A little bit about flights and feelingsПервый полет по значимости можно сравнить с первым шагом.
Я шел по узкой тропинке вдоль темных густых зарослей невиданных мною ранее деревьев и кустов темно-синего цвета. Тонкие ветки-прутики мешали: били по лицу. Но я упорно продолжал путь. Меня вело необъяснимое ощущение блаженства и легкости.
Ты полностью сосредоточен на метле. Ты должен ее чувствовать.
В воздухе летали мелкие светящиеся букашки, напоминающие морские брызги. Мне казалось, что я могу пощупать пространство, до того все вокруг было мягким и каким-то тягучим.
Больше ничто не беспокоит твое сознание.
Я отчетливо слышал приятный девичий смех и шел к нему. Просто была уверенность, что когда я пройду сквозь эти заросли, то обязательно увижу его обладательницу. Потому и чувствовал себя так комфортно. Ее звонкий озорной голос, казалось, наполнил всю чащу, проникнув в каждую щелочку, подобно солнечному свету.
Повелительное "вверх" и метла у тебя в руках.
С некоторым трудом (что, впрочем, совсем не показалось мне обременительным) я преодолел последнее препятствие и очутился на громадной сочной равнине, в конце которой виднелся обрыв. Теперь ее голос был везде. Подхваченный ветром, звал меня со всех сторон. Я вдохнул полной грудью и бесстрашно побежал к краю.
Поднимаясь ввысь, ты уже ни о чем не тревожишься.
С каждым шагом я подлетал над землей на два-три метра. Я даже пару раз кувыркнулся. Ветер звенел в ушах. Было весело.
Ты улетаешь от удручающей действительности. Все проблемы остаются внизу.
Наконец, я остановился на краю гигантской каменно-земляной чаши. Внизу в долине все цвело и благоухало. Огромный водопад слева от меня струился красивыми каскадами, но я не слышал его шума. Лишь восхитительный смех.
Только скорость, ветер в ушах, простор и свобода.
Я чувствовал себя частью этого совершенного творения природы. Мне хотелось слиться с водой, воздухом, листвой. Впервые в жизни я был полностью свободен и абсолютно счастлив.
Нечто подобное можно испытать лишь во сне.
А смех все манил за собой, ни на секунду не давая забыться и раствориться в окружающей меня красоте. Я должен был двигаться дальше.
Чтобы стать поистине хорошим наездником, нужно побороть свой страх падения и полностью довериться ощущениям, тогда успех обеспечен.
И я прыгнул вниз, паря над водой. Лететь без метлы было ново и потрясающе. Я лежал на воздухе, как на кровати, поворачивался из стороны в сторону и делал сальто.
Что может быть лучше?
Почти приземлившись, я увидел в потревоженном рябью потоке ее силуэт. Той, что звала меня. Я протянул руку, касаясь кончиками пальцев воды. И тут…
- Да проснешься ты сегодня или нет?
Что может сравниться с этим?
Родиться в многодетной семье - приговор. В принципе, родиться в любой семье своеобразный приговор, а вот насколько он будет "мягким", зависит от обстоятельств.
Я появился на свет в многодетной семье и просто не представляю, каково это – побыть наедине. Мой приговор утяжелен еще и тем обстоятельством, что я самый младший сын. А значит: донашиваю одежду; не могу позволить себе новую метлу и много шоколадных лягушек; старшие перепоручают мне то, о чем просят их другие старшие; наконец, я – идеальный объект для дурноватых шуточек. Это и многое другое изрядно портит жизнь.
Но самым невыносимым всегда было делить комнату. Угадайте с кем? Подсказка: этот человек настолько нудный, что когда пытается шутить, то вызывает не раздражение или недоумение, а жалость. Почти всю свою жизнь я прожил с Перси, пока он не поругался с родителями и не убрался из Норы. В тот день я, не стесняясь, танцевал на лужайке возле дома. Затем переехали близнецы. Билл и Чарли уже давно не живут с нами. Мама чувствует себя поистине потерянной. Она привыкла, что в доме всегда суматоха, крики, звон разбитой посуды, подозрительный хохот из комнаты Фреда и Джорджа… А теперь даже приласкать и накормить некого. Нас только четверо: родители и мы с Джинни. Но если вы думаете, что живется мне от этого спокойней, то глубоко ошибаетесь.
В силу своей природной импульсивности моя сестра склонна к преувеличению. А потому любая мелочная проблема автоматически становится катастрофой мирового масштаба. Ссора с Дином, потеря помады (или чем там они еще мажутся), плохая погода - и нет мне бедному покоя!
Получив отдельные апартаменты, как староста, я обрадовался, что смогу пожить один в месте, где в ближайшей сотне миль нет мамы. Я чувствовал себя таким взрослым и самостоятельным. Но вскоре с сожалением отметил, что оставлять меня в покое никто не собирался. Если раньше Джинни не осмеливалась входить в мальчишескую спальню (сначала стеснялась Гарри, который ей нравился на младших курсах, а потом Дина), то теперь все преграды убраны, а потому можно беззастенчиво врываться даже без стука.
Вот и сейчас она влетела в комнату проворнее
Молнии, с разбегу сиганула на кровать и принялась тормошить, собираясь, очевидно, вытрясти душу. Сестренка будила меня с таким остервенением, как будто на Хогвартс напали Пожиратели. Но сдаваться без боя я тоже не собирался. Хотя это был не бой, а, как бы выразилась Гермиона, пассивное восприятие действительности. Я просто не реагировал на свирепое создание, выдирающее у меня из рук одеяло и пытающееся лишить подушки.
Через несколько минут Джинни все же удалось завоевать внушительную часть кровати. Сокрушаясь, что не запер комнату паролем, я отчаянно хватался за уголок одеяла, который еще оставался в моем владении. Увидев, что я проснулся окончательно, сестра успокоилась так же внезапно, как атаковала. Она приземлилась на "горку" из скомканного одеяла, и затараторила что-то несуразное. Казалось, ее язык совершал столько же движений, что и крылышки снитча в полете.
