Глава 2Напротив меня стоял худощавый юноша с мокрыми волосами. Его глаза были красными от недосыпа, а кожа бледной от того, что он за последний месяц так ни разу и не вышел на улицу. В общем, зеркало меня огорчало. Казалось, что я похудел еще больше. Впрочем, неудивительно.
Теперь я понимал всю сложность отцовской работы. Матрас с моей кровати перекочевал в подземную лабораторию, со временем там появился и журнальный столик, за которым я во время коротких перерывов поедал бутерброды. Возле каждого из пяти котлов стояло по несколько будильников. А Драко еще удивлялся, почему мой отец будильники коллекционирует!
Но сейчас у меня было двенадцать часов свободного времени. Полчаса я уже потратил на то, что просто стоял под струями прохладной воды...
Зеркало, скажи, почему у меня такие зеленые глаза? Цвет смерти... А магглы считают иначе. У них зеленый отождествляется с жизнью, новым началом. Для меня же — это просто самый нелюбимый цвет. Помню, в детстве мне покупали зеленые мантии. А после попыток нацепить на меня парадную мантию изумрудного цвета тогда, когда мне было уже десять, я изменил цвет глаз заклинанием. На желтый.
Да, Пэнси тогда долго смеялась. Она сказала, что с желтыми глазами я похож на ее кота. Правда, после того как и отец заметил подобные изменения в моей внешности, сходству с котом я уже не радовался.
— Ведешь себя, как девчонка! — возмущался отец, — Ты бы еще себя голубоглазым блондином сделал! С каких пор твоим кумиром стал Локхарт?
— Не стал он никаким кумиром. Он вообще... глупый! — обиженно заявил я, сравнение с набиравшим популярность писателем меня оскорбило.
— Ты своими зелеными глазами недоволен, да? — отец взял меня за ухо и потащил к зеркалу, которое располагалось на дверце шкафа в моей спальне, — Не хочешь, чтобы что-то в твоей внешности напоминало о том, чей ты сын? Проникся идеями Малфоев о чистокровности? Если бы Ее не было, не было бы и тебя! И пока ты пытаешься быть тем, кем ты никогда не станешь — останешься жалким!
Слова задевали. Они резали слух, проникали в самую душу. Я не хотел быть похожим на Лили Эванс! Это она во всем виновата, только она! Но еще обиднее было то, что мне тогда показалось, будто мама в жизни отца значила намного больше, чем я...
— Запомни, сын. Мужчину красят не дорогие мантии, красивые глаза или губы, — сказав это, он намеревался уйти, но я окликнул его.
— А что?
— Сила, власть, — обернулся отец.
— А что красит женщину?
— То же самое, — он скривился, будто вспомнил что-то неприятное, и добавил, — И милая улыбка, пожалуй.
И сейчас, глядя на свои зеленые глаза, я вспоминал этот разговор. Улыбнулся сам себе. Парень в зеркале почему-то противно ухмыльнулся в ответ. Я показал ему язык и, взмахнув палочкой, сделал свои глаза желтыми. Лучше выглядеть как кот Пэнси, чем каждый раз вспоминать о том, чей я сын. И неважно, что бы сейчас сказал отец!
— Гарри! — в камине появилась голова Драко, — Мы через десять минут уходим. А что у тебя с глазами?
— Не выспался! — довольно зло прошипел я.
— Не знал, что глаза от этого желтеют... В общем, не задерживайся. Миссис Гойл не любит ждать.
— Какая там погода?
— Ты не только на улицу не выходишь, но и в окна не выглядываешь? — удивился приятель, — Дождь там идет.
Я вздохнул. Идти по Косому переулку в компании бабушки Грега не сильно хотелось. Она, как обычно, начнет говорить, что я слишком худой, слишком угрюмый, волосы бы мне нужно подстричь, а рубашку под мантию надеть — зеленую! Или желтую, с учетом последних изменений.
