Глава 3(1986 — 1997)
— Посмотри на себя, ты улыбаешься!
Ариана поманила его к лесному озеру, больше похожему на огромную лужу. Они склонились над его поверхностью, уставились в воду. Аберфорт забыл придержать бороду и вода зарябила. Ариана рассмеялась и улеглась на заросшем мхом берегу, раскинув в стороны руки. Аберфорт стряхнул с бороды капли воды.
На днях он встретил Наземникуса, торговавшего каким-то барахлом около «Трех метел». Парень, по всей видимости, так и не забыл Аберфорта – тут же стал собирать свои вещички. Аберфорт его тоже помнил.
— Куда-то спешишь? – спросил он.
Наземникус бросил на него испуганный взгляд и засобирался еще быстрее.
— Да брось, — сказал Аберфорт, — я запретил тебе появляться в моем баре, а не попадаться мне на глаза. Ты же не думаешь, что я буду бегать за тобой по всему свету?
— Ты псих, откуда мне знать, что ты будешь делать, — пробормотал Наземникус.
Он был готов трансгрессировать, когда улицу сотрясли невероятно громкие хлопки, и крик, бешеный, совершенно дикий крик разорвал окружающее пространство на части:
— КТО ВЫЗЫВАЛ АВРОРОВ?
Наземникус выронил все, что только что успел собрать. Его палочка упала в лужу. Бледный, напуганный, с трясущимися руками, он стал медленно опускаться, чтобы поднять ее. А после бесследно растворился в воздухе, оставив брошенным ворованное барахло.
Аберфорт посмотрел по сторонам. По главной улице, шлепая по лужам, лавируя меж прогуливающимися группами студентов и жителей деревни, неслись дети. В воздухе, откуда они бежали, зависло и медленно спускалось на землю цветное облако. Они пронеслись мимо «Трех метел» и бросились врассыпную. Аберфорт заметил, что за ними гнались двое – мальчик и девочка – размахивая волшебными палочками, из которых вылетали красные и зеленые искры.
Аберфорт рассмеялся – впервые за долгие годы. Он прислонился к стене, сотрясаясь от смеха, то и дело вытирая выступающие на глазах слезы. Преследователи, как раз пробегавшие мимо Аберфорта, повернули головы в его сторону, и на их лицах он заметил одинаково озорные улыбки. А спустя секунду ребята шлепнулись в лужу. Смех Аберфорта стал только громче.
Он подошел к ним и помог подняться.
— Благодарю, вы оказали помощь лучшим сотрудникам Аврората, вас не забудут, — девчонка с мокрыми ярко-розовыми волосами протянула Аберфорту ладонь, испачканную в осенней грязи. – Аврор Тонкс, — представилась она.
— Очень приятно, — отозвался Аберфорт, пожимая ей руку.
— А я Чарли, — сказал стоявший рядом мальчик. Аберфорт узнал его – Артур не так давно присылал фотографию всей семьи.
— Нам пора, нужно поймать всех преступников, — заявила Тонкс и схватила друга за мокрую мантию. – Надо бежать, — прошептала она ему на ухо и указала в сторону перекрестка, над которым все еще висело облако. Там собралась толпа, кто-то показывал Минерве МакГонагалл в их сторону.
— На самом деле мы не авроры, — доверительно сообщил Чарли.
— Чарли! – зашипела Тонкс.
— Просто веселимся.
Профессор заметила их, и Тонкс с Чарли побежали дальше по улице. Аберфорт улыбался им вслед. Проходящая мимо него Минерва неодобрительно покачала головой.
Ариана лежала так, что кончики ее распущенных волос исчезали в воде. Она напевала незнакомую Аберфорту мелодию и проводила рукой по траве, как будто гладила. Ариана, все ее действия, слова, улыбки – они успокаивали его, как много лет назад он успокаивал ее, когда она впадала в ярость и не могла себя контролировать.
