Глава 3. I got nothing to sayНа обратном пути Гарри сообразил, что так толком и не поговорил с дядей этим вечером, а зная нрав Лоэгайре, вполне можно было ожидать, что тот обидится на подобное невнимание к своей персоне. Поэтому, попрощавшись с друзьями до завтрашнего утра, он спешно отправился в апартаменты приемного отца, чтобы успеть хотя бы немного поболтать с ним перед отбоем.
К своему удивлению, юноша обнаружил там не только О'Рахилли, но и полдюжины однокурсников впридачу – слизеринских товарищей и Невилла с Луной. Однако сам хозяин комнаты, похоже, не возражал против этого разношерстного сборища: развалившись в кресле с чашкой чая в руках, он увлеченно повествовал о каких-то делах минувшей давности:
– Представьте себе, в каком мы оказались положении: министерцы орут, мракоборцы хватаются за палочки, а дементоры на всех – ноль внимания, так и лезут мимо нас в эту несчастную комнату… – Завидев Гарри, он прервался: – Ну наконец-то! Только явился – и опять куда-то пропал…
– Гулял. С друзьями, – виновато отозвался Гарри, демонстрируя в качестве доказательства ботинки, облепленные снегом.
– Ну так погуляй еще немного, – буркнул Нотт и потребовал у Рахилли продолжения: – Так что там оказалось, в кабинете?
– Э-э-э, не понял? – Гарри оторопел: мало того, что недавние идейные противники невесть зачем набились в жилище его родственника, так еще и бесцеремонно выпроваживают его самого!
Однако Рахилли идею Нотта не поддержал.
– Присаживайся, Гарри, – предложил он, бросив Нотту: – А вы ступайте учиться. И тренируйтесь, а то ваш Анцерус пока что оставляет желать лучшего.
Слизеринцы удалились, что-то недовольно бурча под нос, Невилл и Луна – о чем-то оживленно перешептываясь.
– Присоединяйся. – О’Рахилли вручил племяннику чистую чашку.
Хотя у Гарри была тьма вопросов, и к тому же он подозревал, что у названого отца их было не меньше, несколько минут они пили чай в полном молчании. Гарри был рад наконец расслабиться, выкинув из головы все эти обязательства, пророчества и экзамены, и его дядя, казалось, испытывал сходные чувства. Однако долго наслаждаться покоем им не пришлось: вскоре явился вездесущий профессор Снейп и сообщил с порога:
– Я так и знал, что посещение Тайной комнаты не пройдет для вас даром: похоже, свойственная вам привычка пропадать в неведомом направлении обострилась в еще большей степени. Но прошу учесть, что после исчезновения Темного Лорда у вас больше нет уважительных причин для подобных эскапад.
– Мы всего-то прошлись к озеру, – недовольно отозвался Гарри.
– Как я и предполагал, от осознания собственного героизма ваша память сильно пострадала – особенно ее разделы, касающиеся элементарных приличий, – холодно заметил Снейп.
– Сэр, – запоздало добавил Гарри.
– Ни к чему стараться, Поттер; я-то уже привык к прискорбному состоянию ваших манер, – съязвил зельевар и, прежде чем О'Рахилли успел что-либо возразить, поспешил добавить: – Собственно, сюда меня привели причины отнюдь не педагогического характера: вас желает видеть директор.
Уже по дороге к директорскому кабинету декан обратился к студенту с просьбой, которая больше напоминала издевку:
– Постарайтесь не слишком докучать директору своими подростковыми проблемами; уверяю вас, сейчас его занимают куда более существенные вопросы.
– Я и не собирался – со своими проблемами я вполне могу справиться самостоятельно, – оскорбился Гарри.
– Стараниями Грейнджер и Уизли, хотите сказать?
– Если у меня есть друзья, это еще не значит, что сам я ни на что не способен, – вырвалось у Гарри прежде, чем он успел сообразить, как может воспринять эту фразу профессор. Однако тот лишь едва заметно усмехнулся, сказав:
– Раньше вы казались мне более проницательным. Я лишь пытался предупредить вас, чтобы вы не распускали языка сверх меры – для вашего же блага.
