Глава 3***
Сознание возвращалось мучительно медленно, и долгое время я находилась в том состоянии, когда сон практически невозможно отличить от яви. Сквозь полудрему до меня донесся звук разбившегося стекла. Вернулся Рон? Или это Живоглот опрокинул очередную вазу? Я с огромным трудом подняла веки – комната плыла перед глазами; предметы потеряли четкость и словно стремились повернуться против часовой стрелки. Невозможно было пошевелиться… Казалось, стоит мне только немного изменить положение, и я провалюсь куда-то очень глубоко. Стараясь всмотреться в очертания комнаты, чтобы прекратить сумасшедшую круговерть, заметила темную фигуру человека, стоящего рядом. Но это явно не Рон… Кто же тогда? Попытки рассмотреть лицо незнакомца отняли слишком много сил, и я снова отключилась.
Повторное пробуждение было неприятным, но окончательным. Резко сев, я обнаружила две вещи: во-первых, Живоглот, случайно придавленный мною во сне, укусил меня за руку, и теперь кисть довольно сильно болела; во-вторых, поражало само место пробуждения: я никак не могла вспомнить, как же добралась до дивана в гостиной. Голова больше не кружилась – все прошло, не осталось даже легкой слабости. Осторожно встав, прошлась по комнате – в глазах не потемнело. В какой-то момент я даже решила, что головокружение и незнакомец просто мне приснились, но, заметив лежащие на ковре осколки любимой вазы, поняла, что все произошло на яву. Здесь кто-то был… Достав из кармана волшебную палочку, я направила ее на осколки и прошептала:
- Репаро!
Через мгновение на полу стояла совершенно целая китайская ваза. Осторожно отлевитировав ее на комод, вышла из гостиной в прихожую. Будто дождавшись меня, дверь распахнулась. На пороге стоял тот, кого я и не ожидала так рано увидеть. Рон мягко улыбнулся и обнял меня. Без слов. Вот и хорошо, что ему хватило ума просто промолчать – я не желала слушать оправдания, вообще не хотела с ним говорить. Глубокий вдох… Ошибка – рубашка Рона пропахла чем-то приторным, сладковато-цветочным. Резко вывернувшись из его объятий, я вышла на крыльцо. Морозный воздух и по-зимнему холодный ветер помогли мне отдышаться, но в памяти остался этот ненавистный чужой запах. Ее запах… Кем бы она ни была.
Облокотившись о перила, я стала рассматривать улицу. Похоже, было еще слишком рано, и немногочисленные жители Хогсмида не спешили выбираться на улицу из теплых, уютных домов. Рождественское утро… Казалось, природа решила поразить обитателей деревеньки своей щедростью и безупречным вкусом. Солнце только-только начало вставать, но его косые лучи уже тихонечко крались по слегка подтаявшему снегу. Белое покрывало, укутавшее землю, вспыхивало всеми цветами радуги, словно вчера вечером, помимо снега, с небес падали маленькие бриллиантики. Я слегка поежилась – от мороза кожу слегка покалывало – и поплотнее запахнула теплую кофту. Возвращаться в дом не хотелось. И тут я заметила движение за окнами дома напротив. Неужели к Лизе кто-то приехал? Ну так и есть – какая-то старушка открыла дверь и вывезла женщину на свежий воздух. Лиза радостно мне улыбнулась и помахала рукой. Я кивнула и продолжила рассматривать незнакомку: очень старая, сгорбленная, но необыкновенно энергичная – она крутилась вокруг женщины то помогая расправить сбившийся плед, то поправляя воротник, и вот зачем-то снова ушла в дом. Лиза немного виновато посмотрела на меня и произнесла:
- Бабушка приехала…
Я улыбнулась и пошла искать Рона, ведь мы с ним обещали Хьюго и Розе обязательно всем вместе приехать на Рождество к бабушке Молли. Он ждал меня в прихожей:
- Ты готова?
- Да…
И, не сговариваясь, мы, каждый по-отдельности, аппарировали к Норе.
***
Я перенеслась прямо в прихожую; Рона рядом не было. Стараясь как можно меньше шуметь, я пошла на кухню. Молли всегда рано вставала в праздники, чтобы успеть приготовить завтрак на все многочисленное семейство и гостей. Вот и сейчас до меня доносился приглушенный грохот передвигаемых кастрюль и стук ножа. Но я ошиблась, когда решила, что большинство обитателей дома спит: из гостиной, громко хохоча, выбежали Хьюго, Роза, Джеймс и Альбус. Радостно вскрикнув, заметив меня, они понеслись на улицу. Играть в снежки – не иначе. За ними, тихо смеясь, неспешно проследовали Тедди с Викторией и гордая Лили.
