Глава 3Дамблдору в его длинной жизни приходилось иметь дело только с магглоотталкивающими заклинаниями, но неожиданно появившаяся задача придумать заклинание магоотталкивающее была весьма занимательной – Дамблдор бился над ней весь день и все же ее решил, только потом сообразив, что его, похоже, взяли на слабо – ведь защита крови на доме Петуньи Дурсль была и так, и действовала более точно и избирательно.
Дамблдор сдержал свое слово и вернулся к дому Грейнджеров вечером того же дня, сразу же после этого поняв, что не один Аластор Хмури на свете параноик – в маггловском мире это целая профессия.
- Здравствуйте, мистер Дамблдор, - сказал Стэн, который на этот раз стоял в карауле и вырос у Дамблдора на дороге словно из-под земли. – Я с вас удивляюсь, как вы еще живой ходите. Палочка у вас где? В кармане. А ствол мой где? У вас под подбородком. Ну нельзя же так: борода седая, а как пятилетний ребенок.
- Вы же узнали меня, мистер Марш? – с надеждой спросил Дамблдор.
- Узнать я узнал, а вы скажите мне, какая кличка была в школе у Сириуса Блэка?
- А откуда вы ее знаете?
- А почему вы отвечаете вопросом на вопрос?
- Бродяга.
- Проходите.
Дамблдору не пришлось долго гадать, откуда в доме Грейнджеров знают кличку Сириуса, потому что Сириуса Дамблдор увидел одним из первых и посмотрел на него уничтожающим взглядом – Дамблдор, как и все, слышал только о том, что Хранителем Секрета был Сириус.
- Хранителем Секрета был Питер Петтигрю, - вступился за своего человека Микки.
- Прочитайте мои мысли, директор! – задиристо сказал Сириус и вышел вперед, он уже был порядком пьян. – Вы же всегда можете точно узнать, врет человек или нет.
- Отличить настоящую память от фальшивой не всегда так просто, мистер Блэк, - немного холодно сказал Дамблдор. – Боюсь, что вашу репутацию теперь сможет восстановить только признание Питера Петтигрю.
- Да с этим как-то немного… - развел руками Тони, который вместе со Стэном и Сириусом отправился на задержание Петтигрю, но пошло оно не совсем по плану. – Вы вот разумный человек: видите направленный на вас пистолет – принимаете правильные решения. Короче, при попытке к бегству… в крысу-то я попал, навыки стрельбы при мне, только ее от этого практически пополам разорвало.
- Хорошо, я верю вам, Сириус, - согласился Дамблдор, он и впрямь при виде человека с пистолетом действовал очень разумно. – Но добиться вашего оправдания будет нелегко – в течение этого времени вам нужно будет находиться в штаб-квартире Ордена под Фиделиусом и никуда не выходить.
- Дудки! – не согласился Сириус. – Я вообще от вас всех уйду. Я, может, только жить начинаю – в морскую пехоту перехожу.
Дамблдор сначала подумал, что это такая пьяная шутка, но окружавшие его доброжелательные вооруженные люди, очевидно, думали иначе.
- Мистер Грейнджер, можно с вами поговорить наедине? – спросил Дамблдор.
- Можно, - согласился Джон Грейнджер. – Палочку на стол положите.
Начало переговоров было не слишком многообещающим, и Дамблдор изложил доктору Грейнджеру все свои соображения о защите крови даже в больших подробностях, чем собирался.
- Моего ответа это не изменит, - пожал плечами Джон Грейнджер. – Гарри останется здесь. Мэри, Микки и ребята ездили в Литтл-Уингинг. Ваши Дурсли – ужасные люди, им даже черепашку доверить совестно. Вы обещали помочь с защитой нашего дома – начинайте прямо сейчас.
- А если у меня это не получится?
- Тогда, мистер Дамблдор, я позабочусь о безопасности своей семьи сам – и нас не найдут ни ваши Пожиратели Смерти, ни ваши друзья, ни вы. Прочесать весь глобус вам будет нелегко, а Британское Содружество большое.
- Вам не кажется, мистер Грейнджер, что вы вмешиваетесь в чужие дела и собираетесь похитить чужого ребенка?