Но в последние несколько лет Аберфорт и так был спокоен. Война закончилась, прекратились смерти, кошмары не напоминали о себе. Альбус перестал играть в свои игры, от Ремуса пришло пару писем. А три года назад…
Он спустился вниз босиком. В дверь стучали уже пару минут, и Аберфорт, собиравшийся спать, был ужасно не в духе. Он распахнул дверь, мечтая высказать все, что думает о поздних гостях, но не смог вымолвить ни слова. В свете зажженного «Люмоса» он увидел Молли, уже давно не такую молодую, как раньше, а за нею стоял Артур со спящим у него на руках ребенком. Аберфорт переводил взгляд с одного на другого.
— У нас такой бардак дома, что мы не смогли найти там ключ от твоего трактира, который ты нам оставил, — заговорила Молли. – А открывать заклинанием как-то неприлично.
— А приходить посреди ночи? – отступая в сторону, спросил Аберфорт.
— Мы еще помним, во сколько ты ложишься, — тихо произнес Артур.
Аберфорт закрыл за ними дверь.
— Так и знала, что ты все запустил, — Молли осмотрела трактир. Она бросила взгляд на покрытый опилками пол и ахнула: — Босиком?!
Ребенок на руках у Артура заворочался, Молли прикусила губу.
— А ну марш наверх и одень что-нибудь на ноги! – зашептала она.
Артур беззвучно захохотал, прижимая к себе ребенка, и тут же получил строгий выговор от Молли. Они все поднялись наверх, Аберфорт оделся. Они уселись в гостиной, как будто это был один из их обычных вечеров того времени, когда ребята жили в «Кабаньей голове».
Только теперь они повзрослели, и с ними был еще и ребенок.
— Это Джинни, — Молли заметила взгляд Аберфорта. – Мы всех отправили к Биллиусу, брату Артура, когда собрались тебя навестить, но эта леди устроила забастовку, так что пришлось ее взять с собой.
Джинни засопела, прижимаясь к отцу. Аберфорт откинулся в кресле, прикрыл глаза.
— Расскажи, как ты тут, — попросил Артур…
Ариана приподнялась на локтях и посмотрела на задумавшегося Аберфорта:
— Не хочешь пойти отсюда?
Аберфорт кивнул. Выйдя из леса, они попали на луг. Ариана стала срывать траву и цветы, плести из них что-то. Аберфорт брел рядом, наблюдая за сестрой. Он дышал полной грудью, чувствовал себя живым. Теперь не только во сне.
— Сорви мне вон тот цветок, синенький, Аб, — попросила Ариана.
За ними тянулась полоса мятой травы, солнце садилось, но воздух не становился холоднее. Ариана примеряла венок на голову – то на свою, то на его – и не переставала болтать. Кончики ее волос высохли, на щеках был румянец. Они распрощались, когда солнце скрылось за горизонтом.
Аберфорт проснулся, и первое, что бросилось ему в глаза, была лежащая рядом книга сестры. В сторону ворот по петляющей дороге, исполосованной тенями, медленно шла Ариана. В руках у нее был венок, тот, что они только недавно плели ей во сне. Сестра исчезла в очередной тени, а когда появилась вновь, это уже была не она. Высокий юноша, так хорошо знакомый Аберфорту, аккуратно положил на землю венок и побрел дальше, приближаясь к нарисованным воротам.
Сердце забилось быстрее. Аберфорт схватил книгу. Он сжал ее так сильно, словно желал задушить.
— Кто ты?
Юноша поднял глаза на секунду, посмотрел на Аберфорта, но продолжил свой путь как ни в чем не бывало.
— Кто ты такой?
Ответа не последовало, лишь настороженный взгляд в его сторону.
— Я
видел, — сказал Аберфорт изображению на обложке, — как ты был моей сестрой. И я не понимаю, как это возможно. Не…
Аберфорт почувствовал, как тяжелеют его веки, и окружающий мир перестает иметь значение. Он оказался в привычном полумраке и попытался выйти оттуда самостоятельно, не дожидаясь, когда Ариана возьмет его руку. Шаги дались ему тяжело, но вскоре он уже был во сне.
Арианы не было, вместо нее его встречал все тот же юноша с кудрявыми волосами. Аберфорт, оказавшись с ним рядом, вдруг заметил у него на висках еле различимые крылышки.
— Ты видел? – спросил юноша.