- Рон, пожалуйста, родненький, ты же мой самый любимый братик, умоляю... Я совсем не виновата… Снейп из-за угла… Ты любишь меня, правда? Помоги… Если Гермиона узнает - убьет… Мы одна семья, ты просто обязан… Я ведь не в него целилась, а в эту мерзкую Яксли… Сделай что-нибудь, ты же ее лучший друг… Скажи, что ничего страшного не произошло… Она сама первая полезла… Я не виновата…
- Эй, притормози! - я схватил чересчур оживленную сестру за плечи и хорошенько встряхнул. - А теперь успокойся и объясни, что случилось.
Она быстро вдохнула и снова принялась за свои бессмысленные речи.
- Джинни, так дело не пойдет. Давай вот что сделаем: я буду задавать вопросы, а ты - отвечать. Но спокойно, ладно?
Сестра кивнула и принялась вертеть в руках краешек одеяла.
- Итак, ты что-то натворила?
- Да. Я просто, понимаешь…
- Стой! Я пока не спрашивал
что, - она моргнула, - значит, натворила.
Джинни кивнула.
- Что-то очень плохое?
- Нууу, зависит от того, как к этому относиться… - она шмыгнула и почесала нос ладонью.
- И ты считаешь, Гермиона отнесется к этому очень плохо.
- О! – Джинни даже подпрыгнула. - Да она меня вообще убьет. Сначала будет пытать, а потом убьет.
Я попробовал представить себя на месте Гермионы.
- Ты сожгла библиотеку?
- Нет!
- Тогда все не так смертельно, - заключил я.
- Рон, она и вправду убьет меня… Вчера вечером я лишила Гриффиндор двухсот баллов.
- Что? – теперь пришла моя очередь подпрыгнуть. - Великий Годрик! С ума сошла? Скажи на милость, как ты умудрилась
за один раз потерять двести баллов?!
- Вот, - Джинни вся сжалась и съехала с "горки", инстинктивно пытаясь спрятаться, - а Гермиона бы от меня и мокрого места не оставила.
- И правильно бы сделала! Что мы втроем только не творили. Но чтобы сняли сразу двести баллов? Двести, Джинни! Это же трехзначное число!
- Я в курсе, Рональд, - раздраженно ответила она.
- И что же случилось?
- Я вчера летала, а когда возвращалась в гостиную, то встретила Даяну Яксли.
- Это еще кто? – имя показалось мне смутно знакомым.
- Слизеринка с моего курса.
- Та, которая запутала твои косы так, что Гермиона полдня в библиотеке искала контрзаклятие?
- Да, - воспоминания всполохнули в глазах Джинни недобрым огнем, - я шла в гостиную, а тут эта прицепилась: и что у меня мантия поношенная, и сама я страшная, как соплохвост, и что встречаюсь с грязнокровкой… В общем, мы устроили дуэль прямо в коридоре.
- Джинни, чем ты думала?
- У меня есть с кого брать пример, - фыркнула она.
- Продолжай, - возражать тут бессмысленно.
- Я пустила в нее летучемышиный сглаз, но из-за поворота очень вовремя вышел Снейп. Он ничего не успел сообразить, и вместо спрятавшейся за рыцаря Яксли мое фирменное заклятье досталось ему.
- Неужели он не слышал вас? – удивился я.
- В отличие от некоторых, я не ору и не кидаюсь с кулаками на противника. Какой смысл произносить заклинания вслух, если умеешь делать это мысленно?
- Теперь понятно, за что он снял двести баллов, - проигнорировал я очередной выпад в свою сторону, - странно, что не все сразу.
- Вообще-то сначала только сто, - невзначай добавила Джинни, - ну еще плюс за пререкания, сопли Яксли, что я смертельно ее ранила, (тоже мне Малфоевская школа нытья и кляуз) и так далее. Назначил отработки… Рон, миленький, я все исправлю, честно-честно. Я верну эти баллы, еще не конец года. Только не говори Гермионе. Придумай что-то, пожалуйста.
Джинни просто невероятный человек. Если довериться ей, можно быть уверенным, что о твоей тайне не узнает никто. А вот свои секреты хранить она не умеет. Обычно моя сестра делится с Гермионой. Но обстоятельства сложились так, что мисс Грейнджер в виду чрезмерной правильности не подходит на роль благодарного слушателя. И Джинни прискакала ко мне.
- Ладно, постараюсь, - воображение подкинуло зловещую картину, где Гермиона, привязав Джинни к столбу, разводит под ней огонь. Кажется, кто-то не выспался.
- Спасибо, я всегда говорила, что ты мой любимый брат! – малявка кинулась ко мне на шею. Терпеть не могу эти девчачьи нежности.
- Ага, как же, - пробормотал я, - ну все, хватит, иди уже.
- Спасибо, - еще раз поблагодарила Джинни и вылетела из комнаты, заставляя кружиться в воздухе невесомые перышки из полурастрепанной подушки.
***
Я спустился в гостиную и тут же нарвался на встревоженную Гермиону. Она вскочила с дивана, и устремилась ко мне, дважды споткнувшись на пути в пять метров.
- Рон, где Гарри? – взволнованным шепотом спросила она.
- Откуда я знаю? Спит, наверное, - я зевнул и беспечно направился к выходу. Раз уж подняли в такую рань, нужно чем-то себя занять. Например, поесть.
- Его нет в спальне, - резко возразила Гермиона и схватила меня за рукав, пытаясь удержать.
- Эй, поосторожней, порвешь ведь! – возмутился я.
- Ты вообще слышишь меня?
Гарри нет! – она продолжала дергать за рукав, будто это все меняло. Сейчас моя милая рассудительная подруга напоминала фурию. Эдакое разъяренная создание с взлохмаченными волосами и слегка покрасневшим лицом. Хотя, если честно, я понятия не имел, как эти фурии выглядят на самом деле.
- Да ладно? – я придал своему лицу беспокойное выражение. - Его нет в спальне? Черт, мы его потеряли. Срочно собирай всех на поиски. Ведь Гарри обычно сутками сидит у себя и вообще никуда не выходит, а тут такой нонсенс.
- Прекрати паясничать! – вконец разозлилась Гермиона и так дернула несчастную ткань, что мантия слегка треснула по швам.
- Обязательно прекращу, если отдашь мой рукав, - она нехотя отпустила, - чего ты так паникуешь? Может, он решил немного полетать перед завтраком.
- Его нет на поле, - возразила Гермиона.
