Глава 2
В первые дни после того знаменательного вечера я много думал об инциденте с Риддлом, но больше мы так и не встретились. От Артуса слышал, что англичане отправились на побережье, где, как и полагается богатым иностранцам, много кутили и крупно ссорили деньгами. Впрочем, захваченный водоворотом повседневных домашних дел и начавшейся подготовкой Шеверни к приближающимся рождественским праздникам, я полностью потерял интерес к странной компании.
До сегодняшнего дня.
– Будет много гостей, – словно между прочим бросает Артус, отламывая кусочек свежего хрустящего багета, – если ты помнишь, я пригласил наших британских друзей. В наших интересах, чтобы все прошло наилучшим образом.
Серьезный тон дяди заставляет меня скривить губы в саркастической усмешке:
– Я не уверен в том, что они мои друзья, Артус. Как и в том, что наши с тобой интересы совпадают.
Дядя выдерживает театральную паузу и делает строгое лицо:
– Послушай, Арман. У меня создается впечатление, что ты не совсем понимаешь, что, когда речь идет о репутации семьи, твои личные переживания и стремления должны оставаться исключительно личными. Не стоит делать из них достояние общественности. Твой отец, в отличие от тебя, прекрасно это осознавал.
– Не суди всех по себе.
– В каком смысле?
– Вы с Рене собираетесь отдать Дрю за этого Даркура! И ты мне что-то говоришь о репутации семьи? – я честно пытаюсь оставаться спокойным.
Артус мрачно намазывает масло на хлеб:
– Ты зациклился на Даркуре, Арман. Не желаю продолжать этот бессмысленный и глупый спор. Я просто хочу, чтобы охота и последующий за ней прием оказались достойными англичан. Этот Риддл далеко пойдет, поговаривают даже, что он – наследник самого Салазара Слизерина. Блэк с Эйвери тоже не последние люди. Эти знакомства могут оказаться полезными, учитывая сближения наших магических государств, – а потом чуть мягче добавляет, – я понимаю, что в двадцать два года не так-то просто быть главой рода. Прими нашу с Рене помощь, и все встанет на свои места. Я же о тебе забочусь, племянник.
Я допиваю свой кофе, совершенно не чувствуя вкуса изумительной арабики. В такие моменты Артус до невозможности напоминает мне отца, и на душе начинают скрести кошки.
Но отец был единственным, кто имел право читать мне морали. Вероятно, именно поэтому мне хочется послать дядю ко всем известным мне дьяволам:
– Мне не нужны советы, дядюшка. Своим умом дойду до ваших прописных истин.
Ледяная усмешка у Артуса не получается, как, впрочем, и всегда, зато глаза начинают метать молнии:
– Не груби мне.
– А я еще даже не начинал, Артус. В годы опекунства ты чуть было не пустил замок с молотка, растратив мое наследство на монмартровских проституток, и сейчас смеешь мне что-то говорить о чести рода? Имей в виду, я терплю тебя в своем доме только из уважения к воле отца и нашей общей фамилии.
– Несносный щенок, – дядя выплевывает эту фразу, словно яд, а я смеюсь – это выводит его из себя окончательно. Он вскакивает из-за стола, чуть не сбив с ног прислугу с кофейником.
– Правда глаза колет, да, Артус? – я кричу ему вдогонку, искренне наслаждаясь рассерженным стуком каблуков о дубовый паркет.
Служанка смотрит на меня с осуждением, но молчит, зная, что в обратном случае рискует своим местом. И пусть я немного погорячился и сказал не совсем то, что думал, Артусу давно пора понять, что в этом доме он больше не хозяин.
Закончив завтракать, я подзываю метрдотеля:
– Анри, вечером будут важные гости. Все должно быть безупречно. Я на тебя рассчитываю.
– Как обычно, Monsieur.
– Хорошо. И распорядителя охотой ко мне позови.
