Глава 3За годы учебы в Хогвартсе Снейп не нажил себе много друзей, а многие из тех друзей, которых он нажил, оказались на поверку хуже врагов и чуть не утянули его за собой в Азкабан на большой срок. Но с тех пор Снейп осознал свои ошибки: еще сидя в камере после исчезновения Вольдеморта, Снейп понял, что в друзьях не нужно нуждаться, иначе стремление стать хоть кому-то своим может заставить тебя делать то, что ты делать и не хочешь, и не должен, подобно как безнадежно влюбленного неразделенная любовь толкает к глупости и саморазрушению.
Повернись жизнь Снейпа немного по-другому, и он мог бы решить, что и вовсе обойдется без друзей, но как-то так получилось, что Снейп не смог отказать в помощи одному смышленому студенту, потом взялся устраивать дела другого, обратившись к Слагхорну за протекцией и найдя у того самое живое участие… А спустя три года, когда летом Снейп сидел в гостиной у Слагхорна, закончив разговор об очередном выпускнике, Слагхорн посоветовал Снейпу быть поосторожнее в своих карьерных планах.
— Я, признаться, не надеялся, что ты станешь хорошим деканом, Северус, — откровенно сказал Слагхорн. — Думал, что эта должность по факту надолго останется за мной: ты будешь наводить порядок в школьных коридорах, может быть, даже начнешь отспаривать факультетские баллы или сам будешь помогать своим студентам и вредить чужим, чтобы Слизерин победил в этом, прости меня, дурацком состязании факультетов, где каким-то образом складываются успехи в высшей трансфигурации, успехи в битье по бладжерам и изготовление навозных бомб. Но когда в первое лето ко мне за помощью для выпускников пришел ты, а не они, я понял, что декан из тебя выйдет. А потом ты стал просить помощи и для ребят с других факультетов: я, как ты помнишь, делился с тобой информацией неохотно, но это только для твоего же блага!
— Северус, сядь, — попросил Слагхорн, очень проворно для своего веса спрятавшись за кресло, потому что Северус наслушался уже речей про «свое же благо» от Дамблдора и с Дамблдором с трудом сдерживался, а вот Слагхорна не боялся и вскочил на ноги с нехорошим выражением на лице. — Сядь, в отличие от Альбуса я собираюсь тебе все объяснить. Ты, возможно, в начале славного пути, но пока твои друзья слишком молоды. Потом, когда им всем станет лет по сорок, а тебе под пятьдесят, некоторые из них попадут в Попечительский совет Хогвартса, в который от каждого факультета входят по три выпускника, и вот тогда ты легко соберешь две трети голосов, необходимых на выборах нового директора – а с нашими традициями межфакультетского соперничества это обычно та еще задача. Но сейчас не стремись так явственно на место Альбуса, ему это может не понравиться.
— Я не стремлюсь стать директором, профессор, — честно ответил Снейп, он был упрям, и уговоры на него не действовали. — Я делаю то, что должно — и будь что будет.
Слагхорн был, конечно, прав в том, что ученики Снейпа, которым он помогал, были еще молоды и далеко не вошли в силу, но молодости свойственны решительность и безрассудство, а именно такие люди Снейпу теперь и были нужны — только находил он их не всегда в удобоприменимом виде.
— Здравствуйте, Феликс, — сказал Снейп, входя в охотничий домик Розье, который последний наследник рода превратил в холостяцкую берлогу. — Я рассчитывал найти вас в более бодром состоянии.
Снейп первый раз увидел Феликса Розье, когда тот был еще ребенком: Розье иногда приглашали его в свой дом, как соратника, и это гостеприимство по отношению к нищему полукровке окупилось сторицей. Отец Феликса после войны попал в Азкабан, старший брат Феликса Эван был убит в войну, но Феликс не чувствовал себя в школе сиротой, потому что у него был прекрасный декан. Феликс отлично учился, Снейп отстоял его, когда через четыре года после окончания войны пришел черед Феликса быть старостой, а многие преподаватели не хотели вверять охрану школьного порядка сыну и брату Пожирателя Смерти. После школы Феликс стал драконологом, и по протекции Снейпа и Слагхорна для него нашлось место, опять же невзирая на его биографию – вот только теперь слухи и людская неприязнь настигли Феликса Розье даже в Румынии.
— Проходите, профессор, — пригласил Феликс и отсалютовал Снейпу полупустой бутылкой, к которой он только что прикладывался. — Я, видите ли, прожигаю жизнь, как положено богатому наследнику.
Но уже спустя четверть часа пьяный Феликс Розье звучал уже не так оптимистично, наедине с любимым профессором, который заменил ему семью, он говорил правду и утирал злые слезы.
