Вот так вот получилосьОн не просто злобный манипулятор. Он вылупился из кокона чужих!
Люциус шел совсем не торопясь, подумаешь, какая-то грязнокровка приглянулась повелителю. Что же, теперь ему бежать сломя голову? Он вышагивал по заснеженной узкой улочке Хогсмида, с интересом разглядывая витрины магазинов. Остановившись возле одной из них, он посмотрелся в свое отражение, поправил мантию и, подмигнув самому себе, двинулся дальше. Снег хрустел под его ботинками, а забияка мороз пощипывал холеные щеки. Трость, обычно носимая им для антуража, сейчас служила цели — не поскользнуться, так как в некоторых местах под снегом обнаруживался лед. И ступая на лед, Люциус совсем по-стариковски опирался на свою трость.
Пройдя всю улицу вдоль и поперек, заглянув в каждое заведение и магазин, Люциус так и не обнаружил грязнокровку. Пожав плечами, он решил вернуться, но потом смекнул, что Волдеморт его по голове не будет гладить за невыполненное задание и решил пройтись еще, ведь улица заканчивалась дорогой к визжащей хижине. Ну что ж, Люциус решил попытать счастье там, вдруг повезет?
Уже сворачивая с дороги, он увидел цепочку из пары следов, ведущих к хижине. Люциус и подумать не мог о том, что ждет его впереди, а ждало его… Подойдя к хижине, он услышал громкие крики, судя по голосу, то была Беллатриса — буйнопомешанная сестрица его дражайшей супруги. А кричала она:
— Как ты посмела? Как посмела соблазнить моего повелителя, мерзавка?
Люциусу показалось, что он услышал звук пощечины, и он решил поспешить. Со всех ног побежал он к хижине и застыл на пороге. Перед его взором предстала связанная грязнокровка, на лице ее был синяк, а губа разбита в кровь.
— Белла, остановись! — попытался Люциус воззвать к разуму колдуньи, но та дала понять своими горящими безумием глазами, что зря. — Опомнись, прошу тебя! Милорд никогда не простит тебе этого!
Губы Беллатрисы, повернувшейся лицом к Люциусу, растянулись в глумливой усмешке. Такую он не редко видел на ее лице, когда она занималась пытками.
— Если ее не станет, то простит, — отрезала она. — Как только эта дрянь сдохнет — наваждение спадет с милорда, и он прозреет!
— Если он за столько лет не обратил на тебя внимание, неужели ты думаешь, что он обратит его сейчас? — Покачал головой Люциус.
Беллатриса начинала злиться, лицо ее побледнело пуще прежнего, а губы сжались в нитку.
— Он должен! — выкрикнула она.
В этот самый момент Люциус поднял палочку, но госпожа Лестрейндж оказалась куда проворнее, она быстро выкрикнула «Ступефай» и Люциус повалился ничком у порога. Из последних сил он прошептал:
— Морсморде…
Вызывая темную метку над домом. Что ж, как и просил Темный Лорд — Люциус маякнул.
***
Его великолепное темнейшество, злейший враг грязнокровок, ужаснейший волшебник своего времени, всем известный Волдеморт решил, что бродить по окрестностям Хогсмида выше его высочайшего статуса и, долго не раздумывая, отправился к школе магии и волшебства. Шел он в Хогвратс не торопясь, царственно вышагивая, и у окружающих создавалось впечатление, что это идет какая-то министерская шишка, получившая совсем недавно свое назначение. Темная мантия развевалась за плечами Лорда, вернувшего свою холеную внешность. По дороге Волдеморту даже попался мальчишка Поттер, не признавший своего злейшего врага. Да Лорд решил и не нападать на избранного, его сейчас волновали другие, куда более важные вещи, нежели смертоубийство героя. Он шел в Хогвартс, предвкушая встречу с девушкой из своих снов, а сердце его так и прыгало в груди, отдаваясь сладкой болью под ребрами. Никогда не думал бывший Том Риддл, что боль может быть такой приятной, что любовное томление может вызывать такие необычные ощущения. Он даже невольно улыбнулся Гарри Поттеру, пронесшемуся мимо него и едва не сбившему с ног, видимо из-за улыбки тот и не узнал его.