Слуга склоняется в учтивом полупоклоне, когда я выхожу из-за стола. В великолепном настроении я бегом поднимаюсь по широкой мраморной лестнице на жилые этажи, насвистывая простенькую, но очень занимательную мелодию, ставшую популярной в послевоенные годы.
Когда валет докладывает мне о приходе распорядителя, я уже застегиваю свой красный жакет.
Выйдя в кабинет, я приглашаю его садиться.
Конечно, это неправильно. Но Юбера я знаю уже с самого своего детства, и наши отношения уже давно вышли за пределы обычной субординации. К нему в конюшни я сбегал от строгого отца и скучных гувернеров, он научил меня ездить на лошади, и, в конце концов, охота в Шеверни никогда бы не была столь популярна, если бы не он.
– Месье Арман, все готово – лисица уже выпущена, скоро будем начинать. Месье Рене с мадам и мадемуазель Друэллой уже прибыли, смотрят лошадей, а месье Артус ускакал в поля, но к началу обещал вернуться.
– Не сомневаюсь. Юбер, сегодня у нас будут крайне важные гости из Британии – по жакетам узнаешь. Лучших лошадей им. Один, возможно, новичок.
– Да, месье. Вам седлать Диакра?
– Пожалуй.
Юбер кивает и поднимается из кресла. На пороге я его окликаю:
– А что собаки?
– Лучшие паратые*, монсеньор, - слуга, прищурившись, лукаво улыбается, - ваши гости будут в восхищении.
В залитом утренним солнцем конюшенном дворе вовсю суетятся конюхи: поминутно раздаются крики, фырканье седлаемых лошадей и стук подков о брусчатку. На кухне уже начали готовить вечерний прием, где соберется весь экипаж и некоторые приглашенные охотники – элита магической Франции. В холодном воздухе царит какая-то сладкая осенняя безмятежность, смешанная со всеобщим предвкушением. Я думаю о том, насколько это стало привычным, все же продолжая оставаться удивительно приятным.
– Месье Арман, прибыли мистер Риддл, мистер Блэк и мистер Эйвери. Они дожидаются вас внизу, - валет проскальзывает в комнату незаметно.
Я вздрагиваю, выныривая из размышлений:
– Хорошо, Гастон. Я спускаюсь.
Прислушиваясь к стуку отдаляющихся шагов, я тщетно пытаюсь ухватить ускользающую тревожную мысль, но в памяти только всплывает последняя встреча с Риддлом, оставившая весьма неприятные воспоминания.
Англичане встречают меня фальшивыми улыбками, вежливыми приветствиями и краткими рукопожатиями. Блестящие серебряные пуговицы их черных охотничьих жакетов сверкают новизной, кожаные сапоги натерты до сияющего блеска.
– Я рад встрече, месье Розье, – в глазах Риддла таится знакомый опасный огонек, но на этот раз я не впечатлен.
– Взаимно, господа. Артус приносит вам свои глубочайшие извинения за то, что не встретил вас, он ждет нас у леса.
– Конечно, мы понимаем, – Блэк дружелюбно кивает.
– Прошу во двор, лошади готовы.
Перед замком в парадном дворе разъезжаются всадники: Рене, несколько местных приглашенных охотников и дамы в амазонках – Друэлла с матерью. Я замечаю, как Блэк не сводит с кузины восхищенных глаз, и мысленно с ним соглашаюсь: Дрю в голубом бархатном костюме великолепно смотрится верхом на изящной серой кобыле.
Друэлла расцвела к своим семнадцати годам и стала одной из самых завидных невест Франции, учитывая внушительное приданое. Конечно, богатство Рене не столь велико, как мое наследство, но он вполне успешно играет на бирже и занимается антикварным делом, так что младшая ветвь Розье отнюдь не бедствует. Однако, решив приумножить свое состояние, дядя с чистой совестью помолвил дочь с Даркуром.