Замшевые туфли придется сменить на что-нибудь более подходящее. Нет, конечно, можно использовать водоотталкивающие чары, только они имеют свойство некстати исчезать.
— Акцио ботинки! — крикнул я, не подумав. В меня устремились все пары — мои и отцовские, которые находились в доме.
Один из них даже решил приземлиться не куда-нибудь, а на мою многострадальную желтоглазую голову! Я швырнул ботинок об стену, и только потом сообразил, что он-то мне и был нужен. Поиски второго длились не меньше пяти минут, но, кажется, в той куче разноразмерной обуви, которую давно бы пора выбросить, его не было.
Взглянув на часы, я понял, что опаздываю. Проклиная Дамблдора, Волдеморта с его возрождением, авроров, после которых мне еще час пришлось перебирать книги, — я боялся применять магию в библиотеке, — я обул сапоги. Ну и что, что сейчас лето! Такое лето, значит!
Накинув мантию, я бросился к камину, и вывалился через пару секунд в гостиной Малфоев в расстегнутой мантии, сапогах, в которые я заправил брюки, и с мокрыми волосами к тому же.
— Ты убегал от авроров, сынок? — вежливо поинтересовалась миссис Гойл.
— Бабушка!
— Что, бабушка? В такое неспокойное время всякое возможно, — заметила пожилая волшебница.
И вот мы идем по Косому переулку. Я бы с радостью выбрался сюда один, но сейчас время действительно неспокойное. И не только для людей Дамблдора, как они думают. Отец рассказывал, что в прошлую войну многие магглорожденные сбивались в кучи и устраивали засады, считая методы старика неэффективными. Родословная — не показатель добра или зла, темноты или света. Они так же боролись за свое место под солнцем, не брезгуя темными проклятиями и Непростительными заклинаниями. Поэтому Дамблдор просто слишком высокого о себе мнения, Пожиратели никогда не объявляли ему вендетту, он одна из ключевых персон "другой стороны", но не единственная. Далеко не единственная!
Даже более того... как я понял, слушая разговоры Лорда и того, что осталось от его последователей, даже Лонгботтому, Мальчику-Который-Выжил-И-Хочет-Выжить-Еще-Раз, вендетта тоже не объявлялась. Скорее, для Лорда это принцип, чтобы другие не думали, что у этого неуклюжего гриффиндорца есть сверхъестественная сила, о которой свет еще не слышал. Что-то подсказывает мне, что если бы Лонгботтом пришел к Лорду, тот бы его встретил вежливым приветствием, а не Авадой. Не так страшен Волдеморт, как его рисуют. Я вот больше боюсь Беллатрикс Лестрейндж.
Косой переулок изменился. Яркие витрины были заклеены плакатами, на одном из которых и была изображена Лестрейндж. Глаза огромные, дикие, черные волосы спутаны, а ухмылка — дьявольская. Сейчас она уже другая... И волосы ей малфоевский эльф расчесал. Драко рассказывал, что она бедного эльфа чуть до смерти тогда не избила за неподобающее отношение к шевелюре.
Грегори фотографировал улицу. В честь успешной сдачи СОВ, на что его родные могли лишь надеяться, ему подарили камеру, и теперь он собирает компромат. Хотел даже Лорда на память щелкнуть, но Драко ему подробно объяснил, чем это чревато. Ну, как объяснил... Просто стукнул его по голове, когда он свой фотоаппарат в сторону Темного Лорда направлял, а Грег — не такой уж глупый, понял с первого раза.
Некоторые окна в переулке были заколочены, но это не помешано Министерским работникам наклеить плакаты и на них. Закрыто было, в том числе, и мое любимое кафе-мороженного Фортескью. Интересно, почему? Неужели у Темного Лорда были какие-то планы по захвату кофейни?
Зато в торговле были и некоторые позитивные изменения. У заколоченных дверей и окон красовались наспех поставленные лавки с амулетами. Я подошел к одной из них. Пожилой продавец с огромной залысиной сразу подскочил.
