Глава 3. ЛечениеЭто только от скуки, сказал он себе, поджидая её возле границы аппарации у Святого Мунго. Всего лишь скука и эгоизм — он эдаким манером просто убивает, грубо говоря, одним махом двух зайцев, вот и всё.
— Я просто так не сдамся, — выпалила она, отдуваясь после погони за ним. — Я хочу знать, почему вы не говорите Невиллу…
— Ради бога, помолчи, — он взял её за локоть.
Как только его пальцы коснулись накрахмаленной женской мантии, он замешкался и посмотрел ей в глаза, будто ожидая, что она тут же прищурится и отшатнётся, но вместо этого девчонка прижалась к нему и ухватила его за другую руку.
— Ни за что!
— В таком случае есть риск, что нас обоих расщепит!
Её глаза распахнулись ещё шире, губы сжались в тонкую линию, и… вопреки всем ожиданиям, она еще крепче вцепилась в него. Через пáру мгновений они, окутанные полумраком, приземлились лондонской окраине, и Снейп, который не проводил двойной аппарации вот уже… —
да ни разу в жизни! — выставил ладони в стороны и упёрся в кирпичные стены, чтобы не упасть.
— Здравствуй, летающий человек!
Он, скорее, почувствовал, чем увидел, как Грейнджер, услышав голос незнакомца, стремительно выхватила волшебную палочку.
— Спрячь, — прошептал Северус, прежде чем обернуться к говорившему: — Добрый вечер… Ричард?
— Какой к чёрту… — начала, было, Гермиона.
— О-о-о, в этот раз ты привел с собой летающую подругу!
Когда глаза Северуса привыкли к темноте, он окончательно признал свернувшегося клубочком возле стены бомжа.
— Забудь о ней, Ричард, — сказал он, кинув бедолаге маггловскую монетку.
— О! Я уже ни о ком не помню! — просиял тот.
Снейп положил ладонь Гермионе на поясницу и подтолкнул её вперед.
— Где мы? — девушка оглянулась на Ричарда. — А вам не кажется, что мы должны…
— Вот, Грейнджер, знакомься, это и есть тупик.
— Точно, не внутренний дворик, — улыбнулась Гермиона. — И часто вы аппарируете по лондонским закоулкам на глазах у бездомных магглов? — спросила она, пока они шли по грязной, мощёной булыжником улице.
— Идём быстрее, — сказал он, увлекая её на холм, — пока я не передумал.
— Это паб? — они проходили под вывеской, держащейся на одной петле. — Подождите.
Он остановился.
— Непременно сейчас? Ты что, голодна?
— Ну-у-у… я подумала про Ричарда, или как там его… Это ведь было неправильно — просто дать ему деньги, верно? Он же, скорее всего, потратит их на выпивку, а не на еду, а вот если мы сами купим ему полноценную…
— Ты просто охрененно невероятна, — проворчал он, в этот раз без колебаний схватив её за руку. — Ты даже не знаешь где мы, тем не менее собираешься…
— Я так полагаю, мы идем к вам, — сказала Гермиона.
Она еле поспевала за ним, и Северус немного сбавил ход.
— Тогда зачем спрашиваешь, где мы?
— На самом деле я до сих пор этого не знаю. Мне же неизвестно, где вы живете. Но когда я увидела эти трущобы, то подумала, если уж Снейп где и живет, то…
— Позволь мне угадать, Грейнджер, — Северус скривил губы в ухмылке. — Ты живешь в одном из таких миленьких однотипных пригородных домиков с цветочками в палисаднике.
— Годрикова Лощина больше похожа на деревню, и…
— Можешь не затрудняться описанием Годриковой Лощины, — насмешливо сказал он и, снова ускорив шаг, свернул за угол, в Тупик Прядильщика, — я имел в виду место, где ты родилась.