- Пойдемте, - решительно сказал Джон Грейнджер. – Только не шумите.
В гостевой спальне было уже темно, и Джон подсветил зажигалкой – в колеблющемся свете от маленького огонька Дамблдор различил силуэт уставшей женщины, уснувшей на широкой кровати, сидящего в углу около окна человека в военной форме, сторожащего ее сон, и двух малышей, сопящих рядом, которых женщина словно закрывала собой от любого, кто мог бы заглянуть в окно. Джон Грейнджер молчал, стоя рядом с Дамблдором, и Дамблдор сдался – все-таки он не был бессердечным и не мог не признать, что лучшей семьи он для осиротевшего Гарри не найдет.
Некоторые люди постоянно начинают с понедельника новую жизнь и все никак не могут ее начать; Грейнджеры с понедельника продолжили старую жизнь, хотя далось им это нелегко: Дамблдор устанавливал защиту почти до полуночи, потому что оказалось, что просто так от Грейнджеров не отделаешься: магоотталкивающие заклинания тестировали Сириусом; Дамблдору предъявляли претензии за отсутствие сигнала о покушении на их целостность и за то, что Сириус слишком дешево отделался, столкнувшись с защитой; с тем, что от перебора с магией в волшебном щите в доме пропало электричество, разбираться пришлось тоже Дамблдору; от него требовали систему оповещения о вторжении для тех, кто не дома; требовали, чтобы оповещение приходило также на базу третьей бригады в Плимуте; требовали портшлюза для срочной эвакуации детей, причем не в штаб-квартиру какого-то там Ордена Феникса, а опять же на ту самую базу третьей бригады. Ближе к часу ночи Дамблдор начал ощущать себя так, будто его взяли в заложники, но зато и результат был: утром Грейнджеры спокойно отправились на работу в свою клинику, а Гарри и Гермиона – в ясли.
- Тони Чёрч, - человек в военной форме протянул руку человеку в синей мантии и феске.
- Кингсли Шеклболт.
Тони и Кингсли под дезиллюминационным заклинанием уселись в углу большой комнаты, которую занимали маггловские ясли, и в первый же час уверились в том, что воспитательницы в яслях – святые люди, раз день за днем и год за годом терпят весь этот визг, гвалт и неорганизованные вскрики.
Сначала представители двух силовых структур прощупывали почву.
- Слышь, черный, у тебя сколько детей?
- Один.
- Салага. У меня четыре.
- Захлопнись.
- Да чего ты понимаешь. Мне что нравится – что эти двое дружненькие. У меня погодки есть – старший на младшего до сих пор волком смотрит. Воспринимает как конкурента – один велосипед трехколесный они с какими боями делили. А эти смотри как чинно прогуливаются.
Недалеко от аврора и морпеха Гарри и Гермиона действительно передвигались, держась друг за друга: Гермионе уже исполнилось два годика, и она хорошо держалась на ножках, а Гарри было год и три месяца, и он немного на Гермионе вис, после чего они останавливались и некоторое время удерживали равновесие по принципу шалаша, подпирая друг друга. Пару раз они все же заваливались, разбирали руки и ноги и снова продолжали движение. Вероятно, ими владела какая-то цель: например, выяснить, чаще ли они падают вдвоем, чем по отдельности.
- Это мы с Дедалом несколько лет назад так по пьяни до общественного камина доходили, - с невидимой усмешкой припомнил Кингсли.
- А, так тебя раньше звали Икар? – сообразил Тони. – А потом ты долетался на своей метле и подкоптился о солнышко?
- Да захлопнись ты, шпала тощая.
Спустя час представители силовых ведомств уточнили возможности и стратегию друг друга.
- А что это ты тут колдуешь? Вам же запрещено.
- А ты уже заметил.
- Меня сюда и посадили, чтобы я замечал.
- Наши докладывать попросили?
- Ты что, дурной?
- Скучно сидеть, хоть от игрушечного грузовичка своего защитил. Нечего его бить по ноге.
- Ты их что, поделил между нами?
- Ну да, мой волшебник, твоя нет.