— Да! Я не знаю, что видел, но… — Аберфорт огляделся по сторонам. Сердце колотилось, как сумасшедшее, глаза искали Ариану. Он не понимал, почему так происходит, но был уверен, что не увидит сестру, что она не придет, как всегда, из тени и не возьмет его за руку. Аберфорт был в их с Ариной сне, но рядом была не сестра. – Да кто ты такой?!
Юноша чуть склонил голову. Аберфорт знал этот наклон головы – он наблюдал его не раз, когда сидел с книгой сестры, разглядывая обложку. Аберфорт не понимал, что происходит.
— Я Морфей.
—
Кто ты?
— Бог сновидений.
— Бог?
Аберфорт попятился прочь. Морфей последовал за ним:
— Подожди, я могу объяснить.
— Объяснить что? – Аберфорт отступал, пытаясь придумать, как бы ему проснуться.
— Всё, — Морфей расставил в стороны руки.
— Мне не нужны твои объяснения. Ты…ты….как ты это делаешь? Становишься Арианой? Моей сестрой? Как? Зачем?!
Аберфорт оступился. Он упал и сильно ударился головой о твердую землю. Что-то царапнуло затылок, Аберфорт провел по нему рукой и его пальцы оказались в теплой крови. Морфей нахмурился, увидев кровь, а через несколько секунд Аберфорт почувствовал, что просыпается.
Он открыл глаза, лежа на полу. По шее текла кровь, комната, окружавшая его, была всего лишь цветным пятном. В руке Аберфорт по-прежнему держал книгу сестры. Он отбросил ее прочь и перекатился на живот. Поднявшись, он пошел в гостиную, то и дело пытаясь поймать равновесие. Облокотился на камин и достал немного летучего пороха.
— Кабинет директора Хогвартса, — прошептал Аберфорт и ступил в зеленое пламя.
Он пришел в себя уже в Больничном крыле. Аберфорт провел там неделю – школьная медсестра настаивала на еще одной, но он невежливо отказался – и за все это время ему ничего не приснилось. Ни кошмара, ни сестры. Раньше у него никогда не бывало ночей без снов.
Альбус помог ему вернуться в «Кабанью голову».
— Будь осторожнее, — попросил он, уходя.
— Не буду, — отозвался Аберфорт.
В первую же ночь он чуть не получил еще одно сотрясение. Стоило ему закрыть глаза, как он тут же вернулся в свой старый кошмар. Вскочил с кровати и еле удержался на ногах. Голова кружилась, на лбу выступил пот. Аберфорт уселся в кресло со стопкой старых писем и принялся их читать. Утро пришло незаметно, и Аберфорт, сонный, отправился открывать трактир.
Его клонило в сон весь следующий день, но стоило ему перестать сопротивляться, как он оказывался в старом доме. Аберфорт просыпался с криком, не желая вновь проживать свой кошмар.
Когда Альбус пришел проведать его спустя несколько дней, Аберфорт так ни разу толком и не поспал.
— Мадам Помфри советовала спать больше, — заметил Альбус.
Аберфорт ничего не ответил.
— Если у тебя проблемы…
— Нет у меня проблем, — рассердился Аберфорт. – Уйди.
— Если у тебя проблемы со сном, я могу принести тебе зелье сна без сновидений.
Аберфорт посмотрел на брата:
— Она давала его мне, когда я лежал в Больничном Крыле?
Альбус кивнул. Аберфорт перевел взгляд на портрет сестры:
— Принеси его мне.
* * *
Зелье помогало. Он выпивал его каждый вечер, и ночь проходила мгновенно, не принося с собой ничего. Аберфорт не чувствовал, что скучает по снам с Арианой, не боялся заснуть в кошмаре.
Книгу сестры он убрал на шкаф, обратно в коробку, где она когда-то провела долгие годы. Юноша с обложки – Морфей – сидел вдали и крутил в руках засохший венок.
Вставая по утрам, Аберфорт чувствовал потрясающую пустоту в голове. Было удивительно легко просыпаться и спускаться вниз, просиживать день за днем в «Кабаньей голове». Не было тоски, удары капель по стеклам не раздражали. Он не радовался снегу и не злился на весну. Полная луна не вызывала в нем никаких чувств.