— Эти, — указал он на камни, на которые я смотрел, — от дементоров и инферналов.
— Нужно бить камень о камень? — поинтересовался я.
— Зачем? — удивился старик.
— Ну, как зачем? Инферналы погибают от огня. Говорят, трением можно добиться нужно эффекта. А нет ли у вас амулетов от Пожирателей смерти? — проникновенным шепотом спросил я, и старик отшатнулся.
— Гарри, идем отсюда, — дернул меня за рукав мантии Драко, — нам нужно быстро все купить.
В магазине мантий ничего не изменилось. Разве что, мадам Малкин выглядела немного растерянной. Хотя, в присутствии Драко, вечно указывающего, что ему что-то делают не так, продавцы часто были такими. На этот раз друга смущало то, что я сам выбирал себе мантии, а он пришел с мамой. Да как такое может быть! Это же он, Драко Малфой, почти самый молодой Пожиратель смерти, которому приходится ходить за покупками с мамой. Даже Грег с бабушкой удалились в книжный магазин, купить на всех нас учебники и теперь Малфою казалось, будто он один выглядит маменькиным сынком.
— Я уже не ребенок, если ты случайно не заметила, мама. Я прекрасно могу сам купить все, что мне нужно.
Мадам Малкин прищелкнула языком.
— Ну что ты, милый, твоя мама совершенно права, сейчас никому не стоит ходить в одиночку, и дело тут вовсе не в возрасте...
— Куда булавками тычете! Поосторожней, пожалуйста! — получила она ответ от злого приятеля.
Драко подошел к зеркалу, и начал рассматривать себя в новой мантии. Помимо простых школьных, он решил купить еще и парадную. Не какую-нибудь, а темно-зеленую! Спустя некоторое время мой друг нахмурился, будто остался недоволен осмотром. Но, как оказалось, дело было вовсе не в мантии.
— Мама, Гарри, если вас удивляет, что это за вонь, то сюда вошли грязнокровки, — спокойным тоном сказал Драко, поправляя рукав недошитой мантии.
В дверях стояли Томас и Грейнджер.
— Ну-ка, что за выражения у меня в магазине? — воскликнула мадам Малкин, выбегая из-за вешалки с сантиметром и волшебной палочкой в руках. — И попрошу не размахивать здесь волшебными палочками! — прибавила она, взглянув в сторону двери, так как Дин Томас уже выхватил свою палочку и нацелил ее на Малфоя.
— Не связывайся, он того не стоит, — сказала Грйнджер, стоявшая чуть поодаль от своего друга.
— Как будто вы посмеете колдовать, когда вы не в школе? — продолжал приятель, сбрасывая с себя мантию, — Подшивайте. И можете упаковывать все мои покупки, — обратился Драко к мадам Малкин.
Из-за вешалки вышла Нарцисса. Она презрительно окинула взглядом гриффиндорцев, посмотрела на палочку в руках Томаса.
— Уберите палочку немедленно! — приказала Нарцисса, — Если вы нападете на моего сына, я обещаю, что это станет последним заклинанием, которое вы произнесете в этой жизни!
— Да ну? — ухмыльнулся Томас, — Вы натравите на меня ваших дружков Пожирателей?
— Прекратите! — я нагло использовал Сонорус, но эффект получился именно такой, какой я и ожидал. Это грязнокровки считают, что использовать магию несовершеннолетним запрещено. Пусть и дальше считают.
— Ты что, сдурел? — набросился на меня Драко.
— Это ты сейчас ведешь себя, как идиот! — прошипел я в ответ, — Забирай мантии, и уходим отсюда!
Свои покупки я уже давно сложил. Это Малфой у нас любитель покрасоваться в хороших вещах, которые он может выбирать столько, что иногда мне кажется, будто я состарюсь в магазине. У самого выхода я посмотрел на Томаса и Грейнджер, отчего последняя отшатнулась. А я, только выйдя на улицу, вспомнил про свои желтые глаза.