— Они отняли у меня семью, и с тех пор я ненавижу обе стороны. Эван же не был боевиком, он не убивал никого, вы сами мне говорили, что его убедили присоединиться к Лорду только обещаниями безопасности и интересной работы. Ах, «сам Темный Лорд ему обещал…»! Но авроров это не интересовало, как и «самого Лорда» на самом деле не интересовала безопасность моего брата. Сволочи что те, что эти, я бы закопал живьем и Лорда, и старшего Крауча, и даже в одном гробу. А теперь у меня отняли и работу – настучали даже в Румынию, надавили там на кого-то, что, дескать, такой человек не должен работать с опаснейшими животными. Как будто и впрямь боятся, что я сяду на дракона, с которым работаю, и полечу в Лондон всех жечь. Что мне делать, профессор? Наверно, будет лучше, если я буду пить, а не пойду авадить всех подряд.
— Будет лучше, Феликс, если вы послушаете меня, потому что у меня есть для вас дело, — строго сказал Снейп, он со школы помнил, что его отстраненное спокойствие действует на эмоционального Феликса Розье отрезвляюще. — Один человек согласился тайком провести меня в Гринготтс. Мне нужна ваша помощь для того, чтобы подчинить дракона, который стережет хранилища на нижнем ярусе, при помощи драконьего пламени взломать одно из хранилищ, а затем направить дракона к пещере на берегу моря недалеко от Лондона, где драконьим пламенем нужно выжечь озеро инфернов.
От такой масштабной и четко поставленной задачи Феликс Розье даже немного протрезвел.
— А знаете, профессор, в детстве я мечтал спасти из Гринготтса дракона, — поделился Феликс, добропорядочные люди, склонные к спокойной жизни, и не становятся драконологами. — Я не буду вам рассказывать, что с ними в Гринготтсе делают эти варвары, а то я опять начну или плакать, или ругаться. Но не могу не признать, что вы довольно радикально исполняете мои детские мечты.
— Я исполняю и свои мечты, — глухо сказал Снейп. — Не вы один желаете смерти Темного Лорда, но, увы, его приходится убивать по частям. Могу предоставить вам честь убить от него целую треть.
Некоторое время Феликс Розье осмыслял сказанное Снейпом, а потом медленно поднялся на ноги.
— Я Протрезвляющее зелье сейчас себе намешаю, — сообщил Феликс, уходя.
— Подумать только, на что вы употребляете знания, полученные на уроках зельеварения, — с усмешкой заметил Снейп.
— Надо бы специалиста по проклятиям прихватить, — крикнул Феликс из соседней комнаты. — И колдомедика хорошо бы.
— Специалист по проклятиям будет, — пообещал Снейп, появляясь рядом с Феликсом. — А колдомедика брать не станем. Феликс, вы понимаете, чем мы рискуем? Жизнями или долгим сроком в Азкабане. Лучше бы, чтобы в этом участвовало поменьше людей. Только те, которым не жаль жизни, чтобы свершилась месть.
— Странно, профессор, — серьезно сказал Феликс, поднимая голову от разделочной доски. — Мы идем на дело, за которое нас должны чествовать и награждать, а не бросать в Азкабан. Но да ладно — делай что должно, и будь что будет. Вы же этому нас учили, а Протрезвляющее мы потом сами варить выучились.
Профессор Квиррел, вероятно, тяжело болел и приступил к исполнению своих обязанностей только к началу октября. За время, которое он находился на излечении, Квиррел успел вылечиться и от заикания, но в целом болезнь оставила на Квирреле темный след: он сделался мрачен и задумчив, а его лицо стало непривычно суровым. Многие студенты в Хогвартсе помнили Квиррела по его урокам маггловедения, которые тот проводил весело и с энтузиазмом, и кто-то даже сказал, глядя на сердитого и решительного Квиррела, что если Квиррел хворал оттого, что его кто-то проклял, то теперь этому проклявшему не позавидуешь.
Как казалось ученикам, болезнь Квиррела иногда возвращалась: порой случалось так, что отдых на выходных не шел ему на пользу, и в понедельник он был бледен и чуть было не шатался, порой по нему казалось, что он провел бессонную ночь, и однажды ученики даже просидели тихо целый урок, когда Квиррел уснул за учительским столом, уронив голову на руки.
На самом деле Квиррел не мучился от рецидивов своей таинственной болезни. Избавившись при помощи Снейпа от духа Вольдеморта, Квиррел пришел в себя с одной мыслью: чтобы упокоить эту нечисть, не жаль и собственной жизни. Может, Квиррел был и не самым выдающимся специалистом по проклятиям, скорее любителем, чем профессионалом, но бывшие ученики Снейпа были молоды и вряд ли были лучше, а в Квирреле не было страха и сомнений. Квиррел был мирным человеком, доведенным до крайности и вступившим на тропу войны, а такие люди иногда творят чудеса, даже не будучи магами.
Феликс Розье не знал о злоключениях Квиррела и тоже помнил его по урокам маггловедения, а потому удивился, увидев условленным вечером Квиррела у себя на пороге.
— Я бы предположил, что с вами мы будем грабить маггловский банк, профессор, а не Гринготтс, — весело сказал трезвый Феликс, который теперь не скучал без дела. – Да, я помню маггловскую примету о том, что не надо здороваться через порог, — и Феликс пригласил Квиррела в дом и уже потом подал ему руку.
