Глава 1Глава 1. Осень в Бухаресте.
Теперь, когда Темного Лорда больше нет, приезжайте в Бухарест!
Поднимитесь от пьяццы Унирий к бульвару Брэтиану, протолкайтесь через цыганский рынок на страда Липскану, и когда около церкви Ставрополеос увидите висячие цепи, смотрите не на ограду, а сквозь нее. Плотнее завернитесь в плащ, произнесите заклятье, и проходите сквозь ржавую цепь на пьяцца Чентаура.
Фонтан со скульптурой кентавра не работает с Первой мировой. Кентавр стоит в сумрачном одиночестве, покрытый совиным пометом: совы время от времени садятся на него, обмениваясь дружеским уханьем. Как подобает ответственному гражданину, произнесите «Scourgify!» и сворачивайте направо, к книжной лавке Маслана, или налево, к крошечному филиалу «Гринготтса» (работает ежедневно с 10.00 до 14.00). Лавка Чалики, где торговали волшебными палочками, закрыта (после налета Упивающихся смертью), так же, как Совятня Харджиты (после налета Упивающихся смертью) и лавка «Все для драконов» Бучеджи (по той же причине). Ступайте по страда Корнмаре мимо лавок с разбитыми стеклами, мимо разгромленной редакции «Друм Либер», мимо элегантного фасада отеля «Най» (теперь там бордель, в котором заправляет тощий татуированный албанец). Через полтора квартала вы уткнетесь в длинный, низкий, начисто лишенный волшебства бетонный бункер: это и есть румынское Министерство магии. Будьте любезны стать прямо, вывернуть карманы и переложить палочку в левую руку. Займите очередь и ждите. С безопасностью после войны здесь не шутят, потому что в Восточной Европе воевали всерьез.
Когда охранник пропустит вас внутрь, не пробегайте торопливо бетонный вестибюль – так вы пропустите деревянную дверь без всякой таблички слева от себя. Поверните ручку и входите. Наберитесь храбрости, и из темной маленькой прихожей вы неожиданно попадете в залитую золотым светом и окутанную магией библиотеку.
За библиотечным столом вы обнаружите изумленную девушку по имени Марина. Марина Васики. Она широко откроет огромные черные глаза и оторвет от пергамента потрепанное перо феникса. Она вскинет острый подбородок, и, качнув увенчанной тяжелыми черными косами головой, поинтересуется, по какому вы делу. Если вы ей понравитесь, и она решит, что вам можно доверять, девушка мягко и немного смущенно признается, что последний посетитель побывал в Румынской национальной магической библиотеке две с лишним недели назад.
Два посетителя в месяц – это очень много. Для Марины.
Дни долги, но жизнь коротка. Для Марины.
Ей двадцать четыре, выглядит она на девятнадцать, а чувствует себя сорокалетней. Румыния – не лучшее место для жизни, и жизнь была к Марине не особенно добра. Она проводит свои дни в библиотеке, в которую никто не ходит. Ей за это не платят: Министерство обанкротилось, и денег у него нет. Она стирает пыль с книг, расставляет книги и читает книги. Она смотрит в никуда и думает о том, что можно было бы сделать, если бы в этой нищей, выморочной стране, населенной пессимистами, вампирами и Упивающимися смертью, хоть кто-то интересовался законами. Она проводит одинокие вечера, изучая английский, итальянский и венгерский: каждый язык понемногу, по старым туристским разговорникам, купленным по дешевке, за сущие гроши в маггловских книжных лавках. Еще она тщательно убирает каждый уголок своей маленькой квартирки и гладит толстого низзла. По субботам она отправляется в Трансильванский драконоводческий исследовательский заповедник: поболтать с братом Слободаном и его друзьями, испечь «мальчикам» пирог (старшему из мальчиков тридцать восемь) и полетать на метле, наблюдая за длиннорогами.
