Суд. Начало конца.Приподнятое друзьями настроение Гарри сошло на нет почти сразу, когда он выяснил, что добираться в Министерство Магии они будут маггловским способом. Гарри этого совершенно не понимал, однако предпочел не показывать своего недовольства мистеру Уизли. Терпению парня пришел конец, когда глава рыжего семейства принялся восхищенно охать и ахать, спрашивая его, как работает тот или иной маггловский предмет.
— Все-таки, эти магглы такие затейники, — прошептал он Гарри на ухо, показывая на автоматы для продажи билетов в метро, — верх изобретательности. А как они работают, Гарри?
— Мистер Уизли, — едва скрывая свое недовольство и волнение, проигнорировав его вопрос, обратился парень к Артуру, — неужели Вы ходите на работу пешком?
— Конечно нет, Гарри, — ответил мужчина. — Я обычно трансгрессирую.
— Тогда почему мы не трансгрессировали? — парень вообще не понимал, какой смысл во всем этом путешествии маггловским транспортом, когда можно добраться до Министерства куда более быстрым способом.
— Ну, ты ведь не трансгрессируешь еще, — объяснил мистер Уизли, — вы это будете проходить на последнем курсе. К тому же, я думаю, что будет лучше, если мы явимся без всякой магии. Это произведет благоприятное впечатление.
— Сэр, но как же парная трансгрессия? — недоуменно спросил парень и заметил растерянность на лице мистера Уизли.
— Но откуда тебе известно об этом? — мужчина все еще выглядел донельзя обескураженным. — Не важно, — тут же добавил он, — парную трансгрессию может совершить далеко не каждый, и я в этом совсем не силен, — Гарри с сомнением посмотрел на волшебника, но от дальнейших вопросов воздержался.
Они прибыли в Министерство спустя полчаса, время близилось к половине девятого утра, когда Гарри проходил досмотр у дежурного колдуна. Если бы парень не был настолько взволнован и раздражен, то он наверняка обратил бы свое пристальное внимание на фонтан, стоящий посреди зала: двое волшебников с поднятой волшебной палочкой, а вокруг них стояли кентавр, гоблин и домовой эльф. Последние трое смотрели на волшебников с обожанием во взгляде. И этот фонтан явственно давал понять, какой политики придерживается Министерство.
После досмотра, мистер Уизли повел Гарри в другой зал, где за золотыми решетками было, как минимум, штук тридцать лифтов. Они присоединились к толпе, ожидающей один из них. К слову, этим утром в Министерстве было очень многолюдно. Парень и не подозревал, что в учреждении, основная работа которого — следить за соблюдением Статута секретности, может быть так много работников.
Лифт медленно поднимался уровень за уровнем, а Гарри не отпускало чувство какого-то подвоха, но он не мог понять, в чем он заключается. С каждой минутой в нем крепла уверенность в том, что он в очередной раз влипнет в какую-то историю. И, как и в большинстве случаев, не по своей воле.
— Уровень второй, — наконец объявил прохладный женский голос. — Отдел обеспечения магического правопорядка, включающий в себя Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, штаб-квартиру мракоборцев и административные службы Визенгамота.
Гарри и мистер Уизли вышли из лифта и лавирование между толпой галдящих волшебников возобновилось. Когда они наконец достигли кабинета мистера Уизли, Гарри убедился, что предчувствие очередной беды его не обманывало. Один из министерских служащих, вероятно, неплохой знакомый мистера Уизли, зашел к ним с неутешительной новостью.
— Как хорошо, что я вас нашел, а то уже не знал, как быть, — нервно воскликнул старый волшебник с совершенно седыми волосами. — Я только что послал тебе на дом сову, — продолжил он, тяжело пыхтя, обращаясь к Артуру. — Но ты, конечно, разминулся с ней. Десять минут назад пришло срочное сообщение.
— Что случилось? — спросил Гарри, опередив мистера Уизли.
— Это по поводу вашего суда, мистер Поттер, — продолжил старичок, — они изменили время и место слушания. В восемь часов утра, в старом зале суда.
— Что?! — воскликнули Гарри и мистер Уизли одновременно, но если Артур выглядел лишь слегка удивленным, то парня уже начало потряхивать от гнева. Кто-то намеренно пытался создать ему проблемы. И Поттер даже догадывался, кто именно так невзлюбил его с того самого момента, как он, Гарри, объявил о возрождении Волдеморта.
— Мерлинова борода, Гарри! Скорее, мы должны были быть там еще час назад!
И они сорвались с места, совсем позабыв о старике, так и оставшемся в кабинете мистера Уизли. Гарри бежал за мужчиной, лихорадочно соображая. Ситуация не соответствовала ни одному из планов, составленных им вместе с Гермионой. Когда они остановились перед темной дверью, тяжело дыша, парень принял простое решение придерживаться основного плана: не действовать на эмоциях и только в крайнем случае использовать свое право на честный суд.