Далее, какой-то светловолосый мальчишка пробежал мимо, приговаривая:
— Сибилла Трелони, вы не видели Сибиллу Трелони? Кажется, я люблю ее!
Волдеморт посмотрел на него снисходительно, как обычно смотрят на душевнобольных, как он часто смотрел на Беллу.
Дойдя до школьных ворот, Волдеморт прошмыгнул на территорию школы вместе с каким-то белобрысым мальчишкой и уверенным шагом направился к замку. Губы его были плотно сжаты, взгляд алых глаз устремлен вперед, вся фигура его говорила о напряженности и некой внутренней, с трудом подавляемой, скованности. Но он, сжав руки в кулаки, шел вперед, неумолимо надвигаясь на Хогвартс. Минерва МакГонагалл, увидавшая его издали и признавшая в нем грозу магической Британии, тут же поперхнулась и, поспешив обратиться кошкой, скрылась за тяжелыми школьными дверьми. Не хватило духу у гриффиндорского декана самостоятельно вступить в схватку с волшебником, а потому она решила, что разумнее всего будет отправиться ябедничать Дамблдору, попивающему свой любимый чай.
Как только Волдеморт дошел до двери, ведущей в школу, то та захлопнулась прямо перед его носом, и он отчетливо услышал, как стали поворачиваться многочисленные замки. Терпение мужчины было на исходе и он, стукнув кулаком в дверь, решил добиться аудиенции у своей грязнокровки с помощью жестких требований. Требования свои он решил предъявить к Альбусу Дамблдору.
— А ну вылазь, старая образина! — стал орать совершенно не по-лордовски Темный Лорд перед дверьми школы.
В ответ, с балкона своей башни, аки Рапунцель, свесился Альбус Дамблдор, злобно пуча глаза. Его седая борода реяла на ветру подобно флагу, выбрасываемому при капитуляции, но хмурое лицо директора говорило об обратном.
— Спокойнее, Том! — прикрикнул с балкона Альбус и тут же пропал из зоны видимости.
Спустя десять минут двери школы распахнулись, являя Волдеморту великого светлого мага, с бородой, закинутой через плечо, брови же директора были гневно сдвинуты. Выйдя наружу, он ухватил Темного Лорда за плечо и потащил его к воротам, попутно злобно шипя:
— Зачем ты сюда притащился, Том? Что тебе нужно в моей школе?
В ответ, Волдеморт вырвался из цепкой стариковской хватки и смерил его высокомерным взглядом.
— Если ты пришел за Гарри, то… — начал Дамблдор, но его тут же прервал Волдеморт.
— Да не нужен мне мальчишка, я за грязнокровкой пришел.
После этой фразы Альбус недоверчиво вытаращил на Волдеморта глаза и вопросительно поднял брови.
— За мисс Грейнджер? — уточнил директор, и Лорд согласно кивнул. — Зачем же ты… погоди-ка, погоди. Ты! — Альбус Дамблдор ошарашено смотрел на своего бывшего ученика. — Ты ее антипод? Это ты?
— Антипод? — озадачено переспросил Волдеморт. — Я ее половина…
— Нет, ты, видимо, не знаешь всех тонкостей этого «гадания», — пустился объяснять директор, поправляя сползшие на кончик носа очки. — Оно притягивает вовсе не половинки, а противоположности; тех, кто в обычной жизни были бы непримиримыми врагами. Я-то полагал, что Гермиону притянет к Драко, ну к Северусу, на худой конец, но чтобы ее антиподом был ты, Том… — Альбус рассмеялся и похлопал по плечу опешившего Темного Лорда.
