Глава 3 До вечера я летал, да просто гонял мяч по полю, разминая ноги. С руками упражнений не делал – без массажиста итак приходилось трудно, одних зелий и мазей мало для восстановления, но ни один день я не отлынивал. Обедал я обычно в комнате, как и завтракал, кроме сегодняшнего дня, поэтому маму до ужина не видел.
О разговоре с Фредом забыть я не мог, как ни старался, поэтому после изматывающих физических упражнений кушать вечером я все же не спустился, а лег отдохнуть у себя в комнате. Его фразы все крутились в голове, всплывали веселые картинки из прошлого, когда Фредди был героем школы, отнюдь не я… Не укладывалось в голове, что он мог так измениться. Разумеется, мы все взрослеем, но не до такой же степени! Мы клялись в вечной дружбе, я искренне верил, что она сохранится навсегда, как у моих родителей с тетей Гермионой и дядей Роном, но, видимо, то большая редкость, как говорил мне когда-то дедушка Артур. А теперь Фред просто стал в одночасье чужим и непонятным мне человеком, и я не мог относиться к нему, как прежде. И это было ужасно. Других таких друзей у меня никогда не было и вряд ли будет.
Поплевав в потолок, я поднялся с постели, чтобы добраться до коробки с письмами в Федерацию Квиддича, что остались без ответа. Я собрал их в кучу, перевязал и твердо решил, что не буду тянуть месяц, а через пару дней обязательно лично заявлюсь с ними в Министерство. Пора было снова действовать! Придумав план действий, я успокоился и лег обратно в кровать. Послышался стук в дверь.
- Джеймс, - позвал меня папа.
- Я устал, пап, - крикнул ему я, пряча письма и доставая палочку на случай, если придется снимать запирающее заклинание с двери.
- Ты ужинать будешь?
- Нет.
- Ты расстроил маму, Джеймс. Может, все-таки впустишь?
Я произнес заклинание, направляя на дверь палочку. Это раньше можно было притворяться, а теперь, конечно, такой фокус не прошел бы.
В комнату вошел папа. Мой рано поседевший папа. Я не был с ним близок и мало общался. Все проблемы обсуждались с обоими родителями сразу, реже – с мамой. С папой – почти никогда. Так повелось с детства, у него больше времени уходило на более податливого Ала, на кокетку Лили, а у меня – на друзей, конечно. С Квиддичем я рано перебрался из дома в свою квартиру, а когда вернулся и поселился тут, то многое было упущено, не хотелось ничего менять. И вот такой приход папы был редким, потому важным.
- Ты не против, если я присяду? – мой героический папа, глава аврората, выглядел неуверенным и растерянным, что меня немало удивило.
- Пап, ну, конечно, нет, - я похлопал по кровати.
Он несмело присел. Я удивленно вскинул бровь, глядя на папу. Что-то было не так, определенно. И было странно, что он непрямолинеен со мной, ведь я давно вырос, и мне не нужно было объяснять простых истин, как детям.
- Ты хочешь поговорить не обо мне, так? – спросил я его.
- О тебе в том числе, - ответил отец. – Ты знаешь, мы с тобой не были особо близки…Сначала твои младшие брат и сестра, потом твоя работа, моя служба… - замялся он, проведя рукой по затылку. Совсем как я, когда особо волновался. – Мама заботилась о тебе лучше.
- Ты винишь себя в чем-то?
- Да, но не в этом дело, - папа, наконец, вздохнул и взял себя в руки, продолжив: - Ты старший в семье, Джеймс, и после меня останешься главным.
Сказал, как отрезал – ни дать, ни взять.
- Говори как есть, пап, - попросил его я, садясь в кровати и положив руку папе на плечо. – Ты болен?
Отец побледнел.
- Да, сынок, - выдохнул он. – Тебе сейчас тяжело, но ты должен знать как-никак. Я болен серьезно, и уже давно. Надеялся излечиться, мне помогали много хороших магов, целителей и зельеваров. Но, увы, мне осталось от силы полгода.
Я сглотнул: вот тебе и еще один удар…
- А как давно ты болен?
- Пять лет…
Я жил с родителями четыре года и не заметил, как умирает папа. Мерлин мой…
- Все хорошо, Джейми, - прошептал он, обнимая меня. У меня по лицу стекали слезы: этот день выбил из меня последние силы. – Я бы хотел получше узнать тебя за оставшееся время. Но ты, пожалуйста, не напоминай мне о болезни, пусть все останется, как было, только позволь мне приблизиться к тебе.