- А что, территория для полетов ограничена стадионом? И потом, даже если он и не летает, что тут такого? Может, к Хагриду пошел. Мы у него давно не были, кстати.
Память тут же услужливо подкинула объяснение, почему мы так давно не были у Хагрида. Последний поход в домик лесничего, свежеиспеченные пирожки, от которых немыслимо было отказываться (я мужественно принял весь удар на себя), и несварение желудка на протяжении недели.
- Я не успокоюсь, пока мы не сверимся с Картой, - упрямо ответила Гермиона и снова потянулась к моему рукаву, но вовремя опомнилась.
О мудрый Мерлин, как Гарри ее терпит? Может, есть особый секрет?
- Да с чего ты вообще вскипятилась? Еще вчера, по-моему, знать его не желала…
- У меня плохое предчувствие.
Услышать такие слова от мисс Все-Поддается-Логике было как минимум противоестественно.
- Да что с ним станется? Наверняка сидит себе в Выручай-комнате, чтобы вы еще больше не разругались, а вы бы обязательно…
- Рон, - взмолилась Гермиона, - просто возьми Карту, ладно?
- Хорошо, - легко согласился я, но желудок напомнил о моих приоритетах, - сразу после завтрака.
- Нет! – она таки вцепилась в рукав, правда, тут же отпустила, для верности поправила край, и тихо добавила: - Сейчас, пожалуйста.
- Я не пойму, чего ты от меня хочешь? Поднимись в спальню и возьми. И вообще, не факт, что Гарри не взял Карту с собой. Помнишь, как в тот раз?
Гермиона нахмурилась, вспомнив
тот раз – единственный до сегодняшнего дня, когда Гарри настолько был зол на нее, что даже видеть не желал. Я точно не в курсе, в чем проблема, но они оба выглядели так жалко, что повторения сценария совсем не хотелось. Тогда Гарри провел весь день в Выручай-комнате.
- Сходи проверь, пожалуйста.
- Гермиона, неужели ты до сих пор стесняешься заходить в нашу спальню?
- Я уже была там сегодня, - она покраснела и покосилась в сторону, - не хочу больше никого беспокоить.
- Ясно, - развеселился я, - тебя смущает полуголый Невилл. Поверь, в этом нет ничего ужасного, я жил с ним четыре…
- Какой же ты несносный! – разозлилась Гермиона. Она резко развернулась, пребольно хлестнув меня своими пышными волосами, и ушла. Я только пожал плечами. Женщины… Миллиард галеонов тому, кто поймет их.
Сытые и довольные мы с Симусом зашли в гостиную, обсуждая последнюю отборочную игру на Чемпионат Мира. Рядом плелся Дин и без особого энтузиазма вставлял реплики. Его всегда больше интересовал этот их маггловский футбол.
Мы как раз рассуждали, кого стоило поставить на ворота сборной Ирландии, когда к Симусу припорхнула соблазнительно улыбающаяся Парвати, и я понял, что на этом наш спор подошел к концу. Слишком долго он добивался ее внимания, чтобы теперь продолжать спортивную дискуссию, проигнорировав шаловливые пальчики у себя на плечах. В такие моменты квиддич как-то сам собой вылетает из головы. Даже если речь о Финнигане и сборной Ирландии.
Слегка разочарованный я направился в свою комнату и почти не удивился, увидев там Джинни, вольготно развалившуюся в верхней одежде на моей незастланной постели. Она настойчиво убеждала в чем-то Гермиону, которая сидела на полу и держала в руках небезызвестный пергамент. Похоже, Гарри не додумался взять Карту с собой.
- Что такое?
Гермиона даже не подняла глаз, а Джинни ответила:
- Его нигде нет.
- Как нигде? – удивился я. - Быть такого не может.
- Выходит, может, - пожала плечами сестра и перевернулась на живот. Так, она еще и в обуви? Засранка!
- А Дамблдор не мог его никуда забрать? – предположил я.
- Вряд ли, он у себя в кабинете.
Гермиона по-прежнему молчала, хмуро изучая Карту. Я решил не впадать в отчаяние. Естественно, пропажа легенды магического мира - дело серьезное. Но, в конце концов, Гарри тоже человек и имеет право на одиночество. Тем более, после вчерашнего. Мне бы на его месте тоже захотелось от всех спрятаться.
- Значит, в Хогсмиде.
- Мы… я тоже так предположила. Гермиона молчит, - с этими словами Джинни взволнованно покосилась на нашу подругу.
- Гермиона, дорогая, - присев рядом, я аккуратно дотронулся до ее руки, - ты меня слышишь?
Никакой реакции не последовало.
- ГЕРМИОНА! – заорал я так, что Джинни аж подскочила. А предполагаемая жертва лишь слегка дернула плечами.
- Мисс Грейнджееееер, библиотека гориииииит, - пропела Джинни прямо в ухо Гермионе на мотив какого-то хита ее любимой группы. Но "мисс Грейнджер" так же беспомощно глядела в Карту, пытаясь найти Гарри-точку.
- Ладно, - я сделал вид, что сдался, - пойду поговорю с Симусом
про квиддич. Позовешь, когда Спящая Красавица очнется.
- Рональд Уизли! – мгновенно вскочила Гермиона, отшвыривая Карту и заставляя Джинни подскочить еще раз. - Как ты можешь думать о квиддиче, когда твой лучший друг пропал?
- Наконец-то! К нам вернулась старая добрая Гермиона, - я попытался обнять ее, но вместо этого отлетел на пару метров посредством хрупких девичьих рук.
- Я не старая! И на данный момент не добрая! Лучше скажи, куда подевался Гарри, или больше никогда не сможешь сесть на свою гребаную метлу… в физическом смысле!
Каким образом полное отсутствие любого присутствия может так резко смениться желанием крушить все на своем пути? Пожалуй, подвернись Гермионе под руку Тот-Кого-Нельзя-Называть, она бы прикончила его одной лишь битой, в гневе спутав с бладжером.
- Я же сказал, он наверняка в Хогсмиде.
- Значит, мы идем туда!
Идти я не хотел, потому как - повторюсь - искренне считал, что Гарри надо побыть одному. Но, видя перед собой неадекватную Гермиону, чье настроение менялось быстрее траектории снитча, отказать не мог. Это было бы чревато для моей детородной системы.
