Глава 3. РаспределениеМинерва МакГонагалл нервничала и злилась, причём второе было прямым следствием первого. В конце концов, ей восемьдесят два года! Она входила в Большой зал ученицей, профессором и директором. Она уже столько раз видела церемонию Распределения, что трудно стало концентрироваться на новых лицах и не пытаться разглядеть в рядах первокурсников тех, кто давно покинул Хогвартс. И всё же наступление нового учебного года каждый раз становилось поводом для беспокойства. Это безмерно раздражало, но даже такая почтенная волшебница ничего не могла с собой поделать. Она волновалась. Кроме того, в этом году список первокурсников был, по меньшей мере, красочным.
– Минерва, не стоит переживать.
Она повернула голову и встретилась с безмятежным взглядом Филиуса.
– Мне неспокойно. В этом наборе будет много непростых студентов. Я бы предпочла, чтобы они поступали в разные годы, но судьба распорядилась иначе.
– Минерва, эти дети будут жить в спокойные времена. Они лишь по слухам знают, кто такой Волдеморт, для половины из них Альбус почти равен Мерлину. Они не знают, почему в учебнике по истории упоминается Северус. Тебе не о чем волноваться.
– Вероятно, ты прав. Я старею, Филиус. Прости меня, – Минерва слабо улыбнулась. – Скоро я заменю своё любимое печенье лимонным щербетом и буду говорить загадками.
Флитвик зашёлся тихим смехом, а Минерва с горечью подумала, что уже стала шутить про Альбуса. Наверное, это хороший признак, но на душе легче не становится. Двадцать лет – так мало для забвения, если ты действительно кого-то любил.
Двери в зал с грохотом распахнулись, вырывая её из размышлений. Школьники повернулись к вошедшим и загомонили пуще прежнего. По проходу между столами гордо шёл Невилл Лонгботтом – профессор Травологии, декан Гриффиндора, а в последние три года ещё и заместитель директора. За ним парами следовали первокурсники. Все они были явно напуганы происходящим, но держались по-разному. Несколько лет назад Минерва научилась замечать в толпе магглорождённых. Она и сейчас приметила парочку, хотя стоящая с краю девочка на секунду так напомнила ей Лили Эванс, что она попыталась вспомнить, в каком году дочь Гарри пойдёт в школу. По всему выходило, что не в этом.
Значит, просто сходство.
Дети подошли к свободной площадке перед учительским столом и замерли. Некоторые, запрокинув головы, восхищённо рассматривали потолок. Кто-то был близок к обмороку, кто-то задирал подбородок так высоко, как только мог.
Во втором ряду стоял Альбус Северус – внешне спокойный (по крайней мере, на фоне сверстников), но глаза его выдавали. Рядом с ним – Роза Уизли, но её наполовину загораживает… Разумеется. Вот и ещё один Малфой. А где же?.. Минерва прищурилась, но так и не смогла угадать.
Она должна быть здесь.
– Пожалуйста, образуйте полукруг. Да, вот так. Итак, дорогие первокурсники, теперь вас видно всем – и учителям, и вашим старшим товарищам, – Невилл улыбнулся. – Между прочим, раньше первокурсники всю церемонию стояли спиной к учителям. Представляете, как неловко?
Преподаватели заулыбались, кто-то из старшекурсников засмеялся, опять поднялся шум, и малыши немного оттаяли. Минерва подавила вздох – профессор Лонгботтом слишком хорошо знал, что такое неловкость, и делал всё, чтобы облегчить участь первогодок.
– Что ж, переходим к церемонии Распределения, – торжественно объявил Невилл (широкая улыбка не сходила с его лица). – Позвольте представить вам Распределяющую шляпу!
С этими словами он водрузил артефакт на высокий табурет и призвал со стола пергамент.
– А теперь прошу тишины!
Все разом замолчали. На лицах некоторых первокурсников застыл страх, на лицах некоторых – брезгливость. Шляпа – старая, залатанная, с обугленными краями – слегка пошевелилась, вызвав у новичков вздох удивления, среди её складок показалось нечто похожее на рот. И она запела.