И только письма, приносимые шуршащими крыльями совами, затрагивали что-то внутри. Аберфорт перечитывал их по несколько раз и засиживался допоздна в гостиной, нацарапывая ответ.
— Тебе необходимо перестать пить это зелье, — сказал Альбус, наблюдая за Аберфортом.
— Я так не думаю.
— Послушай…
— Нет. Мне
нужно это зелье, — сказал Аберфорт. Он посмотрел на портрет Арианы – сестра помахала ему – и перевел взгляд обратно на брата. Альбус сощурился и тоже посмотрел на Ариану. –
Нужно, Альбус.
Альбус неохотно кивнул:
— Хорошо. Я буду приносить его тебе.
* * *
Шли годы, но Аберфорт не замечал их, пока однажды что-то старое, давно забытое, не стало к нему возвращаться. Сны. Просыпаясь с утра, он не мог их вспомнить, но Аберфорт мог точно сказать, что они были. Альбус объяснял это привыканием.
— Ты пьешь его уже семь лет, ничего удивительного, что оно перестает действовать — говорил брат.
Аберфорт ему верил. Пока однажды к нему не стали возвращаться недоверие и подозрительность.
— Привыкание? – спросил Аберфорт. – Серьезно?
— Тебе принести справочник по зельям?
Аберфорт махнул на него рукой. Но после вечера у окна, который он провел, наблюдая за снегом, Аберфорт попросил принести ему тот справочник.
Альбус почесал бороду, прошелся по гостиной.
— О, что это? – он склонился над последним пришедшим от Ремуса письмом, которое Аберфорт забыл на подоконнике. – Вы общаетесь? Я и не знал.
— Справочник, — напомнил Аберфорт.
— Да, да, — рассеянно согласился Альбус и ушел.
Он не принес никакого справочника, но вскоре Аберфорт и думать забыл об этом. Все вернулось.
И Ремус вернулся.
* * *
— Дамблдор позвал меня преподавать защиту от темных искусств, — сказал Ремус.
Они сидели в зале «Кабаньей головы». В трактире, кроме них, было еще несколько человек. Аберфорт сонно тер глаза – он не спал уже пару суток. Ремус это заметил.
— Я могу посидеть вместо вас, пока все не уйдут, — сказал он. – А вы отдохните.
Аберфорт отрицательно покачал головой. Он не мог пойти спать. Под старым растянувшимся пледом его ждали кошмары. С болью и криками, вспышками заклинаний и умирающей в одно мгновение Арианой. Аберфорт не хотел возвращаться к ним.
Он пытался сопротивляться сну. Проводил ночи, вытирая стаканы или перечитывая письма, выходил к козам во двор и рассказывал им о чем-нибудь, о чем они еще не знали. Ему не хватало книги, которую можно было взять в руки, открыть на какой-нибудь странице и часами изучать изображения, ускользающий от его глаз текст, пятна между строк. Аберфорт иногда подходил к шкафу, на котором она лежала, протягивал руку к коробке…
Аберфорт любил сны, которые делил с Арианой в течении нескольких лет. Он жил ими. Гуляя с сестрой, он забывал, что ее
нет. Для Аберфорта Ариана была живой. Она помогала ему, утешала и успокаивала.
Он не мог взять в руки ее книгу. Там, на обложке, жил Морфей – и, в отличие от Арианы, действительно жил.
* * *
— Без понятия, что за дрянь ты мне приносишь, но это не зелье сна без сновидений, — сказал Аберфорт, когда брат в очередной раз пришел к нему с пузырьками якобы зелья.
Альбус склонил голову.
— Я знаю, — сказал он. – Сядь и послушай, что я тебе скажу.
Аберфорт остался стоять.
— Ладно. А я сяду, — он наколдовал себе кресло и уселся в него. – Я знаю тебя довольно долго, чтобы заметить, что с тобой стало делать зелье. Ты перестал быть собой,
Аберфорт. Я изучил всю литературу, какую смог найти, но нигде не описывается подобного случая. Нигде. Бывало, что люди принимали это зелье в течение долгого времени, и оно переставало оказывать на них влияние, но с ними все оставалось в полном порядке. Я посоветовался…
— Короче, — оборвал его Аберфорт. – Я устал стоять.
