Глава третья (Близнецы Уизли, Беллатриса Блэк, Люциус Малфой)Фред и Джордж Уизли – любопытство.
Две пары ног осторожно спускаются по ступенькам, едва различимым в слабом свете «Люмоса». Один из братьев-близнецов запускает пальцы в маленький горшочек и вынимает небольшую горсть серого порошка.
— Раз… два… ТРИ! – шепчет он, и братья вместе входят в зеленые языки пламени.
— Осая клея! — дружно выговаривают они и исчезают. Вылетая из практически разрушенного камина, Джордж произносит короткое ругательство и сваливается на Фреда.
— Где мы? – спрашивает последний, скидывая с себя брата и поднимаясь на ноги.
— Откуда мне знать? – отвечает Джордж, поднимаясь и на всякий случай проверяя сохранность мешочка с запасами Летучего пороха на обратный путь. – Давай посмотрим.
Братья Уизли осторожно отправляются вглубь дома, в который попали. Шагнув на первую ступеньку старой деревянной лестницы чуть раньше брата, Фред, проваливаясь, вскрикивает: «Джордж!» Тот закатывает глаза и принимается вызволять брата. В это мгновение сквозь лестницу просачивается огромное привидение с серебристыми пятнами крови по всему телу. Братья дружно кричат от страха и несутся к камину, который тут же исчезает.
— Это все ты! – орут они хором друг другу и со всей прыти бегут подальше от злобно клокочущего приведения.
— ТЫ! – кричит Джордж, просыпаясь и удивленно осматриваясь по сторонам, постепенно понимая, что привидение в доме – просто сон.
— Ну что случилось? – недовольно бурчит Фред, выныривая из-под бесформенной кучи одеял.
— Мы не будем экспериментировать с Летучим порохом! – сердито отвечает Джордж, поворачиваясь на бок и скрываясь под одеялом. Фред недоуменно смотрит на брата, но, махнув рукой, укладывается обратно в кровать, зарываясь в одеяла. Через несколько минут в комнате вновь воцаряется сладкое сопение братьев.
Беллатриса Блэк (Лестрейндж) – предвзятость.
— Конь на «С-5» — усмехаясь, произнесла Беллатриса. Ее большие темные глаза скользнули по шахматной доске, где серебристый конь разрушал изумрудного слона Андромеды.
— Я тоже хочу в Хогвартс, — с завистью в голосе протянула Андромеда, не обращая внимания на проигрыш. – Ты ведь попадешь в Cлизерин?
— Я скорее утоплюсь, чем отправлюсь на другой факультет! – прошипела маленькая Беллатриса.
— И познакомишься с чистокровным слизеринцем, за которого потом выйдешь замуж? – хихикнула Андромеда, наблюдая за разрушением своей королевы.
— Разумеется, — кивнула старшая сестра, чуть прищурившись, окидывая взглядом шахматную доску.
— А если ты влюбишься в гриффиндорца? – тихо прошептала Андромеда, с любопытством заглядывая в глаза сестры, которые в один момент широко распахнулись и злобно посмотрели на нее.
— Что-о? – взвизгнула Беллатриса, вскакивая на ноги и смахивая рукой шахматную доску так, что она со всеми фигурками полетела на пол. – Что ты несешь?
Она презрительно скривила губы и подошла к своей сестре. В глазах Беллатрисы сквозила такая ненависть, на какую только была способна десятилетняя девочка. Она медленно наклонилась к Андромеде, и неизвестно, что бы случилось, если бы громкий крик «Белла!» откуда-то с первого этажа не прозвенел в воздухе.
— Шах и мат! – прошипела старшая сестра прямо в лицо Андромеды и со всей силы толкнула ее. Маленькая Андромеда упала, но не заплакала, а только лишь печально посмотрела в спину уходящей Беллатрисе.
Люциус Малфой – беспомощность.
— Я стараюсь! – всхлипнул маленький светловолосый мальчик.
— Я не вижу, — хладнокровно сказал Абраксас, откидываясь на спинку большого черного кресла.
Люциус с трудом подавил в себе желание расплакаться и все бросить, и глубоко вздохнув, вновь потянулся к старинному фолианту.
— Ab initio nullum, semper nullum… — закрыв глаза и вытянув вперед руку, начал читать Люциус.
— Это присказка, болван! – прошипел Абраксас, вскакивая с кресла. – Начало на следующей строчке, недоумок!
— Я не… — заикнулся Люциус, опуская глаза.
— Не хочешь! – бросил отец.
Шагнув к сыну, он вырвал из его рук книгу, захлопнул её и раздражённо замахнулся. Люциус знал, что не должен был отворачиваться, но не смог совладать с собой.
— Ах, ты! – процедил Абраксас, поворачивая лицо сына к себе и залепляя пощечину. – И только посмей скривиться или, что того хуже – заплакать.
Отвернувшись, Абраксас левитировал книгу в сундук и позвал Добби.
— Никакого сладкого сегодня, — сказал домовику Малфой-старший. — Ни шагу на улицу! — бросил он сыну, выходя из комнаты.
Маленький Люциус бесшумно всхлипнул, жалобно посмотрев на домовика. Добби, съежившийся под этим взглядом, рухнул на пол и забился головой о дверной косяк.
— Добби не может утешить маленького господина, Добби никчемный эльф! – приговаривал он, не переставая наказывать себя. А Люциус лишь только махнул рукой и направился в свою комнату. «И зачем тогда нужны домовики?» — думал он.