- Я с вами! – вскочила Джинни.
- Нет, - возразила Гермиона, - если Гарри вернется, здесь должен находиться человек, который скажет, что мы его ищем, чтобы он больше никуда не ходил.
- Попросите Невилла.
- Чем меньше народу знает, тем лучше, – безапелляционно отрезала Гермиона.
- Отлично, - недовольная Джинни плюхнулась на подушки.
Я давно уяснил: когда спорят эти две, лучше ограничиться наблюдением. Ради своего же блага. Только Гермиона имела право остановить Джинни, если та собралась совершить нечто дикое. И только Джинни возражала Гермионе, когда другие даже взглянуть на нее не решались. В такие моменты нам с Гарри почему-то хотелось убежать на Край Земли.
Сегодня безоговорочную победу одержала Гермиона.
- Пойду накину что-то теплое, - сказала она, направляясь к двери.
- Хорошо, жду у входа, - я обернулся к Джинни, - а ты чего разлеглась? Иди к себе.
- У меня нет своей комнаты, если забыл, - фыркнула она.
- Вот станешь старостой, сразу появится, а сейчас довольствуйся общей, - видя, что никуда она не собирается, я продолжил: - давай, а то сейчас будешь перестилать мне постель. Без волшебства.
- Тоже мне чистюля, - буркнула Джинни, резво вскочила с кровати и удалилась, демонстративно хлопнув дверью. Все-таки, когда она была маленькой, - без этих выпендрежей – я любил ее больше.
***
В коридоре башни гулял сильный сквозняк: окно, которое на моей памяти ни разу не открывалось, сейчас жалобно поскрипывало от порывов сильного ветра. Возле портрета Полной Дамы, кутаясь в теплую мантию, стояла Падма Патил.
- О Рон! – обрадовалась она. - А я уже думала, отсюда никто никогда не выйдет.
- Почему? – тупо спросил я.
- Потому что никто не выходил, - улыбнулась когтевранка, зябко потирая пальцы.
- А, понятно, - я спрятал руки в карманы.
Падма смотрела на меня как-то чересчур внимательно, от чего я только сильнее смутился и уставился в пол. Столько хотел сказать, а в голову как назло лезли всякие глупости. И тут до меня дошло, что она не для красоты здесь стоит.
Хотя лично я был бы не против.
- Тебе Парвати нужна, да?
- Ага, - ответила она, подув на ладошки, и мне тут же захотелось согреть их в своих руках, - ты не мог бы ее позвать?
- Конечно, - закивал я, но с места не сдвинулся.
- Рон, для того, чтобы позвать Парвати, тебе надо зайти в гостиную, - Падма смотрела с долей подозрения, явно сомневаясь в моих умственных способностях. Я и сам чувствовал себя полнейшим кретином.
- Конечно, - повторил я и уже повернулся, чтобы идти, как в голову пришла шальная мысль.
- Падма! – торжественно начал я.
- Да? – спросила она, поднимая воротник и даже не взглянув на меня, чем убила всю решительность.
- Я… ну… в общем… как бы сказать… даже не знаю…
- Что-то случилось? – заботливо поинтересовалась она, посмотрев мне прямо в глаза. Лучше бы не смотрела - теперь стало совсем неловко.
- Нет, но… - ну почему это всегда в сто тысяч раз сложнее, чем столкнуться лицом к лицу с Пожирателями? - Ты пойдешь со мной на Бал?
- Ты меня приглашаешь? – удивилась Падма и констатировала: - Снова.
- Эээ… Да, - ответил я и поспешил добавить: - но я больше не буду выглядеть по-идиотски. Я все лето работал у Фреда и Джорджа. У меня есть деньги, чтобы купить себе нормальную парадную мантию и…
- О Рон, - озорно и как-то ласково проговорила она, - я ведь не твой наряд имела в виду. Ты совсем со мной не танцевал, было так скучно.
- Я научусь, честно. Я попрошу… –
кого я попрошу? – … кого-нибудь, чтобы меня научили, и буду танцевать с тобой весь вечер, пока не устанешь…
Но она уже не смотрела на меня. Я обернулся. В нескольких шагах за моей спиной стояла Парвати. Очень вовремя.
- Привет, Рон, - поздоровалась она, - ты какой-то красный. Заболел, что ли?
- Эээ… все хорошо… пойду, пожалуй.
И я влетел в гостиную, чуть не сбив Гермиону, подходившую к проему.
- Ты чего?
Нда, так перенервничал, что даже забыл о Гарри, и что мы собирались его искать.
- Я… я просто оставил Карту в комнате. Возвращался за ней, – уверенно ответил я.
- Рон, с тобой все в порядке?
- Лучше не бывает, а что?
- Вот что, - она вынула торчащую из моего кармана Карту.
- Надо же, я и не…
Гермиона подозрительно смотрела на меня, ну почти как Падма. Нет, не как Падма. Это же Гермиона, значит, почти как мама.
Мама… Какой ужас.
- Привет, Гермиона, - мимо нас прошла Парвати. - Эй, Рон, Падма просила передать, что подумает.
Я только кивнул и промычал что-то невразумительное, с опаской покосившись на Гермиону. Она проводила Парвати многозначительным взглядом и неожиданно ударила меня Картой по голове.
- Пошли, Ромео недоделанный.
- Кто? – обиженно спросил я.
- У Забини спросишь. Иди, кому сказала.
Она буквально выпихнула меня назад в неприветливый коридор.
- Боже, почему здесь так холодно? – удивилась Гермиона, кутаясь в мантию.
- Окно, - ответил я. - Странно, да? Никогда не открывалось, а тут…
Гермиона не слушала. Только внимательно изучала его несколько секунд, а затем закрыла взмахом палочки.
- Проветривание окончено, - наконец произнесла она, - пошли.
***
Как сказала бы облезлая моль, то бишь Трелони, Венера не попала в дом к Марсу… ну или как-то так. В общем, сегодня звезды нам явно не благоволили. По дороге нас встретил Филч и с предовольнейшим выражением на небритой роже сообщил Гермионе, что ее отработка начинается через десять минут. Вашу палочку, мисс. Нет, отложить нельзя. Да, ведро, тряпку и в Зал Славы, как обычно.
- О нет, – простонала Гермиона, – я совсем забыла.