Гарри остановился как вкопанный, сраженный не столько полученным предупреждением, сколько каким-никаким признанием собственных интеллектуальных способностей, хоть и облеченным в излюбленную зельеваром форму уничижительного сарказма.
– Однако прошу простить меня за бестактность… – Извинение со стороны декана шокировало студента еще больше, однако профессор закончил вполне традиционным образом: – …ведь я не учел прискорбной ограниченности ваших способностей в этой области.
Гарри вспыхнул от возмущения, однако, не успели они дойти до коридора с горгульей, как любопытство в нем пересилило обиду:
– Но вы же не имеете в виду, что мне не стоит доверять директору…
– Либо мои дурные предчувствия относительно влияния незаслуженных успехов на неокрепший мозг оправдались сверх меры, либо вы просто придуриваетесь, Поттер, – отрубил профессор. – Я полагал, что выпавшей на вашу долю дешевой популярности вполне достаточно, чтобы почивать на лаврах. Однако, если вы по-прежнему настроены искать всевозможные неприятности, я настоятельно рекомендую вам рассказать о своих метафизических похождениях со всяческими подробностями, походя делясь с директором соображениями о дальнейших творческих планах в этой области.
– Э-э-э, профессор… – Гарри вновь остановился.
– Неплохо, Поттер, но, по-моему, пора переходить на другие гласные, – отозвался Снейп.
Проглотив очередную издевку, Гарри произнес:
– Но я же не могу соврать Дамблдору…
– Не стоит тыкать меня носом в мои собственные педагогические провалы, Поттер. – Зельевар возвел глаза к потолку. – Когда я брался за обучение вас окклюменции, я полагал, что столь основополагающие понятия известны даже вам. Однако никогда не поздно признать собственные ошибки, как говорил один мой знакомый Пожиратель. Так вот, при сокрытии мыслей куда более действенным приемом, чем ложь, является уход от ответа. Только не говорите, что вы и теперь не понимаете, о чем я, иначе я решу, что в Хогвартс в обличии Гарри Поттера вторгся замаскированный чужак.
После этого Гарри позволил проводить себя до пункта назначения в полном молчании.
Кабинет директора, казалось, был единственным помещением в школе, не претерпевшим драматических перемен в ходе недавней кампании. Тиканье и жужжание инструментов, а также мирно дремлющий Фоукс невольно заставляли Гарри усомниться, не привиделись ли ему события последних дней. Директор также не спешил развеивать эту иллюзию: вместо того, чтобы заговорить о цели встречи, предложил гостям чаю. От Гарри не укрылось, что старый волшебник не желает заводить разговор при его декане, однако зельевар как ни в чем не бывало уселся за столик и принялся с аппетитом прихлебывать горячий напиток. В конце концов Дамблдор не выдержал и принялся издалека подбираться к интересующему его предмету – по крайней мере, так заключил проинформированный Снейпом Гарри:
– Мальчик мой, хотя я не сразу заговорил об этом, посвященные в тайну понимают, что нельзя недооценивать твою заслугу перед магическим обществом… даже перед всем человечеством, хотя меня немного коробит от пафосности этих слов. – Директор слегка улыбнулся, отправляя в рот лимонную дольку.
– В этом нет моей заслуги, профессор, – поспешил заверить его Гарри. – За ликвидацию Волдеморта стоит благодарить Эштона и Малфоя, а за Тайную Комнату – моего отца. – Краем глаза он заметил, что Снейп приподнял брови в картинном изумлении – и уловил в этом жесте тень одобрения. – Дело в том, что в Тайной Комнате мы по неведомой причине оказались вчетвером: я, Волдеморт, мой отец – Бреоган Рафферти – и Салазар Слизерин. – Дамблдор кивнул, не давая понять, насколько подобное обстоятельство стало для него неожиданностью, и студент продолжил: – Слизерин сказал, что должен поручить решение о том, стоит ли открывать Тайную Комнату, одному из нас, и выбрал отца.
– Почему? – вырвалось у директора.