Даркур – это отдельная история; кажется, за последние лет пять ни один скандал не обходился без его участия, он оказался замешан во всех мыслимых и немыслимых грязных делах, потрясших магическую Францию. Сейчас уже поздно что-либо менять, но, будь в моих силах предотвратить свадьбу кузины, я бы все для этого сделал. Артус говорит, что я предвзято отношусь к будущему родственнику, но могу точно сказать, что дело совершенно не в этом.
К тому же, я, кажется, единственный, кто знает о глубокой неприязни Друэллы к своему жениху. В тот день, когда Рене объявил ей о своем решении, она сбежала в Шеверни, где долго рыдала у меня на плече, умоляя повлиять на ситуацию; но договор о браке был подписан несколько лет назад, и я уже ничем не мог ей помочь.
Но, по крайней мере, до их свадьбы я имею полное право не приглашать Даркура в замок, что несказанно ее радует.
Слуга подтягивает подпругу моего жеребца – Диакр возмущенно фыркает, надувая живот, и смотрит укоризненно. Сев на коня, я удобнее устраиваюсь в седле, когда мое внимание привлекают окрики – конюх пытается успокоить напуганную лошадь Риддла. Обычно спокойная кобыла встает на дыбы и мечется из стороны в сторону, заломив уши. Том же с интересом наблюдает за беснующимся животным, отойдя на безопасное расстояние. Через несколько минут, лошадь приходит в себя, но стоит Риддлу подойти к ней, как она снова начинает волноваться.
– Что за черт? – я спешиваюсь.
– Похоже, я не понравился вашей лошади, мистер Розье, – спокойно отвечает Риддл, будто бы речь идет о пустяковом деле.
Кобыла испуганно косится в нашу сторону и мотает головой, показывая зубы.
– В чем дело?
– Не знаю, месье Арман. Она была совершенно в порядке, когда ее седлали.
Лошадь подпускает меня к себе, я усаживаюсь верхом и делаю несколько кругов по двору под всеобщее молчание – кобыла спокойна, будто бы не она только что устроила весь этот спектакль. Я жестом приглашаю Риддла приблизиться, но как только лошадь его замечает, резко бросается в сторону, причем настолько неожиданно, что я не без труда удерживаюсь в седле.
– Дьявол, – рассерженно шепчу, натягивая поводья и пытаясь утихомирить животное, – мистер Риддл, попробуйте Диакра.
По крайней мере, в своем коне я уверен.
К моему величайшему удивлению, Диакр, обычно спокойный даже когда я пропитан отрицательной энергией после вызова демона, реагирует на Риддла еще острее – вырывает поводья из рук конюха и становится на дыбы, едва не задев копытами не успевшего отскочить слугу.
– Чертовщина какая-то! – удивленно восклицает Блэк.
Я пытаюсь сообразить, как разрешить столь неприятную ситуацию. Риддл спокойно улыбается, словно все так и должно быть, и его улыбочка раздражает меня, хоть я и не подаю вида. Нервозность начинает передаваться всем лошадям, я чувствую, как напряжены всадники:
– Господа, езжайте к лесу, мы догоним вас через некоторое время.
Рене пытается что-то сказать, но, поймав мой выразительный взгляд, натянуто улыбается.
– Что ты будешь делать, Арман? – шепотом спрашивает дядя, поравнявшись со мной.
– Разберемся, – я размышляю, что можно предпринять, - в крайнем случае, попробуем успокаивающие чары.
Когда кавалькада скрывается из виду, Риддл снова пытается подойти к жеребцу, но бесполезно – лошадь шарахается от него, точно от прокаженного. Спустя полчаса бесполезных попыток разобраться в ситуации, я, скрепя сердце, приказываю конюху позвать колдомедика, чтобы тот применил к Диакру успокоительное заклинание. Конь дает Риддлу приблизиться, и Том с несвойственной новичку легкостью запрыгивает на спину жеребцу.