— Хорошо. Короче. Я разбавлял твое зелье водой, каждый месяц самую малость увеличивая соотношение.
— Как долго?
— Долго.
— Это вода? – спросил Аберфорт, откупоривая один из пузырьков.
— Практически.
— И она мне – о, надо же! – не помогает, — Аберфорт швырнул пузерек в камин. – Иди-ка отсюда.
Альбус поднялся, взмахом палочки убрал кресло. Он остановился в дверном проеме и обернулся к Аберфорту:
— Я подумал, что, может быть, Ремус поможет.
И, бросив напоследок взгляд на портрет Арианы, Альбус ушел.
* * *
В чем-то, конечно, Альбус был прав и Ремус действительно помогал, но кошмары это не отменяло. Они поджидали его за закрытыми глазами по вечерам, нападали внезапно в сонные осенние будни, когда мало кто заглядывал в «Кабанью голову» и Аберфорт умирал от скуки. Они трясли его за руки, за ноги, ставили подножки и толкали в спину. Дементоры, ошивающиеся поблизости, только усугубляли его состояние.
Аберфорт снова, как когда-то давно, ненавидел ложиться спать.
Ремус вырос и перестал сидеть по углам. Он приходил в «Кабанью голову» не так уж и часто, не всегда поднимался наверх. Но он приходил, сидел напротив Аберфорта и рассказывал о детях, которых учил, о том, чему их учил, о Хогвартсе в целом. Он говорил обо все на свете, чем напоминал Аберфорту сестру.
Кошмары на какое-то время переставали иметь значение.
Так было до тех пор, пока однажды поздним вечером Аберфорт не услышал волчий вой, такой знакомый и страшный, вой, которого не должно было быть. А на следующий день Ремус заглянул к нему попрощаться.
* * *
Аберфорт, играя в прятки со своими кошмарами, не замечал, как проносится мимо жизнь. Он пришел в себя, когда увидел собравшихся в его трактире детей. Они напомнили ему о том собрании Ордена, на котором Аберфорту удалось побывать – он только надеялся, что для этих ребят все сложится лучше.
Аберфорт вдруг осознал, что война снова идет, наступает и рушит все на своем пути, а он снова сидит в своем трактире, слушая разговоры забредающих в «Кабанью голову» людей, в то время как другие рискуют жизнью. Ему вовсе не хотелось рисковать своей головой, участвовать в чем-то, доставать палочку и вспоминать боевые заклинания. Нет. Он только желал, чтобы все закончилось, чтобы никому из тех, кто был ему дорог, не угрожала опасность.
Аберфорт хотел никогда не слышать о том, что на Артура напали, и он умирает. Но услышал.
— Это из-за тебя! – сказал он Альбусу. – Ты втянул его в это.
— Ни во что я Артура не втягивал.
— Да перестань! Тебя послушать, так ты никого ни во что не втягиваешь, все сами идут к тебе в руки и так и просятся умереть.
Альбус снял очки и стал протирать их подолом мантии.
— Артур знал, на что идет. Он взрослый человек и сам принимает решения. Он вступил в Орден, что, как ты прекрасно знаешь, сопряжено со смертельной опасностью.
— Как у тебя все просто-то, — с издевкой сказал Аберфорт. Альбус нахмурился и вернул очки на место.
— Ты переживаешь за него, но мне казалось, вы даже не особо знакомы.
Аберфорт не ответил. Сжатым в кулаки рукам отчаянно не хватало прикосновения теплых ладоней сестры, а ему – ее слов о том, что с Артуром все обязательно будет в порядке.
* * *
Ближе к концу весны того года Альбус появился в «Кабаньей голове» во вспышке пламени, прямо посреди гостиной. Аберфорт, собиравшийся спускаться вниз, остановился и медленно повернул голову в сторону брата. На его плече сидел феникс.
— Какими судьбами? – спросил Аберфорт.