— А! Никакого пригорода! Стильная квартира в центре Лондона. Мои родители считали…
Вдалеке послышался гудок автомобиля, следом повисла мёртвая тишина, показавшаяся Северусу чужеродной, и он замер в ожидании хоть какого-нибудь звука — кошачьей возни в мусорном баке, чьего-то пьяного вопля, очередного комментария Грейнджер, пусть даже бессмысленного… Что-то непременно должно было заполнить пустоту мгновения.
— Я всё равно считаю, что мы должны отнести Ричарду чего-нибудь поесть.
И тогда Снейп, стоя перед обшарпанной дверью своего дома, сообразил, что в первый раз после… —
да впервые в жизни! — переступает собственный порог с улыбкой на лице.
* * *
Договор, который они заключили, оказался вполне приемлемым, хоть и не был сколь-нибудь выгодным или даже справедливым. И это, как ей казалось, должно было служить предупреждением. И откуда только взялось это нелепое желание проводить вечера с ним в тесной подвальной лаборатории, вместо того, чтобы расслабиться в компании друзей в Годриковой Лощине? И с какой стати она готова терпеть вонь флоббер-слизней вместо того, чтобы наслаждаться ароматом свежих цветов, которыми Джинни украшает стол? И неужели она предпочитает покупную китайскую еду домашней кухне? и овощам с собственного огорода?..
— Всё-таки мне кажется, — сказала она ему после недели совместных трудов, — что, если бы мы поделились с Невиллом результатами наших экспериментов, он бы…
— …Он был бы очень разочарован, так как ничто не-ра-бо-та-ет, — Снейп протянул руку, чтобы достать банку с перьями выскакунчика, и задел запястьем её плечо.
— Тогда чего ради вы так бьётесь над этим? И зачем попросили моей помощи? — удивилась она.
Гермиона наблюдала, как он откупоривает бутыль длинными пальцами.
— А я вовсе не просил ничьей помощи. Я лишь надеялся, что
кое-кто оставит меня, наконец, в покое. И ещё… мне скучно, а за этим делом мой мозг постоянно чем-то занят.
— Чем, зельем? или мной?
Он замер и, опешив, уставился на неё.
— Почему ты ничего не делаешь?
— Я делаю — я говорю. А свою часть работы я уже выполнила. И коли ученик обогнал учителя, тут уж ничего не попишешь.
Северус склонился над котлом.
— Смеётесь надо мной! — Гермиона скрестила руки на груди. — Так знайте, я гораздо лучше разбираюсь в зельях, чем вы когда-либо осмеливались предположить.
— Какая самоуверенность! Кстати, давно тебя в последний раз тошнило?
— Верите ли, именно сейчас возникло неотвратимое желание освободить желудок.
— Замечательно, значит, ты не захочешь есть и мне больше достанется, — Снейп отложил в сторону инструмент. — Смотри только в котёл не наблюй.
Она вслед за ним поднялась из подвала и остановилась на верхней ступеньке, прикрыв глаза, когда из гостиной потянуло лёгким сквознячком. Воздух здесь был спёртый, даже немного затхлый, но — О! — неожиданная прохлада летнего вечера снизошла на землю. Гермиона подняла с шеи собранные в хвостик волосы и поприветствовала побежавшие по телу мурашки.
Она, конечно же, знала, что Северус смотрит на неё. Она, кажется, кожей чувствовала его взгляд на лице, шее, груди…
…и когда он сказал: «Лучше умойся перед ужином, не то и меня стошнит», она знала, чтó у него на уме.
Август был безветренным, дóма достигал лишь запах бежавшей поблизости реки, сырой и гнилостный. Перемешанный с ароматами карри и очередного провального зелья он отнюдь не доставлял наслаждения. Эта духота навевала мысль, что рано или поздно она может, наконец, его оставить… Одного.
Но в тот день она улыбалась чаще обычного, а на лице поблёскивали капельки пота.
— Я тут недавно кое-что прочла, — сказала она на следующий вечер после последнего прихода Лонгботтома и достала кипу бумаг из сумки: — Мне кажется, нам нужно рассмотреть…
— Думаешь, я ещё не всё перечитал? — он выхватил бумаги у неё из рук и швырнул их на пол. — Думаешь, я не разбирал каждый вариант?
