Глава 3. Забытое рождество.
N+1 страница уничтоженного дневника Северуса Снейпа:
…вом, это ничего не доказывает. Удивительно то, что с изображением могут происходить метаморфозы, т.е. она может заплакать. Ведь художник это не предусматривал, т.е. слёз не рисовал. Но, скажем, сменить причёску (расплести свои дурацкие косички) она не может. Я не понимаю, по каким законам оживляется изображение. Нужно будет попробовать поговорить с другими картинами. И ещё основы красок – нужно посмотреть. Токкет сказал, тема замечательна. Чуть не забыл – химические свойства. Нужно изучить.
Зелёный гоблин. Мало времени. Скоро экзамены. Мерлин, только бы вызовов не бы…
- Не читай, пожалуйста.
Сегодня она ведёт себя как-то странно. Хотя, она вообще странная. Но сегодня особенно.
- Что хочу, то и делаю. Коридор общий.
Бросаю рюкзак на пол и устраиваюсь у стены. Будет она мне ещё указывать…
- Коридор мой!
Упрямо выпячивает подбородок.
Вредина.
- Чем докажешь?
- Я тут висю, - топает ногой.
Кхм…не поспоришь.
- Нет, вешу…или всё-таки висю...а может, висну?
Задумчиво накручивает на палец кончик косички.
- Зависаешь, - предлагаю свой вариант и расстегиваю рюкзак.
Прыскает от смеха и садится на траву.
- Ладно, я не буду читать, - отодвигаю рюкзак в сторону. – О чём бы ты хотела поговорить?
- Фи, как всё официа-а-а-ально, - тянет она.
Начинает раздражать.
- Расскажи мне что-нибудь.
Аккуратно расправляет складочки на юбке платья. Слишком сосредоточена.
- Что?
- Ну я не знаю… Расскажи, что ты читаешь.
- Это арифмантика. Тебе такое неинтересно.
- Ну уж, конечно. Куда мне - кляксе недописанной… - бубнит себе под нос.
Веснушчатый и курносый.
Ненавижу веснушки.
- Слушай, да что с тобой такое?
В самом деле, надоела уже! Зануда.
- Ничего.
Отворачивается, поджав губы.
Ну и пожалуйста.
Достаю учебник по зельям и открываю двести восьмую страницу. Делаю вид, что читаю.
Хотя, конечно, наблюдаю за Грэйс.
И что с ней случилось?
- Я пропустила Рождество.
- Что? – не понял я.
- Оно приходило, а я не знала.
Говорит очень тихо. Уголки губ опущены. Даже косички не топорщатся.
- В следующем году Рождество тоже будет, - замечаю как бы между прочим.
- Такого – не будет.
- Разве оно не одинаковое каждый год? – честно говоря, никогда об этом не задумывался.
- Нет, конечно! – она вскакивает, отряхивая платье от налипших травинок. – Неужели ты не понимаешь?! В прошлом году оно было сахарным, в поза…
- Почему сахарным? – чувствую себя полным идиотом. Она что, специально это делает?
- Ну как же! – начинает бегать по лужайке, нервно заламывая руки. – Вспомни. Была метель. И снег так вот: фью – фью! И вверх! И вверх! А потом кружится! – запрокидывает голову и начинает кружиться. Юбка надувается колоколом. – И снежинки мелкие-мелкие! И деревья, словно леденцы в кокосовой крошке! И поле для квиддича, как пирог в сахарной пудре! Ну, помнишь?!
- Нет, не помню, - чушь какая-то.
- А позапрошлое было стеклянным!
Смотрит с отчаянием.
Ну, не помню я! Не помню!
- Тогда всё растаяло, а потом замёрзло. И сосульки гроздьями налипли. И скользко-скользко! Ну, неужели не помнишь…- вздыхает и снова садится на траву.
Качаю головой.
- Тут вокруг лето, - обводит рукой свой пейзаж. – Поэтому я так люблю Рождество. У меня тут не видно. Но у Ляпсус прямо напротив окно. Она разрешает. А дядюшка Фредерик приносит черешню. Представляешь, его жена написала. А он черешню очень любит. Вот она целое блюдо ему и нарисовала. И не кончается. Никогда-никогда! Жаль, я папе не сказала, что черешню люблю. Как-то не подумала, что всё так выйдет. А у дядюшки Фредерика она красная-красная! И плотная такая. Прокусишь, и сок на язык! – зажмурилась, вспоминая.
И мне стало её жалко. Очень-очень.
Грэйс заплакала.
- Я забыла. Я про него совсем забыла… - шепчет, размазывая по щекам слёзы.
Я стою перед ней, как дурак, и не знаю, что сказать.
Это ужасно, когда плачет девчонка. Но она нарисованная девчонка. И это в сто раз ужаснее. Я даже не могу дать ей платок и глупо комкаю его в руках.
И тут меня осеняет:
- Грэйс, я ведь тоже его пропустил.
Кажется, я и сам удивлён не меньше её.
- Сюда редко ходят. Почти никогда. Им всем, - сморкается и кивает куда-то в бок. – Уже всё равно. Некоторые лет по триста тут висят. Подумаешь, Рождество – такой же день, как и тысячи других. Краски от этого не изменятся. К Ляпсус по праздникам приходит такой господин в цилиндре. У него ещё тросточка … - сморкается. – Тоненькая. Он и рассказывает, что Рождество. И цветы ей дарит. Не лютики, конечно…А вот теперь его всё нет и нет. И я не узнала. А сегодня не выдержала – сбегала в соседний коридор. Оказалось, уже семь дней прошло. Целую неделю назад… - всхлипнула. - Ну а ты почему остался без Рождества?
Действительно. Интересный вопрос.
Почему я не помню? Неделю назад…что же там было неделю назад?
В руке кольнуло.
Ох, Мерлин, ну конечно!
Вспомнилось письмо.
«Сегодня вы получите свой главный подарок, мистер Снейп».
Значит, в тот день было Рождество…
Ненавижу этот праздник.
- Эй, ты тут?
Щёлкает пальцами.
- Тут я, тут.
Незаметно поправляю левый рукав мантии.
- Ты не ответил.
- Я уезжал…кхм…получать подарки.
- Ну и как подарки?
- Жуть, - честно признался я.
Она шмыгает носом и подпирает щёки кулаками:
- Эх, бедные мы бедные – безрождественские дети.
Я вздыхаю.
