Глава 3Я решил не брать с собой плащ и сразу же пожалел об этом, выйдя на улицу, – было прохладно, все же лето уже приближалось к концу. Светало, и я отстранено отметил, как быстро промелькнула эта ночь. Как много и как одновременно мало мы успели. И этот очередной графский каприз… Все-таки даже самому политически благонадежному чиновнику нет-нет да и приходит в голову мысль, что сторонники демократии не так уж не правы, пусть и в достаточной мере условная абсолютная монархия порой слишком мешает работе. Автомобиль плавно тронулся с места, и я устало откинулся на спинку сидения, полуприкрыв глаза.
Еще горели фонари, был тот ранний предрассветный час, когда солнце еще не встало, а знать еще только легла.
Я опустил стекло со своей стороны, наслаждаясь прохладным утренним ветерком. Бессонная ночь давала о себе знать, усталость, отодвинутая на самый край сознания, ощутимо плескалась в висках.
Поправив галстук и манжеты, я смотрел в окно, час был слишком ранний, на улицах встречались только отдельные заспанные горожане, в большинстве своем лавочники и приходящая прислуга.
Знакомый внушительный особняк словно выплыл из светлых сумерек, великолепное здание, доставшееся Крэгу Доновану после бесконечной смены поколений. Все-таки в аристократии есть хотя бы стиль, если не польза.
Я выбрался из теплого салона на все еще прохладную августовскую улицу, чувствуя, как от утреннего холодка исчезает разморившая меня сонливость.
Вошел я через черный ход – как предписывала служебная инструкция, не делавшая в этом отношении разницы между простым полицейским и шефом тайной полиции, – и попросил растерянную горничную позвать хозяйку. Время было определенно неподходящим для светских визитов, но я знал, что Цирцея Эрраи-Донован в этот час уже поднялась. Она всегда вставала до рассвета.
Семейная традиция, должно быть.
В малой гостиной уже был разведен камин, и я привычно опустился в кресло перед ним. Уют, изящество и простота, в этом вся «Кира Эрраи». Особняк Донованов вообще выгодно отличался от напоминающей музей резиденции графа Алмонда своей радующей глаз и нежащей тело современностью.
Крэг никогда не отдавал предпочтение истории в мелочах.
В течение многих лет этот дом был одним из немногих в Винетте, куда мне приятно было наносить визиты, и как печально, что именно этого удовольствия я буду вынужден лишиться. Век Донованов в Винетте заканчивался, а это было, увы, хорошее время.
Шагов у самой двери я как всегда не услышал, она возникла на пороге совершенно беззвучно. Крэг, кстати, тоже умел вот так подкрадываться.
Я поднялся ей навстречу, с трудом подавляя закономерное раздражение. Пока не будет доказано обратное, леди Донован считается невиновной в измене… И я бы предпочел, чтобы так оно и оставалось.
– Доброе утро, Каспар, – карие глаза изучали мое лицо, и я не мог предположить, как много она по нему прочтет. Интуиция супруги Крэга Донована порой поражала даже меня.
– Доброе утро, миледи, – вздохнув, отозвался я. Обратиться к ней по-иному я не мог даже в мыслях. Цирцея Эрраи – леди Донован – была представительницей той внесословной элиты, что угадывается с первого взгляда. Даже высшее общество Винетты, консервативное, как любая более-менее замкнутая каста, вынуждено было это признать.
– Вы хотели меня видеть?
– Я всегда этого хочу, миледи, вы же знаете… – улыбнулся я. – Но сегодня, боюсь, я просто вынужден навязать вам свое общество.
– Morituri te salutant… Но я не совсем понимаю, почему Рендольф прислал именно вас.
Я пожал плечами.
– Для обыска, миледи.
Я вытащил из нагрудного кармана несколько помятый лист гербовой бумаги.
– Ордер на обыск вашего дома, миледи, подписанный его сиятельством графом.
Она прочла и вновь подняла глаза. Удивления в них не было.
– Вы будете проводить его сами? – усмехнулась Цирцея.
– Ну что вы. Я собираюсь контролировать ход работ, так сказать. Для меня это, поверьте, столь же неприятно, как и для вас.
– Понимаю. К тому же вас наверняка ждут дела, о которых Рендольф просто не подумал… Что ж, присаживайтесь, если не ошибаюсь, обыск – дело довольно длительное.