— Все, — переводя дыхание, проговорил мистер Уизли, — иди туда.
— А разве вы не идете со мной?
— Нет, мне нельзя. Удачи!
Сердце Гарри билось где-то в горле, страх и злость дикой смесью бурлили в крови. Он с трудом сглотнул, толкнул тяжелую дверь и вступил в зал суда.
***
— Вы опоздали, мистер Поттер, — послышался противный голос, кажется, его обладательница была довольна сложившимся положением дел.
— Прошу прощения, — твердо, несмотря на все чувства, обуревающие его, сказал Гарри, найдя взглядом говорившую женщину, та была одета во все розовое.
Зал, в котором проходило заседание, был огромен, полный состав Визенгамота присутствовал на простом дисциплинарном слушании. Гарри вспомнил этот зал, он его видел в воспоминаниях профессора Дамблдора, когда заглянул в его Омут Памяти. Тогда он наблюдал за судом над Каркаровым. Здесь не хватало лишь клетки для подсудимого, вместо нее посреди зала стоял деревянный стул, даже на вид совершенно неудобный, чтобы доставить как можно больше дискомфорта подсудимому.
— Я не знал, что время изменили.
— Это целиком ваши проблемы, — возразила все та же женщина. — Утром вам была послана сова.
Гарри уже медленно начинал ненавидеть эту ее розовую одежду и манеру говорить. Он еле сдержался от комментария на тему переноса заседания.
— Садитесь, мистер Поттер, — заговорила другая женщина со строгим выражением лица, но она вызывала у парня гораздо большую симпатию, нежели дама в розовом.
Гарри направился к креслу и аккуратно уселся. Цепи на подлокотниках тут же ожили и опутали запястья волшебника. Парень чуть было не возмутился вслух. Его заковали, как опасного преступника, а ведь он всего лишь спасал свою жизнь и жизнь кузена от дементоров.
Гарри внимательно осмотрел зал и людей, сидевших на трибунах. Всего было человек пятьдесят и он почти никого из них не знал, но парень почти сразу заметил Корнелиуса Фаджа, сидящего посреди первого ряда. Министр больше не смотрел на Гарри с той отеческой улыбкой, как это было перед третьим курсом, когда Поттер умудрился раздуть тетушку Мардж своим стихийным выбросом. Теперь министр смотрел на парня недобро, почти что с ненавистью. Затем Гарри заметил Перси Уизли, он сидел почти на самом краю ряда с пером наготове, и невинно осужденный понял, что Уизли будет документировать все, что происходит в зале суда.
— Итак, полагаю, можно начинать, — громогласно заявил Фадж, по всей видимости, выполняющего роль судьи. — Дисциплинарное слушание от двенадцатого августа объявляется открытым. Разбирается дело о нарушении Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних и нарушении Международного Статута о секретности Гарри Джеймсом Поттером. Допрос ведут: Корнелиус Фадж, министр магии, Амелия Боунс, глава отдела Обеспечения магического правопорядка, Долорес Амбридж, первый заместитель министра, — тут Гарри узнал, как зовут даму в розовом, и женщину, которая произвела на него гораздо более приятное впечатление. — Секретарь суда — Перси Уизли…
Слушая обвинение, Гарри медленно закипал. Он не знал, как должно проходить дисциплинарное слушание, но он совершенно точно был уверен, что министр не должен был вести допрос. Как он думал, для этого существовали судьи и присяжные. Но на тот момент парень был совершенно не в курсе того, что все вышеперечисленные, исключая Перси, являлись членами судейского состава.
— Перейдем к обвинению, — Гарри едва заметно поерзал на своем неудобном сидении, невольно выдавая свое волнение. — Подсудимому вменяется в вину следующее: то, что он сознательно и с полным пониманием незаконности своих действий, произнес заклинание Патронуса в населенном магглами районе и в присутствии маггла, что нарушает статью Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних, а также раздел тринадцатый Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов.
Гарри молчал, внимательно слушая слова Фаджа. Он раздумывал о том, как поступить. Он был не уверен, что именно следует предпринять, но одно он знал наверняка: просто так плясать под дудку министра, невзлюбившего его, он не собирался.
— Вы — Гарри Джеймс Поттер, проживающий по адресу: графство Суррей, город Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре? — спросил Фадж, глядя на Поттера поверх своих очков, а с каждой минутой, парню это напоминало какой-то фарс.
— Да, — но тем не менее, каким бы идиотизмом ему все это ни казалось, он ответил. Он понимал, что на кону стоит его судьба в магическом мире.
— Вы получили три года назад предупреждение от Министерства по поводу незаконного применения волшебства?
— Да, но…
— И тем не менее, вечером второго августа вы использовали заклинание Патронуса? — Гарри понял, что министр намеренно не дает ему ответить и как-то помешать обвинить его во всех возможных преступлениях, лишь бы сохранить свой пост министра Магии. Однако парень не собирался сдаваться так просто. Он еще поборется.
