Глава 3Глава 3. Бабье лето в Трансильвании.
Как-то в субботу, вернувшись из маггловского Бухареста, где она пила кофе и читала газеты, Марина аппарирует в Трансильванию проведать брата и драконов. Несмотря на ноябрь, горы покрыты сочной зеленью. Один американский стажер называл эту пору «индейским летом».
Антония, сквиб и прислуга за все, таскает по двору ведра с драконьим навозом. Завидев Марину, она радостно вопит и кидается к своей любимице с распростертыми объятиями. В полуметре от молодой ведьмы Антония останавливается. Марина торопливо вытаскивает палочку и бормочет «Scourgify! Scourgify! Scourgify!», отчищая одежду, лицо и руки Антонии до блеска. Потом они обнимаются.
- Ну-ка, ну-ка! – говорит Антония. – Дай-ка посмотрю. Новые башмаки?
- Просто поменяла каблуки, - объясняет Марина. Когда живешь на собственные сбережения (с небольшой прибавкой от венгерского Министерства Магии), быстро учишься экономии. К счастью, в сейфе Марине в «Гринготтсе» еще есть немного золота. После смерти матери они со Слободаном продали доставшийся в наследство клочок земли, серебро гоблинской работы, которое богатая мать-словенка принесла нищему румынскому семейству, и остатки фарфора. Слободан не хотел расставаться с фарфором. Он говорил, что лучше бы Марина приберегла его для сундука с приданым, но та сказала – продавай! Она хотела избавиться от воспоминаний.
- Дай-ка, посмотрю! – повторяет Антония. – Щечки розовые, глазки сияют. Сознавайся, парня завела?
Марина пожимает плечами и улыбается. Во дворе появляется Фергал.
- Привет, Марина! – кричит он. – Слыхала наши новости? Едем оба!
Летом Слободан и Фергал уже подумывали, не бросить ли галлеон, чтобы определить, кто поедет в Англию на свадьбу Чарли и Кэти. Заповедник нельзя оставлять без старших сотрудников, так что отпустить всех троих ведущих драконоведов разом никак не получалось. Но директор, пожилой кругленький голландец, настолько близкий к святости, насколько это вообще возможно, если человек помешан на драконах, решил, что справится сам с помощью лично отобранных стажеров второго года. Так что и Слободан, и Фергал едут на свадьбу, и все вокруг в восторге, включая Марину, которой не хватало бы Фергала почти так же сильно, как собственного брата.
Само собой, Слободану она в этом признаваться не собирается.
Слободан отлично ладит с Фергалом, но Марину всячески пытается оградить от общества напарника. Брат считает, что Фергал для нее староват, слишком циничен и слишком опытен. Он думает, Марина не подозревает, что Фергал спит с маггловскими девушками. Ну и пусть думает… Она тоже считает, что Фергал для нее староват и не слишком ему доверяет, но все равно у них много общего. Они – уроженцы прекрасной земли с трагическим прошлым. Но если Слободан противопоставляет миру железную волю и стальную решимость, то Фергал – живость и остроумие. Он – неистощимый говорун, великолепный танцор и отличный пекарь, постоянно раздаривающий ирландские сладости и выпечку.
Марина знает, что Слободан хотел бы выдать ее за Чарли. Но Чарли ее никогда не привлекал. Да, он ей нравится, но в ее глазах остается избалованным английским мальчишкой, который так и не повзрослел. Она знает, что несправедлива к Чарли. На первой войне убили братьев его матери, на второй он потерял собственного брата. Он прошел стажировку, которую выдерживают очень немногие, и мастерски управляется с хвосторогами. Но все равно, все равно… У Чарли было счастливое детство. Он получил хорошее образование во времена, которые вполне можно считать мирными.
И драконов он знает только с лучшей стороны.
Она машет Фергалу рукой, и заходит в общежитие. Слободан сидит в общем зале за длинным столом: пробивается через кипу заявлений на стажировку. Рядом Чарли торопливо царапает очередное письмо Гермионе. На одном плече у него сидит сова, а на другое облокотилась невеста. Кэти машет Марине в знак приветствия, Чарли поднимает голову, улыбается и возвращается к письму.