Когда-то, много лет назад, в иные времена,
Пришли на эти земли четыре колдуна.
Был крепок их святой союз, а дружба их – светла,
И слава о волшебниках по всей земле пошла.
И вот, во имя колдовства, построен замок был,
Где мир и знанья обретал любой, кто магом был.
Да только с этих самых пор единству не бывать –
Поспорили волшебники, кого им обучать.
«Я тех возьму, кто горд и смел! – воскликнул Гриффиндор. –
Кто каждый день – как на войну, таков мой приговор».
«Кто ловок, быстр и кровью чист, пускай за мной идёт», –
Так приказал всем Слизерин и двинулся вперёд.
«Блестящий ум и скромный нрав и вера в волшебство, –
Кандида возразила им. – Вот мага естество».
А Пенелопа, слушая, качала головой:
«Здесь все равны, кто чародейству преданы душой!»
И было решено в тот миг окончить долгий спор,
И шляпу с головы сорвал отважный Гриффиндор.
Сплетались чары надо мной и пролились рекой,
Чтоб стала я для Хогвартса покорнейшим слугой.
С тех пор прошло немало лет, но в отведённый час
Я снова вижу этот зал и каждого из вас.
И песню я свою пою, пока весь зал молчит,
Тем, кто пришёл, тем, кто уйдёт, и тем, кто позабыт.
Надень же ты меня, дружок, чтоб всё, как есть, узнать:
Каким ты был и кто ты есть и кем ты должен стать.
Песня смолкла, и грянули аплодисменты. Шляпа поклонилась каждому из столов и замерла.
– Тот, чьё имя я назову, должен выйти вперёд, сесть на табурет и надеть эту шляпу, – инструктировал Невилл. – Барроу, Уильям!
Высокий мальчик неуверенно подошёл к табурету, сел и нацепил шляпу.
– Его отец был очень способным учеником, особенно в Чарах, – прошептал Флитвик.
Минерва усмехнулась: мало кто из преподавателей мог сохранять беспристрастность во время Распределения. Для неё Рэндольф Барроу всегда был игроком в квиддич и соперником для команды Гриффиндора, кроме того, он откровенно не любил Трансфигурацию.
– КОГТЕВРАН! – вынесла вердикт Шляпа, к вящему восторгу Флитвика.
Барроу-младший сорвал шляпу и передал её Сьюзен Бишоп, которую только что вызвали. Сьюзен мгновенно пополнила ряды гриффиндорцев, и первокурсники оживились. Минерва наблюдала за церемонией с вежливой доброжелательностью, как и подобает директору, когда…
– Дурсль, Элоиза!
Судя по голосу Невилла, он едва верил своим глазам. Минерва подалась вперёд и ощутила, как стало тесно в груди. Рыжеволосая девочка, похожая на Лили, робко присела на самый краешек табурета. Шляпа задумалась. Куда бы она ни намеревалась отправить племянницу Гарри Поттера, у племянницы имелось своё мнение на этот счёт. Наконец, Шляпа с недовольным видом объявила:
– ГРИФФИНДОР!
Минерва устало прикрыла глаза. Хорошо, она хотя бы больше не их декан. Это было бы слишком.
– Интересно, верно? – задумчиво произнесла Гестия Джонс. – Любопытный в этом году набор. Кстати, это же младший Малфой вон там?
Минерва сделала вид, что ничего не услышала. В конце концов, Гестия сидела через два стула от неё, а в восемьдесят два года уже можно страдать глухотой.
* * *
Альбус смотрел, как Скорпиус со всем подобающим достоинством прошествовал к Шляпе, только что отправившей торжествующего Алана Макмиллана на Пуффендуй, ухватился за края табурета и скрылся в тени штопанных-перештопанных полей. Видимо, мысленная тирада, которую Малфой собирался произнести, сработала, потому что некоторое время он в тишине сидел на табурете, покачивая одной ногой, потом Шляпа уже открыла рот… и снова закрыла.