— Да, — почти выплюнул Гарри, понимая, что и сейчас ему не дадут возможности ответить.
— Понимая, что вам воспрещено применять волшебство вне школы, пока вам не исполнилось семнадцать лет? — продолжал напирать министр, а Амбридж рядом с ним гаденько улыбалась.
— Даже если от этого зависит моя жизнь и жизнь моего кузена? — решился парень, быстро выпалив это, прежде чем министр опомнится.
— Что? — заговорила Амелия Боунс, которая, кажется, была слегка недовольна тем, что Фадж не дает объясниться однокурснику ее племянницы. — Мистер Поттер, расскажите, что произошло?
— На меня и моего кузена, который, между прочим, не просто маггл, а осведомленный о магическом мире маггл, напали несколько дементоров, — начал Гарри, с благодарностью посмотрев на женщину.
— Дементоры? — послышался все тот же противный голос розовой жабы, сидящей рядом с министром. — Помилуйте, но откуда бы им взяться в маггловском городке? По-моему, мистер Поттер, вы нагло лжете суду. А вы знаете, что за подобное полагается соответствующее наказание? — пропела она.
«Садистка» — подумал Гарри, —
«она совершенно точно ненавидит детей».
— Полностью с Вами согласен, мадам Амбридж, — закивал Фадж, а парень все больше злился.
— Я не лгу, — перебил их парень, — я знаю, что волшебники могут просматривать воспоминания. И готов позволить изъять их, чтобы доказать суду, что я использовал магию только чтобы спасти себя и кузена от поцелуя дементоров.
— Это было бы правильным решением, — сказала Амелия Боунс, с уважением поглядев на юношу, но слегка сбледнувший с лица министр прервал ее.
— Нет, я не вижу в этом необходимости. Ведь совершенно понятно, что мистер Поттер сейчас нагло пытается запудрить нам мозги. Также не исключено, что воспоминания могут быть подделаны.
— Тогда дайте мне сыворотку правды, — предложил Гарри последний безболезненный для всех вариант, понимая, что ему все же придется пойти на крайние меры, потому как даже если многие и согласятся, то министр своей властью не позволит этого сделать. Фадж будет цепляться за любую возможность, лишь бы не вскрылась правда о Волдеморте, а точнее о том, что Фадж просто боится потерять свое кресло министра, что неминуемо произойдет, когда вся магическая Великобритания узнает ужасающую правду.
— Не нужно сыворотку правды, мальчик мой, — Гарри с удивлением услышал голос директора Дамблдора.
— Дамблдор, — почти с облегчением вздохнул министр. — Вы получили наше сообщение, что время и место суда изменено?
— Нет, к сожалению, мы с ней разминулись, — ответил директор Хогвартса, подходя ближе к Гарри и сотворяя себе мягкое и удобное кресло из воздуха. Что примечательно, он даже не подумал облегчить страдания молодому волшебнику. Гарри про себя проклинал Дамблдора, ведь он надеялся, что кто-то из членов Визенгамота все же убедит министра использовать сыворотку правды, но Альбусу Дамблдору, по какой-то непонятной Гарри причине, это было совершенно невыгодно. Нет, после визита в Гринготтс, он, конечно, понял, что директор далеко не такой светлый, каким кажется, но все же парень даже не догадывался, что это лишь вершина айсберга, а потому совершенно не понимал мотивов действий «светлейшего».
— По счастливой случайности я прибыл в министерство на три часа раньше, так что все в порядке, — услышав это, челюсть Гарри стремительно понеслась к мраморному полу зала суда. То есть, все это время директор был здесь и только сейчас счел нужным появиться на заседании? Гарри нахмурился. — Итак, являясь свидетелем защиты мистера Поттера, я могу сказать, что не один только кузен моего подзащитного был свидетелем присутствия двоих дементоров.
— Боюсь, что мы не можем выслушивать новые байки, Дамблдор, — как-то быстро успокоившись, сказал министр. — Я хочу решить вопрос быстро, тут и так понятно, что мистер Поттер виновен по всем пунктам, а сейчас лишь предпринимает слабые попытки отвести от себя подозрения.
Магия внутри парня бурлила, казалось, она готова выплеснуться, взорваться. Злость просто переполняла его, еще немного, и произойдет стихийный выброс, который сумела помочь ему подавить Гермиона. Гарри больше не мог терпеть этот фарс, все больше набирающий обороты.
— Я, Гарри Джеймс Поттер, — заговорил он низким голосом, заставив всех обратить на него испуганные взгляды, — несправедливо обвиняемый в использовании магии в целях спасения жизни своей и родственника-маггла, добровольно отдаю себя на суд Магии, дабы она справедливо меня покарала или помиловала. Да будет так!
