Глава 3Сумасшедший февраль
С самого утра на улице снегопад. И погода просто чудесная – волшебная и сказочная, соответствующая празднику. Драклы-этот-чёртов-праздник-побери! Ханне кажется, что снег вот-вот прекратится, и с неба посыплется конфетти – точь-в-точь такое, как то, что каждый год в день Святого Валентина разбрасывают херувимчики в кафе мадам Паддифут. Наверное, и их «Дырявый котёл» стоило бы украсить к празднику. Ханна так и собиралась сделать – до вчерашнего дня. Точнее, до прихода Сьюзен. А именно – до того момента, когда подруга принялась оживлённо рассказывать ей последние новости и сплетни.
А потом, когда Сью ушла, ей стало пусто, одиноко и совершенно всё равно.
Ханна потрясла головой и чересчур резко взмахнула палочкой, направленной на стопку вымытых тарелок. Тарелки резво подскочили и стукнулись о полку. Прекрасно, просто прекрасно! Ханна сердито сдула чёлку, падающую на глаза, и предприняла попытку по спасению хотя бы части посуды, пострадавшей от её праведного гнева, направленного, в общем-то, совсем не на новый сервиз, а на...
А на кого, собственно? Кого можно обвинить в том, что герой Второй войны с Вольдемортом обратил своё внимание не на какую-то невзрачную хаффлпаффку, работающую посудомойкой в «Дырявом котле», а на Лаванду Браун, такую же героиню войны, гриффиндорку и просто красавицу?
Рука с зажатой в ней палочкой опустилась сама собой. Ханна прислонилась к стене, отрешенно разглядывая устроенный ею же самой разгром. Действительно, какой толк украшать тут всё? Пусть все остается так, ведь даже если они и заглянут сюда, то наверняка Невилл решит отвести свою спутницу в более праздничное место.
Ханна вздохнула. Невилл... Даже когда она произносит его имя про себя, всё внутри словно бы замирает.
Невилл, Не-вилл, Не-е-евилл, Не-е-е-ви-и-илл... Ей очень нравится повторять это имя, словно пробовать его на вкус. Такое оно, старомодное немножко, мягкое, а в конце будто звенящая капля падает с зелёного листа.
Интересно, приходят ли такие мысли в голову Лаванде? Как она называет его? Наверное, придумала какое-нибудь прозвище, как Рону Уизли в своё время. Нев-Нев, например. Ханна поневоле рассмеялась, очень уж забавно это звучало.
– Почему ты смеёшься?
Она резко обернулась и изумлённо воззрилась на Невилла, неожиданно появившегося на кухне.
– Привет, – сказала она через некоторое время.
– Привет, – откликнулся тот.
Невилл хотел что-то ещё добавить к своей немногословной реплике, но никак не решался опять заговорить. А Ханна была слишком увлечена попыткой сделать как можно более незаинтересованное и бесстрастное выражение лица, чтобы заметить его потуги.
– Я не помешал? – заговорил, наконец, Невилл.
– Нет! – горячо заверила его Ханна, а потом смутилась и покраснела. А после паузы прибавила, почти не скрывая горечь в голосе. – Ты же всё равно ненадолго, так ведь?
– Э-э-э… почему? – удивлённо спросил тот.
– Ну, ты же должен быть вместе с Лавандой сегодня, – выпалила Ханна, опять смутилась, опять покраснела и принялась чересчур усердно колдовать над разбитыми тарелками, пытаясь не глядеть на озадаченного её словами Невилла.
– С лавандой? – недоумённо переспросил он. – Но я не занимаюсь лавандой, только… А. – Тут до него, наконец, дошёл смысл сказанного Ханной, и он слегка смутился. – Нет, не с ней. Признаться, я её вообще давно не видел.
– А разве вы не...? – начала Ханна, но сбилась и не договорила. Сказать «Разве вы не встречаетесь?», а тем более «Разве вы не вместе?», казалось совершенно невозможным.
– Нет, – просто ответил Невилл.
Ханна отвернулась к окну, и на какой-то миг ей показалось, что вместо снега на землю теперь и правда падают конфетти. Она постаралась заставить себя прекратить глупо улыбаться и обернулась к Невиллу. Тот смотрел на неё как-то странно.
– А разве это важно? – неожиданно спросил он.
Сердце Ханны гулко стукнуло, подскочило, а потом ухнуло куда-то вниз. Ответ был очевиден, но озвучить его оказалось гораздо тяжелее, чем минуту назад продолжить вопрос.
А Невилл всё смотрел на неё, внимательно и напряжённо ожидая ответа. Ханна попыталась перевести дух. Открыла рот, чтобы глотнуть воздуха, а вместо этого выдохнула:
– Да. Важно. Очень.
И сама не сразу поняла, что действительно сказала это вслух.
И что теперь ничего не изменить.