– Ваша главная задача – удержаться в седле, если вдруг заклинание закончит свое действие, – немного резко говорю я, потому что страшно разозлен тем, что пришлось применить магию к животному – любые воздействия на лошадь извне потом плохо сказываются на ее психике и ее поведении.
Риддл незаметно кивает, подгоняя стремена:
– Не волнуйтесь, мистер Розье, я весьма неплохо езжу, по крайней мере, на лошадях Блэка.
Я неопределенно качаю головой, даже не удосужившись ответить на этот выпад. Продолжать светскую беседу с человеком, который доставляет мне одни проблемы, нет никакого желания. Утреннее ощущение безмятежности полностью уступило место давешней необъяснимой тревоге, подкрепленной произошедшим.
До опушки леса, где уже собрались все охотники, мы едем в полном молчании. Я периодически пускаю кобылу в галоп, но Риддл тут же нагоняет меня. Стоит отдать ему должное, в седле он ощущает себя вполне уверено.
– Можем начинать, – завидев нас, Рене подает знак пикеру.
Охотник снимает магический барьер, и собаки, почувствовав свободу, но еще не учуяв дичь, сосредоточенно принюхиваются к воздуху.
– Чары? – коротко бросает Рене, подъезжая ко мне.
Я киваю, наблюдая за выжлятниками**, кружащими вокруг своры:
– Не было выбора, дядя. Даже Диакр не давался, хотя ты знаешь, как и на что он реагирует.
– Заклинание закончится. Что дальше?
– Тогда нашему гостю придется туго, – я не могу сдержать злорадной усмешки, представив себе родео в исполнении британца.
Наконец собаки чувствуют запах лисицы и с оглушительным лаем срываются с места, направившись в сторону леса. Стараясь не отставать от подгонщиков***, краем глаза я замечаю, что англичане держатся чуть позади, как и полагается гостям, не принадлежащим к основному экипажу.
Гомон собак, холодный осенний воздух, удобные аллюры кобылы и адреналин, явственно ощущаемый в крови, настолько захватывают меня, что через некоторое время я полностью выбрасываю из головы все отрицательные эмоции прошедшего утра. В какой-то момент я теряю из виду Риддла, но потом мы снова пересекаемся: его конь идеален под седлом, словно и не было никаких сложностей.
Раздается протяжный вой рога – дичь вышла из леса на открытое пространство. Я пришпориваю лошадь, Риддл реагирует на долю секунды позже. Мы скачем сквозь чащу, перелетая через поваленные деревья и неглубокие овраги, направляясь на голос своры. Диакр, гораздо более быстрый, нежели моя кобыла, вырывается вперед, и, когда мы, наконец, выходим из леса, оставляет меня далеко позади.
С другой стороны поля к беснующейся своре фоксхаундов приближаются Блэк и Друэлла, но Риддл поспевает первым, как раз к тому моменту, когда собаки набрасываются на обессиленную лисицу. Вскоре подъезжает Артус, а следом за ним начинают стекаться остальные участники экипажа.
Пока Юбер прикалывает к фуражке весьма довольного собой Риддла серебряную булавку, я, как хозяин охоты, приглашаю всех участников вернуться в Шеверни к торжественному ужину и прощаюсь с теми, кто приехал на своих лошадях.
– Мои поздравления, мистер Риддл, - поравнявшись с ним, я вежливо киваю, пытаясь сдержать рвущееся наружу раздражение.
Том насмешливо смотрит на меня:
– Все дело в вашей лошади, мистер Розье.
– Ты просто молодец, Том! – к нам подъезжает Блэк с абсолютно счастливым выражением лица, и, похоже, он нисколько не расстроен тем, что не он получил почетную булавку и клочок лисьей шкуры.
Извинившись, я собираюсь направиться в сторону замка, но меня тут же нагоняет Друэлла:
– Арман! Нам нужно поговорить!
– Дрю, давай перед ужином? Я хочу пораньше вернуться в замок.
Кузина обиженно смотрит, но тут же берет себя в руки:
– Конечно.