– Чего он добивается? – произнёс кто-то сзади.
Альбус обернулся и увидел двух девочек. Одна из них – круглолицая и большеглазая – недоумённо смотрела на Скорпиуса, а вторая – высокая, с гладко зачёсанными волосами теребила рукав мантии.
– Он добивается своего, – ответила она, наконец. – И добьётся.
– Он не хочет на Слизерин?
– Думаю, так и есть.
– Он что, идиот?
– Немного.
Зал наполнялся шепотками. Фамилия «Малфой» была слишком известной, чтобы её обладатель мог незаметно пройти церемонию Распределения. Особенно если этот самый обладатель минут пять сидит на табурете, а Шляпа на его голове открывает и закрывает рот, как выброшенная на берег рыба.
Где-то сбоку переговаривались гриффиндорцы, которых Альбус не видел, но он отчётливо слышал голос брата.
– Как думаешь, чего он хочет?
– Не знаю, – ответил кто-то. – Может, просится на Слизерин?
– Ага, а Шляпа отказывается!
– Прикинь, что будет, если он окажется на Пуффендуе? Его, наверное, лишат наследства.
Послышался смех.
– А прикинь, на Гриффиндоре?
Снова смешки.
– Хотя это было бы весело… у меня уже есть пара идей…
– Эй, а где твой брат?
– Вон, сбоку. Видишь?
– Не-а…
Альбус осторожно двинулся вглубь толпы, не сводя глаз с Малфоя.
Ну же!
– КОГТЕВРАН!
Лицо Скорпиуса, когда он снял Шляпу, не выражало ровным счётом ничего, но глаза горели. Когтевранцы захлопали – эта братия всегда отличалась завидным хладнокровием. Потрясённые преподаватели следили за тем, как наследник Малфоев садится за дальний стол и принимает поздравления, так что едва ли кто-то обратил внимание, что Патриция Нотт (та самая высокая девочка, которая назвала Скорпиуса идиотом) попала на Слизерин, а Джон Пикс – на Пуффендуй.
– Поттер, Альбус Северус! – провозгласил Невилл.
Все резко замолчали и уставились на вышедшего вперёд Ала, как на диковинную зверушку (ощущение не из приятных). Джеймс помахал ему рукой из-за стола Гриффиндора. Стоящая в толпе Марта ободряюще улыбнулась, и это было последнее, что увидел Альбус, прежде чем Шляпа загородила обзор. Припомнив всё, что говорили о Шляпе многочисленные родственники, он решил, что от одной глупости ничего не изменится, и мысленно произнёс:
«Здравствуйте».
– Надо же, какой вежливый! – послышался тихий, немного скрипучий голос. – Здравствуй, Альбус Северус Поттер. Какое у тебя любопытное сочетание имён. И куда же мне отправить тебя с таким-то комплектом – на Слизерин? Или на Гриффиндор?
«А больше вариантов нет?» – подумал Альбус.
На секунду ему показалось, что Шляпа усмехнулась.
– Отчего же. Вопрос в том, каким ты хочешь стать и кем тебе суждено быть. И где лежит грань между тем, что желанно, и тем, что предначертано.
У Альбуса голова пошла кругом. Тут он вспомнил, что похожие слова были и в песне, которую Шляпа пела, когда Распределение только началось.
«Мой отец говорил, что однажды вы учли его желание».
– Верно, – прошелестела Шляпа. – Могу учесть и твоё, но знай, Альбус Северус, что сейчас ты делаешь важный выбор. Ты можешь продолжить традицию семьи и стать частью Гриффиндора. Твой факультет будет гордиться тобой, а ты откроешь в себе то, что и не предполагал открыть. Ты можешь предпочесть Слизерин, и добиться высот, неведомых даже твоему отцу. Ты можешь подумать, если желаешь, но время не бесконечно.
Альбус вспомнил разговор в купе и разволновался ещё больше.
