Глава 3Первым уроком значилась Защита от Злых Сил.
Симона скользнула в пустой класс и скромно заняла неприметное место в уголке. Шумные, крикливые ученики отпугивали. Фиалки не растут на тротуарах.
Внезапно появился Малфой.
-Здрассь, - небрежно поздоровался он, почему-то уверенный, что Симона будет в восторге от проявления его внимания.
Она промолчала. Оценивала.
(Самоуверенность - фальшивка. Ты - не Хозяин, ты - ведомый. Амбициозность - зазубренная грань, ты не шагнешь слишком далеко...)
-Привет! Можно к тебе? - несколько обескуражено повторил Даймонд.
-Пожалуйста.
Обворожительные блики в серых глазах. Интересно, зачем она ему?
(Игрок - выигрыш легок для тебя... Но не я)
Ответила кивком.
Скольжение между морской глубиной и стальным льдом было прервано появлением учительницы по Защите (вообще-то она специализировалась на Преобразовании, но пока заняла вакантную должность). Ею оказалась высокая, болезненно худая девушка-шотландка, почти девочка, сама недавно закончившая Хогвартс. Но - уже со строго стянутыми в узел черными волосами и забавной специфической "учительской" суровостью за стеклами очков.
Представилась, тщательно маскируя неуверенность: Минерва МакГонагалл.
Ученики - инертная масса ожидания.
-Защита от Злых Сил - очень сложный предмет, - внушительно произнесла девушка. - И опасный. Поэтому, я советую вам отнестись к нему со всей ответственностью.
Взмахнула волшебной палочкой. Появилось небольшое, но явно недоброе создание, внешне смахивающее на полураздавленную лягушку с _очень_ острыми зубами. Кто-то взвизгнул, но Минерва коротким заклинанием нейтрализовала противную тварь.
Класс моментально зауважал молодую учительницу. Симона подумала: она выиграла свой первый бой, и теперь посвящена титулом "профессор МакГонагалл" во веки веков.
(Бой? Это слова Тома, не твои!)
Ну и что? Правильное отношение. Жизнь - это битва. Сейчас юная Минерва выиграла важное сражение, и теперь каждый из них признает себя ее поданным. Вот и все.
Класс покорился. Заскрипели перья: профессор МакГонагалл читала свою первую лекцию, новички записывали - тоже впервые.
Роли распределены.
Раз и навсегда.
Пламя вспыхнуло и погасло. Ему захотелось шагнуть в пляшущую агонию. Раствориться.
Волшебная палочка описала дугу у камина. Огонь выстроился в фигуру гигантской змеи, а потом змея пожрала себя с хвоста. Забавная шутка. Идиотская.
Том Реддл с остервенением отшвырнул учебник по Защите. Ему новая учительница, дура с немерянным высокомерием, не нравилась однозначно. Она была строга. Она была неподкупна: ни вежливостью, ни учтивым обхождением не удавалось одержать победу. В довершение бед, Гриффиндор держал первенство по очкам...
Опять Гриффиндор!
Ненависть вспыхнула на неугасающих углях. Он спросил себя - когда ненависть, злобная, словно вампир-кровосос, вросла в него? Он - дверной проем ненависти.
Ну и пусть.
Он должен победить. Сегодня он провалил контрольную у этой... Но он выучит, осилит проклятую Защиту. И Преобразование. Он - никто, он - только грязь на дороге, приютская крыса. О, _там_ ему не давали забыть... Приютская крыса. Томми-придурок. Посему, сдаваться запрещено. Только-победа.
Он скривился, вспомнив отвратительных магглов, считающих себя выше его, потомка Салазара Слизерина!
Том Реддл прошел слишком длинную дорогу боли и унижения, чтобы научиться прощать. Магглы ненавидели его за то, что он - не-такой-как-все. Волшебники - не принимали до конца, ибо отец Тома - маггл.
"Том Реддл".
Нет, черт побери! Не-Том.
Волдеморт, да. Это - его "я-есть".
Отвергнутый двумя мирами - захватит оба. Да будет так.