– Он показался Слизерину самым разумным из присутствующих, – вздохнул Гарри. – Мне он заявил, что у меня дурная наследственность по линии О'Рахилли, а Волдеморту… думаю, вы догадываетесь. – Дамблдор в самом деле не стал расспрашивать, в чем причина подобного пренебрежения к своему потомству со стороны одного из хогвартских основателей, и вместо этого спросил:
– Что же он говорил о возможности открытия Тайной Комнаты в дальнейшем?
– Ее не будет. – Гарри опустил глаза, припоминая наставления Снейпа о том, как важен зрительный контакт при легилименции. – Решение не имело обратного хода, так что все присутствующие вынуждены были остаться там навечно, за исключением одного – как видите, им оказался я.
– Ты вполне уверен в услышанном? – не унимался директор. – Как тебе показалось: он ничего не утаивал?
– Откуда мне знать, профессор? – пожал плечами юноша. – Быть может, Слизерин солгал мне; впрочем, не знаю, что у него могли быть за причины. Полагаю, если бы он хотел открыть Тайную Комнату, то не стал бы у нас и спрашивать.
– Есть некоторые заклинания, осуществимые только при добровольном согласии всех участников, – сообщил Дамблдор, вставая из-за стола, чтобы пройтись по кабинету.
– В таком случае, ему следовало бы остановить выбор на Волдеморте – только и всего, – возразил Гарри.
– Ну а твой отец – он колебался? – спросил старый маг после пары кругов по кабинету.
– Нет, – отрубил слизеринец, надеясь, что его ответ прозвучал не слишком поспешно.
Взгляд Дамблдора смягчился; приблизившись к студенту, директор положил руку ему на плечо и попросил:
– Прости, что заставил тебя вновь пережить все это. Несмотря на то, что ты упорно отрицаешь свою заслугу, она состоит хотя бы в том, что ты был рядом с однокурсниками, а после – со своим отцом, когда он принимал решение, бывшее, возможно, не столь легким, как могло показаться. Полагаю, теперь тебе нужен отдых.
Гарри незамедлительно попрощался и зашагал к новой гостиной: час отбоя уже давно пробил. Его декан последовал было за ним, однако Дамблдор задержал его:
– Северус, постойте! Раз уж вы здесь, хочу поделиться с вами одной новостью.
Зельевар без особой охоты вернулся на прежнее место.
– Полагаю, вы не станете отрицать, что вам непросто совмещать нагрузку профессора и декана факультета, – начал директор.
– Другим деканам это удается, и мне казалось, что я тоже справляюсь, – буркнул Снейп.
– Я ценю ваше трудолюбие и самоотверженность, – заверил его Дамблдор, – однако это не причина, чтобы полагаться исключительно на них в столь важном вопросе.
– Не собираетесь ли вы сообщить мне, что нашли еще одного зельевара? – прищурился преподаватель.
– Нет, что вы: при наличии в школе столь превосходного специалиста, как вы, в этом нет ни малейшей надобности, – отозвался старый маг. – Но я нашел вам ассистента.
– Я в нем не нуждаюсь, – категорично заявил Снейп.
– Северус, прошу вас, не упрямьтесь, – обезоруживающе улыбнулся директор. – Вы же сами который год грозитесь уйти с поста из-за того, что учебные нагрузки для вас слишком обременительны…
– Больше вы об этом не услышите, – пообещал зельевар. – К тому же, неужто вы всерьез полагаете, что с прибытием этого вашего ассистента мои обязанности станут хоть на йоту легче? У меня лишь появится еще один подопечный, за каждым шагом которого придется следить! Вы же не думаете, что я доверю ему что-нибудь действительно важное – а иного в зельеварении не бывает…
– Именно что думаю, – чуть строже отозвался Дамблдор. – Уверяю вас, это очень талантливый, рассудительный юноша, который все схватывает с полуслова…
– Сколько ему лет? – перебил Снейп.
– …ко всему прочему, он уже успел ознакомиться с основами предмета, работая фармацевтом в госпитале святого Мунго… – не обратив внимания на вопрос, продолжал директор. Однако Снейп упрямо повторил:
– Так сколько?
– Семнадцать, – без особой охоты сообщил директор.
– Отлично, и готов поспорить, что он даже не сдал Т.Р.И.Т.О.Н. – Зельевар откинулся на стуле, скрестив руки на груди: он почти поверил, что на сей раз ему удастся переубедить своего начальника.