- Захлопнись, а?
Через пару часов малышей покормили и увели спать, и представители силовых структур перешли к совместным действиям. Гарри не очень уважал режим и привык спать днем когда захочется, а не по часам; Гермиона была послушной девочкой, но ей было интересно, почему Гарри не спит и, пожалуй, приятно, что он приподнялся и ищет ее взглядом. Гермиона вылезла из кроватки и протопала к Гарри.
- Болит? – спросила Гермиона, указывая на лоб Гарри, на котором по-прежнему алела молния.
- Неа.
- Кингсли, колдани, - обратился Тони. – Сейчас их воспиталка растащит, дай молодежи поговорить. Милота же.
- Надо спать, - серьезно сказала Гермиона, а воспитательница под действием Конфундуса нашла себе более интересное занятие.
- Неа.
- Надо.
- Не хочу.
- А ты хоти.
- Иди сюда.
- Тесно.
В подтверждение правоты Гермионы они с Гарри выпали из его кроватки по разные стороны и Гарри, сопя, начал кроватку перелезать, хотя проще было бы обойти.
- Жалко, они всех перебудят, - сказал Тони, которому хотелось досмотреть сцену до конца.
- Так я их сейчас заклинанием неслышимости накрою, - заверил Кингсли и начал уже всерьез махать палочкой, накладывая иллюзии, раз уж решено, что их подопечные будут вести себя как хотят.
- Ну вот, теперь и нам с тобой ничего не слышно.
- Тебя сюда посадили подглядывать, а ты еще и подслушивать хочешь?
Гарри тем временем преодолел кроватку, сползя с нее вместе с матрасом, и некоторое время они с Гермионой о чем-то переговаривались, сидя на полу, а потом там же, на полу, и устроились спать, одеяло для одного все равно было слишком большим.
После тихого часа, когда малышню рассадили по горшкам, представители силовых ведомств уже стали заключать союзные договоры.
- У нас говорят, что Вольдеморт вернется, - рассказывал Кингсли. – Почему-то верят, что если Гарри повезло один раз, то повезет и второй, а Дамблдор вообще сказал, что именно Гарри суждено Вольдеморта убить. Я посидел тут, и знаешь – шансов против Вольдеморта у меня немного, но, если что, я исполнения пророчеств дожидаться не буду, выйду биться за парня сам. Потому что ну стыд же какой, столько здоровых мужиков надеются на младенца.
- Ты наколдуй такую вещь, чтобы для связи нам была, - предложил Тони. – Ты не один, Кингсли. Если нужно будет, нас много подойдет. Даже поддержка с воздуха будет. Вольдеморта вашего чайными ложечками будете собирать.
А в конце дня за детьми стали приходить родители, и чья-то мама пришла аж в четыре: Гарри услышал, что к кому-то пришла мама, некоторое время куксился, а потом заревел и стал звать свою маму.
- Твоя мама тоже скоро придет, - попыталась утешить его воспитательница, но Гарри, вероятно, уже что-то понял и продолжал рыдать, обхватив сидящую рядом Гермиону как большого плюшевого мишку.
- Давай выйдем, я сниму невидимость, и мы войдем, - предложил Кингсли. – Не могу я на это смотреть. Как чувствовал, что ни Джеймса, ни тем более Лили не надо было брать в Орден.
- У тебя под балахоном твоим хоть одежда приличная?
- А зачем? Гарри меня так лучше узнает, я у них дома бывал, пока они не переехали.
- Ну феску сними хотя бы, а то действительно прям как из Африки сбежал.
Даже бескорыстная помощь не всегда достается нам бесплатно – Гарри было с Гермионой куда лучше, чем одному, но только не за столом: как только ему приходило в голову, что каша может пригодиться для чего-то еще, кроме еды, и Гарри начинал ей плеваться или кидаться, Гермиона морщила носик и отворачивалась. Гарри это не нравилось больше, чем есть кашу, и он с сожалением прекращал исследования полезных свойств каши и с неохотой ее жевал.
