Гарри- Боже милостивый, - произнес бармен, пристально глядя на Гарри. - Это... Неужели это?..
В "Дырявом котле" воцарилась полная тишина.
- Благослови мою душу, - прошептал старый бармен. - Гарри Поттер... какая честь!
ГП и ФК
* * *
Гарри шел по темному паркету Атриума и в сердцах проклинал невозможность просто аппарировать в свой кабинет. Шел быстрым шагом, опустив голову в наивной надежде остаться незамеченным.
- Доброе утро, мистер Поттер! – первым окликнул его полный волшебник в изумрудной мантии, а за ним желание поприветствовать того самого Гарри Поттера охватило и остальных. Любимчик министерства, любимчик всего волшебного мира, он растерянно кивал головой в приветствии, растягивал уголки губ, изображая улыбку, и все так же систематично прорывался к лифтам.
Он был разочарован. Ладно вчерашний день, когда еще не все всё знали, но сейчас-то новость о его провале должна была разнестись по всему министерству. Но им было плевать. Ну да, это ведь казалось мелочью по сравнению с его достижениями. Гарри вдруг почувствовал себя обманутым. Он почему-то считал, что неудача с Долоховым окажется тем самым отступлением от навязываемого ему совершенства.
- Но мамочка, это не Гарри Поттер! – вдруг донесся до него писклявый девчоночий голос. Он посмотрел в сторону и увидел, как маленькая волшебница в розовой мантии трясет перед материнским носом игрушечной копией его самого. – Моя кукла куда красивее.
Мать девочки, увидев, что Гарри смотрит в их сторону, хоть он и отвел тут же взгляд, густо покраснела и принялась бормотать ему вслед какие-то извинения, но он уже не слышал, втискиваясь в ближайший лифт, битком набитый спешащими на рабочие места волшебниками.
Он случайно наступил на ногу стоящей к нему впритык молоденькой волшебнице, но та лишь хихикнула в ответ на его извинения. А когда большая часть людей вышла на шестом уровне, и в лифте стало намного просторнее, эта волшебница с белокурыми локонами и кукольно-голубыми глазами все так же оставалась стоять в неподобающей близости к Гарри. Он смутился и сделал шаг в сторону, а девушка вновь хихикнула и игриво ему подмигнула. К огромному облегчению Гарри, она вышла из лифта уже на пятом уровне. А вскоре в лифте и вовсе остались только он и еще один угрюмый волшебник из Визенгамота.
- Как дела, Генри? – посчитав тишину неловкой, произнес Гарри. Он уже пару раз встречался с этим волшебником – все-таки в одном отделе работали, и Генри заслужил его симпатию тем, что относился к «народному герою» абсолютно равнодушно.
- Паршиво, - буркнул тот, глядя прямо перед собой. – От меня жена ушла. Сказала, я совсем не такой, как Гарри Поттер.
Двери лифта открылись, и Генри вышел, оставляя главу авроров в удивленном смущении смотреть ему вслед. Гарри даже задумался, не побежать ли следом и не попросить ли прощения, но потом решил, что Генри меньше всего нуждается в его извинениях, и просто пошел на свое рабочее место, уже чувствуя себя уставшим в самом начале рабочего дня.
Здесь, как обычно после ночной смены, пахло кофе и табаком. Игральные карты вперемешку с отчетами и пустыми бумажными стаканами на столах – привычная картина, предстающая взгляду Гарри каждое утро. Его подчиненные (большинство даже младше него – из тех, кто работал во времена Волдеморта остались лишь пара человек), которых сам Гарри предпочитал считать коллегами, с сонным видом приветствовали его.
- Никаких происшествий, шеф, – позевывая и почесывая блондинистую лохматую голову, промолвил Мартин. Гарри нахмурился, он столько раз просил не называть его шефом или еще как-нибудь в этом духе, но повторять просьбу ему сейчас не хотелось. Единственным желанием было запереться в своем кабинете. – Правда, подтвердилось то, что братья Лестрейндж находятся во Франции. Лягушатники просили не вмешиваться, говорят, это теперь их дело. Будто хоть кто-то из них пострадал от этих двух мерзавцев, - презрительно произнес Мартин и взглянул на Гарри, думая, что тот его поддержит.
Тот лишь кивнул и прошел в свой кабинет. Но едва он успел сесть в кресло, раздался стук в дверь, и секундное уединение было нарушено недавно вступившим в ряды авроров Тревором.
- Я уйду сегодня пораньше? У меня у братишки день рождения.
- Конечно.
- И еще, вы не могли бы расписаться на этом? – смущаясь, пролепетал Тревор и положил на стол плакат. На Гарри смотрела его же улыбающаяся физиономия. – Он будет просто в восторге. Вы его кумир!