— Постой, а как же Люциус с Нарциссой? — спросил Волдеморт.
— И на старуху бывает проруха, — прошамкал Персиваль Вульфрик чего-то-там Дамблдор.
Лорд смотрел на него почти с мольбой.
— Отдай ее мне, Альбус, — прошептал он, глядя в лучащиеся счастьем глаза директора. — Я готов даже отступиться от Поттера, пусть живет, — произнес Волдеморт совершенно нетипичную для него фразу и тут же спохватился, что должно быть предлагает за свою грязнокровку слишком малую цену. — И сообщу тебе контрзаклятье от твоего маленького недуга, — повысил ставку Лорд, указывая на скрюченную руку директора.
Альбус смерил Волдеморта задумчивым взглядом, а затем добродушно улыбнулся.
— Ты предлагаешь вполне годную сделку, Том, — обрадовано заявил директор и сердечно пожал руку Темному Лорду. — Будь по-твоему, забирай свою грязнокровку.
Затем, он повернулся к Минерве МакГонагалл, слушавшей весь этот вопиюще странный диалог с раскрытым ртом. В голове у гриффиндорского декана не укладывалось, что только что великий светлый маг запросто продал одну из лучших учениц Хогвартса, умнейшую ведьму столетия, Волдеморту. Безумно влюбленному, судя по мечтательному выражению лица, но все же Волдеморту. От кошмара и абсурдности создавшейся ситуации Минерва попятилась, пока вдруг не вспомнила…
— Но мисс Грейнджер еще не вернулась из деревни, — произнесла Минерва, осознав, что из похода вернулись все за исключением юной невесты темного мага.
— Как не вернулась? — переспросил Дамблдор.
— Даже Поттер уже в замке, я видел его по пути, — перебил директора Волдеморт. — Ты что-то напутала Минерва. Где девчонка?
И тут произошло непредвиденное. Небо над Хогсмидом озарила зеленая вспышка и темный Лорд поперхнулся, почувствовав, как по спине его побежали мурашки, а на лбу от напряжения выступил пот — над деревней Хогсмид повисла уродливая темная метка, выпущенная Люциусом. И почему-то Волдеморту это вовсе не виделось хорошим знаком. Забыв обо всем на свете, он стремглав ринулся вон из школы, с завидной прытью за ним поспешил Дамблдор, а на некотором расстоянии последовала МакГонагалл.
Правда, Лорд до последнего надеялся на лучшее. Быстро установив, что метка висит над Визжащей хижиной, он поспешил туда. В глаза ему бросилась цепочка из следов, принадлежавших троим людям. Некоторые следы были уже слегка заметены, но также виднелись и свежие. Нервно сглотнув, Волдеморт пошел по следам прямиком к хижине.
— Вот идиот… — вырвалось у него, когда он увидел на пороге дома Люциуса, валяющегося ничком и сжимавшего до побеления костяшек, свою палочку. Видимо метку верный слуга успел пустить в самый последний момент.
Проем же внутрь хижины чернел, как чрево тарантикула. Оттуда доносились всхлипывания и громкие женские возгласы. Волдеморт сразу узнал ту, что посмела явиться в Хогсмид без его ведома: голос Беллатрисы он мог опознать из тысячи женских голосов.
***
Гермиона сидела в полутьме, связанная. По щеке ее стекала вязкая струйка крови, а голова разрывалась от боли. Только что Беллатриса отвесила девушке звонкую пощечину и теперь глядела на Гермиону, сощурив глаза. В тонких бледных пальцах женщина крутила палочку, принадлежавшую Гермионе. Должно быть ей доставляло удовольствие пытать свою жертву именно ее палочкой, а не собственной. Мерзко ухмыльнувшись, Беллатриса подошла к сжавшейся, но глядящей с некоторым презрением, Гермионе, и встала напротив нее.