Накрапывал мелкий дождь, и я поднял голову вверх, подставляя лицо под холодные капли. Я запомнил Грейнджер еще в поезде, когда впервые ехал в Хогвартс. Она тогда знакомилась со всеми первокурсниками, выискивая их по всему составу и рассказывая всем, кто мог ее слушать о том, как она была приятно удивлена, узнав, что является волшебницей. Маленькая девочка с копной каштановых волос не чувствовала, что ее обществу могут быть не рады, не понимала, что жизнь... она не волшебная. Даже у волшебников. Драко тогда сказал ей, что очень счастлив, что она выучила несколько заклинаний, и он уверен, что она будет лучшей ученицей Гриффиндора. Сказал приятель это... по-слизерински, что ли. Когда слова одни, а смысл в них другой. Но Грейнджер не готовили к этому. Она продолжала вещать о родителях магглах, и тогда уже Малфой прямо отправил ее искать будущих гриффиндорцев.
И я ненавижу Грейнджер! Я ее ненавидел всегда, едва ли не больше, чем того, кто украл мою судьбу. Она радовалась тому, что ехала в Хогвартс, она ждала чуда. Только ее никто не ждал. И ее знания никому не нужны. Предсказание Драко о титуле лучшей ученицы алознаменного факультета сбылось, только Грейнджер так и не поняла простой истины. Всем плевать! А человек, который умнее, еще и раздражает. Особенно если этот человек не упускает возможности показать свое превосходство перед серой глупой массой. Нет, Малфой уже тогда был более умным, хоть и не прочитал за всю свою жизнь столько же книг, сколько прочла Грейнджер. Именно поэтому с нами в купе сидели Винсент и Грег, которые не многим умнее троллей.
Поначалу девочка пыталась подружиться с Лонгботтомом, но ему тоже не нравилось ощущать себя глупым. А Грейнджер прямо таки требовалось, чтобы все признали ее ум и преклонились перед ним. В итоге, Лонгботтом чаще общался с младшим Уизли, который грязнокровку вообще на дух не переносил, а позже — с Финниганом.
Грейнджер же нашла общество себе подобных — грязнокровки Дина Томаса и равенкловца Энтони Гольдштейна, который выносил ее по одной простой причине — он мог с ней часами спорить, так же ссылаясь на кучу прочитанных им книг.
Но ненавидел я лучшую ученицу Гриффиндора вовсе не за начитанность и отсутствие магической родословной. На такие вещи я внимания не обращал, сам не могу похвастаться чистокровностью. Я ненавидел ее за надежду, которой она жила, за ее любовь к книгам, за простую жизнь! Она искренне верила в то, что Дамблдор — светлый и сильный маг. В то, что истина — на ее стороне. Она читала книги потому, что ей было интересно узнать что-то новое, а я — так как мне было нужно что-то узнать. Она верила в свою правоту, я же стал самым молодым Пожирателем смерти лишь потому, что так сложились обстоятельства моей жизни. И пока еще сам не понял, во что вляпался! Кажется, будто Лорд ведет более сложную игру, а на замашки чистокровных ему, в целом, плевать.
А вот Томаса и Финнигана я даже немного уважал. За прошлогодний инцидент в Хогсмиде. Драко тогда, по старой традиции, вел себя как последняя задница, докладывая обо всем, что услышит, тогдашнему директору — Долорес Амбридж. И Финниган с Томасом не стали играть добропорядочных борцов за вселенскую справедливость, а связали Малфоя и просто избили, украсив его аристократическое лицо парой синяков. А потом еще взяли с него Непреложный обет, чтобы он никому не рассказал о случившемся. И все это без лишнего героизма и напыщенных слов о чести и доблести. Какая честь? Какая доблесть? Мы с вами в одном мире живем или в разных?