— Ну мы наверняка упустили какую-нибудь мелочь! — она поддела носком туфли один из листов, тот поднялся в воздух и приземлился ему на ботинок. — Ваше последнее зелье было так близко…
— Близко? Близко к чему?! Это означает, что она опять с ним заговорила? Всего лишь так же как и в прошлый раз!
— Нет! Она вспомнила больше — вспомнила, что в этот день у него были именины…
— Ради бога, Грейнджер, неужели ты настолько глупа? — он наклонился и стал собирать бумаги. — Ты же прекрасно понимаешь, что это наше зелье… мы вовсе не пытаемся восстановить их память.
— Конечно, пытаемся! Элис говорит о Невилле то, что… — она замолкла и растерянно уставилась на Снейпа, — …что я случайно рассказала ей на прошлой неделе. Обмолвилась, что у него скоро день рождения.
— Вот именно, — сказал Северус и, протягивая ей бумаги, на секунду задержал пальцы на её запястье.
— И до этого, когда я впервые столкнулась с Невиллом в больнице, вы назвали его имя и сказали, что он её сын.
— Вот-вот.
Гермиона понурилась, и он увидел как затряслись её плечи, услышал знакомые всхлипывания… ему уже было известно, что за этим последует.
Он порывисто поднял руки в стремлении обхватить её за плечи, но тут же опустил их.
— Зелье всего лишь помогает миссис Лонгботтом сохранять немного более просветлённый разум, да и то ненадолго.
Гермиона подняла голову. С бледного лица на него смотрели покрасневшие глаза.
— Меня сейчас стошнит.
— Нет, не стошнит.
— Я думала… думала, мы вернём им воспоминания.
Она отвернулась и оперлась руками о пустой котёл.
Вздохнув, Северус подобрал пушистые волосы и придерживал их на затылке, пока её рвало. Затем, когда она разогнулась и, тяжело дыша, прислонилась к нему спиной, он достал палочку и призвал с кухни чистую влажную салфетку.
— Некоторые заклинания настолько сильны и темны, — прошептал он, вытирая её лицо, — что воспоминания не просто блокируются, они уничтожаются.
Гермиона закрыла глаза.
— Значит вы считаете… я… я применила тёмное заклинание, — захлебнулась в рыданиях девушка.
— Нет.
Гермиона развернулась к нему.
— Но они ничего не помнят, ни-че-го-шень-ки! Ни про Англию, ни про квартиру в Лондоне, ни про кота — у нас был кот ещё до Живоглота — ни про вязание или марки… Помнят лишь, что они дантисты, но ничего из того, что было для них дорого! И я не могу, то есть я пыталась, но не сумела вернуть их… Они даже моё имя произносят на австралийский манер, будто на чужом языке, словно никогда его и не слышали, словно…
Она резко повернулась к котлу и её рвало до тех пор, пока она не начала хрипеть.
Ещё одна прохладная салфетка.
— Ты позабыла всё, чему я учил вас на ЗОТИ в тот год! Ты вообще хоть что-нибудь помнишь, Гермиона Грейнджер? — спросил он.
Девушка взяла салфетку и приложила её к лицу. Какое-то время она молчала, затем из-под лоскута послышались глухие слова:
— Тёмная магия нуждается в тёмных намерениях.
Он нежно развернул её к себе лицом.
— Так ты наклáдывала тёмную магию?
Гермиона опустила салфетку.
— Нет, не наклáдывала, — она подняла глаза на Северуса. — Так же как и вы в ту ночь на башне.
* * *
В тот вечер, когда работа над зельем для прояснения сознания была закончена, Гермиона принесла с собой бутылку вина. На самом деле ничего революционного они не совершили. Но таких результатов ещё никто и никогда не добивался. Потому в этот раз требовалось нечто бóльшее, чем банальная китайская кухня.
