Оторванная от всехУтро наступило неожиданно быстро. Делия проснулась от слабого солнечного света, пробивающегося через занавески, и потянулась, пытаясь избавиться от тяжести в глазах. Встав с кровати, она подошла к умывальнику. В зеркале она увидела своё отражение — темные глаза с усталостью, волосы, немного взъерошенные после ночи.
Вдруг дверь её комнаты внезапно распахнулась, и в проёме появился парень с длинными, растрёпанными волосами и смущённой, но доброй улыбкой. Он был с немного небрежной походкой, как будто чуть-чуть опоздал, но это его совершенно не волновало.
— Хай, новенькая, я Джером! Как спалось тебе, милашка, не изнывала ли по какому-нибудь мужчине? — спросил он беззаботным тоном, облокачиваясь на косяк двери.
Взгляд парня был живым, немного хищным, но с этим неуловимым обаянием, которое часто бывает у людей, привыкших быть в центре внимания.
— Спала нормально, — ответила Делия, чуть нахмурив брови, — но тебе-то какое дело? И как ты смеешь меня спрашивать о моей личной жизни?
— О, да ты девица с характером! Мне нравятся такие девчонки! — сказал он с неприятным хохотом.
Делия почувствовала себя задетой и, решив поставить его на место, резко рванула с места и подошла к нему. Когда Джером повернулся к ней, чтобы что-то сказать, Делия, неожиданно для самой себя, сделала резкое движение, как будто собираясь схватить его за руку.
Парень мгновенно замер, его лицо побледнело. Он сделал шаг назад, сжимая пальцы, словно ожидая удара, после чего в явной панике выбежал из комнаты. Девушке показалось, что при этом с его губ сорвалось неприличное слово, но впрочем это могло быть просто слишком громким дыханием, которое она могла случайно принять за фразу.
Делия, проводив нахала взглядом, вернулась к кровати, чтобы одеться. Покопавшись в своём гардеробе, она выбрала тёмные джинсы, блузку и лёгкую курточку. Через несколько минут она уже была готова к выходу. Слегка приподняв воротник куртки, она вышла в коридор и сразу столкнулась с виолончелистом, который медленно шагал по коридору, поглощённый своими мыслями.
Делия остановилась и, немного нервно поправив волосы, заговорила:
— Извините, вы не подскажете, где находится здание оркестра? Мне нужно попасть к капельмейстеру, он должен меня посмотреть. Я только что приехала, и...
— Ты новенькая, да? — перебил её парень. — Я Карлтон. Наш капельмейстер — это прямо вниз по улице, затем налево. Но... если ты собираешься туда, лучше не опаздывать.
Он говорил с явным безразличием, не глядя ей в глаза, и даже не пытался добавить что-то вежливое.
— Спасибо, — ответила Делия, которую смутил его хмурый тон.
Карлтон, не заметив её напряжённой реакции, продолжил свой путь, оставляя за собой лишь эхом отголоски шагов. Делия, потоптавшись на месте, вскоре вышла из общежития. Она осторожно двинулась по улице, каждое новое лицо на улице заставляло её немного нервничать.
Вскоре она подошла к высокому и величественному зданию оркестра, с массивными колоннами и витиеватыми окнами. Она поднялась по ступенькам и слегка толкнула двери — они тут же открылись с характерным звоном.
Внутри было просторно и слегка темновато, лишь несколько светильников с тусклым светом освещали стены, украшенные старинными картинами и плакатами с концертами. Делия быстро пошла по длинному коридору, оглядываясь вокруг, пока не заметила указатель, который вёл в кабинет капельмейстера. Сердце сжалось от волнения, но она заставила себя идти дальше. Дверь в кабинет была открыта, и Делия тихо вошла.
Капельмейстер сидел за старым письменным столом. У него были седые волосы, а на носу он носил пенсне, которое он поправлял время от времени. Когда Делия вошла, он не спеша поднял на неё глаза.
— Вы новенькая, что ли? — его голос был сухим, но не жестким. Он внимательно осмотрел её, будто проводил анализ на молекулярном уровне. — Подойдите ближе.
