Глава 3Марлин вышла из камина в штаб квартире Ордена Феникса, в голове было тяжело и пусто. Она, не задумываясь, прошла на кухню. На верхней полке серванта покоилась полупустая бутылка огневиски, рюмки там же. Стекло нервно зазвенело, когда она приложила горлышко бутылки к рюмке, не доверяя своим онемевшим рукам, Марлин наполнила стопку до краев. Рука потянулась к неприметной брошке на мантии и сжалась, нагревая метал. Сириус должен был скоро откликнуться. Марлин отхлебнула адской жидкости и погрузилась в воспоминания.
Все смешалось, одно событие накладывалось на другое, крики и гримасы ужаса на лицах знакомых, сливались в одну страшную картину. «Вот они аппарировали на побережье, вот приблизились к небольшому домику, и их вышла встречать обеспокоенная Алиса. Выслушав их, она побежала внутрь, и через десять минут из дома выскочили оба супруга с ребенком на руках. Тут же послышались хлопки аппарации, и Марлин встретилась взглядом с Беллатрисой Лестранж. Фабиан схватил ее за руку и приказал аппарировать вместе с Лонгботтомами. Вот она аппарирует и в последнюю секунду видит, как Артура накрывает удушающий купол. Потом был Муди и опять то побережье, Мунго и Аврорат. А потом Молли и …»
- Марлин, что с тобой такое, ты в порядке? – Сириус подошел незаметно и обнял девушку за плечи.
- Много всего. – Девушка на него не смотрела.
- Я слышал про Артура и Фабса… Мерлин, это ужасно. Бедная Молли.
- Ей уже все равно.
- Что?
- Она умерла на моих руках, - Марлин всхлипнула, - она родила девочку, такую прелестную девочку, - слова девушки перемежались с рыданиями, - и умерла. Это… это… так несправедливо.
Сириус вцепился в ее плечи, пытаясь успокоиться сам и успокоить Марлин. По его лицу тоже текли слезы, Уизли не заслужили такой участи. И тут в его голове забилась, не дающая покоя, мысль.
- А где же дети?
- Пришла какая-то миссис… миссис Прюэтт. Наверное, она забрала детей.
- Элайза? – в Сириусе закипела злость, - эта дракклова аристократка? Да по какому праву?
Сириус вскочил с места и начал мерить комнату широкими шагами.
- Молли ее ненавидела! Да кем она их воспитает?
- Сириус!
- Она такая же стерва, как и моя мать!
- Сириус! Забери меня отсюда, - Марлин практически скулила не в силах слушать этот яростный ор. Ей хотелось тишины и теплых объятий. Она уже наслушалась криков за этот долгий день.
Сириус пнул напоследок первый попавшийся стул и, подхватив Марлин под руку, направился к камину.
***
В эту ночь Элайзе так и не удалось поспать, хотя даже выдайся такая возможность, она вряд ли бы сомкнула глаз после случившегося, тем паче, что это был еще не конец.
Старших детей, один из которых так и не проснулся после усыпляющего заклинания, напоили зельем Сна без сновидений. Им нужно было отдохнуть и набраться сил. Завтра, после осознания утраты, будет еще тяжелее, чем сегодня, в особенности, Чарли. Младшие спали, словно младенцы, хотя это был не так уж и далеко от правды.
Около часа заняла отдача приказов домовым эльфам, столько всего нужно было подладить под новую жизнь и новых обитателей поместья. Эльфы суетились, оговаривая еще пару тройку уточнений на каждый новый приказ. В ночи шла бурная деятельность по всему поместью, начиная с кухни и заканчивая садом.
Еще полтора часа ушло на список необходимых дел и заметок. Нужно было подписать договор с похоронным бюро, объявить дату похорон и связанных с ними обрядов, переговорить с Фабсом, который, вероятно, до сих пор ничего не знал. Отдельной морокой было оформление опеки над детьми и посещение Гринготтса для принятия наследства. Нужно было сразу запланировать визит семейного целителя, Актавиуса, чтобы провести полный осмотр детей, в особенности малышки, здоровье которой сильно беспокоило Элайзу. Она вдруг поняла, что так и не узнала имени ребенка, Молли точно выбрала его заранее… нужно было спросить у Билла.
