Глава 30. Яд Нагайны.- Да за что же Снейп меня полюбит? Разве что за красивые глаза, - невольно вырвалось у Гарри, и это его неострожное замечание мгновенно оборвало их с Гермионой смех.
В наступившей тишине оба стыдливо опустили глаза. Эльфы молча взирали на них, неподвижно застывших в дверях кухни, и, наверное, не понимали, куда внезапно делись их смех и улыбки. Обед прошел почти в полном молчании, Гарри с трудом заставил себя проглотить несколько ложек рисового супа.
- Со Снейпом глупо получилось, - невесело начал Гарри, когда они с Гермионой, покинув перенаселенную палатку, устроились у входа.
- Ты имеешь в виду неудачную шутку? - уточнила девушка.
- Это само собой, - махнул рукой Гарри, как бы показывая, что тут и спорить не о чем. - Я имею в виду его нелепую смерть. Все-таки укус змеи - не "Авада Кедавра". Меня вот василиск укусил - и то жив остался. Правда, тогда рядом со мной был феникс и его слезы... Кстати, я хотел спросить: ты видела тело Снейпа?
Гарри пристально посмотрел на девушку. Она была в растерянности.
- Честно говоря, не помню, - немного подумав, сказала Гермиона. - Сначала его там, в Главном зале, и быть не могло. А потом трупы были закрыты саванами. Я совершенно точно видела только труп Сам-Знаешь-Кого. Он лежал в стороне и его никто не закрывал. Но около него никто долго и не задерживался. Кстати, странно, а почему портрет Снейпа не появился в круглом кабинете?
А действительно, почему? Гарри точно помнил, что после смерти Дамблдора его портрет, рожденный магией замка, висел над столом спустя всего каких-нибудь полчаса после убийственного заклятия Снейпа.
- Гермиона, а не может быть так, хотя бы теоретически, что он остался бы жив? Может быть, зелье какое есть? Или заклинание? - с надеждой спросил Гарри лучшую ученицу Хогвартса.
Гарри задавал этот вопрос скорее для очистки совести, чем для руководства к конкретным действиям. Его до сих пор еще преследовал взгляд черных глаз умирающего человека, в которых медленно угасали искры жизни. В последнюю минуту жизни профессора их глаза, угольно-черные и ярко-зеленые, не отрывались друг от друга, пока внутри черных не погас свет.
- Может быть, я именно после Визжащей хижины начала видеть фестралов, - тихо, еле слышно прошептала Гермиона, как будто угадав мысли друга.
- Значит, он все же умер тогда, - сделал свой печальный вывод Гарри. - Ты уверена в этом?
Гермиона неожиданно бурно запротестовала, жестикулируя руками, словно опомнившись после заключения, высказанного в словах друга:
- Разумеется, я ни в чем не уверена! Темно было, и по сторонам смотреть времени не было. Смерть Фреда случилась еще раньше!
- Гермиона, я вообще-то о зелье спрашивал, - решительно прервал Гарри поток ее протестов, грозившихся перерости в стихийное бедствие. - Так есть или нет? И очень тебя прошу: не надо нравоучений в мой адрес по поводу моей успеваемости.
Гермиона остановила свои руки и замолчала также быстро, как и начала. Но при этом наградила Избранного таким высокомерным гермионистым взглядом, на какой только была способна. Гарри стушевался и постарался поскорее сделать вид, что ничего особенного не заметил.
Несколько минут девушка напряженно думала, перебирая в памяти и шепча про себя, одно за другим какие-то мудреные названия. О большей части из них Гарри все же имел определенное представление, но некоторые незнакомые наименования ставили его разум в полный ступор. Определенно, за год, проведенный вне Хогвартса, из головы выветрилось слишком много.
В голове у Гарри неотрывно вертелось одно слово: яды, яды и еще раз яды. Достоверно он знал только одно надежное средство - пресловутый безоар. Но Гермиона сразу же отвергла эту сиротливую мысль. По ее словам, человека, которому яд попал непосредственно в кровь, спасти, запихнув безоаровый камень в рот, было невозможно. Рону в свое время повезло: яд попал к нему в желудок.
- Ну, тогда то противоядие, которое мы после победы со Слизнортом варили, - подал Гарри новую идею, видя бессилие подруги выудить из своей памяти что-нибудь стоящее. Его собственная память была не особо обременена ядами и противоядиями, поэтому зелье, приготовленное почти собственноручно несколько дней назад, четко всплыло на поверхность мозга вслед за отвергнутым безоаром. - Ну, помнишь, я еще к нему в ступке что-то растирал. Жуков, что ли? Господи, там еще принцип какой-то был! Любациуса Бораго, кажется...
Такой реакции лучшей ученицы Хогвартса Гарри не ожидал. Он был совершенно уверен, что Гермиона пошлет его сейчас с его принципом Бораго примерно туда же, куда и с безоаровым камнем. Но она ошарашенно и одновременно восторженно уставилась на него и коротко сказала:
- Подойдет! Кажется, подойдет. Только надо кое-что уточнить...
И она быстро скрылась в дверном проеме палатки.
Гермиона вернулась через пару минут с неизменной бисерной сумочкой в руках. Потом она сосредоточенно что-то искала внутри ее недр, вытаскивала наружу и прятала обратно какие-то книги, приговаривая при этом время от времени: "Не то... Не то... Опять не то..." Наконец, она вытянунула нужную, и обрадованно воскликнула:
- Все-таки хорошо, что я взяла с собой "Зелья и их свойства". Нам нужен раздел о ядах естественного происхождения, - приговаривала она, быстро перелистывая страницы. - А вот и то, что мы ищем. Читай!