– Действительно, – согласился тот, – однако тому есть причины, достойные уважения.
– Наличие денег или связей у его родственников? – съязвил профессор.
– Об этом судить вам, – мягко улыбнулся старый маг. – Этот юноша – Тэмлин Джонс.
– У нас, что, мало проблем с законом? – скривил губы Снейп, переварив полученную информацию. – Только трансценда нам тут не хватало… Может, сразу уж и вампира наймем – так сказать, для полноты комплекта?
– Северус, я полагал, что вы как человек, не понаслышке знакомый с произволом властей относительно тех, в ком они видят опасность, проявите большее понимание. – Голос Дамблдора стал жестче. – Если у вас появятся конкретные претензии к работе молодого Джонса – милости прошу ко мне.
Восприняв эти слова как окончание разговора, зельевар довольно-таки сухо распрощался с начальником и отправился в свои апартаменты. Не прошло и получаса, как в его дверь постучали.
– Я занят! – рявкнул Снейп, которому вовсе не улыбалось услышать очередные «приятные» известия. – То, что я – профессор в этой школе, не дает права ломиться ко мне с утра до ночи! – для пущей острастки добавил он, полагая, что это какая-то заблудшая студенческая душа. Вопреки его четкой рекомендации, дверь все-таки отворилась, впустив изрядно измотанного и помятого Люпина. Нелюбезность его коллеги как рукой сняло: он тут же пододвинул новоприбывшему кресло движением палочки, с нетерпением спросив:
– Ну как?
Однако тот не спешил ответить, вместо этого озадачив хозяина апартаментов другим вопросом:
– Как там Гарри?
Снейп скривил губы:
– Нахален и самонадеян, как обычно; впрочем, я в кои-то веки готов признать, что все эти передряги хоть чему-то его научили. То, что он несет про Тайную Комнату, больше похоже на горячечный бред, но в остальном он, кажется, в своем уме, если его мыслительные процессы можно так назвать. Убедишься в этом сам, если он за ночь не умудрится еще куда-нибудь пропасть. Так чем решилось дело в Учебном департаменте?
– Результаты инспекции Келтхайра признали недействительными, – вздохнул оборотень. – Теперь нас ждет новая комиссия… А учитывая, в каком состоянии пребывает школа, нечего ожидать положительных результатов. Однако не будем впадать в отчаяние заранее. Ну а ты-то с какой стати кидаешься на посетителей? – Он послал Снейпу изможденную улыбку.
Зельевар какое-то время молча занимался приготовлением чая, предоставив гостю терпеливо дожидаться ответа. Наконец, поджав губы, он поведал:
– Дамблдор навязал мне
ассистента.
Не дождавшись продолжения, Люпин спросил:
– Ну и что с того? Разве не ты твердил, что профессорская деятельность мешает твоей научной работе? Вот тебе и представится возможность свалить большую ее часть на новенького.
– Возможно; вот только, боюсь, это свидетельствует о том, что Дамблдор решил меня уволить.
– Но ведь ты и сам говорил, что в этой школе тебя держит лишь отсутствие приличной замены, – пожал плечами профессор ЗОТИ.
– Мало ли, что я говорил, – буркнул Снейп. – В любом случае, это попросту подло – выживать меня вот так, исподтишка. Я бы понял, если бы Дамблдор сказал мне в лицо, что мое присутствие в Хогвартсе более не желательно, но к чему подобное лицемерие…
– Брось, у тебя попросту разыгралось воображение, – заявил Люпин с напускным легкомыслием, но было заметно, что он задумался.
– К тому же, ты не представляешь, кто это – младший Джонс.
– Брат Гестии? – удивленно переспросил Люпин. – А я уж думал, что он живет за границей, потому что никогда его не встречал…
– И не мудрено, – многозначительно произнес Снейп. – Ведь он – трансценд.