— И что он в тебе нашел? — спросила пожирательница. — Что господин мог найти в убогой грязнокровке?! — голос ее почти сорвался на крик. — Какое колдовство ты применила, дрянь, чтобы разжечь в нем чувства?
Беллатриса была вне себя от ярости, она негодовала и ощущала все поднимающуюся волну, которую не смогло бы успокоить ничто. Возможно только если ОН снизойдет до нее, одарит ее своей милостью. Женщина раздосадовано посмотрела на Гермиону и сдула черный локон, лезший ей прямо в глаза. По какой-то неописуемой причине господин заинтересовался этой мерзкой девчонкой, этой швалью…
Минут пять назад она оглушила Люциуса, сунувшего свой нос в хижину и безусловно попытавшегося бы освободить грязнокровку. Непредусмотрительно было с его стороны сунуться с парадного хода, даже не проверив заклинанием, есть ли внутри люди. Для пожирателя Люциус был слишком слаб, даже хваленое тщеславие не делало ему чести. Вовсе не удивительно, что его одолела в министерстве кучка школьников. Правда те же школьники взяли верх и над самой Беллатрисой, но она предпочитала об этом не думать. Тем более, что сейчас ее проблемой являлась гриффиндорская сучка, посмевшая завладеть сердцем Волдеморта.
Миссис Лестрейндж с ленцой взглянула на Гермиону и резко вскинула руку с палочкой вверх. Гермиона тут же беззвучно раскрыла рот, глаза ее распахнулись, а тело забилось в конвульсиях. В ответ на это Беллатриса исступленно захохотала и зажала себе рот рукой.
— Ты не выйдешь отсюда, — истерично хихикнула колдунья. — Никогда не выйдешь.
Она склонила голову набок и дико ухмыльнулась, так что у Гермионы сперло дыхание от ужаса. Покачав головой, Беллатриса двинулась к своей обездвиженной жертве, она шла медленно и была больше похожа на марионетку, которую вели, дергая за ниточки, чем на живого человека. Губы, растянутые на тощем лице превращали улыбку в оскал, а пустые глаза, горевшие безумным огнем довершали демонический образ.
— Для начала, я хочу изуродовать твою мордашку, — практически с материнской заботой сладко произнесла Беллатриса и достала из складок черной мантии тонкий серебряный стилет.
— Не надо, — еле шевеля губами попросила Гермиона.
— Не надо! — передразнила ее Беллатриса и сделала еще один шаг. — Чтобы даже увидев твой труп, МОЕГО лорда кривило от отвращения к тебе.
Она подошла к Гермионе совсем близко. Занесла руку для удара и…
***
Оказавшись на пороге хижины, Волдеморт узрел картину, которая не могла оставить его безучастным. В глубине помещения сидела связанная по рукам и ногам грязнокровка, а подле нее стояла верная Беллатриса, грозя ей ножом. Реакция у одного из лучших дуэлянтов даже в семьдесят лет была отменной. Волдеморт одним движением достал свою палочку и направил ее в сторону пожирательницы.
— Петрификус тоталус!
Тут же за спиной Волдеморта раздалось кряхтение — это Альбус протиснулся в дверь, а за ним подоспела и МакГонагалл. Она тут же зажгла на конце своей палочки огонек и осветила комнату. И разглядевший на лице своей суженной громадный синяк, Волдеморт кинулся к Гермионе со всех ног, на ходу снимая с нее проклятье.
От усталости измученная девушка вот-вот могла упасть, благо Волдеморт успел вовремя подхватить ее. Было видно, что она совсем без сил, но взгляд ее так и впивался в темного волшебника. Поняв, что она вполне могла и не узнать его, Волдеморт ласково провел пальцем по ее подбородку, как он часто проделывал это во сне.
— Это я, грязнокровочка, — прошептал он.
— Вы… ты пришел… — выдохнула Гермиона, а Волдеморт уже спешил вынести ее на свежий воздух, подальше от хижины.