Чарли всю осень посылал Гермионе письмо за письмом, и все они об одном и том же:
«Только не рассказывай Луне Лавгуд, что я женюсь! Запрети Джинни рассказывать Луне Лавгуд, что я женюсь! Не зови Луну на свадьбу! Запрети Луне писать про свадьбу в «Придире»! Зарой папину видеокамеру на заднем дворе, пока еще тепло и земля мягкая. И не подпускай Колина Криви ближе, чем на милю к «Норе», с камерой или без!».
Кэти это очень забавляет.
- Ты что, забыла, как «Придира» расписал свадьбу Билла? - возмущается Чарли. – Одни намеки на Кингсли чего стоили! Удивляюсь, как его тогда не уволили, учитывая министерские нравы.
- Это было потрясающе, - говорит Кэти. – Самая лучшая статья про свадьбу, какую я читала. А какие были фотографии!
- Тебя же там не было, - продолжает Чарли. – Или была? И мы с тобой опять друг друга не заметили?
- Не было, - отвечает Кэти. – Ну, то есть меня пригласили, но меня свалила мольфеечная инфлюэнца, так что пойти я не смогла. Мама купила мне «Придиру», чтобы было что почитать, пока лежу в кровати. Так смешно было!
- Ремус не терпел вторжения в личную жизнь. Не думаю, что он простил Луне то, как…
Кэти смеется.
- Петру Чорана помнишь? – спрашивает Слободан, поднимая голову от кипы бумаг.
- Петру Чоран подал заявление на стажировку? – недоверчиво переспрашивает Марина. Ее удивляет не столько, что Петру подходит по возрасту (хотя каким образом из девятилетних мальчишек в мгновение ока вырастают семнадцатилетние юноши, не поддается объяснению!), сколько то, что Петру, имея столько возможностей, решил податься в драконоведы. Его отец Томаш состоит при заповеднике целителем-ветеринаром, а Петру заканчивает Шармбатон. (Как и у Марины, его кровь недостаточна чиста для Дурмштранга). В свое время Томаш и Нина Чоран на два года заменили Марине семью. В свое время…
Слободан протягивает ей аккуратно исписанный листок. Марина рассеяно берет его и принимается просматривать. Она видит знакомый мальчишеский почерк, и во внезапном и болезненном приступе ностальгии перед ее глазами возникает пшеничное поле, тянущееся вдоль дороги на Сигешвар, и парящий над ним босоногий ребенок на игрушечной метле. Перед ее глазами появляется покосившийся деревянный дом Чоранов, переполненный книгами и детьми, из которых малыш Петру был самым старшим. Она видит залитую солнечным светом кухню, и прохладные тенистые комнаты, она вспоминает радость оттого, что Томаш снова дома, и тревогу, когда его нет. Она видит себя на темном, не отапливаемом чердаке: стеснительная и замкнутая шестнадцатилетняя девочка, ночь за ночью при свете палочки глотающая книги, а на рассвете крадущаяся по садовой дорожке в стоящую на отшибе лабораторию Штефана, из окон которой время от времени выскакивают безобидные травоядные зверьки.
- Нельзя такое писать о человеке, - заявляет Чарли, и Марина вспоминает, где находится.
- Он преподавал в Хогвартсе на моем четвертом курсе, – говорит Кэти. – Когда мы узнали, что он оборотень, начались такие разговоры! Слышал бы ты, как Анжелина…
- Штефан считал, у него талант, - спокойно замечает Марина, возвращая заявление брату. – Ребенок, но очень талантливый.
То, что она думает на самом деле, вслух не скажешь: «Слободан, нельзя позволять, чтобы мальчишка рисковал жизнью и отрезал себе все пути, с семнадцати лет дав обет служения огромным, свирепым и непредсказуемым драконам».
- Замечание о том, что некоторые гости – не совсем люди, даже Билла вывело из себя, а у того железная выдержка, - говорит Чарли.
- Чего ты хочешь? Колину было шестнадцать, а в этом возрасте так и тянет смаковать непристойности, - возражает Кэти. – Луна – душка, она ничего плохого не имела в виду. И я благодарна ей за статью. Из-за инфлюэнцы люди, бывает, месяцами валяются в постели, а я так хохотала, что мгновенно поднялась на ноги.
Чарли только хмыкает.
- Есть чем запечатать? – бормочет он.
Кэти качает головой.
- Воск на кухонном столе. Призови его сам.
Марина бросает взгляд на огрызок карандаша на столе. Щелчок, легкая струйка дыма, и он превращается в палочку стандартного ярко-красного воска, какой используется в заповеднике для печатей.