Было бы неплохо отсортировать вещи, оставшиеся в Норе и забрать некоторые из них. Нужно было как-то объяснить происходящее самым маленьким членам семьи и рассказать обо всем ближайшим оставшимся и Уизли родственникам: ее старушке-сестре Мюриэль и Цедрелле. О ее муже, Септимусе Уизли, можно было даже не думать, он куда-то пропал года четыре назад, после чего о нем все с радостью и забыли, в том числе и его жена.
В список вошли еще многие и многие необходимые дела. На пятьдесят каком-то там пункте, после трех, услужливо поднесенных домовиками, чашек кофе, Элайза отложила пергамент и вышла на веранду вздохнуть свежего воздуха. Подумав с минуту, Элайза приманила из кабинета свой портсигар и впервые за одиннадцать лет закурила.
В 6 утра в небе появилась министерская сова с извещениями о смерти. Элайза совсем об этом позабыла за решением важных проблем. В руки ей попали три свернутых свитка с печатью отдела регистрации. Элайза не веря своим глазам, пересчитала их вновь. Но их все равно было ровно три.
Первое с подписью главы Аврората сообщало о трагической смерти Артура Септимуса Уизли. Второе, подписанное Гиппократом Сметвиком, главным врачом Святого Мунго, гласило о смерти Молли Аристы Уизли, урожденной Прюэтт. На третьем письме руки Элайзы задрожали. Оно тоже содержало подпись главы Аврората, и на нем тоже значилась фамилия Прюэтт. Элайза вскрыла письмо.
***
Извещение о смерти.
Уважаема Леди Прюэтт, настоящим сообщаем, что ваш сын, Фабиан Гильберт Прюэтт, погиб сегодня в 0 часов 23 минуты в результате столкновения с Упивающимися Смертью. Смерть наступила мгновенно от удара темно-магического проклятия, Авада Кедавра. Тело погибшего доставлено в морг им. Уильяма Брэйда. Приносим наши соболезнования.
Глава регистрационного отдела Министерства магии, Горден Уокер.
***
Свиток выскользнул из онемевших рук, они дрожали, замерев в неестественной позе, но Элайза этого не замечала. Как не замечала и того, что от нескончаемых слез у нее резало глаза, а горло саднило от напряжения и невыпущенных на волю воплей. Все ее дети были мертвы. Целое поколение ее семьи погибло. Больше не будет семейных встреч, больше не будет надежды на воссоединение. Фабс больше никогда не будет оправдывать Молли в глазах матери, а Гидеон называть сестренку зазнавшейся дурехой. Слава Мерлину и Моргане, что мистер Прюэтт не дожил до этих времен, не увидел войну, лишившую жизни всех его детей. Как же она завидовала его неведению. Он был давно упокоен, и потому не знал нынешних страданий живых.
***
Тоффи, кланяясь на ходу, подбежал к камину, когда из него вышел пожилой мужчина с тростью. Тоффи ждал его с нетерпением, выкручивая себе уши от бессилия.
- Уважаемый мистер Форсберг! – прорыдал Тоффи, - я так рад, я так рад, что вы здесь. Вас послал к нам Мерлин.
- Тоффи! – мужчина слегка повысил голос, - прекрати рыдать и расскажи все по порядку.
- Мистер Форсберг, многоуважаемый сэр! Хозяйка сидит на веранде. Она сидит там уже целый час, - завыл домовик, - она никого перед собой не видит. Мы, мы, мы…
- Веди!
Тоффи повел господина к террасе. Тот прихрамывал на одну ногу, но все же шел твердой уверенной походкой. Мужчина явно и сам неплохо ориентировался в хитросплетении коридоров поместья, потому как к середине пути, уже Тоффи волочился за «многоуважаемым сэром», снуя туда-сюда и чуть ли не путаясь под ногами.