Я мигом утер слезы кулаком, не разжимая объятий папы.
- А мама знает?.. – тихо уточнил я.
- Конечно, - горько вздохнул он. – Альбус и Лили не знают.
Я кивнул, соглашаясь с чем-то, сам не зная с чем.
Лили была слишком незрелой в свои двадцать шесть, она жила с очередным парнем и вела не самый достойный образ жизни, хотя работала вполне успешной секретаршей при крупном чиновнике Министерства, но, если честно, все мои опасения, что она – копия меня, не самая лучшая причем, они сбылись и приумножились. Лили настоящая стерва, она редко приходит в гости, и родители больше не восхищаются ей и ее красотой. Они любят ее, несомненно, но…
С Альбусом все было гораздо лучше. Он успешно служил аврором, но частые выезды на задания и постоянная пассия, с которой братишка встречался уже два года, но не женился на ней, не давали ему возможности часто бывать дома.
Поэтому я отлично понимал папино нежелание сообщать младшим о своей скорой смерти, как бы это эгоистично и жестоко не звучало.
Мы просидели с отцом еще какое-то время, молча. А потом разговорились. Я позволил ему осмотреть мою комнату, показал кучу снимков со школы, с матчей – все то, что просто не успел сделать прежде. Сейчас незачем было размышлять, почему так вышло, а не иначе, нужно было действовать. Определенно. Смех папы и его полное понимание всего, о чем бы я ни говорил, - тому отличное подтверждение и хороший стимул.
- Передай маме, что я не буду больше ее огорчать, - в завершении нашей посиделки сказал я, улыбаясь. – С завтрашнего дня кушаю только с вами.
- Хорошо, - улыбнулся папа. – Ну, а ты расскажешь, зачем приходил Фред?..
- Завтра, па, я поделюсь с вами завтра. Не хочу портить вечер своим очередным нытьем, - произнес я.
- У тебя все наладится, я уверен, - сказал папа, взлохматив мои волосы и поднимаясь с кровати. – Четыре года простоя – много, но не критично.
- Два года простоя, - подмигнул я папе. – Первое время они даже звали меня на пробы.
- И еще позовут, - улыбнулся отец, отдаляясь к двери.
Я кивнул, и папа вышел из моей спальни. Я почувствовал, как одновременно счастье и горечь наполняют сердце. Я провел отличный вечер с папой, который, оказывается, полностью на моей стороне, но ведь совсем скоро его не будет рядом…
***
Позднее я расспрашивал папу о его болезни, но он попросил этого больше не делать. Я не мог смириться, конечно же, но и нарушить его просьбу тоже не мог. Как взрослый человек я понимал папу и его решение, но как любящий сын и спортсмен, я хотел бороться до конца. Эта дилемма вставала передо мной ребром по ночам.
А днем я продолжал свои тренировки, отложив, правда, визит в Министерство, вечерами мы болтали с папой или гуляли все втроем, не забывая и про маму. С ней мы виделись чаще и успевали надоесть друг другу за день. И в целом, моя жизнь стала налаживаться. Я постепенно «возвращался» в семью, вернее будет сказать, я в нее по-новому «входил», ибо никогда не проводил столько времени с родителями. А теперь каждый день с удовольствием общался с моими дорогими папой и мамой, делился своими проблемами и переживаниями, коих стало намного меньше.
Я снова обретал себя через общение с родителями. Они внезапно оказались самыми важными людьми, а не мнимые друзья, как считал я раньше по своей глупости.
Фреда я не простил. Папа сказал, что я отчасти прав, - мне этого достаточно. А мама пыталась отговорить, ведь это сын Джорджа, ее брата, но я был тверд в своем решении порвать с ним дружбу и пообещал никоем образом не мешать ему жить. А я и не собирался, я не делал гадости родственникам, даже будучи шутником в Хогвартсе. Ал, правда, обижался на шутки, но мы с ним давно уладили наши разногласия и сейчас хорошо общались, когда он приходил.
Плавно, но верно я возвращал себя из того четырехлетнего Ада, в который сам себя поместил, не видя никого и ничего вокруг.
