Глава 3Сидя на валуне, Гермиона и Гарри ели бутерброды, стараясь, однако не выпускать из виду Дафну и Драко, изучающих отражённый в зеркале текст папируса. Вернее, изучала его одна Дафна, на ходу переводя текст Драко. Гермиона предусмотрительно наложила на холм антиаппарационный барьер, и не было нужды опасаться за то, что слизеринцы могут исчезнуть вместе с картой. Но наблюдать за тем, как Дафна, через слово поминая Мерлина и предметы его гардероба, продирается через тернии древней письменности, и за Драко, который активно кивает на каждое её слово, но во взгляде которого нет и намёка на понимание, было очень забавно.
Когда Дафна закончила перевод, прошёл как минимум час. Гермиона уже откровенно скучала, даже отупелое выражение малфоевского лица перестало приносить радость. Гарри вообще уснул, привалившись к её плечу, продолжая сжимать в руке свою волшебную палочку.
Закончив перевод и что-то отметив у себя в пергаменте, Дафна подняла голову и увидела скучающую Гермиону, которая, однако, не теряя бдительности, смотрела на них с Драко, постукивая палочкой о колено, и Гарри со съехавшими на лоб очками, тихо сопящего на плече подруги. Тонкие губы Дафны непроизвольно растянулись в улыбке при взгляде на эту картину, и она пихнула Драко в плечо, призывая посмотреть на гриффиндорцев. Драко тоже не удержался от улыбки, но, в отличие от умильной Дафны, его улыбка больше напоминала оскал.
– Аврор спит, служба идёт, – поднимаясь, прокомментировал он увиденное.
Гарри сразу же распахнул глаза. На то, чтобы придать телу вертикальное положение и вскинуть руку, направив кончик палочки на Драко, у него ушло не более секунды.
– Эй-эй-эй, спокойно, герой, – поднял руки вверх Драко.
Оценив обстановку, Гарри хмыкнул, осклабившись, но палочку опустил.
Дафна подошла к ним и отдала папирус Гермионе. Быстро свернув его, она протянула свиток Гарри и, дернув того за шнурок на шее, требовательно попросила:
– Спрячь.
– Чтоб никто не уволок, – ответил Гарри на читающийся на лицах Дафны и Драко немой вопрос, засовывая папирус в мешочек-тайник.
– Теперь, когда вы знаете, как выглядит настоящий текст, нет нужды всё время сверяться по зеркалу. Для этого я составила точную копию. – Гермиона достала из кармана куртки сложенный вчетверо бумажный лист и продемонстрировала его окружающим. – Как видите, всё воспроизведено очень точно. Итак, что вы думаете по поводу самого текста?
– Занятно. Весьма и весьма, – усмехнулся Драко. – Нет, бред, конечно, полнейший, но очень занятный. Знал бы заранее, остался бы дома.
– Отлично. Спустишься с холма и дизаппарируешь. Я тебе сразу сказала, что это приключение тебе не по зубам. Мы сюда не в море купаться и не [color=blue][b] ракушки[/color][/b] собирать прибыли, – зеркально отражая его усмешку, проговорила Гермиона. – Вашу семейную реликвию я тебе верну, не волнуйся. Только сделаю так, что карта станет бесполезной. Пока, Малфой! Гарри, пошли.
Она ловко подхватила свой рюкзак. Гарри, последовав её примеру, тоже надел на плечи рюкзак и, ни секунды не раздумывая, забрал из рук Гермионы и её рюкзак, но не успели они сделать и пары шагов, как вслед им донёсся обескураженный голос Дафны:
– А как же я? Я с вами! – Помахав на прощание Драко, она бросилась вдогонку за Гарри и Гермионой. – Если возьмёте с собой, скажу, где ошиблась Гермиона и почему Гиссарлык не совсем то место, где следует копать, – проникновенно добавила она, поравнявшись с ними.