***
Бернард Форсберг был, рано овдовевшим и так и оставшимся холостым, эмигрантом из Швеции. За несколько месяцев до начала Второй Мировой войны, которая грянула как гром среди ясного неба для не магической Европы, он бежал в Англию, которая тогда казалась далекой и мирной. Для магов война началась намного раньше, к тридцать восьмому году Грин-де-Вальд уже набрал достаточно сил, чтобы терроризировать всю восточную Европу. Непокорных магов преследовали и ловили, бедных сразу казнили. Богатые сперва подвергались шантажу и пыткам, но в большинстве своем кончали не лучше первых. Грин-де-вальду не было дела до статуса крови, старинные рода вырезались подчистую, оставались лишь разграбленные поместья и общие могилы. Кто-то вступал в сопротивление, кто-то сдавался, кто-то бежал. Но для Хелен Форсберг было уже поздно. Она не особо выделялась из общей массы магов, была просто чистокровной ведьмой из уважаемого, но не очень богатого рода. За семьей Форсбергов даже не велась охота, они не моли принести ни финансовой, ни политической выгоды. Но по несчастливой случайности она находилась в одном из уцелевших магических кварталов Гётеборга, в день когда там была запланирована акция устрашения. Адский огнь за минуту испепелил целую улицу вместе с жильцами и случайными прохожими. Аппарировать никто не успел.
После смерти жены, уже ничто не могло удержать Бернарда на родине, и он уехал. Уплыл, если быть точнее. Боясь контроля на границе, он пробрался на магловский торговый корабль, направлявшийся в Британию, и так и осел на новом месте.
С семьей Прюэттов он сошелся позже, уже после окончания войны в обоих мирах. Их свело дело. Бернард занимался созданием ритуальных артефактов, и после исполнения небольшого заказа, был приглашен Чарльзом Прюэттом на ужин. С тех пор Бернард и остался близким другом семьи. Он помогал растить детей, стал крестным для младшего сына, Гидеона. Это он убедил Чарльза не изгонять дочь из рода. Это он помогал Элайзе хоронить мужа и сына.
И теперь он опять был в поместье Прюэттов и опять готовился к похоронам.
***
Когда Бернард вошел на террасу, Элайза по-прежнему сидела, уставившись в пустоту остекленевшими, безжизненными глазами. Она заметила мужчину, только лишь когда он опустился перед ней на колени и сжал ее холодные, сведенные судорогой, руки в своих.
- Опять куришь? – хоть голос и был пропитан горечью, в словах Бернарда мерещилась усмешка.
Элайза наконец-то подняла глаза и всмотрелась в искаженное печалью лицо мужчины.
- Старые привычки, Мерлин бы их побрал, - горько улыбнулась Элайза, - в последнее время лезут, как тараканы.
Ее рука в очередной раз потянулась за сигаретой, Бернард уселся напротив и приготовился к разговору.
- Как дети?
- Билл держится превосходно, кхм, учитывая ситуацию … он тебе понравится. А Чарли… с Чарли будет не просто.
Элайза всмотрелась в застланную туманом рощу. Посеребренные утренним светом, деревья притягивали взгляд своим холодным очарованием. Элайза вглядывалась сквозь ветви в глубину, не желая ни говорить, ни слышать. Хотелось уползти в чащу и забиться под какой-нибудь трухлявый пень, как замерзшая гадюка.
- Через три дня похороны. Нужно сообщить Цедрелле, все-таки это ее сын.
- Уверена, она уже знает, - Элайза оторвалась от спасительного созерцания пейзажа и многозначительно кивнула на ворох пергаментов с министерскими печатями, - Бернард, я знаю, что прошу о многом, но мне опять нужна помощь.
- Все как всегда, Элайза. Тебе даже не нужно просить, - Бернард откинулся на спинку кресла и тоже закурил, уставившись на покрывающиеся золотистым сиянием кроны деревьев, - я встречусь с Цедреллой после обеда, все заботы о похоронах я тоже беру на себя. А тебе нужно выспаться и заняться детьми.
Элайза обреченно помотала головой.
- Я не могу сейчас спать.
- Сидеть здесь и смотреть в пустоту – не лучшая альтернатива. Выпей вот это, - на стол опустились несколько хрустальных флаконов с зельями, - и взбодрись. Этот день будет очень долгим.