Гарри выдавил подобие любезной улыбки и оставил росчерк в нижнем углу плаката, думая лишь о том, где же все достают эти дурацкие вещицы, вроде кукол, значков с его изображением и таких вот плакатов. В мечтах уничтожая все товары, связанные с ним, Гарри с привычной неловкостью выслушивал бесконечный поток благодарностей от Тревора. Наконец, он вновь остался один. Закрытая дверь отгородила его от сонных товарищей, но Гарри не находил себе покоя даже в уединении. Тугой комок подкатил к горлу, и пытаясь избавиться от него, Гарри сделал маленький глоток огневиски из посеребренной фляжки. Поколебавшись долю секунды, он сделал еще один глоток – побольше. Обжигающий горло, сжигающий мысли – разве не за эти качества ценят огневиски?
Он был рад, что Рон появится только к двенадцати – и то лишь для того, чтобы сдать отчет. Лучший друг обязательно бы спросил, в чем дело, а Гарри даже не знал, что на это ответить. Он взглянул на стол, заваленный письмами, открытками, заранее поздравляющими с приближающимся рождеством – почти то же самое творилось дома, и он уже даже не дотрагивался до всех этих посланий.
Но среди всей этой макулатуры он заметил колдографию Долохова – худое лицо с запавшими щеками, поросшими щетиной. Гарри понятия не имел – упустил он его или же отпустил? Зачем отправился за ним в одиночку, разве Рон был не прав – еще пара человек не помешает. Может, этого Гарри и хотел, провалиться, оплошать, показать всем, что никакой он не герой?
Глупо. Все равно ведь ничего не изменилось.
Он взглянул на фляжку огневиски в выдвинутом ящике стола. Это тоже казалось ему глупым. Тоже ничего не могло изменить.
Но Гарри все равно протянул руку – не затем, чтобы задвинуть ящик, но именно это ему пришлось сделать из-за резко распахнувшейся двери и появившейся на пороге Джинни.
- Ты знаешь, что означает слово отдых? – спросила она, прикрывая за собой дверь. – Ты ведь только вчера вернулся. А кому нужен уставший и измученный герой?
Непонятно, чего в ее тоне было больше – заботы или возмущения.
- Ты выглядишь просто ужасно. Зачем ты одел эту мантию – она такая старая, - критично высказалась по поводу внешнего вида супруга Джинни, подходя к нему ближе и наклоняясь, чтобы, наконец, поприветствовать легким поцелуем.
- Ты пил?
Джинни выпрямилась и сделала шаг назад, глядя на мужа с негодованием. Гарри слегка смутился – совсем чуть-чуть, достаточно для себя, но не для Джинни.
- Да от тебя прет огневиски! – принюхавшись, констатировала она. – Просто великолепно! – взвилась Джинни, бросая в него гневный взгляд. – Гарри Поттер явился в министерство подшофе. Да об этом завтра все газеты писать будут!
- И что? – пожал плечами Гарри. Он думал, что это, может, и к лучшему. Пусть газеты пишут, пусть люди разочаровываются. И ему не нравилось, что Джинни так это заботило. Ему не нравилось, что ее именно это и заботило.
- Что значит, «и что»? Ты разве не понимаешь? Так нельзя. Ты ведь чертов символ мира и спасения, кумир для них всех. Ты ведь герой, Гарри! Тебя обожают, тебе подражают – и ты просто не имеешь права являться перед ними таким.
Он смотрел на нее, красивую, безупречную, в новой зеленой мантии и с негодованием на лице, произносящую каждое слово со свойственной ей горячностью. Он думал, лучше бы она молчала, лучше бы приняла все, как есть. Он слишком устал, чтобы выслушивать претензии.
- А я не хочу быть героем, - вот что он произнес ей в ответ, бросая взгляд на заваленный стол. - Мне этого не нужно.
- А что, если мне это нужно?! – тут же выкрикнула она. – Что, если я тебя поэтому и люблю?
Джинни замерла, словно почувствовав вину за то, что только что сказала. Но опровергать свои слова не стала. А Гарри думал, что ему сейчас просто необходимо сделать еще один глоток огневиски. Ему казалось, что это как-то сотрет из памяти последние секунды.
Но, решив, что желаемый результат принесет разве что Обливэйт, Гарри поступил действительно героически, осмелившись задать вопрос, ответ на который боялся услышать.
- Забудь, - только и сказала Джинни, роясь в своей сумочке. На Гарри она не смотрела. – Просто вырвалось – так ты меня разозлил своим утренним распитием огневиски. Ради меня сделай милость и не попадайся сегодня людям на глаза, ладно? А я опаздываю – у меня были дела в спортивном отделе, а теперь нужно бежать на тренировку. Мы играем сегодня вечером. Вот пригласительные – тебе, Рону и Гермионе. Приходите.
Она ушла, оставляя после себя чувство недосказанности. А Гарри смотрел ей вслед и не решался подумать над ее словами. Весь волшебный мир видел его тем, каким он быть совершенно не хотел, благоговел перед тем, кем он не являлся. А теперь еще и Джинни со своим «я тебя поэтому и люблю».
* * *
Гарри в течение получаса методично уничтожал письма, придумывая для каждого новый вариант «кончины». А после чуть ли не убежал из аврората, быстро оставив поручение уже новой смене, сталкиваясь с кем-то в коридоре и желая встретиться с той, кто не видит в нем героя. Но ее почему-то не было на рабочем месте…