– Разумеется. Юный Малфой и юная Уизли, – голос Шляпы стал до неприличия довольным. – Или, быть может, всё дело в юной Снейп? А чего хочешь
ты, Альбус Северус? – проскрипела она.
«Спокойствия, – честно ответил он. – Чтобы никто меня ни с кем не сравнивал, чтобы было интересно учиться, чтобы не было войны, как во времена родителей. А ещё… – он замялся. – А ещё я хочу увидеть настоящее волшебство. Научиться становиться невидимым без палочки, как Альбус Дамблдор, летать без метлы, как Северус Снейп. Это же настоящее чародейство, да?»
– Интересно… – протянула Шляпа. – Что ж, ты сам так решил.
На одну безумную секунду Альбус подумал, что сейчас она отправит его на Слизерин – ведь не только крёстный летал без метлы! – но Шляпа открыла беззубый рот и провозгласила:
– КОГТЕВРАН!
В полной тишине Альбус снял Шляпу и дрожащими руками вручил её Невиллу. На лице профессора Лонгботтома застыло странное выражение – смесь удивления, предвкушения и чего-то похожего на гордость, но Ал не смог бы сказать точно. В этот самый миг грянули аплодисменты, и Альбус на ватных ногах направился к столу своего факультета.
* * *
Отец меня убьёт.
Эта мысль преследовала Марту Снейп с того момента, как она обняла мать и села в вагон на вокзале Кингс-Кросс. Было ужасно обидно, что папа даже не провожал её, но она знала, что появление его на платформе вызовет переполох.
Если бы она только знала, что будет такой туман! Если бы только знала! Она бы обязательно его уговорила. На маму было больно смотреть. Глядя на неё из окна вагона, Марта подумала, что мама за одну ночь постарела лет на пять. Почему нельзя было остаться в Дурмстранге?
Глупый вопрос. Она взрослая, она всё понимает: директорской дочке там не место, но как же обидно! Просто не по-снейповски обидно. Когда на пороге её купе возник Скорпиус, Марта испытала облегчение – он отвлёк её от грустных мыслей, а потом предложил поискать Альбуса. Нет, конечно, Марта помнила о завете «свести контакты с Поттерами к вежливому минимуму», но, в конце концов, раз уж её отправляют учиться неизвестно куда, она будет делать то, что захочет! А в данный момент она хочет увидеть Альбуса.
Вторым заветом было «держаться подальше от Розы Уизли». Тут что-то было не так. Отец много рассказывал о Хогвартсе, а «Историю Хогвартса» и «Справочник чистокровных волшебников» она только что наизусть не выучила, но с Уизли что-то было неладно. Родители нормально относились к Поттерам, но, кажется, на их родственников такое отношение не распространялось. Гермиона и Рон Уизли были героями войны, фигурами исключительно положительными, но она никогда не встречалась ни с ними, ни с их детьми. Более того: когда Марта стала старше, она поняла, что само её существование – большая тайна для всех, кто не является частью Дурмстранга. Исключение составляли Поттеры и Малфои. Скорпиус, когда был в настроении, шутил, что, когда Марте будет восемнадцать, её посадят в самую высокую башню Дурмстранга, а они с Альбусом будут сражаться за её руку и сердце. В первый раз после этой шутки Скорпиус получил в нос, а сама Марта узнала много нового о том, как должны себя вести воспитанные девочки.
Не то чтобы она собиралась следовать этим наставлениям. Во второй раз на Малфоя-младшего «случайно» пролились чернила. Марта довольно рано научилась подчинять собственную магию и не гнушалась пользоваться этим, раз уж палочки пока нет.