Порой, сидя в библиотеке, в которую никто не ходит, Марина достает из кармана маленькое зеркальце и изучает свое лицо. Она торопливо засовывает упрямые черные завитки в корону кос, и трет черные круги под глазами, как будто от этого они исчезнут. И думает: больше девятнадцати мне не дашь, это верно, но что толку, если мне двадцать четыре, чувствую себя на сорок, и обречена на то, чтобы провести остаток жизни в безмолвной пыльной библиотеке, сочиняя сказки, которые никогда не станут законами, и, комментируя Международный дуэльный кодекс, который наш министр – в отличие от министров магии по всей цивилизованной Европе – и не собирается подписывать.
Иногда субботним утром Марина заглядывает в маггловскую кондитерскую. Заказывает чашку кофе с молоком, и, если хватает денег, бриошь. Читает маггловские газеты, что строго-настрого запрещено сотрудникам Министерства, и думает – неудивительно, что нас не берут в ЕС.
Она пьет кофе, маленькими кусочками есть бриошь, и думает, что бабушка – та, что родом из Трансильвании – перевернулась бы в гробу, узнай она, что ее единственная внучка сидит в маггловской кондитерской, читая в маггловской газете статью про Европейский Союз.
От этого ей делается грустно, но она продолжает читать газеты. Иногда попадаются даже английские.
С десятилетнего возраста Марину преследовало чувство, что надо измениться, надо трансфигурировать собственную жизнь, чтобы прожить ее иначе, чем положено в Румынии ведьме из бедной семьи. Не слишком приятное чувство, но в мире, где постоянно не хватает самых простых вещей, нужда заставляет быть изобретательной. Глядеть в будущее страшно, но глядеть в прошлое еще страшнее.
В восемнадцатом веке, в девятнадцатом веке, даже в двадцатом веке до Гриндевальдовой войны Васики были также неразлучны с румынскими длиннорогами, как Макфусти – с гебридскими черными драконами. Но времена изменились, и фортуна от них отвернулась. Васики, как и другие чистокровные семьи по всему миру, почти вымерли. От рода остались только Слободан и Марина, и несколько дальних родственников, выращивающих драконов в маленьком закарпатском заповеднике с весьма сомнительной репутацией. Слободана и Марину они не признают, потому что кровь у тех не самая чистая.
Мужчины Васики столетиями ухаживали за драконами, а женщины выходили за двоюродных братьев и рожали сыновей, чтобы было, кому заботиться о драконах. В ту пору мать Марины никогда бы не допустили в род: полукровка, иностранка из Словении, к тому же с образованием! Мать говорила по-немецки и французски, и до того, как ее поглотила тьма, даже успела научить своих детей зачаткам этих языков. Теперь Марина понимает, что мать была слишком слаба: женщина, которая привыкла потакать своим желаниям и считала, что магия – это развлечение. В ее крови не было драконов.
Марина не ухаживает за драконами, и сыновей у нее нет. Но все равно, думает она, все равно – драконы у меня в крови.
Она как раз размышляет об этом, когда появляется Виктор. От изумления она роняет перо.
Марину нередко отчитывают за неуклюжесть и стеснительность, но она не понимает, как вести себя иначе. Полукровке, чье положение в самом традиционном магическом обществе Европы немногим лучше положения неприкасаемой, негде научиться уверенности в себе.
Виктор – приятель Чарли Уизли, хорошего друга Марины. Вроде бы его можно не стесняться. Но Виктор еще и знаменитый игрок в квиддич, о спортивных подвигах которого она наслышана с детства, а в войну успел отличиться как неуловимый болгарский разведчик. Он безупречно воспитан, всегда внимателен и дружелюбен. В тех немногих случаях, когда они сталкивались, Виктор был неизменно любезен, но Марине с ним всегда неловко. Его почтительное светское внимание пробуждает в ней совершенно напрасные надежды: нищей полукровке из библиотеки хочется вести себя с изысканностью и тактом, которые ей негде было приобрести – как будто она училась в университете и повидала мир.
- Добрый день, Виктор, - говорит Марина, довольно успешно изображая непринужденность. – Чем могу помочь?
- Я… - Виктор обводит глазами безлюдный зал. – Я просто заглянул поздороваться.