— Я проведу вас до пятого подземного уровня, — пообещал мрачный Квиррел.
— Хранилище Лестранжей глубже уровня на два.
— А дальше уже твоя часть, Феликс, — вступил Снейп, пришедший вместе с Квиррелом. — После пятого уровня будет дракон, если ты с ним справишься — он нас и отнесет.
Когда мужчины заняты делом, они бывают на удивление неэмоциональны: вот уже больше двух месяцев прошло с тех пор, как Снейп узнал, что у него есть дочь, и за все это время он даже не удосужился навестить ее мать и если не возобновить старое знакомство, то хотя бы поговорить о Гермионе. Снейп составлял новые задания для контрольных, чтобы студенты не списывали со старых; пытал Вольдеморта; учил первокурсников составлять пропорцию; выручал Квиррела; палил кольцо Гонтов Адским огнем; посылал в Министерство и Попечительский совет учебные планы; поливал диадему Равенкло ядом василиска; снова пытал Вольдеморта, переселенного в наспех созданного гомункулуса; проводил у старшекурсников устный коллоквиум; грабил Гринготтс; проверял кипы домашних заданий; жег инфернов напалмом, не сумев пропихнуть в пещеру драконов, но сумев ограбить маггловскую военную базу; назначал лодырям отработки и превращал отработки в дополнительные занятия, чтобы лодыри трепетали; обокрал своего доброго знакомого Люциуса на Риддлов дневник; писал Слагхорну с просьбой убедить Министерство не назначать в комиссию по СОВ дундуков и дятлов; ходил в гости к Блэкам, чтобы сменять кости Регулуса, найденные в пещере с инфернами, на медальон Слизерина; еще раз пытал Вольдеморта, на этот раз просто для души – словом, Снейпа захватила преподавательская текучка и относительно вверенных самому себе двух детей Снейп только отмечал, что дети живы, здоровы и успевают по всем предметам.
Гарри и действительно освоился в Хогвартсе – он относился к новому месту обитания непредвзято и действовал по ситуации: например, розыгрыши близнецов Уизли ему казались немного жестокими и стать объектом этих розыгрышей он не хотел, поэтому держался от хороших в принципе ребят Фреда и Джорджа на отдалении и Гермиону неподалеку от них не оставлял, чтобы она не зачиталась и не пошла на ужин с фиолетовыми волосами или синим лицом. А вот дружелюбный после разговора со Снейпом Малфой, хоть и был не лишен отдельных недостатков, но приносил пользу, и Гарри не стеснялся обращаться к нему по разным вопросам.
— Слышь, Драко, — говорил Гарри, перехватывая Малфоя у раковин в туалете, — ты урегулируй там своих. Чего они до Гермионы докопались? Зубы им у нее не нравятся… Вон пусть Флинту вашему зеркало покажут, у него ж такие зубы, что он в две минуты березу перегрызть может.
Малфой делал себе на память зарубочку, что надо бы когда как попонятнее растолковать Гарри про статусы крови, хотя пойди ему растолкуй, почему Малфою не пристало хлопотать за грязнокровку. Малфой уже сообразил, что Гарри строит отношения с людьми на основе личной преданности, и сейчас, может, это ставит Малфоя в неудобное положение, зато потом, если фракция чистокровных опять проиграет войну, такой подход может Малфоя и спасти: недаром же про прабабку Малфоя ходил анекдот, что та ставила в церкви одну свечку Георгию Победоносцу, а другую змию – никогда не знаешь, куда попадешь, везде нужно иметь хороших знакомых. Да и лестно теперь было Малфою, что от него, первокурсника, ожидают, что он «урегулирует» целый факультет.
— Метлу дашь покататься? — спрашивал Драко: как говорят в волшебном мире, быстро только кошки рожают, а бесплатно только домовики работают.
— Обязательно ночью? В прошлый раз я тебе окно в зале с наградами открыл, а ты два стеллажа повалил. Запалишься ведь.
— Ну а мне легко, что ли? Старосты уже за два часа до отбоя почти никуда не выпускают. И это не говоря о том, какие ты задачи ставишь.
Малфою приходилось не так уж трудно, как он рассказывал, набивая себе цену, и летал над Черным Озером по ночам он из молодечества, а не оттого, что не мог договориться со старостой. Да и заступничество Малфоя за гриффиндорцев на факультете принимали нормально: Малфоя уже знали как парня умного и делового, и то, что он наводит между факультетами мосты, мало кого удивляло, скорее стимулировало держать нос по ветру.
— Слышь, Малфой, — спрашивал как будто не всерьез Монтегю, идя рядом с Малфоем на обед, — как там у нас политическая обстановочка? Как котируется Избранный, как котируется Темный Лорд?
— Все котируются очень высоко, — с глубоким уважением к объектам беседы отвечал Малфой, слегка ухмыляясь. — Если продавать, то очень дорого.