И вот, вместо того, чтобы держаться от Розы Уизли подальше (что, интересно, не поделили их родители?), она стоит позади неё в редеющей толпе первокурсников и ждёт своей очереди. Марта не слишком привыкла демонстрировать эмоции. Её родители всегда на виду и в совершенстве владеют собой. Её учили этому с детства, и, видимо, пришёл момент оценить родительские усилия. Больше всего на свете ей хочется плакать, потому что она прекрасно отдаёт себе отчёт в том, что дорога у неё одна. Она до последнего надеялась, что если не Ал, то хотя бы Скорпиус попадёт на Слизерин (да-да, она
понимает, что это не слишком хорошо с её стороны), но они уже сидят за столом Когтеврана, а ей предстоят весьма долгие семь лет.
– Если что, иди на Пуффендуй, – вдруг говорит Роза.
– Что? Зачем? – сердце Марты вот-вот выскочит из груди, потому что Шляпа уже на голове Стюарта Саммерби.
Она следующая.
– Ну, Шляпа вряд ли откажет тому, кто сам попросится на Пуффендуй, – шепчет Роза. – А ещё у нас будут общие пары.
– Общие?..
В этот момент профессор Лонгботтом называет её имя. Роза напоследок пожимает её руку в толпе, и Марта выходит вперёд.
Отец меня убьёт.
Она с улыбкой садится на табурет, надевает Шляпу и концентрируется на воспоминаниях:
ей семь, и она идёт в маггловскую школу…
книги, учебники, линованные маггловские тетради, пластиковые ручки…
книги, первые пергаменты, пролитые чернила…
ей восемь, и отец ругает её за вторжение в библиотеку…
ей девять, и она успевает остановить падающий на маму стеллаж с книгами…
ей десять, и она впервые берёт в руки волшебную палочку, которую вообще-то иметь не полагается, – подарок крёстного…
ей одиннадцать, и она получает письмо из Хогвартса…
отец предупреждает о том, с чем можно столкнуться на Слизерине, и обучает простейшим защитным чарам…
она сидит в библиотеке Дурмстранга, ищет информацию о старинных британских семьях…
в последний день августа она ещё раз перечитывает учебники, закрывшись в своей комнате…
– Впечатляет, – сухо произносит Шляпа. – Хорошая наследственность, я не удивлена. Большой потенциал, большие амбиции… Чем же тебе не угодил Слизерин, Марта Снейп?
«Я полукровка, – Марта чуть не произносит это вслух. Она не слишком-то привыкла к разговаривающим головным уборам. – А ещё там довольно скучно».
Шляпа издаёт звук, похожий на смешок.
– И где же, по твоему, весело?
«Думаю, на Гриффиндоре. Но раз уж я сюда учиться приехала…» – она думает о Розе, сжавшей её пальцы.
– И ты показала мне, как любишь учиться. Очень по-слизерински, – ворчит Шляпа. – Будь моя воля, туда бы ты и отправилась. Но в тебе есть не только хитрость, и в нынешние времена ты нужна в другом месте. КОГТЕВРАН!
К удивлению Марты, когда она снимает Шляпу, за столом Слизерина много расстроенных лиц, но ребята аплодируют. Многие просто глазеют. На всякий случай она улыбается слизеринцам, пока идёт к своему столу.
Альбус сияет, Скорпиус ухмыляется. Марта садится и встречается взглядом с серьёзным темноволосым мальчиком, сидящим напротив.
– Я Конрад Уилкис, – спокойно произносит он. – Добро пожаловать на Когтевран.
– Спасибо, – она улыбается, стараясь не вспоминать о том, что дед этого приятного мальчика был одним из самых преданных слуг Тёмного Лорда. Впрочем, не ей судить.
Церемония Распределения подходит к концу, но Марта умышленно сидит на некотором расстоянии от Альбуса.
– И где сенсация? – с улыбкой спрашивает Роза, втискиваясь между ними. – Я уже видела тебя на Пуффендуе!
– Думаю, мы уже стали сенсацией, – хмыкает Малфой и кивает в сторону преподавательского стола.
Преподаватели оживлённо что-то обсуждают, и только директор смотрит прямо на них. Смотрит так, будто ей только что нанесли смертельную рану. И Марта при всём желании не понимает, что это значит.