Она сделала несколько шагов вперёд, ощущая, как её плечи непроизвольно напряглись.
— Так что ж, вы хотите в оркестр? — спросил он, не меняя выражения лица.
Делия сглотнула, чувствуя, как сердце бешено стучит в груди, а страх сжимает её живот. Она быстро выпрямилась, чтобы казаться более уверенной, и решительно ответила:
— Да. Я играю на флейте и хотела бы...
— Каждый день к нам приходят новички, — с явным разочарованием перебил её старичок. — Все хотят играть на флейтах и скрипках, как будто это единственные инструменты, которые достойны внимания. Все хотят быть на виду, в центре, на первых ролях. А вот таких, кто готов встать за ударные, кто согласен работать с тарелками или треугольниками, на вес золота. Я, конечно, не против флейт и скрипок, но куда более ценным был бы кто-то, кто готов взять на себя роль в ансамбле, а не претендовать на место на пьедестале. Понимаете?
Он развёл руками, как бы подчеркивая, что, несмотря на все внешние проявления важности, оркестру нужны именно те, кто готов встать в тень, а не только те, кто стремится к славе.
— Если бы все эти флейтисты, — продолжал он, — вместо того чтобы мечтать о первых партах, просто взяли бы на себя что-то менее яркое, но не менее важное... Это могло бы изменить всё. Но пока что приходится ждать, что кто-то осознает, что, несмотря на всю их амбициозность, оркестр — это не просто соло. Это коллектив.
Его взгляд вновь скользнул по Делии, и он выдохнул, очевидно устав от бесконечных разговоров о талантах и амбициях.
— Ладно, хватит об этом, — сказал он, переключая внимание на девушку. — Давайте к делу. Через двенадцать дней у нас премьера шестой симфонии Малера. Это серьёзное событие, которое мы готовили долго и тщательно. И как назло... наша девушка, которая играла на тарелках, ушла в декретный отпуск, рожать собралась, видите-ли!
Он сжал губы, явно раздражённый этим форс-мажором. Делия почувствовала, как напряжение в воздухе усилилось. Это было не просто случайное происшествие — это был настоящий кризис для оркестра.
— Теперь мне нужно срочно найти замену, — продолжил капельмейстер, его голос стал резче. — В такой ситуации некому ждать, все музыканты заняты другими инструментами. Но вы, как новенькая, можете попробовать. Понимаете? На тарелках не так уж и трудно играть, особенно в такой симфонии. Поэтому, если вы готовы рискнуть...
Он посмотрел на неё, и Делия, невольно шагнув назад в поисках уверенности, открыла рот, чтобы объясниться, но она никак не могла сформулировать свои слова так, чтобы они прозвучали правдоподобно.
— Я... я не умею играть на тарелках, — произнесла она смущённо, вглядываясь в лицо капельмейстера, который, похоже, ожидал продолжения. — Никогда не играла на таком инструменте, мне просто не доводилось... Я, я, конечно, готова попробовать, но...
— Слушайте, — раздражённо перебил её старичок, — это не вопрос готовности или умения. Это вопрос необходимости. Если вы хотите быть частью оркестра — берите и играйте. А если боитесь, если вам это не нужно, — тогда собирайте свои вещи и уходите. У нас нет времени на неопределённость, и дармоедов в нашем оркестре не держат.
Его слова пронзили её, как удар молнии. Делия стояла, сжимая руки в кулаки, пытаясь осмыслить его слова. Её нервы словно натянутые струны, а внутри что-то резко и болезненно сжалось. Она знала, что это её шанс, но мысль о том, чтобы просто взять и сыграть на тарелках, заставляла её сомневаться в своих силах. Всё же не было времени на раздумья.
— Хорошо, — выдохнула она, её голос прозвучал с усилием, но в нём была решимость. — Я согласна.
Капельмейстер, кажется, уже давно ожидал такого ответа, и его лицо слегка смягчилось. Он не сказал «спасибо», но в его взгляде было что-то похожее на удовлетворение.
— Отлично, — произнёс он, выдыхая, как если бы тяжёлый груз с его плеч наконец соскользнул. — Теперь идите в репетиционный зал. Там вам дадут партитуру и объяснят, что и как. Не теряйте времени.