- Когда это тебе успели назначить отработку?
- Профессор МакГонагалл заходила. Ты как раз был на завтраке.
Филч что-то недовольно пробормотал, глядя в нашу сторону. Гермиона поняла намек и пошла за ним, бросив напоследок:
- Иди без меня.
Но исполнить завет подруги мне не удалось, поскольку уже в следующем коридоре я наткнулся на вышеупомянутую МакГонагалл.
- Мистер Уизли, - обратилась она тоном, предвещающим пару-тройку отработок, - потрудитесь объяснить, почему Гриффиндор в общем зачете отстает от третьего места на двести двадцать баллов?
Пожалуй, спроси она меня что-то из гермиониных рун, я бы и то больше смог сказать, но хранить молчание, к сожалению, тоже не имел права. Постаравшись придать голосу жизнерадостности, я торжественно произнес:
- Хороший вопрос, профессор.
К моему величайшему прискорбию деланное воодушевление не произвело на декана никакого впечатления.
- Верно, мистер Уизли. И если вы не найдете такой же хороший ответ, весь Гриффиндор лишится предпраздничного похода в Хогсмид.
Нет, она, конечно, права: надо быть справедливым и все такое, но иногда МакГонагалл перегибает палку. Эй, это мы, Ваш собственный факультет! Зачем так делать? Ведь, если сейчас я не придумаю подходящего оправдания, меня свои же закопают заживо, еще и на могилу плюнут. Этого Вы добиваетесь? Прокашлявшись, я пустился в нехитрые математические объяснения:
- Вы же знаете, как это бывает, профессор. Десять баллов там, десять сям. Здесь пятнадцать за опоздание, тут за ненаписанное эссе, - вот и накопилось. Да и потом, из-за того инцидента на зельях мы лишились сразу больше сотни… - я нарочно не говорил, что она сама их сняла.
- Что ж, - ответила МакГонагалл, - в таком случае, мистер Уизли, могу предложить вам заработать пятьдесят баллов для факультета.
Ее предложение не вызвало у меня ни малейшего энтузиазма, однако кто я такой, чтобы ответить: "Сдались мне ваши баллы, их все равно Гермиона заработает, а я пойду, куда шел". Мне показалась, что я изначально нужен был ей с какой-то определенной целью, а наше факультетское аутсайдерство послужило предлогом. Не говоря ни слова, я поплелся за деканом.
По дороге мы встретили Панси. Я поспешил принять суровое выражение лица: обиделся же на нее, пусть не забывает. Но она, похоже, вообще нас не заметила и прямо-таки пролетела мимо.
Наконец, мы очутились в святая святых - кабинете МакГонагалл. Все от перьев, рассортированных по цветовой гамме, и до книг, расставленных по алфавиту, кричало об идеальном порядке (Гермиона бы подавилась от зависти). В окно стучала сова, и профессор открыла створку, впуская в помещение холодный воздух. После того, как декан отцепила письмо, птица сразу же улетела. МакГонагалл подошла к столу и положила письмо в нижний выдвижной ящик, не распечатав.
- Итак, мистер Уизли, - промолвила она, - у меня сегодня много дел, а потому я хочу попросить вас об услуге: в классе трансфигурации сидят три первокурсника, которые не смогли освоить материал, но у меня совершенно нет времени еще раз объяснять тоже самое, а потому я прошу об этом вас. Им нужно превратить салфетку в марлю.
Что? Учить мелюзгу? Да я лучше буду драить кубки и таблички!
- Но мне кажется, есть более достойные кандидатуры, - мягко возразил я.
- А вы разве не знаете, что в обязанности старосты входит выручать студентов с домашними заданиями?
Ничего подобного я не знал, потому что ту нудную брошюру за всю историю существования Хогвартса читало, пожалуй, только двое старост – Перси и Гермиона. Ну, может, еще Уайт. Лично я из своей сделал жабу, которая благополучно прыгала по дому несколько дней, пока мама не наступила на нее. Бедняга издала такой прощальный квак, что мама выронила из рук корзину с бельем.
- Конечно, знаю, профессор, - капитулировал я.
- Отлично, - коротко кивнула МакГонагалл, - следуйте за мной.
В классе трансфигурации за первой партой сидело трое пуффендуйцев – два мальчика и девочка. Кто бы, собственно, и сомневался? Самый способный факультет. Без лишних церемоний МакГонагалл обратилась к ним:
- Студенты, это мистер Уизли. Сегодня он проведет занятие вместо меня.
Малявки с интересом уставились на меня.
- Прошу, - указала мне в сторону доски МакГонагалл и ушла. Пуффендуйцы выжидательно смотрели. На парте перед каждым лежали белые кружевные салфетки.
- Здравствуйте, дети… то есть, первокурсники.
А они все молчали, ожидая указаний. Видимо, это будет сложнее, чем я думал.
- В общем, вам нужно превратить салфетки в марли. Для этого давайте… я ее сам сначала превращу.
Я вдруг подумал, что у меня может не получиться. Как-то за эти годы не приходилось практиковаться. Своим "стилем преподавания" я напоминал себе Хагрида.
-
Акцио, - произнес я, по обыкновению откашлявшись. Салфетка светловолосого мальчика прилетела ко мне в руки.
- А почему она такая…? – удивился я, вглядываясь в нечто непонятно-зеленое. - Это слизь?
- Нет, - ответил пуффендуец и смущенно потупил глаза, - просто у меня насморк, а платок я в комнате забыл.
- Мерлин! – я отшвырнул салфетку в сторону. - Почисти ее сейчас же!
- Я не умею, - огорченно ответил мальчик.
Спокойно, Рон, спокойно. Вспомни, каким ты был на первом курсе.
Гермиона часто рассказывала, как ей нравится репетиторство. Какое удовольствие она получает, когда передает свои знания другим, и что самая лучшая награда – благодарность учеников. Я пока что и близко ничего такого не испытывал.
- Как тебя зовут? – спросил я пуффендуйца, очищая салфетку и руки.
- Джеймс Джеймс, сэр, - с готовностью ответил он. Стоит сказать, обращение "сэр" мне немало польстило.
- Не надо два раза повторять, - усмехнулся я тупости пуффендуйца.
- Нет, мое имя Джеймс и фамилия тоже Джеймс.