Гермиона резко остановилась, оборачиваясь к Дафне. Та, не ожидающая такой резвой остановки, налетела на Гермиону, сбивая с ног и падая следом. Не успев встретиться с землёй, девушки были вздёрнуты вверх за вороты своих курток. Догнавший их Драко застал удивительную картину: Гарри, на весу державший девушек за воротники, и сами девушки, любовно глядевшие на спасителя своих коленок и лбов, смотрелись очень живописно.
– Я решил остаться. Во-первых, чтобы вам без меня это «приключение» отпуском не показалось, а во-вторых, я хочу присутствовать при том, как две «невыносимые всезнайки» сядут в лужу. Думаю, Поттер здесь по той же причине. Признайся, – обратился он к Гарри, – ты отправился за Грейнджер не только для того, чтобы защитить от коварного меня, но и затем, чтобы поглумиться в случае ее провала?
– Ну, глумиться я бы точно не стал, – не сдержал улыбку Гарри, отпуская девушек. – Но лыбило бы изрядно.
– И почему же Гиссарлык – это не то место? – запальчиво спросила Гермиона Дафну. Раскрыв копию карты, она указала на пометку в виде крестика: – Вот же оно. Это холм Гиссарлык.
– Гермиона, я считаю тебя очень умной девушкой, но и на гениев иногда находит. Карта составлялась две тысячи лет назад…
– Мерлиновы подштанники! – зажав ладошками рот, воскликнула Гермиона. – Вот я дура!.. Дафна, какая ты молодец!
– Да в чём дело? – нахмурился Гарри. – Что не так-то?
– Гарри, за две тысячи лет линия берега несколько изменилась, и три мили от Дарданелл две тысячи лет назад укажут не на Гиссарлык. Но, Боже, как же я сама-то до этого не додумалась?
– Это всё пятый вариант, а вернее, его отсутствие, – назидательно произнесла Дафна, получив за это шутливый подзатыльник от Гермионы. Обе девушки захихикали, а юноши взирали на них несколько обескураженно. Драко фыркнул, покрутив пальцем у виска, и Гарри кивнул, соглашаясь.
– Ну и насколько сместилась береговая линия за две тысячи лет? – поинтересовался Гарри, заглядывая в карту из-за плеча Гермионы.
Гермиона в уголке пергамента произвела какие-то расчёты, сверилась с картой и неожиданно расцвела.
– У Гефеста и правда было своеобразное чувство юмора.
– Ага, обхохочешься, – улыбнулась Дафна. – Для тайника он выбрал место, которое прокляли сами олимпийцы. Ребята, никому из вас не приходилось ранее бывать на склонах Иды в Каз Даги? Нет? Ну, тогда аппарация отменяется. Пойдём туда пешком. Ух, давно же я так не развлекалась! Последний раз ходила в поход год назад. Папа повел нас тогда на озёро Онтарио.
– Пешком? Пешком?! По горам?!?
– Тихо, Драко, не блажи. Ты все ещё можешь спуститься с холма и аппарировать в свой дворец, – ехидно заметила Гермиона. – Скоро стемнеет, но место для ночлега мы найти успеем. В миле отсюда должен быть родник, там и разобьём палатку.
И уже без улыбки она несколько горько шепнула:
– Как в старые недобрые времена, да, Гарри?
***
Темнеть начало очень быстро, Драко даже не успел использовать весь свой арсенал ругательств, спотыкаясь о камни и кочки. К большому удивлению Гарри, Дафна Гринграсс явно наслаждалась прогулкой. Не прошли они и четверти мили, как Драко уже начал ныть, клянча о привале, а ей хоть бы хны. Даже Гермионе стало жалко Малфоя, и она почти согласилась на привал, но Дафна что-то шепнула Драко на ухо, и тот, зло посмотрев на неё, все-таки нашёл в себе силы идти дальше.