Альбус насобирал по своим карманам монет и протянул их ему:
— Мне нужна комната.
— Серьезно? Директорские апартаменты тебе наскучили?
— Мне пришлось их покинуть. А выбирая между Азкабаном и твоим трактиром, я, знаешь ли, выбираю последнее.
— Почему не штаб? – поинтересовался Аберфорт спустя минуту. Он пересчитал данные ему братом деньги и усмехнулся: – Ты здесь сколько лет жить собрался?
— Там слишком шумно, совсем нет покоя, — проигнорировав усмешку Аберфорта, ответил Альбус. – Я считаю, здесь меня не будут искать, а если и будут, не такая уж это проблема. И ты, полагаю, не сдашь меня Министерству.
Аберфорт убрал монеты в карман.
— Угловая комната, — сказал он. – А птичку свою попроси не петь.
* * *
Альбус нисколько не изменился: все так же просиживал целые дни в своей комнате. Чем он там был занят, Аберфорта не волновало. Иногда ему казалось, что Альбуса за закрытой дверью просто-напросто нет, что брат трансгрессирует оттуда в штаб или еще куда, а после возвращается, щелкает замком и выходит как ни в чем не бывало. Пожалуй, думал Аберфорт, так оно и есть.
Но по большому счету ему было все равно.
Впрочем, когда Альбус не вышел из своей комнаты в течение двух суток, Аберфорт забеспокоился. Дверь была заперта, отпирающее заклинание не помогало. А после Ремус пришел к нему, как когда-то давно, несчастный и измученный, и Аберфорт уже знал, как только его увидел: что-то случилось.
Ему не хватало Арианы как никогда прежде.
* * *
Ремус снова бежал. Он отправлялся к оборотням и сообщал об этом так спокойно, словно это было нормально.
— Но это и правда нормально, — сказал Ремус. – Я один из них. Это все, что я могу сейчас сделать.
— Ты не должен этого делать только потому, что моему братцу взбрело в голову, будто это неплохая идея.
— Я не поэтому, — ответил он и замолчал.
Ремус ушел, и Аберфорт остался сидеть в кресле. Не так давно он увидел почерневшую руку брата, что странным образом выбило его из равновесия.
А после Альбус, заходивший пропустить стаканчик медовухи в компании Хагрида, сказал, что Аберфорту неплохо было бы приобрести весьма интересного свойства зеркало у одного типа, найти которого можно у «Трех Метел». Аберфорт дошел до туда и увидел Назменикуса, который тут же собрался бежать.
— Погоди, — сказал Аберфорт, — я хочу купить у тебя кое-чего.
Назменикус прищурился и на вопрос, есть ли у него зеркала, достал одно, завернутое в бумагу. Аберфорт купил его, а после выслушал от Альбуса долгую лекцию о природе этой вещички.
— Что ты задумал? – спросил он брата. Альбус не ответил.
Пропадали люди, повсюду разгуливали дементоры, и было почти невозможно уснуть. О спокойном сне не было и речи.
— Если я попрошу тебя о зелье, ты, конечно, мне откажешь? – спросил Аберфорт однажды.
— Скажи, неужели среди тех людей, что приходят в твой трактир, ты не найдешь того, кто достанет для тебя сон без сновидений? Элементарное зелье. Но ты почему-то обращаешься за ним ко мне, прекрасно зная, как я отношусь к идее употреблять его.
— Одному Мерлину известно, что они могут мне подсунуть, — ответил Аберфорт раздраженно. – Ты, хотя бы, прежде чем поить меня всякой дрянью, литературу соответствующую изучаешь, — Альбус устало улыбнулся. – На самом деле, я думаю, ты сейчас пьешь какое-то зелье, которое помогает тебе сдерживать проклятие, — Аберфорт указал на черные пальцы на руке брата. – Поэтому я прошу тебя – мне нужно зелье сна без сновидений, чтобы я мог сдержать
свое проклятие
Альбус ответил не сразу.
— Пообещай, что не будешь принимать его в течение слишком долгого времени.