Он снова сложил пламя камина в фигуру атакующей кобры. Кто-то из слизеринцев позвал его. Ларс Нотт, шестиклассник, рослый здоровяк, беспрекословно слушающийся Тома. Вообще-то Тома уважали (и побаивались) почти все слизеринцы. С третьего года обучения из забитого мальчишки Том стал коноводом и лидером - недаром Шляпа так уверенно определила оборванного сироту в факультет избранных - еще бы, потомок Салазара Слизерина!
Но друзей у него никогда не было, прежде он полагал, что друзья - дурацкая выдумка прекраснодушных мечтателей. Есть подчиняющиеся. Есть последователи - но не друзья.
(Ладно, а что скажешь о Симоне?)
О, да.
Он даже не прятался. Плевать - кто посмеет смеяться над ним? Теперь - никто, ибо он - Волдеморт. А если и посмеют...
Палочка дернулась – будто удар ножом нанес.
А впрочем…
Плевать на всех - кроме нее.
Девочка вошла в общую гостиную Слизерина, и Том, проигнорировав Ларса, направился к ней.
Было что-то даже лучше побед в поединке. Лучше, чем торжество над противником.
Определение, лиловое и ночное этого "что-то" - Симона.
...Именно тогда появился дневник. Шестьдесят шесть заклятий наложил он на него, и имени ныне священного никто бы не прочел. Дневник мог принимать сотни обличий - с целью прятать истину. Постулаты лжи - способ дойти до финиша. Позволь же лгать...
Дневник - бессвязный поток сознания, мыслей чуждых воину. Он не мог держать их под своей кожей, он запрещал им снимать маску. Никто и никогда. Никто. И. Никогда. Не прочтет всей правды о Томе Реддле. И Симоне - застланное чарами, потаенное. Чужое "я" - внутри Тома. Трансформация, гораздо более глубинная, чем магия сотен галактик.
Он не прятался.
Но души своей не дал бы прочитать никому.
Даже - ей.
Учебный год тикал секундной стрелкой настенных часов. Скучновато-монотонно. Ни происшествий, ни крупных событий.
Тому пятый год его обучения нравился: легче стало. Держи пальцы на рукояти кинжала, но помни, что есть и отдушина. Даже с Защитой от Злых Сил мало-помалу смирился, даже постоянная "слежка" зануды-Дамблдора раздражала меньше, чем обычно.
Том слишком занят. Столь странно – для него…
Помогать первогодке с уроками, терпеливо разъяснять ей сложные моменты - как же мало похоже на ехидного одиночку-Тома!
Однажды Симона спросила:
-Том, что такое "Чувствующая"?
Тот покраснел, но честно сознался в неведении, и весь следующий вечер просидел в библиотеке Хогвартса. Вернулся сияющий, и с заросшим паутиной фолиантом:
-"Чувствующие", - вслух прочитал он Симоне. - "Редкий дар у магов, способность к частичному чтению мыслей в сочетании с предсказанием будущего. Данная способность выражена у друида Элентиля (см.), феи Морганы (см.) и их потомков".
Том с уважением поглядел на девочку. Да она не ниже его по происхождению, пожалуй.
Но он не завидовал.
-Ты... такая, - восхищение - узор сетчатки. - Почему же ты подчинялась ему... магглу?!
Симона опустила голову. Темные волосы скрыли лицо, она часто прячется от ответа. Правда, от Тома раньше не приходилось...
И все-таки ответила:
-Он хотел исцелить меня. От зла. Он так говорил - исцелить и сохранить от Тьмы, что в душе моей.
-Глупость! - озлоблено рассмеялся Том. - Зла нет, есть то, что выгодно - или не выгодно. Тебе или кому-то еще. Ясно?
-Да, Том, - картонные слова. Эрзац.
-Магглы и слабаки выдумали "зло" и "добро"! Ведь - так легко спрятаться от себя, от боли и пути за умной книжкой, а? - зеленые глаза сузились, губы вздернулись. Оскал зверя. Атака гремучей змеи. - "Добро" и "зло" - выдумки чистоплюев!..
Он схватил ее руку, демонстрируя ей же шрамы между пальцев:
-Он считал, что исцеляет тебя, - издевательски прокричал Том. - Спасает?! Вот она - цена за спасение, нравится ли тебе подобное?!
