра.
- Подвал чист, - пискнул Петтигрю и спрятался.
- Будем снимать отпечатки. Со всего, - подытожил зельевар Снейп и засучил рукава.
До позднего вечера УпСы рыскали по дому с порошком и кисточками, Дракуся колдографировал, Белла Сигнусовна фиксировала результаты в пергаменте, а Петтигрю путался у всех под ногами. Потом взяли отпечатки со спины Нагайны (по совместительству базы данных) и сравнили, но получили лишь частичное сходство.
- Отпечатки смазанные, - констатировал Снейп. – Ладно, попробую так, - и он полез в мозги змее Нагайне, но там были мысли только о молоке и Питере Петтигрю в виде тушки задушенной и окоченевшей.
А Темный Лорд уютненько сидел на шкафу под разиллюзионным и смотрел лучшую комедию в своей жизни.
Из принципа
Белла Сигнусовна Лестр, в девичестве Блэк, терпеть не могла сюрпризы, особенно от деверя Рабы Лестра. А тот был горазд на всякие пакости и одно и то же никогда два раза не устраивал, дракл недокруценный.
Поэтому, когда Белла Сигнусовна нашла деверя под собственной кроватью с фонариком в зубах, она решила, что страшнее уже ничего быть не может, и успокоилась. Как оказалось, зря.
С тех пор и ночи не проходило, чтобы Раба Лестр не ломился к ней, к Белле, в спальню. Он стучал, умолял, угрожал, таранил дверь заклятиями, но никак не уходил. А муж Руди Лестр как раз был в командировке в Дурмштранге, и ничего не знал. Белла Сигнусовна забаррикадировалась и стала прятать под матрас сухари.
Чокнувшись, Раба Лестр ковырял замок ножиком и ругался по-французски. Тогда Белла наплевала на позор рода и послала Нарциссе Сигнусовне SOS. После чего Нарцисса Сигнусовна вызвала частную колдомедическую бригаду, но Раба Лестр их даже на порог не пустил. Белла запаниковала и сплела из простыней веревочную лесницу, на всякий пожарный.
Осада продолжалась третьи сутки, Раба Лестр пел песни, в спальне Белла Сигнусовна скакала по стенам, но компромисс был недостижим как Туманность Андромеды. В конце-концов Белла заколотила окно и решила положить всему финиту.
- Ты скажи, че те надо?! – крикнула она сквозь баррикады.
- Иди лесом! – откликнулся Раба Лестр. Диалог не получался, и Белла снова написала Нарциссе Сигнусовне, чтобы она прислала мужа для дипломатических переговоров.
Люциус аппарировал, и не один, а с бутылкой, отвлек Рабу Лестра и спустя два часа выяснил, что Белла-де Сигнусовна заначила его, Рабы, трофейный снитч, добытый в грязном поединке у ее, Беллы, покойного кузена Сири. И что даже достать не дала, ведьма проклятая.
На что Белла Сигнусовна выкинула снитч в окно и сказала, что вашей хрени не надо.
А когда у Рабы Лестра спрашивали, зачем он трое суток под дверью выл, он всегда отвечал: «Из принципа».
Беглец
Однажды случилось так, что Дракуся Малфой с молчаливым протестом ушел из дома. Надоело до драклов – даже эльфы его за малолетку держат, сопли вытирают и на цырлах бегают, как будто он барышня, а не УпС! Так что разбил Дракуся копилку, надел мантию потеплее и ушел, как говорится, искать приключений на свою шкуру.
Как его искали, сколько Люциус валерьянки схомячил и сколько волос поседело в шиньоне Нарциссы Сигнусовны, это уже другая история, а только подался Дракуся к товарищу Долохову.
Но у Долохова как раз была Алекто Кэрроу (частные уроки игры на балалайке для начинающих и продвинутых, после полуночи скидки), поэтому Антонин не пустил пришельца даже на порог. Да и сам он был в халате и плавках: не комильфо, а уж при Малфоях...
- Ты это… завтра давай, с папенькой, - сказал Долохов и закрыл глазок, а то Алекто уже волновалась, что джакузи остынет.
Дракуся расстроился и аппарировал к тете Белле Сигнусовне. Но тети дома не было, а дяди Лестры так страшно ругались, что Дракуся испугался и шуранул обратно, потеряв в процессе золотой ключик от дома и всю наличность. Но тут, откуда ни возьмись, из подворотни выскочил Барти Крауч-младший с аврорами на хвосте, и дальше пришлось бежать вместе.
- Ты чего тут шляешься? – пыхтел на ходу Крауч-младший, джейраном перепрыгивая Ступефаи.
- Гуляю, - пискнул Дракуся и бросился с комрадом за мусорный бак.
- Балда! Вот, пей и возвращайся под прикрытием, – выдохнул Барти и зазвенел в темноте пробирками.
В результате Антоша Долохов долго стучал в ворота мэнора и вопил, что он не Антоша, а только таким кажется, и что он наследник. А Нарцисса Сигнусовна все слышала, ломала руки и умоляла мужа, чтобы он этому самозванцу поверил.
Утром они нашли Дракусю на грядке с капустой, а настоящего Долохова грозились упечь в Мунго за такие проделки. И никого его алиби не интересовало.