– Правда? – изумился оборотень. – Все равно не понимаю, почему Гестия не сказала об этом, ведь подобный дар мог бы на славу послужить Ордену Феникса…
– Всем, может, и не сказала, однако Дамблдор и я оказались в курсе. Я понимаю, почему Джонс не хотела впутывать брата: ведь, просочись это в Министерство, не миновать бы ему Азкабана, сколь бы чисты ни были его намерения. К тому же, как ты себе это представляешь: за ним следят похлеще, чем за таблицей чемпионатов по квиддичу! – назидательно добавил Снейп.
– В самом деле, об этом я не подумал, – признал профессор ЗОТИ. – Но как Дамблдору удалось добиться для Джонса-младшего разрешения работать в Хогвартсе?
– Лучше сам у него спроси, – бросил Снейп. – Меня, по правде, это не слишком занимает.
– Кстати говоря, о комиссии – чуть не вылетело из головы, – внезапно сменил тему Люпин. – Один тип в Министерстве принялся расспрашивать меня о нашем подвале: какие, мол, секции завалило. Я ему ответил, что приблизительно все, но это его не устроило: он требует подробного чертежа, да еще с указанием, какие коридоры полностью блокированы, какие поддаются расчистке, какие – нет…
– Насколько я понимаю, заняться составлением этого впечатляющего документа ты предлагаешь мне?
– А ты, насколько я понимаю, все равно откажешься? – вздохнул оборотень.
– Нет, «откажешься» – немного не то слово. Я полагаю, ни к чему устраивать тебе лекцию на тему, что на меня и без того сваливают абсолютно все проблемы, касающиеся этой школы, хотя я не только не являюсь директором, но и не имею намерения им стать – ведь ты ведь ухватил мою идею в общих чертах?
– Ну что ж, придется переложить это на О’Рахилли – ведь скоро, позволю себе заметить, полнолуние…
– А вот это уже похоже на шантаж, – с упреком отозвался зельевар.
– Отнюдь, это будет даже забавно. Ты бы видел составленный им план Азкабана: это было что-то похожее на детский рисунок на тему «Моя семья», щедро изборожденный всякими кельтскими завитушками. Видать, художественные наклонности его народа не дают ему покоя, в то время как способностей хватает лишь на весьма абстрактное изображение дементора.
– Помнится, как-то на Уходе за магическими существами он нарисовал лепрекона, а профессор похвалил его: до чего, мол, замечательный получился лешак, – усмехнулся Снейп. – Твоя правда: пускай и Рахилли наконец делом займется, и эти доходяги из Министерства будут знать, как совать нос в наши дела. Зачем им вообще сдался план нашего подвала? Я надеюсь, они не собираются его расчищать – в противном случае то, что не удалось завершить Флитвику, с успехом получится у них…
– Понятия не имею, – устало пожал плечами Люпин. – Я ему, кстати, предложил: почему бы вам самому не посмотреть? Мало того, что их комиссия действует нам на нервы – так мы еще и должны выполнять их работу? Но тут он заюлил: мол, чудовищно занят и все такое…
– Знаю я их «занятость», – хмыкнул Снейп. – Самолетики устают гонять, бедняжки. Им бы поработать с этой толпой саботажников, которых они гордо именуют «наше будущее», да вдобавок заполнить кучу документов, чтобы чиновникам Отдела образования было чем заняться… Как его зовут-то, этого трудоголика с инженерным складом ума?
– Какая-то французская фамилия… – нахмурился оборотень. – Монтенегро, что ли… нет, постой… как-то это связано с Рождеством…
– Монте-Кристо? – приподнял брови профессор зельеварения.
– Да, точно! – просветлел Люпин.
– А зовут его, часом, не Эдмоном?
– Ты что, с ним знаком?
Смерив коллегу осуждающим взглядом, Снейп вынес вердикт:
– А я-то считал тебя начитанным человеком…
– А о нем что-то писали? – озадаченно переспросил Люпин.
– Не сказал бы, что именно о нем, хотя в нашем мире все возможно, – рассудил зельевар. – Сдается мне, что этот твой таинственный бюрократ либо психопат, либо крайне интересная личность… хотя, скорее, и то, и другое разом.
– Ты прямо как Шерлок Холмс – можешь все сказать о человеке лишь по имени! Ну что, будешь упрекать меня в недостаточной начитанности?
– Гениально, Ватсон, – кисло отозвался Снейп.