-Нет, - прошелестела Симона. - Но нельзя так... ненавидеть. Я, похоже, простила Ричарда. Не-понимание - плохо, но нужно смириться.
Том оттянул воротник, демонстрируя три аккуратно заросших дырочки на ключице:
-А это - моя плата миру магглов. Ткнули вилкой в сиротском приюте - просто за то, что я другой. О, магглы чувствуют чужеродность. И ненавидят нас. А идеалисты-волшебники поют сладкие сказки о "невинных детках" - магглах... Гитлер, который развязал эту чертову войну - маггл, Симона! Мой отец сбежал от матери за то, что та - колдунья, твой брат пытал тебя - и ты предлагаешь простить?! Ха!
Словно вековую муку выплескивал. Он сам - обиженный ребенок, подумала Симона. Всего-то на четыре года старше ее. И - Непрощающий.
...Не желая ссоры, Симона ушла в спальню девочек.
Больше к разговору они не возвращались.
Пока не возвращались.
Это случилось в ночь Хэллоуина.
В Хогвартсе устроили настоящий бал, Большой Зал сиял уже не радиоактивно-металлическими нитями, а звездным небом и немного смешными «страшилками» из «черепов», «монстров» и вырезанных тыкв. Когда наконец-то закончился последний урок, к ней подбежали две веселые девочки – (одну – рыжую гриффиндорку Тину Уисли Симона узнала), и предложили помочь вырезать тыквы. Симона, все еще не обзаведшаяся друзьями помимо Тома, с восторгом согласилась.
Хихикая и сплетничая, девчонки (вторую, как выяснила Симона, звали Инга Хэнрикс, факультет Райвенкло) сначала натаскали огромных овощей с пришкольного огорода («Осторожно! Заноси влево!.. Ой, сейчас грохнем… Мама!»), а потом, чередуя банальный нож волшебными палочками, сооружали из скучноватой еды шедевры искусства. У Инги тыква почему-то превратилась в огрызок груши, над чем остальные долго смеялись. Но не успела Симона успокоиться, как ее собственная тыква обрела ноги и сердито засеменила прочь. Пришел черед Инги и Тины кататься по полу, а Симоны – сконфуженно наматывать прядь волос на палец.
Так они веселились часа три, чувствуя себя абсолютно счастливыми.
Срывала кружева условностей и канонизированной затаенности. Быть не-Симоной - или больше собой, чем когда-либо? Ричарда теперь зовут Том, и он не жесток к ней…
Физически не жесток. Его покровительство – оковы. Драгоценные, алмазные… режут больнее ржавой цепи?..
(Нет, все-таки Том лучше!)
Впрочем, тыква Уисли укатилась, и горьковатые мысли девочки улетучились запахом чернобыльника. Мелкие алые искры сыпались из палочки Тины, танцуя феями детских снов – и Симона спряталась от собственной горькой серцевинки.
Проще.
А Том наблюдал.
Он, как и Симона, умел быть незаметным.
Презрительно ухмыльнулся. Малышня!..
Смеются. Радуются.
(Я не твоя, слышишь!)
Воображаемый крик Симоны резанул его, точно он, Том, был оранжевой тыквой, превращаемой в игрушку. Лужица ртутного гнева испарялась перед глазами.
Отнимают. У него. Симону.
Они.
Ладно, пускай… Это ее право – дружить с кем пожелает. Ведь так?
Мои клыки хранят тебя, подумал Том. От врагов – безусловно, но что насчет «неподходящих знакомств»? Уисли – гриффиндорка, Инга – из Райвенкло, кроме того, она дочь магглов.
Магглы заберут ее себе, если он не вмешается.
Том отвернулся. Потер виски: гнев, выросший из зараженного семени детских обид, подпитанный противостоянием и новым, странным чувством к Симоне пульсировал головной болью. С какой не пойдешь к миссис Линнен в лазарет.
Резкими шагами он почти побежал прочь, чуть не врезался в Даймонда.
-Что такое, Том? – поинтересовался Малфой.
(Не твое дело, щенок!)
-Ничего.
Малфой побежал к приятелям. Том буркнул Звездочету пароль, почти пинком открыл дверь.