– Если он тщательный, миледи.
Кивнув, она опустилась в кресло, и я последовал ее примеру.
– В вашей компетентности и компетентности ваших людей я не сомневаюсь, – усмехнулась Цирцея. – Даже имей я право выбирать… я сама попросила бы вас.
– Потому что мы друзья?
– Нет, потому что в вашей честности я не сомневаюсь.
Она позвонила, ошеломив вошедшую горничную приказом:
– Люси, возле… черного входа дожидаются несколько человек, так, Каспар?.. Проверь их документы и впусти, это агенты тайной полиции, они собираются обыскать дом. Присмотри, будь добра.
– Да, миледи, – прислуга в доме Донованов все же была хорошо вышколена.
Цирцея обернулась ко мне.
– Мне очень жаль, но это еще не все, – мне в самом деле было неприятно сообщать ей все лично. Как мужчина и джентльмен я не любил причинять боль женщинам, даже по долгу службы.
Но она избавила меня от этого:
– Мой муж арестован.
Я кивнул, понимая, что не дождусь беспокойства или растерянности.
– И не он один. Но я бы советовал вам, миледи, не демонстрировать так явно свою осведомленность. Это как-никак может внушить мне подозрения.
Она улыбнулась.
– Внушить? Как мило. Значит ли это, что сейчас я вне подозрений?
– Граф считает вас непричастной.
Губы Цирцеи чуть дрогнули, но она промолчала.
– А мне бы не хотелось развенчивать эту иллюзию.
– Почему?
– Вы должны мне танец со вчерашнего вечера, миледи.
– Вовсе нет. И потом, я не так уж хорошо танцую, – она покачала головой. – Подобное стремление делает вам честь, но стоит ли так рисковать? И вы, и я понимаем, что это безнадежно.
– Для вас – нет. Граф вполне способен вас… помиловать.
Она бросила на меня слегка удивленный и даже насмешливый взгляд.
– Для меня? Какое это имеет значение? Место жены – рядом с мужем, как исполнитель закона вы должны это знать. А Крэга Рендольф вряд ли… помилует.
Я тоже был в этом уверен. Так же как и в том, что без Крэга она оставит высший свет. Они были неделимы, этакий общественный феномен – Донованы. Крэг и Цирцея взаимодополняли друг друга. Мало того, по ряду вопросов они даже были единомышленниками, причем эта тенденция, если верить графу Рендольфу и леди Беатрисе Ирвин, прослеживалась еще со студенческих времен.
В том, что и в этом вопросе они не разошлись во мнениях, у меня не было сомнений.
– Думаю, вы не откажетесь от чашки кофе, – вдруг сказала Цирцея.
– Ваша предупредительность поражает, миледи, – согласно улыбнулся я. Утренний кофе Донованов уже стал притчей во языцех, и едва ли кто-нибудь отказался бы от него на моем месте.
Горничная накрыла на стол, наполнив комнату чарующим ароматом свежеиспеченных булочек.
– Отличный кофе, миледи. Что за сорт?
– Вы не пробовали? С личных плантаций графа Алмонда, эксклюзив. Главное – не испортить вкус сливками и сахаром.
– Не знал, что граф такой гурман.
– В некоторых аспектах он очень разборчив, – сказала она с едва уловимой иронией.
Я молча улыбнулся. Как жаль, что допрашивать супругу такого человека, как Крэг Донован, даже сейчас без веских на то причин не может себе позволить и тайная полиция.
Допив, она поставила чашку на столик и поднялась.
– А сейчас прошу меня извинить – мне сегодня придется несколько изменить распорядок дня.
– О, конечно, – я тоже встал. – Боюсь только, моим людям еще не раз придется вас побеспокоить.
– Я понимаю… Обращайтесь ко мне, если что, – и повернувшись, она ушла, сказав что-то горничной за дверью.
К кофе я вернулся лишь тогда, когда затих звук ее шагов.
***
Солнце наконец взошло, но здесь это едва ли имело значение.
Спустившись по длинной узкой лестнице, Лестер Имрих остановился у одной из внушительных деревянных дверей, на страже возле которой застыл офицер личной гвардии графа Алмонда.
– Мне позволено будет войти? – саркастично поинтересовался он.