Минерва тем временем приводила Люциуса Малфоя в чувство, а Альбус Дамблдор связывал мятежную пожирательницу заклинанием. Волдеморт же, выйдя на улицу, присел вместе с Гермионой на запорошенный снегом камень. Он поглаживал ее по волосам, а во взгляде его горели одновременно и нежность, и неприкрытая страсть. Обряд действовал идеально и оказавшись рядом со своей половиной, Волдеморт не чувствовал ничего, кроме непонятного томления в груди. Услышав за спиной покашливание он вздрогнул и обернулся, но слова, которые говорил его бывший учитель, предназначались вовсе не ему.
— А ты боялась, Минерва. — тихо прошамкал Альбус, выходя из хижины и манящими чарами увлекающий за собой обездвиженную Беллатрису. — Посмотри, как они хорошо смотрятся друг с другом.
Профессор МакГонагалл лишь сокрушенно покачала головой.
Волдеморт увидел, как после этих слов щеки Гермионы заалели, словно маков цвет, и она попыталась высвободиться из его объятий. Он, правда, не дал, сильнее прижав ее к себе.
— Дорогая мисс Грейнджер, вам лучше пока не двигаться, — заметил Альбус, подойдя к ним, затем он обратился к Волдеморту. — Ну что, Том, как договаривались: ты получаешь Гермиону, а взамен забываешь про Гарри?
После этих слов глаза Гермионы расширились, и она с ужасом покосилась на улыбавшегося директора. Мгновенно вывернувшись из объятий Волдеморта, она вскочила на ноги и попятилась от Визжащей хижины.
— Вы… как вы могли?! Я вам не игрушка! Вы не можете мной так распоряжаться и отдавать кому-то! Вы… вы…
Выпалив все это, она не удержалась и разрыдалась, после чего пулей понеслась прочь от хижины, намереваясь убежать от двух ужаснейших магов столетия как можно дальше.
— Гермиона, стой! — воскликнул было Волдеморт, но куда там, его половинки уже и след простыл.
Он пустился вслед за ней, попутно применив следящие чары, чтобы легче было ее обнаружить. Нашел он ее далеко не сразу.
***
Слезы уже высохли, но глаза все равно щипало от мороза и ветра, бившего в лицо. Гермиона считала, что поступок Дамблдора равносилен предательству — отдать свою ученицу врагу. Хоть и в обмен на жизнь Гарри. Правда, когда Волдеморт оказался так близко, рядом, то сердце ее забилось, как ненормальное, было даже почти больно и невероятно приятно. Вздохнув, Гермиона обернулась. Ее никто не преследовал и это было хорошо, не хватало ей еще после пыток Беллатрисы скакать по сугробам от того… кто предназначен ей судьбой.
Теперь, после встречи с Темным Лордом, Гермиона поняла всю трагичность ситуации, в которую попала — ее тянуло к нему еще больше. Невыносимо хотелось вернуться обратно к хижине и снова побывать в его объятьях. С ним она чувствовала себя спокойно, под абсолютной защитой.
— И все равно профессор Дамблдор был не прав! — упорствовала она, даже топнула ногой по заледенелой дороге и, поскользнувшись, едва не упала.
Не упала она только потому, что ее подхватили под локоть и мягко потянули на себя. Эти прикосновения казались такими знакомыми… Подняв голову она встретилась с алыми глазами Волдеморта, с интересом изучавшего ее лицо.
— Но вас не было минуту назад, — пробормотала она, глядя прямо в его глаза.
— Ты меня просто не заметила, — улыбнулся он.
Все равно Гермиона боялась, ее пробивал озноб от одной мысли, что она все-таки должна быть с Волдемортом, а сам темный маг, судя по выражению его лица, решил покориться своей судьбе.
— Как же мы сможем быть вместе? — шепотом спросила Гермиона.
— Потом об этом подумаем, — хмыкнул Волдеморт и наклонился к ее лицу. — Ну а пока… Уж извини, целую неделю об этом мечтал.