- Вот как, - смущенно говорит Марина. Ее друзья никогда к ней не заглядывают. Но, с другой стороны, все ее друзья днем работают.
На столе перед ней лежит номер «Пари Матч» за прошлый месяц, и Виктор косится на газету. На левой странице во всех подробностях расписана очередная супружеская измена в маггловских политических кругах. Марина краснеет, и захлопывает газету. Если бы подобная история случилась в магическом мире, Марина была бы очень расстроена. Она не видит в супружеской измене ничего забавного. Отец изменял матери, и это разбило той сердце, хотя отец и мать к тому времени уже состояли в разводе, а Юлиана Васики была неверна мужу мыслями и словами, если не телом.
- Маггловская, верно? – замечает Виктор, рассматривая заголовки на первой странице.
- Просто упражняюсь во французском, - отвечает Марина, как будто немного оправдываясь. Это не совсем соответствует истине. Недавно Марина стала работать на венгерское Министерство магии. Она делает выборки новостей из французских и итальянских газет для венгерских чиновников, которые, пользуясь тем, что после падения Волдеморта в Восточной Европе на контакты с магглами стали смотреть сквозь пальцы, подумывают о налаживании связей. Марина нарушает сразу столько законов, что потеряла им счет. Она не имеет права читать маггловские газеты, она не имеет права вносить их в Министерство, ей запрещено оказывать услуги чиновникам зарубежных государств, и, само собой, запрещено оказывать услуги посторонним лицам в рабочее время. Но румынское Министерство магии уже год как не платит ей жалованье, и Марина нарушает меньше законов, чем большинство ее соседей. (В магической Румынии законы принимаются, чтобы их нарушать). Кроме того, работа позволяет утолять любопытство, узнавая, что происходит в Венгрии, Франции и Италии, и сулит некоторую передышку от нищеты. Так что она взялась бы за нее в любом случае.
Брат и друзья брата временами задаются вопросом, зачем Марина остается на службе, когда другие румынские чиновники вовсю бегут с тонущего корабля, но у Марины свои причины. И надежда получить задержанное жалованье – отнюдь не самая главная из них.
- Ты бывала в Париже? – спрашивает Виктор, как будто прочитав ее мысли. – Или в Шармбатоне?
Марина грустно трясет головой. Она никогда не бывала к западу от Адриатики.
- Может, выбрались бы как-нибудь? – выпаливает Виктор. – То есть,… то есть я хотел сказать, может, ты со мной пообедаешь? В каком-нибудь приятном месте. Я понимаю, до Парижа далековато, а как насчет Будапешта?
Она молча глядит на него, пока ошеломление сменяется благодарностью. Потом осторожно улыбается и кивает: она отлично знает, что нельзя показывать, насколько она польщена. Прошло больше года с тех пор, как ее куда-то приглашал мужчина – если не считать албанского сутенера, который содержит бордель в отеле «Най», и бездомного маггла, временами пристающего к ней на страда Липскани.
- Куда ты хочешь? – спрашивает Виктор. – В «Грешную Вилу» или «Загнанную Хвосторогу»?
- А… а ты что бы посоветовал? – отвечает Марина. Она любит путешествовать, но у нее нет денег на посещение ресторанов, особенно в таких шикарных местах, как магический квартал Будапешта.
- Тогда в «Хвосторогу», - заявляет Виктор. – Лучшая кухня в Восточной Европе. В магической Восточной Европе, конечно. В «Грешной Виле» неплохие коктейли, но… но,… в общем, в «Хвостороге» тебе больше понравится.
- Спасибо! – осторожно благодарит Марина, не в силах скрыть счастья. – Спасибо, с большим удовольствием.
- Ты еще долго? – интересуется Виктор, снова окидывая взглядом безлюдную библиотеку.
Марина кивает, потом встает и приводит в порядок стол. Виктор подает ей плащ. Прежде, чем потушить свет, Марина вытаскивает палочку и трансфигурирует «Пари Матч» в старательно измятую и зачитанную копию министерской инструкции по охране здания.
Трансфигурация ей всегда удавалась.