(Успокойся. Ты – Игрок, следуй же правилам. Не то проиграешь).
Багровая туманность росчерка-галактики. Галактика – он. Сгустки света обжигающи, и черные дыры деформируют его, а антивещество детонирует.
Ученик станет Мастером.
Ученик станет Повелителем.
Ищущий обрящет, а Чувствующая
(собственность Мастера!)
протянет розоватую жемчужину истины в ее полупрозрачных бледных пальцах. Они будут вместе.
Когда Ученик получит звание Лорда.
Сокровище – аметист в платиновой оправе. Магглы чуют драгоценности, словно алчные волки. Магглы возжелали сокровище Лорда – и они поплатятся, ибо заповеди джунглей велят: нанеси удар, прежде, чем в твою лопатку вопьется стрела, пущенная из-за угла.
Холодная тактика выжидания станет Внезапным Пламенем его мести магглокровкам.
«Отвергнутый двумя мирами – повелитель обоих».
«Сегодня», решил Том, имея в виду Погибельное Средство, что суть – его право Наследника, и отныне Гибель – это он.
Волдеморт, Крылатая Смерть.
Да, Симона.
Считай это подношением тебе.
Том отложил дневник, так и не написав ни строчки. Возникло острое желание порвать его вместе с многоуровневыми магическими формулами. Он – кипяток внутри сухого кислорода, сколько продержится мертвенная пленка?
Том спрятал дневник. Вместо него взял учебник Преобразования, и вышел из общей гостиной Слизерина. Звездочет проворчал что-то о «шатающихся взад-вперед», Том наткнулся сначала на Артанга Лаурэса, профессора Алхимии, а потом и на Дамблдора. Том, про себя выругался, но традиционно вежливо поздоровался с профессором, демонстрируя учебник – мол, вот он какой прилежный отличник!
Но Дамблдор точно уловил что-то тускло поблескивающее и ядовитое в Томе. Что-то, что будет разбужено сегодня вечером.
А Симона беззаботно веселилась с Тиной и Ингой.
…Темно-лиловый океан озарен лунными лучами – Симона, малышка, ныне прекрасней всех. Все колдовские звезды зачарованного Зала служат ей, и ритм согревающего огня воссоздает ее из одиннадцатилетнего забвения.
Освобождение, подумала Симона.
От Ричарда.
Она поискала глазами Тома, тоскуя без него. Где ты, Том, почему не любуешься маленькой сестренкой-принцессой?
Нет его. Странно. Печаль коснулась ее, но она смахнула паутинку.
Тина, Инга и Лукос, еще один гриффиндорец, позвали ее веселиться дальше. Потом в болтающий кружок ввалился третьеклассник Рубеус, смахивающий на медведя неуклюжий гигант. Рубеус бережно достал из кармана мерзкую тварь – помесь гиены с крокодилом. Все, кроме Симоны взвизгнули, она же не страшилась странных созданий.
-Кто это?
-Детеныш ирландского падальщика! – с искренним восхищением объявил Рубеус, обрадованный положительной реакцией.
-Он кусается? – Симона робко протянула руку.
-Неа… Ну, то есть, наверное не…
Падальщик щелкнул зубами. Симона раздумала гладить существо, но сунула в голодную пасть кусочек индейки.
-Ой… - зажмурилась Тина. – Рубеус, убери эту гадость!
-Да он ж хороший, - запротестовал тот, но большинство голосов вынудило третьеклассника спрятать монстрика обратно в необъятный карман.
Разговор с подачи расхрабрившегося Лукаса вильнул в сторону опасных магических созданий, на что Рубеус возмущенно доказывал: «Да хорошие ж они все!»
…Давно миновала полночь, но в честь праздника учащихся не отправляли спать. Симоне казалось, что она провела самый чудесный вечер в жизни, вот только отсутствие Тома значительно портило впечатление. А с другой стороны, сложно представить мрачноватого Тома Реддла среди хихикающих Инги и Тины, важного Лукаса и забавного Рубеуса.
Воин – не споет песен. Мечу - нет места среди детских игрушек.
Снова немного грусти. И тревога. Том, где ты?..
А тут еще Инга шепнула:
-Симона, ты ведь из Слизерина?