Гарри стал ловить себя на том, что всё чаще его взгляд останавливается на Дафне. Девушек, подобных ей, он раньше не встречал. У него было своё, пусть и несколько субъективное, обобщённое мнение относительно выпускниц Слизерина. Для него все они были напыщенными и высокомерными, под стать Паркинсон. Но, начав немного вспоминать Дафну Гринграсс по школе, он с удивлением понял, что, оказывается, не так уж и мало о ней знает. Гарри припоминал угловатого подростка с длинными черными косами, переплетенными серебристо-зелеными атласными лентами, и пышной челкой, которую Дафна постоянно сдувала с лица. Она всё время проводила в компании Пэнси Паркинсон, хотя ни разу за годы учёбы он не видел её смеющейся над шуточками слизеринцев в его адрес. А еще, внезапно вспомнил Гарри, она входила в число самых отстающих учеников школы – её имя часто озвучивали МакГонагалл, Флитвик, Спраут и Синистра, когда дело доходило до взысканий. Её имя было назидательным, таким же, как имя Невилла Лонгботтома. Но, как и Невиллу, нашедшему себя в травологии, Дафне легко давались древние руны и нумерология. Надо же, как много он, оказывается, может про нее вспомнить, хотя до сегодняшнего дня ее имя и образ ни разу не вплывали в его сознании. А сейчас, всего за пару часов, ему открылась еще одна Дафна Гринграсс: уже не угловатый подросток, а миловидная девушка со звонким голосом и запоминающимся смешливым взглядом красивых серо-голубых глаз. Ее прическа вначале немного шокировала Гарри – он не привык видеть девушек с такими короткими, больше похожими на мужские, стрижками. Сейчас, когда взгляд замылился, он стал находить эту прическу очаровательной, к тому же, что немаловажно, она удивительным образом шла Дафне, дополняя и без того яркий образ. Вспомнив её с закрывающей пол-лица челкой, Гарри решил, что она правильно сделала, что отрезала волосы. Такие точеные скулы и высокий чистый лоб просто грех прятать.
А отношение Дафны к Драко заслуживало отдельного поощрения – Гарри мысленно ей аплодировал. Дафна, насколько он помнил, не очень тесно общалась с Драко в школе, и было не совсем понятно, имелась ли у Дафны, как у той же Паркинсон, к нему романтическая привязанность. Да, она, несмотря на постоянные насмешки, относится к Драко с явной симпатией, это заметно. Но вот был ли у нее к нему приватный интерес, ответа на этот вопрос Гарри пока не знал. И, к своему большому удивлению, хотел как можно быстрее получить желательно отрицательный ответ. В том, что сам Драко увлечён Дафной, можно было не сомневаться. Иначе чем объяснить тот факт, что он так стоически принимает столь шутливо-пренебрежительное к себе отношение с её стороны?
***
Когда четверка молодых путешественников достигла ручья, сумерки уже окончательно сдали свои позиции, уступив место темной непроглядной ночи. Под свет трех «Люмос Максима» Гермиона разбила палатку. В приглашающем жесте раздвинув полог, она объявила:
– Девочки – налево, мальчики – направо.
Пока Дафна и Драко благоустраивали свои места в незнакомой для них обстановке палатки, Гарри разжёг костер, трансфигурировав сухую траву в хворост, а Гермиона начала хлопотать над ужином. Первым делом она набрала в ручье воды и поставила котелок на огонь. Ускорив процесс закипания с помощью заклинания, бросила в кипяток соль, свиную тушенку, пару горстей итальянской пасты и консервированные тушеные овощи. Эти нехитрые манипуляции прошли под пристальным взглядом Драко, которому не посчастливилось в этот момент выйти из палатки. Судорожно сглотнув, он прошептал:
– Мы что, будем есть ЭТО?
– Ключевое слово тут «мы», Малфой. То есть я и Гарри. А тебя лично к столу никто не приглашал.
Раздался тихий смех Дафны, и, выйдя следом за Малфоем, она обняла его сзади, прижавшись к спине, и расположив подбородок у него на плече, ласково взъерошила идеально уложенные волосы.