Кивнув, я пришпориваю лошадь и срываюсь с места в галоп.
Внутри царит ощущение проигрыша, хотя я прекрасно понимаю, что дело не в наезднических талантах Риддла. Глупо было бы думать, что ирландский хантер может соревноваться на короткой дистанции с чистокровной верховой, но, тем не менее, предательское чувство отравляет свежий осенний воздух.
В весьма скверном расположении духа я возвращаюсь в Шеверни, где заканчиваются последние приготовления к ужину: слуги накрывают на стол в приемном зале, звеня серебряными приборами, с кухни доносится изумительный запах жареной дичи, а приглашенные музыканты разыгрываются в приемной.
Налив себе немного коньяка, я прокручиваю в голове произошедшие за день события, и утренний инцидент вызывает все большие и большие подозрения. Хотел бы я знать, в чем тут дело. Животные чувствительны к магии, но не настолько, чтобы паниковать в присутствии волшебника, пусть даже и темного. Но то, что в Риддле что-то не так – совершенно ясно, и более чуткие к аномалиям лошади его боятся.
Я пытаюсь ухватить мысль, назойливо крутящуюся в голове, но стук в дверь окончательно отвлекает меня.
– Войдите.
Друэлла заходит в кабинет, тщательно закрыв за собой дверь, и садится в кресло.
– Арман, мне нужна небольшая услуга, - кузина неуверенно теребит в руках край вуали.
– Что случилось?
– Я решила, что не пойду замуж за Даркура.
Поперхнувшись от неожиданности и от решительного тона сестры, я удивленно уточняю:
– Вот как?
– Да. И я хочу об этом рассказать отцу и Артусу, но ты ведь сам знаешь, как они отреагируют. Поэтому мне нужна твоя поддержка, – выпалив все это на одном дыхании, Дрю выжидательно смотрит на меня.
Я задумчиво верчу в пальцах бронзовое пресс-папье:
– Ты уверена, что это правильно, Друэлла?
На красивом личике кузины написано такое убеждение, что вопрос отпадает сам собой.
– Я его ненавижу, Арман! Ты просто обязан мне помочь!
– Хорошо. И что ты собираешься сказать Рене?
– Что я люблю другого и уезжаю с ним в Англию.
Второй раз за пять минут у меня не находится слов от изумления, а Дрю тем временем продолжает:
– Не смотри на меня так. Сигнус сделал мне предложение.
– Блэк?
Друэлла кивает, сосредоточенно глядя на меня.
– Подожди, это нужно обдумать! Это противоречит всем правилам: он должен был сначала обсудить это с Рене, со Артусом, со мной, в конце концов!
– В наших обычаях много анахронизмов! Почему вы решаете, кому меня отдавать? Блэк чистокровен, богат и знатен; чего еще желать? – решимость в глазах кузины граничит с отчаянием.
– Он – англичанин. У них другие традиции, другой менталитет, другая магия, в конце концов, Дрю! – я пытаюсь удержать Друэллу от необдуманного шага, но с каждой минутой все больше и больше понимаю, что такое развитие событий меня вполне устраивает.
– Арман, это не проблема: мы пользуемся той же магией, что и они, лишь с поправкой на язык, традиции наши во многом схожи, а к чужому менталитету можно привыкнуть.
Стоит признать, что ее доводы не лишены смысла.
– Я подумаю. Для начала я хотел бы поговорить с самим Блэком, если ты не против.
– Кузен, ты – чудо! – Дрю порывисто обнимает меня, и я впервые за последние несколько лет ощущаю себя действительно кому-то нужным.
Конечно, я не мог не помочь кузине. Но природная горячность сыграла со мной злую шутку, и в итоге я больше всего пострадал от этой «маленькой услуги».
-----------------
* Паратые (о собаках) – резвые на гону.
** Выжлятник – наемный псовый охотник, приставленный к гончим собакам.
*** Подгонщик (или стаешник) – помощник старшего выжлятника (доезжачего).