-Да, - не скрывая гордости, ответила девочка.
-Но ты – не дружишь с ними, да? - она голосом выделила предпоследнее слово и кивком указала на Даймонда Малфоя с компанией ребят-слизеринцев. – Ты – не как они.
-Ну и что?
-Честно? Мне не нравится кое-кто из ваших…
-Кто? – настороженность Чувствующей.
-Даймонд Малфой, Маринэс Снэйп… и Том Реддл.
-Том? – слова Инги - пощечина. Беззлобная. «Я-спасаю-твою-душу»? Нет, только субъективное мнение…
-Да. Он… нехороший.
-Ты не права, - запротестовала Симона, и россыпь искр внутри нее выложила узор несогласия. Передать – Инге. О Спасителе. О защитнике… Он – друг, да. Или даже больше: замена брату-мучителю. Черные клинки не всегда разят…
Но Симона промолчала.
А еще через полчаса с Ингой случилась беда.
…Он открыл дверь, пока остальные радовались. Он – вне привычных рамок, и он – диверсия их. Такова его карта.
Радость – соцветие белой розы невинности. Роза завяла для него, роза теперь из железа. Лучи зараженных звезд вонзились в его глаза ответом на призыв.
(Я есмь Повелитель)
Клубок искрящейся энергии. Дурманящие ниточки власти, кукловод – имитация Бога. Он – Лорд Судеб, не смей гневить его.
Том Реддл хрипловато засмеялся. Он был болезненно бледен, точно умирающий. Будто жизнь истекает из него рубиновыми каплями.
(Марионетки служат Лорду, да будет так, да приидет царствие его, да покорятся неверные и падут ниц, и признают его Владыкой своим, и свершит он суд над рабами его…)
Том судорожно запрокинул голову, черные волосы рассыпались по спине с шуршанием песка пустыни. Длинные тонкие пальцы сжимались - агония.
Власть – тяжкая ноша.
Но он согласен платить – хотя бы во Ее имя.
Темно-зеленая радужка глаз заполонила глазницу иррациональным сиянием, а с губ срывался свист змеи: Наследник Слизерина призывал Монстра, служащего лишь ему.
(Да свершится…)
Плоскость безответственной ненависти отсекла его от внешнего мира – Чудовище явилось на зов Хозяина, и Хозяин отдал команду. Они были так похожи сейчас – Хозяин и Слуга – два отродья хаоса.
…Инга случайно оказалась в коридоре рядом с туалетом для девочек. Тишина нервировала, она аукнула – просто, чтобы не трусить. «Лю..» - она достала волшебную палочку, но прежде чем та осветила сумрак, из-за колонны возник Том Реддл.
Инга закричала: Не-Реддл, призрак. Наркотически-зеленое марево и перекошенная безумием маска.
-Том?! Что ты…
Жуткое шипение – ответ. Явление Монстра – ответ.
Она успела отвернуться, и желтое зарево не убило ее.
Она только Окаменела.
А Том презрительно скривился:
-Получи, магглокровка, - плевком бросил он неподвижному телу девочки. – Симону тебе не забрать!..
…В вихреобразной панике, закружившей Хогвартс после обнаружения Окаменевшей Инги, Симона захлебнулась. Поток сбил и трепал ее, точно щепку. Глубинный страх пробудился под влиянием всеобщего ужаса.
И тогда появился Том.
-Том! – выдохнула девочка заветное имя, кинулась к подростку, уткнулась лицом ему в грудь: обостренные чувства терзались от всеобщего пограничного состояния паники. Он обнял ее, и холодные пальцы ощущались Симоной как благословение. Она впитывала его ровное биение сердца, и покой
(ледяной… словно вязкая сомнабулическая микстура…)
сглаживал синусоиды ее нервов.
-Все хорошо, Симона, - шепнул Том. Он обязан приступить к обязанностям, собрать в организованный отряд слизеринцев (некоторые семиклассники вели себя хуже первоклашек, увещевания учителей не действовали), сейчас он займется этим… Но сначала – она. – Тебе ничего не грозит. Верь мне, Симона.
Она верила. Корочка его льда царапнула ее, а стальная зелень напомнила об опасности, но это – не Том, верно? Она Чувствует…
И не Чувствует – для него.