Он снова ткнул пальцем в дверь, и Делия, слегка потрясённая, пошла в указанном направлении. Внутри неё по-прежнему звучал внутренний конфликт — неумение играть на тарелках, ответственность, необходимость доказать себя, но она уже сделала выбор.
Когда она наконец вошла в репетиционный зал, она увидела, как другие музыканты уже вовсю готовились к репетиции. В центре зала стоял дирижёр, сзади него — пульт, и за ним, в первой линии, стояли музыканты. Несколько людей переговаривались между собой, другие молча настраивали свои инструменты. Но как только Делия вошла, все взгляды мгновенно переместились на неё, заставив её ощутить, как её сердце бьётся в горле.
— Ах, ты новенькая? — произнёс дирижёр, не скрывая своего оценивающего взгляда. — Партитура на тарелки, значит? Ты-то, я так понимаю, раньше на них не играла?
— Да, — сглотнув, ответила она. — Я никогда не играла на тарелках. Но я готова попробовать.
— Хорошо, — ответил дирижёр, поднимая руку и давая знак другим музыкантам замолчать. — Мы начинаем репетицию шестой симфонии Малера. Ты будешь сидеть здесь, рядом с ударными. За тобой будет партия на тарелках. Смотри только, не отставай и не упусти ритм!
Он указал рукой на место рядом с массивными ударными инструментами, и Делия, слегка волнуясь, подошла туда. Несколько музыкантов коротко её оглядели, а кто-то даже кивнул, словно в приветствии, но в их взгляде скользила странная смесь любопытства и недовольства. Понятно было одно: никому не нравились новички, а тем более те, кто приходил в последний момент, без подготовки.
Делия села на предложенное место, сердце колотилось, как никогда. Она взглянула на партию, которую ей дали — на страницах были сложные пометки и знаки, которые ей ничего не говорили. Она аккуратно положила партитуру на стойку перед собой и внимательно взглянула на её содержание. В это время дирижёр снова поднял палочку, и все мгновенно замолчали.
— Начали! — прозвучал его голос, и его рука взмыла в воздух, подавая сигнал.
Делия тут же почувствовала, как её тело напряглось, словно оно вдруг оказалось на грани невозможного. Оркестр заполнил зал мощным, обволакивающим звуком, который казался настолько гигантским, что поглощал всё вокруг. Скрипки начинали своё мелодичное вступление, и другие инструменты соединялись с ними, словно стремящиеся к единому звуку.
Когда наступил момент для тарелок, она сжала их в руках, подготовив к удару, но всё её тело было на пределе. Как только дирижёр сделал знак, она почувствовала, как её рука в неопределённый момент размахнулась и коснулась тарелок. Звук был не таким, как она ожидала. Он был резким и оглушительным, но был правильным. Отголоски звука прокатились по залу, и она сразу почувствовала, как на неё обращают внимание.
Прошло несколько секунд, и дирижёр снова поднял палочку, подавая сигнал. Она сделала ещё один удар, и снова музыка, но теперь она почувствовала — не на её плечах одиночная ответственность, а общее усилие всех инструментов, согласованность их звуков. Когда тарелки снова звучали в нужный момент, её нервы немного успокоились, и её действия становились более уверенными. С каждым ударом, с каждым жестом, она становилась частью этой огромной музыкальной машины.
Дирижёр не улыбался, но в его глазах мелькнуло одобрение. Он держал палочку в воздухе, как всегда, сосредоточенно и точно.
— Хорошо, — сказал он с ноткой усталого удовлетворения, оглядывая музыкантов. — Не забывайте, важная премьера через двенадцать дней. Всем спасибо, до завтра.
Делия встала со своего места, ещё чувствуя, как её колени немного подкашиваются. Она не могла не заметить, как музыканты, спокойно собирая инструменты, выходили из зала, их лица расслаблены, но её собственное тело словно дрожало от пережитого напряжения.
Забрав свою сумку, она выскользнула в холл и через главный выход вышла на улицу. Влажный вечерний воздух был холодным и освежающим, и, несмотря на усталость, она почувствовала, как он немного восстанавливает её мысли. Ветер был прохладным, а вдалеке мерцали огоньки города, создавая иллюзию уюта и спокойствия, которое так ей не хватало.