Он коснулся ее губ, мягко вовлекая Гермиону в поцелуй, та неторопливо отвечала, чувствуя, что ноги ее подкашиваются, а сознание затуманилось. Был только он, она, и снег, начавший валить хлопьями, моментально таявший, соприкоснувшись с горячей кожей.
Гермиона не могла не признать, что это было потрясающе, гораздо лучше тех навязчивых сновидений. Никакие Викторы Крамы, никакие Роны Уизли не могли сравниться с Волдемортом. Может быть он и не был лучшим на свете целовальщиком или любовником, но Гермиона считала совершенно иначе, а сердце ее так и рвалось из груди навстречу его. Она даже не заметила, как он переместил их с заснеженной дороги в уютные покои Малфоевского особняка. Для нее существовали только его губы, его язык, его руки, что обнимали ее за талию, только он, и ничего вокруг не было важно.
***
Прошло несколько лет. Волшебное сообщество уже и думать забыло о магической войне, причиной которой стал Волдеморт, ныне величавший себя Том Марволо Риддл и занимавший пост министра магии. При нем всегда находилась его красавица жена Гермиона Грейнджер-Риддл, не дававшая своему супругу совершать глупостей и отговаривавшая его от жестоких законов в отношении магглорожденных. Конечно, многое изменилось с той поры — маггловских детей теперь чуть ли не с младенчества интегрировали в волшебное сообщество, рассказывая им о законах и обычаях мира, в котором им предстояло вариться после окончания школы.
Гарри Поттер отказался от карьеры аврора и выбрал путь законника, занявшись прокурорской работой, а его супруга Панси стала адвокатом. Неоднократно их с мужем обвиняли в сговоре во время судебных заседаний, но прямых доказательств этому не было, так что общественность старалась закрывать глаза на их махинации.
Драко Малфой, после женитьбы на Луне Лавгуд стал главным редактором «Придиры», сделав из шуточного чтива вполне серьезный и респектабельный журнал. Так же появилось несколько ответвлений «Придиры», в том числе и мужской журнал «Могучая палочка», которым руководила Луна. Журналом для юных волшебников «Хогвартсенок» занимались Рон и Лаванда Уизли.
Чжоу Чанг устроилась на работу в школу магии преподавателем по Защите, чтобы быть ближе к своему жениху, с которым они собирались в скором времени сыграть свадьбу. Ох и долго же мистер Снейп увиливал от женитьбы, прикрываясь разного рода отговорками, но, в конце концов, округлившийся животик мисс Чанг явственно дал понять, что пора бы ей сменить свою фамилию на Снейп.
Невилл и Сибилла открыли свою собственную прорицательскую лавку, известную как среди волшебников, так и среди самых обыкновенных магглов. Клиентура шла к ним косяком и вскоре пара разбогатела на столько, что смогла разжиться довольно-таки приличным особняком в западном Винчестере.
Семейство Крэббов ждало очередного прибавления в семействе: Джинни уже в третий раз была на сносях. А вот Гойлы пошли в модную индустрию и запустили свою линию одежды мантий, меняющих цвет в зависимости от настроения.
Ну а что до бывшей миссис Лестрейндж, которую муж бросил сразу после того, как Волдеморт пришел к власти, то она коротала свои дни в Азкабане, под неусыпным надзором дементоров. Было уже довольно поздно, и она забылась тревожным сном, и снилось ей… а ничего ей не снилось. Обычное белое ничто, в котором и стояла Беллатриса, стояла и круглила обезумевшие глаза на того, кого никогда бы и не пожелала увидеть. Напротив женщины стоял седовласый старик и почесывал свою длинную бороду.
— Мда… погадал называется, — цокнул языком старик, разглядывая бледную, как простыня Беллатрису. — Ну, Альбус у меня еще попляшет.
У Беллатрисы же совершенно не было слов, только:
— Аб-б… Аберфорт?