Я об этом узнал случайно, вернее, случайно увидел. Но решил пройти мимо. Драко была полезна эта встряска, он и некоторых слизеринцев подобным поведением раздражал. Большинство студентов нашего факультета все же предпочитали жить по принципу: "Живи сам, не мешай другим". Поэтому ярый фанатизм в желании навредить алознаменному факультету воспринимался ими, как критическая стадия идиотизма, берущего начало в детских комплексах.
За своими размышлениями я и не заметил, как мы подошли к магазину Петтигрю. Тут я должен забрать некоторые ингредиенты... Лавка слишком уж отличалась от общего фона мрачных зданий. Рамы в окнах были выкрашены ярко-оранжевым цветом, над дверью карикатурно были изображены животные — на огромном олене сверху стоял оборотень, на нем — черная собака, а на псе, в свою очередь, — толстая крыса. "Мародерские штучки" — гласила вывеска. Министерские плакаты были изрисованы. Беллатрикс подрисовали усы, а ее мужу рога. Грег с бабушкой подоспели вовремя.
— Слушай, можешь меня сфотографировать рядом с этим плакатом. Я пошлю фотографию Беллатрикс на День Рождения.
— Что-то подсказывает мне, что тетя подарок не оценит, — заметил Драко.
— На то и расчет, — сказал я, и высунул язык для фото.
— Тебе бы тоже усы, как у миссис Лестрейндж, — сощурился наш недофотограф.
— Это можно исправить, — я быстро наколдовал себе такие же нарисованные маркером усы, и Грег сделал еще несколько снимков. Драко согнулся пополам от смеха. Даже Нарцисса и миссис Гойл улыбались.
— Ты зайди ненадолго, мы, пожалуй, тебя здесь подождем, — отсмеявшись, сказал Драко, — Я слышал, что к Петтигрю устроились работать близнецы Уизли. Хватит с меня на сегодня неприятных встреч!
— Вот же Петтигрю... крыса!
— Не то слово, — подтвердил Малфой.
Я вошел в лавку. Народу здесь было больше, чем во всем Косом переулке. Мальчишки старались закупить все самое необходимое на радость Филчу, девочки приглядывались к любовным зельям, а у полки, где Петтигрю рискнул сотворить жевательного Волдеморта, стояли Лонгботтом и Уизли, поражаясь смелости владельца лавки. А чего ему, владельцу, бояться-то? Пожиратель из Внутреннего круга, да к тому же, друг главы аврората. Хорошо устроился, сукин сын!
Мне очень хотелось остаться незамеченным, но не вышло.
— Снейп, какой сюрприз! — удивленно воскликнул Финниган, — Ты, наверно, отца ищешь?
— Отравлю! — прошипел я.
— Слышал, у вас конкурс на замещение выбывших игроков. Говорят, чтобы стать Пожирателем, нужно пройти испытание — убить человека? Я могу гордиться тем, что твой выбор пал на меня?
— Я не шутил, Фииниган. А Пожирателем стать проще, чем ты думаешь. Приходи — узнаешь, — я не желал привлекать внимание к своей персоне, но ничего не поделать. Да и ссориться с единственным, по-своему достойным гриффиндорцем, тоже не было желания.
— А ты, значит, уже в курсе всех правил приема? Нужно сдавать какие-нибудь вступительные испытания?
— Могу тебе с совой прислать список экзаменационных вопросов, — произнес я, озираясь по сторонам. Нет, незаметно получить ингредиенты от Петтигрю у меня не выйдет. Что ж, придется действовать иначе.
Я достал письмо, заранее написанное мной дома — как чувствовал, что наша крыса — персона важная. Письмо было запечатано так, чтобы посторонние не открыли. Надеюсь, у Петтигрю хватит мозгов понять, как открыть конверт. Там обычные идентификационные чары, только немного усовершенствованные.