- Спасибо! – восклицает Чарли и заклинанием растапливает воск.
Слободан бормочет:
- Опять выделываешься…
- Можно, я возьму «Чистомет»? – спрашивает Марина. – Сегодня чудесная погода, я бы быстренько облетела заповедник.
- Конечно, бери, - говорит Чарли. – Вильгемина, когда была последний раз, оставила свой «Нимбус 2000». Лучше возьми его.
- Я тоже полетаю, - быстро вмешивается Кэти. – Только метлу прихвачу.
Марина догадывается, что Чарли, а может, и сам Слободан, намекнули Кэти, что ее не стоит отпускать одну. Это нечестно, потому что Марина отлично летает, почти так же хорошо, как брат. И она не ребенок. Ей двадцать четыре – на два года больше, чем Кэти, которая в следующем месяце выходит замуж. Но Марина знает, из-за чего беспокоится Слободан, и ждет, пока Кэти сбегает за метлой. Весело скользя над горами, они дважды облетают заповедник. Теплый осенний ветер бьет в лицо, и прогулка получается просто замечательная. На обратном пути Кэти рвется навестить Минни, но Марина ее отговаривает. Девушки сходятся на том, что просто пролетят мимо.
- На самом деле дракона приручить нельзя, - объясняет Марина. Кэти без ума от драконов, но восьми поколений потомственных драконоведов за ее плечами нет.
- Я понимаю, что Минни – исключение, - соглашается Кэти. – Я ушам своим не поверила, когда Чарли мне рассказал. Но она такая милая!
Она говорит о гигантском украинском железнобрюхе как будто это большой неуклюжий щенок.
- Минни – красавица, - уступает Марина. – Но, Кэти, драконы не приручаются.
Они возвращаются в общежитие. Чарли и Слободан играют в шахматы, пока повар с помощью крайне недовольного стажера со стуком и грохотом накрывает стол. Слободан, как обычно, ведет бесконечный, ленивый, полный стратегических тонкостей разговор со своими фигурами.
- Если пойду с ладьи, - предупреждает он, - могу потерять ферзя.
В ответ белый ферзь корчит недовольную рожу.
- Он все равно выиграет, - шепчет Чарли ферзю. – Просто сегодня не твой день.
- Ферзю не помешал бы глоточек «Felix Felicis», - отзывается устроившийся в углу с поваренной книгой в руках Фергал, - а Слободану – новая стратегия. Он вечно ходит с ладьи, жертвует ферзем и выигрывает партию.
Марина бледнеет. Фергал и Чарли виновато переглядываются. Слободан постукивает ногой по полу и отворачивается.
- Он пошутил, Марина, - спокойно говорит Чарли. – Мы… мы забыли…
- Извини, Марина, - Фергал поднимается на ноги, подходит к Марине и кладет руку ей на плечо. Слободан бросает на него мрачный взгляд. – Увлекся! Пообедаешь с нами?
- Спасибо, - отвечает Марина. – Спасибо, но мне пора аппарировать в Будапешт. Меня пригласили на обед.
Ну вот, она это сказала. Теперь все знают.
- Пригласили? – переспрашивает старший брат, мгновенно насторожившись. – Кто пригласил?
- В Будапешт? – уточняет жизнерадостный англичанин Чарли. – Куда именно?
- Только не в «Грешную Вилу», - говорит Слободан. – Мерзкое, дешевое заведение…
- Мы собираемся в «Загнанную Хвосторогу», - быстро произносит Марина.
- Обязательно закажи олений окорок, - советует гурман Фергал.
- Что б ты знала, - замечает Чарли, - хвосторога слева от двери нарисована с грубыми ошибками. Может, заметила, шипы у нее на хвосте…
Кэти смеется и ласково хлопает жениха по плечу. С тех пор, как она встретила Минни, ее интересуют только железнобрюхи. Фергал в восторге от ее увлечения, Чарли – нет.
- Ладно, - говорит Слободан. – «Загнанная Хвосторога» - почтенное, семейное заведение, и служба безопасности там отличная. Но все равно, не уверен, что двум молодым женщинам прилично посещать рестораны. А если ты решила отправиться в Будапешт на встречу с мужчиной, то сначала стоило бы узнать его получше…
Марина слишком хорошо знает своего старшего брата, чтобы не понять, к чему он ведет. Но она не собирается удовлетворять его любопытство. Она загадочно улыбается, делает три шага назад и аппарирует в Будапешт.