Так правильно.
(О Загадка, не дай мне твои ответы, ибо они – из запретной области Знания… спрятанное в изнанке тебя никогда не хотелось бы увидеть, о Загадка, спрячься от меня...)
-Все хорошо, Симона, - зрачки Тома сузились в полоску, будто у кошки (или змеи). Симона кивнула. Не-гипноз. Она верит ему. Ей он не солжет, а до остальных нам нет дела, верно, Том?.. – Я с тобой.
-Да, - ответила она, а он уже переходил к своим прямым обязанностям префекта.
Все только и обсуждали, что несчастный случай с Ингой. Будто весь Хогвартс – муравейник, единый конгломерат мегаразума. Праздник Хэллоуин был совершенно испорчен, взрослые собрались на экстренное совещание, дети горячечно шептались в спальнях.
Паника и растерянность все еще владели всеми.
Кроме двоих.
Тома… и Симоны.
Урок истории. Нудный и монотонный голос профессора Истории Магии Биннса, привидения, действовал снотворным. За окном тихо падал снег, схожий цветом с Биннсом.
Симона отвернулась от окна.
Даймонд Малфой покровительственно ухмыльнулся ей. Симона показала язык, хихикнула. Дружба с Даймондом особенно не клеилась, он предпочитал общество мальчишек, но хорошими приятелями они были давно. Немаловажную роль играла взаимовыручка: взаимное списывание. Впрочем, Симона умудрялась сохранять хорошее отношение почти со всеми, и даже извечная конкуренция факультетов не затрагивала ее.
Наверное, потому что она никого не подпускала слишком близко к себе.
(Чувствующая-для-Тома?)
Ну и что?
Она вздрогнула. Оглянулась на Ингу: фельдшер миссис Линнен давно исцелила ее от Окаменения, но девочка изменилась и заметно. И о том, кто же на нее напал не обмолвилась и словом.
Прозвенел звонок. Симона покинула класс последней, скользнув легким дыханием моря вдоль коридора. Уже у входа в класс Защиты от Сил Зла ее остановила Тина Уисли:
-У тебя все нормально, Си?
-Да, конечно, - дежурная улыбка.
-Почему ты больше не приходишь к нам?.. Ну…
Хэллоуин. Все ведь было неплохо, пока…
-Я бы пришла… Но уроки…
(И Том)
-А, ну их, - махнула рукой Тина, шмыгнув веснушчатым носом. – Рубеус опять к троллям вчера удрал, представляешь? – тараторила Уисли. – Сегодня весь вечер хвастать будет, а еще Агата из Хаффлпаффа поклялась отбить у вашего Слизерина квиддитчный кубок, и на следующей игре Гортару… ну, вашему Ловцу – придется кисло… - она фыркнула, представив соревнование двух Ловцов. Симона квиддитчем не интересовалась, посему довольно глупо вставляла междометия «Угу», «Ага», «Ух ты» и прочий несложный набор.
Тут беседу прервал Дамблдор, заметивший, что хоть и беседы о троллях и квиддитче безусловно заслуживают внимания, но речь сегодня пойдет о превращении дощечек в белых мышей.
Она извлекла палочку (девять с половиной дюймов, плакучая ива). Преобразования она недолюбливала, дощечке грозило превратиться в деревянного таракана – в лучшем случае.
Она вздохнула…
Снег за окном… Кто-то оплакивает их кристаллизированными слезами. Узоры снежинок – слипшаяся грязь на ногах. Грани алмазов будут сажей, если мы сдадимся, правда, Том?
Она поймала себя: все время думает о Томе. Больше, чем брат.
Ну и что?
Он – морозящий привкус на губах, зарево черной свечи в ее сердце.
Океанская задумчивость затянула пленкой ее глаза, но тут ей пришлось осуществлять трансформацию. Она с грехом пополам (при моральной поддержке Тины) обратила злополучную дощечку в довольно-таки заморенного мышонка. (Тина, спасибо!)
И решила вечером все-таки сходить к пока еще не-друзьям. К гриффиндорцам. И райвенкловцам.
(Тому бы не понравилось…)
Ничего. Надеюсь, он не обидится.