Офицер молча отпер дверь, отступив в сторону, и Имрих со вздохом вошел.
Эта небольшая, скудно обставленная комната напоминала скорее камеру, чем один из графских покоев, да и находилась в самом подходящем для темницы месте – в подвалах городской резиденции Холландеров.
Лорд Крэг Донован смотрелся здесь несколько неуместно. А особо парадоксальной деталью были кандалы, измявшие его безупречной белизны манжеты. Впрочем, сам Крэг словно и не чувствовал себя неуютно, с исследовательским интересом рассматривая окружающую его обстановку, включавшую в себя и охранника, который следил за ним от дверей с подозрением, едва ли свойственным мирному времени.
– Лестер, вы? – весело удивился Крэг. – Приятно видеть знакомое лицо.
– Доброе утро, милорд, – сдержанно отозвался Имрих.
– Объясните-ка мне, Лестер, – лорд Донован удобнее устроился на скамье под стеной, – что я здесь делаю?
– Вы арестованы, милорд, – спокойно отозвался первый заместитель главы винеттского отделения имперской тайной полиции.
– Это я понимаю, – хмыкнул Крэг. – Но что я делаю здесь? Это же казематы Холландеров, если не ошибаюсь, а не подвалы вашего ведомства.
– Его сиятельство решил взять дело под свой особый контроль.
– А-а, – понимающе кивнул лорд Донован. – Ясно. Ну что же, подождем графа с его «особым контролем». Но к вам, Лестер, у меня отдельный разговор …
Дверь отлетела в сторону, и в камеру вошел… влетел Рендольф Холландер, граф Алмонд собственной персоной.
– Привет, Ренф, – улыбнулся лорд Донован. – А мы только что о тебе вспоминали. Доброе утро.
– Действительно, доброе, – отозвался граф сдержанно. – У меня сегодня счастливый день, братец. Мы раскрыли заговор.
Рендольф, как и многие другие действующие лица этой истории, не спал ночью, что не самым благоприятным образом отразилось на его внешности. В любое другое время они с Крэгом были практически равны по силе обаяния и степени уверенности в себе, но сейчас граф явно проигрывал.
– Еще один? – поднял брови Крэг.
Всего лишь вчера тайная полиция раскрыла незначительный сговор младших сыновей известных фамилий и обедневших дворян, которые, явно потеряв всякое чувство реальности от… безысходности своего положения, собирались избавиться от графа путем простейшего покушения. На вчерашнем приеме в посольстве об этом много шутили.
– Мне хватит и одного. Особенно, если учесть выяснившееся участие в нем некоторых известных лиц…
– Право, Ренф, не стоит так расстраиваться. Ты же политик.
– А ты весьма наглядно мне об этом напомнил.
Крэг вздохнул и повернулся к Имриху, как всегда державшемуся в тени.
– Так вот, Лестер... Воистину спецслужбы бестактны. Мало того, что арестовывают человека до завтрака… Раз уж вам известен мой маршрут, могли вы подождать меня в другом месте? Я еще понимаю – на улице, но в подземном гараже моей сегодняшней дамы?
– Милорд, мои люди действовали по обстановке, – Лестер был предельно корректен. Ему отнюдь не хотелось терять время на ту сцену обвинения, которая неминуемо должна была разыграться, но его присутствие придавало этому судилищу видимость законности.
По счастью, Крэг верно оценил его колебания.
– Покончим с формальностями. Что вы там должны мне сказать?
– Лорд Крэг Донован, вы обвиняетесь в государственной измене. Вы имеете право хранить молчание, все, что вы скажете, может быть использовано против вас, – усмехнулся Имрих.
– А пассаж о праве на адвоката? – не удержался Крэг.
– Тайная полиция обходится без них, – напомнил второй по рангу сотрудник винеттского филиала этой организации. Повернувшись к графу, он почтительно заметил: – Пожалуй, это все, ваше сиятельство. Можно переходить к допросу.
– Не торопитесь, друг мой. Вас я не задерживаю, у вас сегодня еще один загруженный день, но арестованного я собираюсь… удостоить личной беседы.
– Прекрасно, – Лестер кивнул им обоим и направился к выходу. – Наш человек будет ждать за дверью.
– Спасибо.