Рождественский завтрак я запомнила очень плохо. Есть не хотелось, хотя Молли постаралась на славу. И я просто сидела, ковыряясь вилкой в тарелке, время от времени прислушиваясь к разговорам. Мне было очень тяжело находиться в этой семье: навязчивая забота Молли, веселый голос Джинни, остроумные шутки Джорджа – все это невыносимо раздражало, ситуацию не спасали даже Хьюго и Роуз. А потом я просто не выдержала – быстро извинившись, вышла из-за стола, не дождавшись пудинга. Почему-то меня не удивило, что Рон пошел следом.
***
Тихо кружился снег, засыпая мои следы. В доме звучал смех, играло радио, дети разбирали подарки. Наверное, мне тоже что-нибудь подарили, но это так не важно. Я повернулась к Рону спиной и принялась стряхивать со ствола дуба упавшие снежинки. Молчание угнетало, но не мне предстояло его нарушить.
- Давно ты знаешь? – Он решился начать этот разговор… Наконец, решился.
- Достаточно. – Я не обернулась и просто почувствовала его замешательство. Похоже, Рон просто топтался на месте, не зная, как продолжить.
- Гермиона, я знаю, что виноват, и… Я люблю тебя…
- Какое умопомрачительное красноречие! – Движения, которыми я счищала снег, стали резкими и сильными; сухая кора отрывалась от ствола и падала вниз, к корням. Я раздражалась, злилась и просто ненавидела его в такие моменты. Внезапно мне захотелось все изменить, в душе просыпалась отчаянная смелость, казалось, что новое решение самое правильное.
Я повернулась к нему лицом:
- Ты не представляешь, что это такое, выслушивать от малознакомых людей истории о твоих похождениях, а потом читать письма о том, что ты задерживаешься на работе, с друзьями и тому подобное, улыбаться и быть милой с теми, кто прекрасно знает об этих интрижках, объяснять Хьюго и Розе, почему папы нет сегодня дома! Я устала, Рон… И больше не хочу. Нельзя жить на две жизни, тебе придется выбрать, что для тебя важнее. Подумай хорошенько и реши. Нам обоим нужно время. Оставайся здесь, с детьми, мне все равно, как ты будешь объясняться с Молли и Гарри. Домой не приходи. Все…
Я не стала дожидаться, когда до Рона дойдет смысл сказанных мною слов, просто аппарировала в Хогсмид, домой.
***
Ну вот я и решилась, и сказала то, что следовало сказать уже давно… Почему я не делала это раньше? Любила, да что скрывать, и сейчас люблю, привыкла к той жизни, что вела уже почти двадцать лет, боялась внести в обычное течение дней малейшее изменение… Любовь, привычка, страх – вот фундамент той тюрьмы, которую я сама же себе и построила. Даже сейчас… я испугалась порвать наши отношения окончательно не только из-за детей, было что-то другое... А еще было понимание, что не только Рон ответственен за это - часть вины лежала и на мне.
Снова Хогсмид, снова слякоть и вечная сырость серых улиц. Даже в солнечную погоду эта серость умудрялась оставаться каким-то практически незаметным оттенком среди ярких красок светлого дня. Наверное, я что-то потеряла… Какую-то незыблемость моей судьбы и всего мира в целом. Не хватало постоянства и уверенности… За своими рассуждениями я не сразу поняла, что практически пришла. Но остаться одной в доме, где совсем недавно мы еще жили все вместе, было выше моих сил. Я уже свернула к дому Лизы, когда вспомнила, что та теперь не одна. Нет, к ним я не пойду. Почувствовав на себе чей-то взгляд, я обернулась: за моей спиной стояла бабушка Лизы. Она пристально посмотрела мне в глаза и неожиданно звонким голосом произнесла:
- Чего стоишь? Заходи…
- Нет-нет, я лучше пойду домой.
Старушка как-то невесело усмехнулась и чуть слышно произнесла:
- Если я тебе сейчас не объясню значение некоторых событий, ты, скорее всего, умрешь.