- Мне всегда казалось, что, если у Гермионы будет братик, она будет его любить, но она же и будет его воспитывать, - сказала Мэри Грейнджер своему мужу в конце ноября, когда кормление Гарри кашей окончательно наладилось.
- Я думаю, лучше всего всегда говорить правду, - ответил жене Джон. – Гарри не такой, как мы – когда ему исполнится одиннадцать, он уйдет в свой мир, который помнит Джеймса и Лили. Гарри не должен забыть своих родителей, а Гермиона не должна думать, что он ее брат.
- Думаешь, так им будет легче расставаться? – спросила Мэри.
Времена постепенно становились спокойнее: война в волшебном мире довольно неожиданно закончилась, многие соратники Вольдеморта либо были арестованы, либо изо всех сил притворялись раскаявшимися, члены Ордена Феникса и бывшие боевые товарищи Джона Грейнджера успели перезнакомиться, обменяться средствами связи и дежурили теперь в яслях по одному, надеясь на то, что вскоре надзор можно будет и совсем снять. Джон Грейнджер дошел до органов опеки и попечительства и оформил опеку над Гарри: со второго раза, потому что с первого раза Гарри нигде найти не смогли, и ко второму визиту Кингсли сделал для него фальшивое свидетельство о рождении.
А иногда бескорыстная помощь сначала наказывается, а потом вознаграждается: Элфиас Дож незадолго до Рождества напросился в гости к Грейнджерам, услышав, что они не собираются ставить елку, чтобы ее не завалили дети, и закрепил для них елку и игрушки магией – после чего узнал, что он очень подходит на роль Санта-Клауса. В жизни детей в магическом мире и так было достаточно волшебства, и традиции выдумывать для них волшебного дедушку не было, но Мэри Грейнджер уговорила старого волшебника им подыграть, и вечером в Сочельник маленькие Гарри и Гермиона с подоконника своей спальни смотрели, как к их дому летит Санта на санях, запряженных невидимыми конями – а утром на Рождество Санта даже пришел к завтраку.
В судьбе Гарри принимали участие очень многие люди из обоих миров, и, поработав вместе на ясельных дежурствах, все они пришли к согласию, что не будут делить детей на своих и чужих, и завалили подарками и Гермиону тоже. Под елкой нашлись модель маггловского линкора и кукольный домик; барабанящий сам в себя барабан и зачарованная арфа; книга про гладиаторов и книга про принцесс; модель квиддичного стадиона с играющими друг с другом командами и зачарованный замок с озером, в котором плавали лебеди. У столетнего Санты рано утром чуть не заклинило спину, когда он раскладывал под елкой подарки, Джон и Мэри пришли к нему на помощь и даже попытались сосчитать свертки и коробки, но сбились на пятом десятке и подумали, что к дому скоро нужно будет городить пристройку.
Под сказки доброго Санты дети хорошо поели и даже особо не перемазались, и Джон Грейнджер отнес их к елке, чтобы они посмотрели на нее поближе. Гарри в очередной раз подергал игрушки, но Элфиас Дож хорошо закрепил их магией, так что по ним можно было даже поколотить рукой и посмотреть, как они качаются, а Гермиона заприметила на верхушке рождественского ангела.
- Дай! – вдруг сказала Гермиона, но, если бы Джон и хотел выполнить каприз дочки, ему пришлось бы сначала попросить помощи Санты, который заколдовал всю елку.
- Дай! – продолжала требовать Гермиона, она собиралась посадить ангела на верхушку своего игрушечного замка, только рассказать об этом ей еще было трудно.
- Ангелу будет лучше здесь, - попыталась урезонить дочку Мэри, а Гарри посмотрел на ангела, на которого указывала пухленькая ручка Гермионы, посмотрел на Гермиону – и ангел вдруг отделился от елки и плавно слетел Гермионе в руки.
- Восхитительно! – одобрил такое самоуправство Санта-Клаус. – Первый выброс стихийной магии в таком юном возрасте – и заметьте, как чисто и правильно все сделано! Говорят, по первому выбросу можно предсказать характер и жизненный путь – Гарри не причинил никому зла, не проявил ни раздражения, ни эгоизма, а сделал подарок прекрасной даме!