Она медленно шла по улице, не замечая ничего вокруг, сосредоточенная лишь на том, что ей нужно было дойти до общежития. Каждый шаг отзывался в её ногах тяжестью, но она не ускоряла шаг. Всё казалось таким далеким — оркестр, этот новый мир, который она только начинала осознавать. И в то же время её мысли вернулись к тому, как она не была готова к тому, что потребует от неё этот новый шаг. Тарелки. Оркестр. Противостояние с собой.
Когда она наконец достигла своего общежития, силы почти полностью оставили её. Она стояла у дверей общежития, совершенно вымотанная, её ноги ощущались как невыносимо тяжёлые, а голова пульсировала от усталости. Каждое движение давалось ей с трудом, а на душе было пусто, как в пустыне.
Вокруг неё всё оставалось таким же — город суетился, вечерний воздух был прохладным, но это уже не имело значения. Она не могла забыть то, что пережила за последние несколько часов. Кажется, этот новый мир, в который она встала, был не таким, как она представляла. Мечты о музыке, о том, как она будет частью оркестра, растворились, поглощённые этой жестокой реальностью.
Внезапно, как гром среди ясного неба, в её голове промелькнула мысль:
— Мне нужно что-то сделать, мне нужно поговорить с кем-то.
Она ощущала, как её внутреннее состояние стремительно ухудшается. Оркестр, дирижёр, эта безумная ответственность — всё это стало настоящим кошмаром. Делия уже несколько раз пыталась взять себя в руки, но казалось, что её мысли словно расползаются, унося её куда-то в туман, где нет сил.
Она опустила голову и взглянула на свои руки. Они все ещё дрожали от напряжения, а её сердце стучало так быстро, как если бы оно пыталось вырваться из груди. Подавленный взгляд скользнул по проходу, и вдруг, как озарение, в её голове родилась мысль, которая, возможно, могла бы вернуть ей ощущение контроля.
Психолог. Необходимо поговорить с кем-то. Пройти мимо этой боли, осознать, что происходит с ней, и найти способ справиться. Внезапно в её сознании возник образ местной городской больницы, которая находилась недалеко. Она слышала, что там есть кабинет для консультаций, что можно поговорить с профессионалом, и, возможно, он поможет ей разобраться в её состоянии.
Она не могла больше сидеть в этой клетке сомнений и страха, не могла тянуть дальше, пока внутри неё всё разрывается. Решение было принято быстро, и Делия свернула на улицу, надеясь, что до больницы не так далеко. И хотя её разум ещё пытался сопротивляться — всё ли правильно она делает, не совершает ли ошибку — в её сердце зародился какой-то слабый свет. Нужно попробовать. Надо хотя бы попытаться, чтобы не потеряться окончательно.
Когда Делия подошла к больнице, её взгляд сразу наткнулся на толпу людей, которая стояла перед входом. Несколько человек курили на ступеньках, другие беседовали между собой, а некоторые, похоже, ожидали своей очереди, задумчиво поглядывая на часы. Атмосфера была затянутой каким-то тревожным напряжением, но Делия, несмотря на внутреннюю неуверенность, всё-таки решительно шагнула в сторону дверей.
Внутри больницы было прохладно, и здесь пахло дезинфекцией и чем-то знакомым, что напоминало о детских визитах к врачам.
У ресепшна стояла молодая женщина в медицинской униформе. Она, видимо, занималась регистрацией, когда Делия подошла к ней.
— Здравствуйте, — сказала Делия, стараясь не показывать, как сильно её голос дрожал. — Я... мне нужно попасть к психологу. Скажите, где его кабинет?
— Кабинет психолога — на втором этаже, в конце коридора, — ответила девушка, поднимая взгляд на Делию. — Просто поднимитесь по лестнице, и там будет дверь с табличкой. Не переживайте, там всё хорошо.
