Астория

Глава 3

Интересно, как сложилась бы моя жизнь, если бы миссис Кассандра Гринграсс не была снобом?
Ну, например, я не была бы знакома с Блейзом Забини. И не была бы женой Драко Малфоя. Не жила бы сейчас во Франции.
В любом случае, снобизму матери я обязана тем, что смогла найти работу: именно мать пожелала дать мне аристократическое воспитание, именно она научила меня хорошим манерам и рукоделию, именно она организовала мои занятия музыкой и рисованием. Рисование я всегда любила больше, но оно никому в Живерни не понадобилось, а вот музыкальное образование оказалось хорошим подспорьем.
Планы у матери были наполеоновские: Блейз Забини, с матерью которого она с детства водила дружбу, предназначался Дафне, моей старшей сестре. С Нарциссой Малфой моя мать познакомилась, когда вынашивала меня. Драко тогда было три или четыре года. Мать возила меня в Малфой-мэнор. Дружила с Малфоями. Заставляла отца общаться с ними. Аристократия, голубая кровь – эти слова были ее вечным припевом.
Я помню мои смешные платья с бантиками, помню уроки танцев, невыносимые для меня, лишенной пластичности, грации и чувства ритма, как я сама про себя думала. Я помню, как мучительно краснела, когда меня уговаривали – светский синоним слова «заставляли» - музицировать для публики. Я помню, как читала взахлеб книги из папиной библиотеки, а мать кричала, что ни один мужчина не женится на такой, как я, - она сама ненавидела книги. Я помню, как мы с Драко летали на игрушечных метлах по саду, помню бесконечную переписку между моей матерью и Нарциссой Малфой.
А еще я помню мерзкое розовое платье Панси Паркинсон, в котором она ходила на Святочный бал, помню ее визгливый смех, помню ее томные взгляды, обращенные к Драко. Помню, как прочитала письмо матери: «Мы с миссис Малфой уже все обсудили. Все решено. Помолвка будет летом», помню свои счастливые слезы. Помню, как на следующий день наткнулась на Драко и Панси в пустом коридоре; как они разомкнули объятия, услышав мои шаги; как Драко покраснел, когда сообразил, что это я – его будущая невеста.
Любил ли Драко Панси? Этого я не знаю. Любит ли Драко меня? Об этом я не думаю. Я его жена. Я рожу его ребенка. Мальчика. Скорпиуса. А все остальное – это уже, в конце концов, не так важно для аристократов. А мы ведь – аристократы, верно?
Мысли и воспоминания проносились перед моим мысленным взором, пока я механически ела горячее и десерт. Мисс Целлер тоже хранила молчание, найдя для себя, видимо, не менее интересное занятие. Она внимательно рассматривала Блейза, который, впрочем, совершенно этого не замечал. Мне не понравился ее взгляд. Точно таким же взглядом смотрела на меня мать, когда мы собирались в Малфой-мэнор. Холодно, бесстрастно, оценивающе. Так выбирают мантию или котел. Так нельзя смотреть на людей.
Блейз покинул ресторан раньше нас. Мне показалось, что он кинул взгляд на наш столик, но, возможно, это была игра моего воображения. Стоило ему выйти за дверь, как я сразу поскучнела. Мне хотелось поговорить с ним. И только тут я сообразила, что умершая жена, о которой толковала Роза Целлер, - это Панси Паркинсон. Я обратилась к своей новой знакомой:
- Мисс Целлер, а как умерла миссис Забини?
- Никто точно не знает, - понизив голос, ответила мисс Целлер. – Говорят, она сама себя убила. Авадой. Заколдовала саму себя.
- Давно?
- Два-три года назад… Сейчас вспомню… - Немного подумав, она назвала мне дату нашей свадьбы.
Я, наверно, сильно изменилась в лице, потому что мисс Целлер забеспокоилась:
- Что с вами? Вам плохо?
Я отрицательно покачала головой. Я почти не слышала успокаивающих слов мисс Целлер. У меня перед глазами стояла картина: рыдающая Панси и нервный, бледный Драко: «Панси, я должен, ты же знаешь. Ты же вышла замуж за Блейза. Все останется по-прежнему». Но Панси не разделяла его мнения. А вот для Драко все было бы по-прежнему. Я знаю. Лучше бы не знала.
Я представила, как Драко идет в гости к Гойлу («чисто мужская компания»), как Панси использует макияжное заклинание перед зеркалом в каком-нибудь трактире. Комната на одну ночь. Я засыпаю дома, представляя себе аристократическую пьянку в имении Гойла. Блейз пытается вспомнить, знаком ли он с той подругой, к которой сегодня ушла Панси. Их двое. И нас двое. Я и Блейз – нелюбимые, любящие, обязанные быть счастливыми.
Я попрощалась с Розой Целлер возле своего дома. Принялась механически раздеваться, мыть руки, начала вытирать пыль в гостиной.
Я представляла маленькую плиту с именем Панси в семейном склепе Забини. Представляла, как Драко изо дня в день сидит на работе, время от времени вспоминая ее, Панси. Редко. И еще реже думает обо мне. Пишет на обрывках пергамента это имя: «Панси». Возможно, рисует ее профиль…
При этой мысли мне стало совсем тошно. Я схватила листок пергамента и перо, обмакнула его в чернильницу и принялась рисовать. Неровные, резкие штрихи. Изящное, тонкое, средневековое лицо. Из тех, к которым художники добавляют остроконечную бородку и воротник по старинной моде. Лицо молодого, нервного, пережившего потерю человека. Лицо Блейза Забини.
Творческий процесс был прерван самым бесцеремонным образом – звонком в дверь. Недавно я узнала, что у магглов есть звонки в виде кнопочки: нажимаешь, и играет какая-нибудь мелодия. Но я в этом ничего не понимаю, поэтому повесила колокольчик. Интересно, что еще изобрели магглы?
Распахнув дверь, я увидела парня-подростка лет пятнадцати, который, не дав мне и слова сказать, заявил по-французски:
- Вам письмо вон из того дома! – и показал пальцем.
Я послушно посмотрела, куда он указывал. Двухэтажное белое здание с остроконечной крышей. Этот дом мне давно нравится, я все уговариваю Драко поискать его хозяев и переехать туда, но он остается глух к моим просьбам.
Я распечатала письмо.

Дорогая Астория!
Сегодня я видел тебя в ресторане. К сожалению, очень торопился, поэтому не подошел. Поздравляю тебя с намечающимся прибавлением в семействе. Очень хочу поговорить и с тобой, и с Драко. Зайдете ко мне как-нибудь? Я здесь на две недели, снимаю верхний этаж в доме с остроконечной крышей.
Блейз Забини

Я подняла глаза. Парень так и стоял в дверях, глядя на меня и нагло ухмыляясь.
- Чего тебе? – грубо спросила я. Эти только так и понимают.
- Вознаграждение, - спокойно ответил он, приподняв брови.
Я бросила ему какую-то мелочь, пару евро из тех, что еще не обменяла в банке. Когда он ушел, я положила письмо в карман и снова взялась за рисунок, но он, не знаю почему, разонравился мне, лицо казалось застывшим, безжизненным, а бородка и кружевной воротник придавали ему маскарадный вид.