Стало неожиданно легко и весело – и пусть она через пару минут пожалеет о сказанном, но это безумное ощущение того стоит! Но время шло, старые часы тихонько тикали на стене, а ничего так и не происходило. Ханна сглотнула, усилием воли заставила себя дышать и осмелилась поднять взгляд на Невилла.
А он стоял и молчал, словно бы ничего и не произошло.
Ханна прерывисто вздохнула. Ощущение, что вот-вот взлетишь, исчезло, испарилось без следа.
– А у меня для тебя подарок есть, – вдруг смущённо сказал Невилл и принялся рыться в складках мантии.
Прежнее чувство вернулось, став вдвое ярче.
– У меня тоже, – ответила Ханна и повернулась к окну за цветком. – Вот. Ты же увлекаешься гербологией? Мне продавец сказал, что это очень полезное растение. Только я не помню, как оно называется. С праздником, – торопливо – иначе точно не поздравила бы! – проговорила она и протянула подарок Невиллу.
– Это же та самая
Canna hybrida, помнишь, она очень красиво цветёт. Спасибо! Мне ещё никогда не дарили цветов, – сказал он. Потом понял, что сказал, и они вместе рассмеялись – немножко нервно и от всего сердца. И в ту секунду, когда Невилл бережно перенимал у Ханны растение, за окном что-то гулко взорвалось, и он выпустил горшок из рук. Он упал на деревянный пол и разбился, осыпав ноги стоящих землёй. Невилл и Ханна присели, склонившись над поникшим цветком с поломанным стеблем.
– Я опять всё испортил, прости, – тихо проговорил Невилл.
– Ерунда. И ты не виноват. Это всё салют. – Ханна махнула рукой в сторону окна. За ним были видны осыпающиеся и сверкающие в ранних сумерках искорки. – Наверное, можно ещё что-то сделать, да? Пересадить его, например, – предложила она, осторожно выуживая из земли осколки и складывая их в кучу.
– Можно, – согласился Невилл, так же старательно собирая глиняные черепки перепачканными землей руками. – Правда, сейчас для этого не самое подходящее время. Заниматься пересадкой лучше…
Осколок, за которым они вместе потянулись, упал обратно на пол. Ханна вздрогнула и попыталась убрать руку, но Невилл перехватил её ладошку и легонько сжал в своей, не выпуская.
– …весной, – закончил он почему-то полушёпотом, глядя на Ханну. А Ханна смотрела на него, не слыша звенящего за окном смеха и не замечая вспышек праздничного салюта. Щемящее чувство поднималось в её груди тёплой тягучей волной и заставляло сердце отбивать бешеный ритм, а томительное ощущение, что сейчас – вот-вот! – с ними обоими произойдёт что-то особенное, не давало возможности дышать. Случится что-то потрясающее. Оглушительное. Невероятное.
И когда Ханна приоткрыла рот, чтобы глубоко вдохнуть, Невилл её поцеловал.
Дедушка Том, заглянувший на кухню за порцией пирожков, удивлённо оглядел царящий в ней погром. И не сразу заметил свою помощницу и героя Второй войны, сидящих на полу, перепачканных в грязи с ног до головы и целующихся друг с другом. Трактирщик улыбнулся и вышел из кухни, тихонько притворив за собой дверь.
Вместо эпилога
А за окном – весна. В конце концов спасённый подарок Невилла так и остался стоять на кухонном подоконнике «Дырявого котла», и теперь цветёт пышным белым цветом. Ханна подходит к нему и вдыхает нежный аромат, пряча в бархатных лепестках улыбку. На улице с самого утра что-то взрывается, гремит и звенит – похоже, волшебники решили отметить годовщину победы над Вольдемортом так, чтобы магглы узнали об их существовании. Но Ханне это решительно всё равно, ведь сейчас конец её рабочего дня, и Невилл появится с минуты на минуту. Счастье рвётся наружу, и она снова улыбается, глядя в окно. Майский ветерок играет её волосами, а потом уносится прочь, выманивая за собой из кухни аромат какао и сдобных булочек.
Ханна скорее чувствует, чем слышит, как рядом появляется ещё один человек, и половицы поют от его шагов, когда он приближается к распахнутому настежь окну. Тюль колышется от его прикосновения, и Ханна поворачивается навстречу.
– А у тебя нос в пыльце, – с улыбкой замечает Невилл и стирает с её лица жёлтое крошево, а потом целует её в этот самый нос. Ханне этого мало, поэтому она обнимает Невилла за шею и целует его в губы. И предзакатные лучики играют в волосах – золотистых и тёмных-тёмных. Невилл смеётся, обнимая и целуя любимую в ответ.
А раскрасневшееся к вечеру огромное весеннее солнце глядит на них сверху вниз. Оно видело на своём веку немало парочек, обнимающихся по весне у распахнутых окон, и могло сказать абсолютно точно – у этих двоих впереди ещё не одна счастливая весна.
~конец~ 