Делия кивнула, поблагодарила и двинулась к лестнице. Она чувствовала, как напряжение понемногу отпускает её, хотя мысли всё ещё были запутаны. В конце концов, она поднялась на второй этаж и, пройдя по коридору, подошла к нужному кабинету. Приоткрыв дверь, она вошла.
За столом сидел мужчина с мягкими чертами лица и такой доброжелательной улыбкой, что Делия на мгновение почувствовала лёгкое облегчение.
— Добрый день, — сказал он мягким голосом. — Меня зовут Бэйзлард. Как я могу вам помочь?
Делия села в кресло напротив доктора.
— Я... Я не понимаю, что происходит со мной, — начала она тихо, но решительно. — Оркестр... я хотела стать частью чего-то важного, а теперь чувствую, что... просто не выдерживаю. Всё это давление, все эти новые люди, эти ожидания, они меня разрушают. Я не могу просто быть нормальной... и не знаю, что делать.
Доктор Бэйзлард внимательно выслушал, его взгляд не терял мягкости, но в какой-то момент его лицо стало более сосредоточенным. Он кивнул, как будто понимая, и немного наклонился вперёд.
— Это совершенно естественно, что вы чувствуете себя так, — сказал он спокойным, убаюкивающим голосом. — Когда человек сталкивается с таким стрессом, особенно в новых и неожиданных условиях, это может вызвать сильную эмоциональную перегрузку. Бывают моменты, когда человек не может справиться с самим собой, не может найти равновесие в жизни. Это совсем не странно, Делия.
Она слегка кивнула, всё ещё сжимая пальцы рук на коленях. Её взгляд был устремлён в пол, но она чувствовала, как слова психолога начинают её успокаивать.
— Знаете, — продолжил он, как бы размышляя вслух, — есть способ помочь вам гораздо быстрее и эффективнее, чем простое обсуждение ваших переживаний. Есть один метод, о котором вы, возможно, никогда не слышали. Эксперимент, скажем так, что-то не совсем обычное. Это может сильно помочь вам, но он требует вашего полного погружения.
Делия чуть приподняла голову, её взгляд оказался настороженным. Что-то в голосе врача насторожило её, но она не могла понять, что именно.
— Эксперимент? — повторила она, пытаясь скрыть растерянность. — Но... что это за эксперимент?
Доктор Бэйзлард улыбнулся, и его глаза сверкнули, как будто он заранее знал, что её любопытство будет вознаграждено.
— О, я не могу рассказать вам все детали сразу, — сказал доктор Бэйзлард, сдерживая улыбку. — Но знаете, я был бы рад, если бы вы пришли ко мне завтра перед обедом. Это будет небольшой эксперимент, и вам будет легче понять, если вы попробуете сами.
Делия слегка прищурилась, неуверенно слушая его. Что-то в его словах звучало слишком заманчиво, слишком невидимо, как нечто, скрытое за пеленой обычной доброжелательности.
— Утром? — уточнила она, чувствуя, как её голос слегка дрожит. — Я... не уверена, что смогу. Это не будет как-то странно? Я же не совсем понимаю, что вы имеете в виду под экспериментом.
Доктор Бэйзлард, не теряя своего спокойного выражения, кивнул.
— Понимаю, что вам трудно представить, но поверьте, это именно то, что вам нужно. Он, этот метод, поможет вам быстрее вернуться в норму. Вы почувствуете облегчение, как только начнете. Я вас уверяю.
Его голос был мягким, но в нём звучала какая-то сила, уверенность, которую она почувствовала всей кожей. Внутри что-то ёкнуло, но мысль о том, что этот человек может помочь ей справиться с её растущими тревогами, словно успокаивала её разум. Она почувствовала, как её сомнения начинают таять.
— Хорошо, — сказала она с лёгким вздохом. — Я... приду завтра. Перед обедом, верно?
— Да, — ответил он, вставая с кресла. — Буду рад вас увидеть. Мой дом — это тот дом, что рядом с парком, на Четвёртой улице. Я вас буду ждать.
Делия встала, поблагодарила его и вышла из кабинета. В её голове продолжали звучать слова доктора Бэйзларда. Завтра, перед обедом. Это казалось таким простым. Но что-то в её нутре всё ещё не отпускало.