— Я вообще-то не люблю вино, — призналась она, пытаясь откупорить бутылку. Колдовская помощь при этом была решительно отвергнута: — Нет, не надо магии. Хочу, чтобы всё было «чистым».
— Как и палата, — фыркнул он.
Гермиона рассмеялась, вытянув почти всю пробку — часть её всё же раскрошилась.
— Да, как бы я ни хотела, чтобы Кроули санкционировала уборку в магическом режиме, должна тем не менее признать, что в ручной есть что-то… не-под-дельное, — произнесла она, проталкивая остаток пробки внутрь бутылки.
— Сказала та, которая до конца дней своих будет убираться с помощью чар.
Гермиона поставила бутылку на стол.
— Но вы ведь тоже не помышляете о пожизненной карьере санитара, не так ли?
— Ты собираешься вино разливать или как?
— Вы когда-нибудь думали…
— Отлично, я принесу бокалы, — проигнорировав её разглагольствования, Снейп направился к буфету.
Девушка наблюдала, как он тянется к верхней полке. Манжет рубашки немного опустился, обнажив руку с редкими тёмными волосами.
— Я хотела сказать, неужели вы никогда не рассматривали…
Снейп уже вернулся к столу.
— Пыльные, — он подул на бокалы.
Гермиона чихнула.
— Я слышала, что пыль и вино неплохо дополняют друг друга. Давайте, я налью.
— После того, что ты сотворила с пробкой? Ни в жизнь! Лучше займись едой.
Гермиона знала, где в этом доме находится вся утварь, и быстро накрыла стол на двоих.
Когда, сидя напортив него, она наблюдала, как крепко и вместе с тем бережно тонкие пальцы сжимают ножку фужера, она уже знала, чем рискует.
Но не могла этому противиться.
— Иногда, особенно после вечера, проведенного в лаборатории, меня посещает мысль, что, возможно, мне была уготована деятельность исследователя, и если это действительно так, то вам и подавно…
Северус со стуком поставил бокал.
— Уже откидываешь в сторону карьеру целителя, да?
— Нет! Не обязательно! Но бывает, задумываюсь… сомневаюсь, что смогу стать настоящим врачом. А уж вы-то точно не должны застревать в больнице. Подтирать…
— Тебе следовало бы просто уйти в первый же день, сбежать, как ты и грозилась во внутреннем дворике.
— Вы бы остались довольны, не так ли?
Северус нахмурился.
— А ты как думаешь, Грейнджер?
— Не то чтобы мне не нравилась профессия целителя, — Гермиона вздохнула. — Просто… мне кажется, у меня не слишком хорошо получается. Я не так проворна, как Кроули, не так грамотна, как Ноттингхем, и не всегда могу найти подход к больному так же легко, как это получается у вас.
— Считаешь, это причина, чтобы всё бросить? Да ты и проработала-то там всего… чуть больше полугода? Думаешь, Кроули была намного шустрее после шести месяцев стажировки?
— Слушайте, я вовсе не собиралась говорить о себе. Я хотела сказать, что вы…
— Нет, — отрезал Снейп и сосредоточился на еде.
— Но мы же можем опубликовать наши исследования! Вы, безусловно, будете главным автором, поскольку выполнили львиную долю работы, а я, если бы мне было позволено, могла бы набросать черновик, и тогда мы…
— Нет.
— Но…
Снейп оторвал взгляд от тарелки.
— Я сказал нет. Я доволен тем, что у меня есть, Грейнджер.
— Но почему?! — Гермиона взмахнула рукой, и вино выплеснулось на стол.
Они оба смотрели, как вишневого цвета жидкость растекается по поцарапанной деревянной поверхности и капает на пол.
— Возможно, — сказал он, промокая вино салфеткой, — мне просто нравится убирать за идиотами?..
Гермиона накрыла ладонью его руку, и когда их глаза встретились, она знала, что, по крайней мере, сегодня вечером эту тему поднимать уже больше не станет.