- Вот как, - мне стало еще смешнее. Родительская фантазия не имеет границ, - а какое же у тебя второе имя?
- Джейсон, сэр.
Черт, не угадал.
- Твои родители пуффендуйцы? – сделал я новое предположение.
- Да, сэр, - улыбнулся Джеймс, - откуда вы знаете?
- О, будешь старше - поймешь, - важно ответил я, - а твоего отца случайно не Джеймс Джеймс-старший зовут?
- Да, - просиял мальчик, - вы знакомы?
Блин, сейчас не выдержу и заржу на весь замок. Хотел еще немного поглумиться над первокурсником, учитывая, что он не понимал этого, но тут же вспомнил, во имя чего я здесь. Именно поэтому решил не интересоваться именами других пуффендуйцев, послушно молчавших все это время.
У меня есть ровно час, чтобы успеть до обеда.
***
… - Говорю тебе, - уверял я Невилла, сидящего напротив с каким-то мечтательным выражением лица больше подходящим Луне. Глядишь, скоро сережки-редиски носить начнет. – Превратила салфетку в паутину, и клянусь, на ней появился паук.
- С чего бы? – вмешался Симус. – Ни один первокурсник не превратит тебе неживой предмет в живой.
Я нахмурился, понимая, что это правда. Но я же не слепой!
- По-твоему, я вру, да?
- Нет, - ответил он, - может, этот паук просто плод твоего воображения.
- Ничего подобного. Я бы не шарахнулся от плода своего воображения в сторону на два метра, долбанувшись об угол стола!
Симус только пожал плечами и повернулся к Парвати, которая кормила его апельсиновыми дольками. Вот бы Падма так же кормила меня! От неожиданно смелой мысли я невольно покраснел.
- Посмотрите на эту бедняжку, - сказал Невилл, глядя в сторону входа.
Мы обернулись и увидели несчастную Гермиону, которая медленно и мучительно ковыляла к столу. Создавалось впечатление, что ее разрубили на мелкие кусочки, а потом опять сшили, при чем не очень удачно. Она плюхнулась на соседнее место и, потянувшись за черпаком, попыталась налить себе суп, но тут же застонала и схватилась за спину.
- Что с тобой? – участливо спросила Парвати.
- Филч заставил меня вымыть пол во всем Зале Славы.
- Но он же почти такой же как Большой! – воскликнул я.
Уставшая Гермиона разочарованно посмотрела на меня, не утруждая себя репликой "да что ты говоришь?!", я и так все понял.
- Спина болит, как у беременной, - простонала она.
- Интересное сравнение, - отозвался Невилл, - нам, парням, его не понять.
Ох, зря он это…
- Не понять? - мгновенно вспыхнула Гермиона. - Ну так вот: я чувствую себя так, будто меня впихнули в коробку для туфель, предварительно пропустив через мясорубку, и отправили чартерным рейсом до Новой Зеландии в багажном отделении! Так понятней?
Староста Гриффиндора была поистине страшна в ту минуту, а потому все постарались сделать вид, что поглощены приемом пищи.
- Я пойду, наверное, - жалобно пролепетал Невилл, поднимаясь и роняя ложку. Гермиона все еще немного досадовала на него за Амортенцию, - всем приятного аппетита.
- Гарри ты не нашел, – констатировала Гермиона, не глядя на меня.
- Я не дошел до Хогсмида.
- Что? Почему? – вскрикнула Гермиона, но тут же притихла.
- Меня встретила МакГонагалл и велела учить первокурсников превращать салфетки в марли, - я благоразумно промолчал о последнем месте в борьбе за баллы, прекрасно понимая, что для Гермионы это может стать нешуточным ударом. - И одна из них превратила ее в паутину, а там появился паук. Представляешь самый настоящий…
- И ты спокойно здесь обедаешь, пока твой друг в опасности? – прошипела возмущенная Гермиона. Я внимательно следил за ножом в ее руке.
- Не надо преувеличивать, - успокаивающе произнес я.
- Рональд Билиус, мы сейчас же идем в Хогсмид!
Она резко встала, но тут же осела, схватившись за спину.
- Никуда ты не пойдешь – возразил я, - отлеживайся. Я сам схожу.
- Ага, встретишь по дороге профессора Флитвика, а он попросит тебя поучить Падму продвинутым поцелуям,
прошу прощения, чарам.
Я было покраснел, но быстро пришел в себя.
- Либо я иду один, либо не идет никто, - я сам удивился своей твердости, - посмотри на себя, ты выглядишь жалко,
прошу прощения, неважно. Тебе надо отдохнуть.
- Мало ли кому что надо, - буркнула она, но больше не пререкалась. Видимо, спина и вправду сильно болела.
- Сходи в лазарет или попроси Джинни сделать массаж. А я пойду в Хогсмид. Идет? – примирительно спросил я.
- Идет, - ответила она и снова подскочила, - никто не спрашивал, где Гарри?
- Я сказал, что Дамблдор его забрал.
Гермиона почти успокоилась. Перепоручив ее Дину и Джинни, которые как раз были на экваторе очередного выяснения отношений, я отправился на поиски нашего героя.
***
В Хогсмиде Гарри не было. Я честно искал. Правда, мой поиск очень стесняло то обстоятельство, что я был без Мантии-невидимки. В комнате ее не оказалось, и я только утвердился в своем предположении, что Гарри ищет уединения. Да и вообще этот так называемый обход, я делал больше для успокоения совести, нежели надеясь на успех.. Потому что, если Гарри в Мантии, то его сможет найти только Грюм.
Так что я только пробежался по главным улицам, заглядывая в окна магазинчиков и баров, прогулялся по неприметным переулкам и вполне ожидаемо никого не нашел. Конечно, определенная доля волнения уже начала закрадываться, но я пока не разрешал себе паниковать. Хватит с нас и одной истерички, травмированной к тому же. Ветер, хвала Мерлину, утих, а потому я почти получал удовольствие, гуляя по заснеженному Хогсмиду, который потихоньку преображался к праздникам.