***
После ухода Бернарда Элайза вгляделась в этикетки флаконов. Здесь было и тонизирующее, и притупляющее эмоции зелье, как и в предыдущие разы. Как и раньше Элайза выпила голубоватую жидкость из первого флакона и позвала Тоффи. Она попросила еще одну чашку кофе и приказала убрать второй флакон в кладовую. Заглушать эмоции Элайзе казалось нечестным.
Она поднялась в кабинет и на скорую руку нацарапала записку целителю Актавиусу. Элайзе было необходимо чем-нибудь занять себя, для остальных намеченных дел был еще слишком ранний час. Поэтому она достала из ящика стола альбом с семейными колдографиями и растворилась в воспоминаниях прошедших лет.
***
Чарли долго ворочался на грани сна и яви, пытаясь поудобнее зарыться в одеяло, когда по его телу словно прошлась ледяная волна ужаса и ото сна не осталось и следа. Он уставился невидящим взглядом на противоположенный край комнаты, где стоял огромный письменный стол. На резных барельефах играл солнечный свет, но Чарли не видел этого. Он чувствовал, как непривычно тяжелое одеяло вдавливало его в холодную кровать, как подушка, сбившись в твердый камень, сдавливала в голову, как все окружающее было настолько чужеродно, что пыталось избавиться от него.
Он вспомнил ужас вчерашней ночи и муку на лице матери. Последний раз, когда он видел ее, она была сама не своя. Он не хотел помнить ее такой. Чарли внезапно осознал, где он находится и подскочил с кровати, утаскивая ненавистное одеяло за собой и путаясь в нем, с грохотом упал на пол. Он не хотел здесь оставаться.
Выпутавшись из, скрутившейся на полу, ткани, Чарли кинулся к выходу из комнаты и без оглядки побежал вперед, наугад выбирая направление. Найдя лестницу, он, прислушиваясь к каждому шороху и надеясь никого не встретить на пути, прокрался вниз. Достигнув первого этажа, Чарли выскользнул на террасу и изо всех сил побежал к деревьям, скользя босыми ногами по росистой траве.
***
Билл проснулся резко и сразу уселся на кровати, борясь с головокружением и тошнотой. Между ним и окружающим миром будто висела невидимая завеса, приглушающая звуки, поглощающая цвета и запахи. Ноги скользнули в услужливо подставленные домовиками тапочки. Еще не в силах думать, он сконцентрировался на ощущение бархатистой ткани под стопами. Это была его комната. Комната, о которой он мечтал последние несколько лет. Он думал, что был готов отдать за нее все, что угодно, но теперь эта мысль казалась ужасной.
Не желая никого сейчас видеть, Билл быстро оделся и направился в библиотеку, тихо ступая по давно знакомым коридорам. Почти все портреты еще спали, за исключением бородатого Нико, который сперва озорно подмигнул мальчику, но затем, будто смутившись, потупился и исчез с портрета.
В библиотеке было еще по-утреннему свежо, за окном слышалось пение птиц, чувствовалось возрождение жизни после долгой ночи. Но в тени шкафов и за решетчатыми окнами было пустынно и зябко. Усевшись за столик у окна, Билл позвал Тоффи.
- Молодой господин проснулся и уже пришел в свое любимое место, - проговорил эльф удивленно-радостным голосом.
- Как будто ты не следил за мной от самой спальни, - Билл укоризненно покачал головой.
- Молодой господин не должен сердиться на старого Тоффи. Это приказ хозяйки, - эльф скорчил извиняющуюся гримасу, хоть Билл и мог поклясться, что старый эльф не испытывал ни капли сожалений, - что желает молодой господин?
- Сделай мне кофе.
- Молодому господину не следует пить этот …
- Тоффи!
- Слушаюсь.
Эльф неохотно удалился, недовольно бурча себе под нос что-то про вредные привычки, передающиеся по наследству. Через пять минут на столе уже стояла дымящаяся, ароматно пахнущая, чашка кофе, в которую вредный домовик, будто на зло, уже успел добавить сливок. Билл сделал один обжигающий глоток из чашки и всмотрелся в пейзаж за окном. Утренний свет уже залил всю поляну перед домом, оставляя чернеть только скрытую под кронами деревьев землю. Настал новый день. Новая жизнь.