Оставшись одни, они несколько минут молчали, потом граф, остановившись перед Крэгом, поинтересовался:
– Неужели тебя стало заботить мнение общества, братишка? Гараж, улица… Ты не устаешь меня удивлять.
– Даже нам не стоит пренебрегать формальными приличиями, – отозвался тот. – Я никогда не позволял себе этого прямо, и не хочу нарушать традицию. Или ты решил раскрыть всю глубину моей во всем преступной натуры?
– Если это тебя успокоит – в твоем доме тоже были агенты. В пресс-релизе будет упомянуто именно это.
– Благодарю, – Крэг прислонился спиной к стене. – Кажется, ты собирался удостоить меня беседы? Ждешь оправдательной речи?
– Ты же слышал – адвокат тебе не положен, защищайся сам.
– Защищаться? – лорд Донован пожал плечами. – Неподходящее слово, Ренф. Я могу кратко обрисовать свое видение ситуации.
– С удовольствием послушаю. Я оценил изящество замысла, выдержанного в наших исторических традициях. Давно ли только тебя так заинтересовала политика, Крэг? Ты же никогда не был политиком, хотя отличился где только можно. Кем ты только не являешься: рыцарем Винеттского ордена, предпринимателем, главой охотничьего клуба, членом совета попечителей нашего университета…
– Да-да. Еще отцом семейства и доктором социологических наук. Но, как и любого сознательного гражданина…
– …подданного, – ледяным тоном поправил его Рендольф.
– Ну конечно же. …подданного, заботящегося о благе отчизны, политика всегда меня забавляла. А в последние несколько лет забавного становилось все меньше, что не могло не беспокоить. А тебя что, нарушение вассальной верности так взволновало?
– В том числе. И тебя ждет немало… забавного, обещаю.
– Да-да, я в курсе. Что у нас там говорит на этот счет закон? Высшая мера? Полагаю, доказательная база готова.
Граф с трудом разжал кулаки и вытащил руки из карманов.
– Этим, как ты догадываешься, занимается всеми нами любимая тайная полиция.
– Тогда нам не о чем беспокоиться, верно? Но я, пожалуй, подожду с чистосердечным признанием. Мои… соучастники?.. бесспорно, могут рассказать, что знают и чего не знают. Но. Вдруг они что-нибудь забудут?
– Крэг, не ерничай, – в голосе графа проявилась угроза, учитывая его состояние, любое слово провинившегося лорда могло стать последней каплей.
Тот помолчал.
– И не думал. Просто серьезность подобной беседы доведет тебя до агрессии. Передай Мортимеру мое искреннее восхищение, – он улыбнулся. – Перестань хмуриться, Ренф. Победителю не пристало.
Рука графа схватила его за воротник.
– Еще одно слово, Крэг. Одно проклятое слово…
– Мне в дальнейшем молчать? – поинтересовался тот. – Ты хочешь произнести монолог?
– Ты… ты посмел предать меня, Крэг. Ты!
– Ну, Ренф, я все же Крэг Донован – кому, как не мне, указывать тебе на твои ошибки.
Граф ждал, ждал страха, паники, раздражения, хоть тени искренних эмоций от человека, еще неделю назад бывшего его лучшим другом.
– Ты разочаровал меня, – слова дались с трудом.
Крэг кивнул с непроницаемым выражением лица.
– Ты меня тоже.
Рендольф помолчал, потом зло спросил:
– И ты полагаешь, что Альберт стал бы лучшим правителем? Более мудрым и более справедливым? Альберт, закопавшийся в свои генеалогические исследования и лучше ориентирующийся во временах лайзайских войн? Это смешно. Имей мужество признать, что власть нужна была тебе, братец.
– Мне? – заинтересовался Крэг. – Но зачем? Править за тебя было бы гораздо проще, согласись.
– Тогда я не вижу в этом смысла.
– Я уже говорил тебе как-то, что ты никудышный стратег, Ренф. Зато представь, какие перед тобой открываются перспективы: ты можешь назначить меня воплощением зла, и каждый год сжигать мое чучело. Национальный праздник провозгласить.
– Первый раз в жизни мне хочется убить человека, – глухо сказал граф. – Своими руками. Никогда не думал, что этим человеком будешь ты, – он распахнул дверь. – Снимите показания с обвиняемого.
Оборачиваться ему не хотелось.