Постепенно стемнело, и я решил, что пора возвращаться. Шагая по сырому тоннелю, я думал о том, что сказать Гермионе. Было больно смотреть на нее такую, почти сломленную морально и физически. Я вспоминал лето перед пятым курсом. Ведь именно в Норе в один жаркий июльский вечер Гарри и Гермиона впервые поцеловались. Они, конечно, не знают, но я все видел. Робкие взгляды, постоянное смущение, не имеющие смысла диалоги – все это должно было закончиться именно так. Я тогда еще огорчился, подумал, что пришел конец нашей дружбе, что они будут больше внимания уделять друг другу, забыв про меня. Но ничего подобного не случилось. Более того, словно родители, Гарри и Гермиона стали опекать меня. Мы даже сблизились еще сильнее, если такое возможно. Но потом появились эти дежурства и Гермиона, объявившая, что Малфой ей больше не враг. Гарри стал нервным, Гермиона резкой. Мои друзья превратились в скандалистов, и теперь уже я стал для них нянькой, в то время как они играли роли разбалованных подростков. Присутствуя при их ссорах, я чувствую еще большую неловкость, чем когда мне пришлось надеть на Святочный бал то ужасное недоразумение, которое по случайной нелепости мама окрестила парадной мантией.
Так глупо постоянно балансировать между ними. Сделаешь что-то в пользу одного, сразу станешь врагом другого, а порой сразу обоих. Потому, принимая даже самые мелочные решения, я должен предугадать, как это отразится на отношениях Гарри и Гермионы. Вот и сейчас я уже знал, как поступлю, но все равно сомневался, верно ли делаю? Ведь ответственность за ложь целиком и полностью ляжет на меня.
С тяжелыми мыслями я зашел в гостиную и попросил Лаванду, сидевшую возле камина, позвать Гермиону. Через пару минут она и Джинни спустились ко мне. Не увидев Гарри, обе вполне ожидаемо нахмурились. Дороги назад нет. Мерлин, помоги мне.
- Я нашел его, - твердо сказал я, убеждая больше себя, нежели девчонок. Лицо Гермионы заметно просветлело.
- И где же он? – спросила Джинни.
- Отказался идти со мной, - я пожал плечами, - сказал, ему надо подумать.
На секунду показалось, что Гермиона что-то заподозрила… Но нет, всего лишь показалось. Все-таки, если очень надо, врать я умею.
- Он не хочет никого видеть, меня еле выслушал. Придет после отбоя, - я положил руки на плечи Гермионы, - не переживай, с ним ничего не случится, он в Мантии.
Она задумчиво кивнула. Похоже, действительно переутомилась, не заметив нестыковку: как я мог найти Гарри, если он был невидим? Тем лучше для меня. Я оставил Гермиону на попечение Джинни, которая тоже приняла ложь на веру, и ушел в свою комнату, твердо решив, если Гарри не объявится до отбоя, пойти к Дамблдору.
***
Я лежал на кровати и смотрел в окно, наблюдая не вполне ясный, но различимый силуэт Джинни. Малявка наматывала последние круги перед отбоем, постепенно спускаясь к земле. Полеты заменяют ей Дина, Дин - полеты. Наверное, сама не знает, что ей дороже. Я повернулся на другой бок, когда перестал видеть сестру.
По-хорошему у меня было предостаточно домашних заданий, да и прочих забот, но делать ничего не хотелось. Разве что прибить себя за то, что соврал лучшей подруге. Я самый настоящий подонок. Да, возможно ей стало немножечко легче, но что будет, если Гарри не вернется?
Я слез с кровати и достал из теплой мантии Карту. Открыв ее, не удержался и первым делом посмотрел на когтевранскую гостиную: Падма-точка двигалась туда-сюда по комнате. Наверняка собиралась на дежурство. В этом году Дамблдор по рекомендации Уайт назначил ее старостой факультета. Еще я видел Панси. Она тоже была у себя и, по всей видимости, не спешила на патрулирование. Думала, буду ждать? Сейчас же, разбежалась. Точка Гермионы находилась на положенном ей этаже рядом с точкой Малфоя. В отличие от нас с Паркинсон, они уже дежурят. Идеальные старосты.
И тут я увидел Гарри. Он был в Школе. Но… но… На пару секунд я впал в ступор, не веря собственным глазам. Нет, Карта никогда не врет. Но этого просто не может быть!
Подскочив как ужаленный, я в буквальном смысле вылетел из гостиной, чуть не упав с лестницы. Никогда еще оказаться вовремя в нужном месте не было так важно, никогда еще я так быстро не бегал. Стены, картины, рыцари, запоздавшие ученики – все сливалось в сплошную пеструю массу. Наверное, и пары минут не прошло, как я был на своем этаже. Паркинсон все равно еще нет, так что я даже успею до ее прихода вернуться сюда.
- Не так быстро, Уизли.
Мне пришлось резко затормозить.
- Гринграсс? – я смотрел на девушку, преграждающую дорогу. - Что ты тут делаешь?
- Дежурю с тобой, придурок, - ответила она, но я не обратил внимания на оскорбления. На это нет времени.
- Это еще почему?
- Панси приболела, и профессор Снейп поставил меня на замену.
Только сейчас я увидел значок старосты, приколотый к ее мантии.
- Замечательно. Очень рад. Ну, я побежал. Скоро буду, а ты пока…
- Стоять! Только попробуй улизнуть, и я тебя парализую. Это не шутка, - в качестве веского аргумента Гринграсс привела свою палочку.
- Ты не понимаешь! Это очень важно! – я сорвался на крик.
- Да ну, что-то случилось с Золотым мальчиком? Бедняжку убивают? – весело спросила она.
- Не смешно! – я сжал кулаки. Будь на ее месте Малфой, не церемонился бы.
- Не могу не согласиться, Уизли. Действительно, уже совсем не смешно, - холодно ответила слизеринка, - заканчивай геройствовать – не твое амплуа. Пора вспомнить о своих непосредственных обязанностях.
Так, надо прекращать этот цирк. Я сунул руку в карман за палочкой и… увы. Впопыхах позабыл ее взять. Проклятье!
- Ты не имеешь права мне указывать, ты не староста! - в отчаянии крикнул я.
- Вот именно, я не Паркинсон. Она бы тебя пожалела, а я не собираюсь. Либо добровольно остаешься здесь, либо я левитирую тебя к Снейпу.
Я закрыл лицо руками. Мерлин видит, Гарри, я пытался.