– Всё бузишь, Драко?
Снова рассмеявшись, Дафна подошла поближе к огню. Ноздри её затрепетали, втягивая выходящий из-под крышки котелка аромат.
– Походный суп из тушенки… Мерлин, какая прелесть! Гермиона, у меня возникла ещё пара идей насчет папируса. Меняю их на тарелочку твоего супчика.
– Говори.
– Я тут вот о чём подумала: Гефест же был греком?
– Он был богом кузнечного дела. Не думаю, что национальность вообще с богами сопоставима.
– Ну, так-то да, но всё же… Чисто гипотетически.
– Ну хорошо, допустим, он был греком. Дальше что?
– Греки сменили пиктограммы на алфавит ещё Мерлин знает когда. И смею предположить, что бог греческого пантеона использовал при письме именно греческий алфавит. И дети его говорили и писали на греческом. Скорее всего. Тогда что, скажи мне, на папирусе делают руны? Ведь не Ильмаринен[23] же и не Вёлунд[24] выковал этот пояс.
Гермиона передала половник, которым до этого помешивала суп, Гарри:
– Помешай-ка.
Поднявшись на ноги, она подошла вплотную к Дафне и смерила её уничтожающим взглядом от носков кроссовок до макушки иссиня-чёрных волос.
– Этот вопрос я задала себе в первую очередь. И уже получила на него исчерпывающий ответ. Да, Малфой?
Дафна вопросительно посмотрела на друга, и тот, пожав плечами, ответил:
– Грейнджер ещё у нас дома спрашивала, кому именно посвятил свою оду основатель нашего рода. В семейном древе он отмечен как Аглай, сын Кандаона[25]. Причём о самом Кандаоне и его жене ничего не известно, словно…
– Малфой, говори по существу, – перебила его Гермиона, нетерпеливо выстукивая рваный ритм резиновыми подошвами кроссовок.
– Аглай написал свою оду для Скеггльёльд[26]…
– Кому-кому? – чуть подавшись вперёд, спросил Гарри, не расслышав диковинное имя.
– Скеггльёльд, – терпеливо повторил Драко, закатывая глаза и чуть качая головой.
– Это фантастика, Драко! Я и не знала, что твоя пра-пра-пра-пра-пра-пра… была валькирией![27] – изумлённо воскликнула Дафна, а потом вдруг неоднозначно посмотрела на Гермиону. – Ты уже выяснила? Это та самая Скеггльёльд, спутница Одина[28]?
– Ну, это мы вряд ли сможем выяснить, но её имя говорит само за себя. Аглай женился на скандинавке, поэтому ему была знакома рунопись. И знаете… логично даже предположить, что она-то и является автором этой карты.
– А в чём логика? – почесав бровь, спросила Дафна. – В том, что всегда, везде и во всём виноваты женщины? Пандора, Далила, Елена…
– Отчасти ты права, список может быть бесконечным. Но моё предположение основано на графологическом анализе рун. Я до конца не уверена, но этот характерный нажим, витиеватость… Писал либо очень женственный мужчина, либо очень сильная женщина.
– Слышь, Малфой, – издал короткий смешок Гарри, – представляешь, прошло почти две тысячи лет, а ген женственности до сих пор не разбавился в вашей голубой крови. Ты истинный потомок Аглая, сына Кандона!
– Кандаона! – хором выкрикнули двое: Драко – возмущённо, а Гермиона – прыснув от смеха и показывая Гарри поднятый вверх большой палец.
В течение секунды Дафна растерянно хлопала ресницами, не зная, как поступить: присоединиться к хохоту Гарри и Гермионы или сдержаться, выступив на стороне старого приятеля, но при этом лопнуть от не нашедшего выход смеха. В конце концов чувство локтя победило в ней природную смешливость, и она только деликатно покашляла в сжатый кулачок, пряча там рвущуюся наружу улыбку.