— Уизли! Уизли, как там тебя по имени! — крикнул я, увидев в толпе рыжую голову.
— Чего тебе, Снейп? — скривился один из близнецов, посмотрев в мои желтые глаза. Ну, Петтигрю, я тебя когда-нибудь убью за такое унижение!
— Передай начальнику своему, — сунул я письмо Уизли, — если не передашь, я узнаю!
— Что это?
— Крысиный яд! — сказал я первое, что пришло в голову, но видя недоумение на лице рыжего недотепы, добавил, — Это заказ на всякую ерунду. Буду в школе перепродавать. Я же теперь самостоятельный, нужно на что-то жить! — я сам понимал, что несу я неубедительную чушь, но другая, более правдоподобная, в голову не лезла.
— Не думал, что ваш Лорд интересуется магическими приколами, — озадаченно произнес Уизли, и мне захотелось стукнуть его чем-нибудь крепким. Круциатус бы для этого сгодился.
— А ты вообще меньше думай, Уизли. Я попросил передать, остальное — не твое дело. И только попытайся прочитать, без рук останешься!
Все. С меня хватит, я поспешил к выходу, расталкивая перед собой всех младшекурсников. Некоторые расступались сами, видимо, я всем своим видом выражал крайнюю степень недовольства происходящим, и им казалось, что я прокляну любого, кто посмеет преградить мне путь. В целом, они были недалеки от истины. Я понимал, что сейчас подставляю Петтигрю, за что могу получить серьезную взбучку. Но по-другому у меня не вышло, а вылавливать крысу на редких собраниях Пожирателей, на большинстве из которых он, ко всему прочему, не присутствует, у меня не было возможности.
— Где ты был? — прошипел Драко, как только я вышел на улицу и смог вздохнуть полной грудью, — Я уже успел побывать дома и вернуться. Твои мантии и учебники, если что, у меня.
— А где твоя мама и Гойлы?
— Я тут кое-кого встретил... Помнишь, в прошлом году эти одинаковые Уизли засунули Монтегю в исчезательный шкаф? — начал шептать Малфой, — Так вот, я в окне увидел одного из близнецов, потом по Косому переулку прошел Монтегю с сестрой и меня осенило! Такой же шкаф есть в лавке "Горбин и Беркс"!
— Это прекрасная мысль, но зачем тебе скупать всякий хлам?
— Ты идиот, Снейп! — вздохнул Драко, — В школе один шкаф, в Лютном второй... Они связаны. Мысль улавливаешь?
— Уловил. Именно поэтому ты поспешил избавиться от компании собственной родительницы, чтобы пойти в эту лавку именно после того, как все нас тут видели? Очень предусмотрительно!
Драко выразительно на меня посмотрел, и что-то подсказало мне, что ему еле удалось избавиться от общества Нарциссы, и другого шанса, возможно, не будет.
— Ладно, идем. Но если нас кто-то увидит, я буду все валить на тебя!
Мы, оглядываясь, направились в сторону Лютного переулка, что уже само по себе выглядело подозрительным. И я уже успел десять раз пожалеть о том, что согласился зайти к Горбину, и даже высказал все претензии Драко. Он лишь отмахивался, заявляя, что присутствие слизеринцев-старшекурсников в Лютном никого не удивит.
Как ни странно, рассадник темной магии, как говорили некоторые, в эти темные времена выглядел еще более уныло, нежели Косой переулок. Многие лавки так же были закрыты, на улицах старуха не предлагала купить ногти, которые неизвестно как и зачем использовались. В общем, вполне предсказуемо. По-настоящему ценные ингредиенты для зелий, артефакты и книги сейчас можно было достать в самом людном месте — в лавке Петтигрю. А Лютный всегда был лишь фасадом, скопищем разных жалких личностей, которые не гнушаться зарабатывать на хлеб кражами или продажей собственного тела. В зависимости от пола, разумеется.