— Будто ты не будешь следить за этим и не начнешь разбавлять…
Аберфорт замолчал и посмотрел на брата:
— Ты так говоришь, словно…
— Я договорюсь с Поппи о зелье для тебя, — прервал его Альбус.
К Аберфорту вернулись пустые, как комнаты в «Кабаньей голове», ночи. Он ложился, пил зелье и тут же засыпал. А после, почти мгновенно, просыпался, и чувствовал себя отдохнувшим. Кроме этого, правда, он ничего больше не чувствовал.
В Хогсмиде постоянно дежурили авроры, некоторые из них иногда заглядывали к нему в трактир. Среди них была девушка, казавшаяся Аберфорту смутно знакомой. Она часто сидела в уголке, крутя в руках бутылку сливочного пива, Аберфорт смотрел на нее, но не мог вспомнить, откуда она могла быть ему знакома. Впрочем, он особо и не пытался.
Один пустой серый день сменял другой такой же, Аберфорт безразлично следил за ними как будто со стороны, пока пришедшие в «Кабанью голову» Артур и Молли не сказали ему, что Альбус мертв.
— Альбус? – переспросил Аберфорт.
Первая мысль, что пришла ему в голову, была о том, что теперь ему нужно думать, где достать зелье, потому что брат уже не сможет его приносить. Слово «брат» царапнуло что-то внутри, и до Аберфорта в полной мере дошел смысл сказанного.
Альбус был
мертв.
* * *
Ремус пришел к нему в конце июня. Он держал за руку девушку с ярко-розовыми волосами, которую Аберфорт тут же узнал:
—
Аврор Тонкс, рад вас видеть.
Она посмотрела на него удивленно, но почти сразу заулыбалась:
— Я вас помню!
Тонкс торопливо пересказала Ремусу историю про тот день в Хогсмиде, когда они встретились, и Аберфорт почувствовал, что улыбается, слушая ее. Он
помнил. Помнил детей, бегущих по улице, испуганного Наземникуса, недовольную Минерву… И кроме прочего, он помнил свой смех. Аберфорт тогда был невозможно счастлив.
С вновь появившейся в его жизни смешной девчонкой-аврором к нему как будто вернулся осколок тех давно забытых эмоций.
— Мы чего пришли… Я хотел позвать вас к нам на свадьбу, — сказал вдруг Ремус. – Придете?
Аберфорт согласно кивнул. Его еще никогда не приглашали на свадьбу.
* * *
Было раннее августовское утро, когда в «Кабанью голову» кто-то начал стучаться. Аберфорт, находившийся во дворе с козами, подошел к калитке и выглянул в переулок. Около входа в трактир стояла закутанная в плащ Тонкс. Аберфорт узнал ее, несмотря на серый цвет ее волос.
— Иди сюда, — позвал он.
Тонкс повернулась в его сторону и торопливо зашагала к открытой им калитке. Она оказалась на заднем дворе и огляделась.
— Не ожидал увидеть тебя здесь.
— Я тоже не ожидала, что приду.
Аберфорт заметил красные глаза, круги под ними.
— Что случилось?
— Ремус.
— Что с ним? – Аберфорт затаил дыхание.
— Нет-нет, — Тонкс тут же поспешила его успокоить. – С ним все в порядке, — она подумала и добавила: — Наверное. Он… он узнал, что я забеременела, и ушел от меня.
— Ну, значит, скоро объявится здесь, — как можно бодрее ответил Аберфорт.
— С чего вы взяли?
— Поверь, — Аберфорт открыл дверь, ведущую в трактир: — А мы его встретим.
Ремус действительно пришел. Аберфорт ни секунды не сомневался, что так и будет.
— Поттер был прав, если тебе интересно мое мнение, — сказал Аберфорт, выслушав его. Но прежде чем Ремус что-либо смог возразить, он добавил: – Твоя комната свободна, если хочешь остаться.
— Да. Да, я останусь.
— Тогда иди, у меня еще есть дела.
Ремус ушел. Аберфорт слышал, как открылась дверь в комнату, щелкнул замок. Тишина. А после раздались спорящие голоса. Аберфорт почему-то не сомневался, что когда этот спор закончится, все будет хорошо.