***
После дежурства, одарив слизеринку взглядом полным ненависти (все, что мне осталось), я направился в гостиную, уже не спеша. Мной овладело паршивое предчувствие.
Повернув в нужный коридор, я сразу увидел возле портрета Гарри, напрочь игнорирующего разглагольствующую Даму. Наверное, он ждал Гермиону, чтобы поговорить без участия всей гостиной, а в том, что сейчас разразится настоящий ураган, я не сомневался.
Вскоре послышались шаги, в которых я без труда угадал стук гермиониных каблуков. Понимая, что лишний здесь, я не придумал ничего лучше, чем спрятаться в нишу, и очень вовремя. Через пару мгновений из-за поворота вышла сама Гермиона, бледная, словно сотканная из лунного света. Гарри поднял голову и выпрямился. Она проигнорировала его и постаралась обойти. Похоже, сбылись мои худшие опасения.
- Пожалуйста… - Гарри схватил ее за рукав также, как она с утра хваталась за мой. Жест абсолютного отчаяния и беспомощности.
- Я не хочу ничего слышать, - тихо ответила она, брезгливо взглянув на его руку, и резко дернулась в сторону.
- Послушай… – Гарри вновь попытался возразить.
Гермиона смотрела на него с нескрываемым отвращением, и этот голос... Мерлин, наверное, даже Темный Лорд не умеет
так говорить.
- Нет, ты послушай. Предупреждаю последний раз, я не желаю ничего знать. Между нами все кончено. Да, я люблю тебя, да, я все еще отдам за тебя жизнь, если понадобится, и знаю, что ты сделаешь так же. Поэтому мы остаемся друзьями. Но твоей девушкой я больше не буду никогда. А теперь дай пройти.
От ее слов мне стало дурно, будто бы они предназначались мне. А Гарри… Гарри даже не возражал. Он медленно съехал вниз по стене. Гермиона зашла в гостиную, а Гарри, просидев на холодном полу несколько секунд, резко выпрямился, со всей силы ударил кулаком об стену и умчался прочь. Не предпринимая попыток остановить его, я вышел из ниши и нагнал Гермиону на лестнице, ведущей к спальням.
- Ты! – она бросилась на меня с пощечинами. – Как ты мог! Ты соврал мне, ненавижу тебя. Ненавижу вас обоих. Вы сговорились, да?
Все эти упреки прерывались всхлипываниями. Я обнял ее крепко-крепко и прошептал:
- Правильно, бей меня, плачь, станет легче.
Она перестала сопротивляться (конечно, Гермиона ведь женщина, они всегда все делают наоборот). Лишь осела на ступени, судорожно всхлипывая и давясь рыданиями в моих объятиях. Горько было видеть ее слезы и осознавать, что я тоже являюсь их причиной. Я принял решение и прогадал. Ложь во благо обернулась против меня.
Первый полет по значимости можно сравнить с первым шагом.
Примерно через полчаса я стоял возле окна в своей комнате. Белый нетронутый снег резал глаз, поблескивая в лунном свете. Ночь была безветренная и ясная. Просто идеальная для полетов.
Ты улетаешь от удручающей действительности. Все проблемы остаются внизу.
Я наблюдал за Гарри, который сейчас рассекал на том же месте, где пару часов назад кружила Джинни. Странно, что его до сих пор никто не вычислил. Похоже, судьба хоть в чем-то была благосклонна, отвернув разом всех преподавателей и Филча.
Все-таки полеты – отличный бег от реальности. Когда в воздухе только мы и твоя метла, забываешь обо всем. Наверняка так делают многие. Да и я в том числе.
Только скорость, ветер в ушах, простор и свобода.
Я немного беспокоился: сейчас Гарри выписывал такие виражи, о которых в здравом уме не осмелился бы и подумать. Пожалуй, даже Крам мог позавидовать его мастерству в эту минуту. А все потому, что Гарри не ведал, что творит. На мой взгляд, он делал это специально, чтобы сорваться, что-то себе сломать, а потом валяться в больничном крыле, не видя Гермионы. А, может, наоборот – рассчитывал, что она пожалеет и вернется. А еще он летал в одном свитере. И я был практически уверен, что Согревающие чары там не звучали.
Что может быть лучше? Что может сравниться с этим?
И все-таки он был просто великолепен. Грозный и решительный. Наверное, в это мгновенье отчаянной безрассудности он мог бы встретиться с Лордом и выйти победителем. Потому что сейчас ему было плевать на всех и на себя в первую очередь. А Лорд всегда выигрывал за счет людских слабостей. Но когда человеку нечего терять, он становится неуязвимым.
Неожиданно Гарри под невообразимым углом взлетел вверх, чрезвычайно быстро набирая высоту, будто хотел добраться туда, где дышать уже будет невозможно.
Но и там, на самой большой высоте, куда не доносятся крики восхищенных болельщиков, ты можешь быть самым одиноким на свете.
А Гарри все летел и летел. Лунный свет больше не падал на него, и я потерял из виду его силуэт. Но уже через каких-то пару секунд мой лучший друг пикировал к земле на неимоверной скорости.
Потому что рано или поздно приходит понимание…
Я похолодел. Внезапная догадка чуть не свела меня с ума. Гарри хочет разбиться. Черт, только не это!
…ни ветру…
Я попытался открыть окно - нужно остановить его. Нужно срочно крикнуть, чтоб не дурил. Ручка, как назло, не поддавалась. В отчаянии я хотел ударить по стеклу, но понял бесперспективность данного поступка: Гарри все равно не услышит.
…ни скорости…
А он приближался стремительней, чем потерявший управление папин Фордик. До земли оставалось не более десяти метров.
…ни даже свободе…
Напряжение прошло так же внезапно, как и появилось. Гарри резко вышел из пике, пролетел немного над землей, резко затормозил и свалился с метлы, которая упала в паре метров от него. Он встал на колени и с яростью принялся разбрасывать снег голыми руками. Затем снова упал лицом вниз и пролежал так несколько минут.
Медленно поднявшись на ноги, Гарри вытер лицо рукавом мокрого свитера и направился в сторону замка, прихватив по дороге метлу. Когда он скрылся из виду, я издал облегченный вздох, отвернулся от окна и плюхнулся на стул.
Гермиона спала на моей кровати и исступленно шептала во сне.
…не подвластно заполнить пустоту в сердце.