Но у лонгботтомоподобных личностей и эти отбросы ассоциировались с темными магами, потому о переулке ходило множество нелепых легенд. Людям даже в голову не приходило, что будь в Лютном все так, как говорят вокруг, тут бы уже поселились толпы авроров с перманентными обысками. Единственный магазин, где продавали что-то действительно ценное — это лавка "Гобин и Бэркс". И то, этот магазинчик оказался здесь по чистой случайности. В Средние века магов было больше, и найти хорошее место под свой магазин было проблематично. А потом, когда владельцы лавки уже могли свободно перебраться в Косой переулок, все уже привыкли к месту.
— Закрыто! — поспешил возвестить Горбин, как только мы вошли.
— Серьезно, мистер Горбин? — я прошелся вдоль стеллажей, взял в руки кошачий череп, подбросил его в воздух.
— Что вам нужно? — спросил старик, опасливо поглядывая на нас. Двое подростков с неустойчивой психикой — опасные противники. А у подростков она у всех такая. Психика, в смысле.
— Привет пришли передать! От Люциуса Малфоя и Северуса Снейпа.
— Они в Азкабане!
— Верно. Поэтому здесь сейчас мы, а не они. Ну же, мистер Горбин, включите мозги! — пока я старался разговорить старика, Драко уже осматривал исчезательный шкаф.
— Что вам нужно? — повторил свой вопрос владелец лавки.
— Вы знаете, как починить эту вещь? — подал голос приятель.
— Возможно, — сказал Горбин. По его голосу ясно чувствовалось, что он не хочет брать на себя никаких обязательств, даже если ему прилично заплатят. — Но для этого мне нужно ее осмотреть. Почему бы вам не доставить ее сюда, в магазин?
— Не могу, — ответил Малфой. — Вещь должна оставаться на месте. Вы только скажите, что надо делать.
— Заочно я могу сказать одно: работа это трудная, может быть даже невыполнимая. Я ничего не могу гарантировать.
— Не можете? — Драко перестал любоваться шкафом, подошел почти вплотную к Горбину, и задрал левый рукав мантии. Вот кретин! — Может быть, это придаст вам уверенности.
Старик побледнел. Он несколько раз открывал рот, будто хотел что-то сказать, но, видимо, передумал.
— Скажешь хоть кому-нибудь, — произнес Малфой, — будешь жестоко наказан. Знаешь Фернира Грейбека? Он старый друг нашей семьи, будет заходить к тебе время от времени, проверять, занимаешься ли ты этой проблемой.
— Нет никакой необходимости... — начал лепетать Горбин.
— Драко, — мне показалось, что я видел какое-то движение на улице, и я начал вглядываться в мрачный пейзаж за окном, — Нам пора уходить. Кажется, я кого-то только что видел...
— Кого?
— Не знаю, может быть, показалось...
— Не имеет значения, — отмахнулся Драко. Видимо, решил, что добропорядочные люди, которые могут доложить обо всем Дамблдору, в этом месте не появятся, — И да, береги вот это для меня, — обратился он к Горбину, указывая на ожерелье.
— А это барахло тебе зачем? — спросил я.
— Может помочь, — пожал плечами Малфой.
— Авада может помочь. Ото всех проблем! — ответил я, в свою очередь, — До встречи, мистер Горбин. Удачных продаж!
— Никому ни слова, Горбин! В том числе и моей матери! — напоследок добавил Драко, но выглядело эта фраза как-то нелепо.
— Разумеется... сэр.
— Радуйся, Драко, теперь не только домовики называют тебя сэром, — сказал я, как только мы покинули лавку, — Но поступил ты, как последний идиот. Нашел чем пугать человека!
— Иди к Моргане, Снейп! Важен результат, а не способ!
— Сириус Блэк думает так же... — почему-то вспомнил я его слова, — Только результата у нас нет, поэтому твой идиотизм еще остается под вопросом.