Гарри сунул нос в книгу и прочитал: "Зелья, основанные на принципе подобия Любациуса Бораго особенно эффективны, если их начинают принимать за некоторое время до предполагаемого отравления. Эти зелья часто используют в своей работе волшебники, которым по роду своих занятий приходится работать с ядовитыми растениями, животными или насекомыми, где велика вероятность укусов и, вследствие этого, попадания ядов в кровь человека.
При наличии в крови волшебника достаточного количества противоядия, яд, попавший в кровь во время несчастного случая, не распространяется во внутренние органы организма, а концентрируется в частицах антидота, а затем выводится из организма естественным путем.
Существенным недостатком этих зелий является чрезвычайно узкая направленность их действия. То есть зелье может защитить волшебника только от отравления одним конкретным ядом. Известны случаи, когда человек принимал противоядие против одного природного ядовитого вещества, а был отравлен другим. В этом случае использование этого же зелья в качестве противоядия, но с другим наполнителем, категорически запрещено.
Может быть, поэтому маги предпочитают принимать зелья, основанные на принципе подобия только после свершившегося факта отравления. Но при этом эффективность зелья снижается в несколько раз. А в случае слишком большого количества яда, попавшего в организм, эти зелья бессильны".
- Понимаешь, Гарри, - с жаром поясняла лучшая ученица Хогвартса, - зелья подобия используются крайне редко. Потому что никто не берется заранее предсказать, где, когда и, главное, кто тебе всадит жало в руку. Даже те волшебники, что работают с ядовитыми животными. Кроме того, зелье необходимо принимать только в свежеприготовленном виде, а на его приготовление уходит часа полтора. За это время либо человек уже умрет, либо его спасут, используя другое, более сильное противоядие. Вот и получается, что принимают его только от не очень сильных ядов, да и то, если у тебя под боком есть хороший зельевар, а главное, тот самый природный яд в чистом виде.
Вот в случае со Снейпом как раз ничего другого не придумаешь. Укус змеи в горло просто исключает возможность заглатывания каких-либо пилюль или жидкостей. Да ты же помнишь - все произошло слишком быстро. Противоядие можно будет ввести только внутривенно. Но если он хотя бы за месяц начнет принимать зелье подобия с добавлением микроскопической дозы яда Нагайны, то, по крайней мере, от действия этого яда при укусе он не умрет.
Гермиона замолчала на минуту, а потом невесело и нерешительно добавила:
- Хотя, конечно, ничто не может помешать профессору Снейпу умереть от большой потери крови... Да и где он возьмет яд Сам-Знаешь-Чьей змеи?
Гарри вдруг почувствовал, что его сердце заколотилось раза в полтора быстрее, чем секунду назад. От волнения он даже начал слегка заикаться:
- Г-где? Г-де, где т-твоя би-бисерная сумочка?
Гермиона бросила на него озадаченный взгляд, но сумочку протянула без дополнительных вопросов. Однако видя, что у друга нервно дрожат пальцы, прямо предложила ему признаться, что же именно нужно в ней искать. А когда Гарри ответил, что прихватил с собой по совету своей родственницы парочку пузырьков с ядом змеи, но не помнит точно, не выложил ли он их из рюкзака в гостиной дома Андромеды вместе с семейными ценностями из малфоевского сейфа, или все-таки переложил в сумочку Гермионы, когда собирал вещи, она тут же начала быстро перебирать содержимое бисерной сумочки.
А Гарри, не выдержав, помчался в палатку, чтобы проверить содержимое своего рюкзака, а заодно и чемоданчика Люпина.
Два маленьких флакончика с ядом рептилии нашлись в одном из нескольких боковых карманов рюкзака. Сейчас Гарри вспомнил, что там, в доме Малфоев, он засунул их именно туда, поскольку сам рюкзак был уже заполнен содержимым малфоевского сейфа. Выудив это богатство из кармана, Гарри радостно передал пузырьки в руки подруге.
Гермиона, быстро наколдовав что-то вроде узкой стелянной пробирки, капнула на нее несколько капель яда и, взмахнув палочкой, сосредоточенно разглядывала содержимое пробирки. То, что там происходило, напомнило Гарри урок зельеварения, когда им нужно было приготовить универсальное противоядие, а он додумался только до безоара, да и то с подсказки Принца. Капли яда вспенились, зашипели, и вскоре от их ярко-зеленого цвета не осталось и следа. Собственно, не было и самих капель, а в пробирке можно было насчитать около десяти-двенадцати слоев разных оттенков, от почти прозрачного до ядовито-зеленого с черными вкраплениями.
Потом Гермиона долго и внимательно сверяла полученный результат с книгой, где Гарри удалось прочитать только заглавие: «Состав и свойства некоторых природных ядов». Наконец, сделав нужные выводы, Гермиона закрыла справочник по зельеварению и задумчиво произнесла:
- Странно, самый обычный яд самой обычной змеи... В смысле, я имею в виду кобра как кобра, и яд у Нагайны ничем не отличается от яда обычной кобры семейства аспидовых. Убивает свою жертву при попадании в кровь в течение получаса. Минимум - двадцать минут.
Чем должен был яд Нагайны отличаться от такого же яда таких же рептилий, Гарри не понял. По его понятиям, так и должно было быть, и он вопросительно уставился на свою подругу, всем своим видом требуя дальнейших пояснений.
Гермиона не заставила себя ждать:
- Помнишь, когда змея укусила мистера Артура Уизли? Так вот, та рана в его боку очень долго не закрывалась. Целители "Святого Мунго" долго не могли остановить кровотечение и несколько дней не могли подобрать противоядие. Когда с него снимали повязку, кровь шла со страшной силой. Видимо, все-таки в зубах змеи, укусившей Артура, был довольно необычный яд, и ему приходилось каждый час принимать кровевосполняющее зелье. От того яда, что сейчас находится в этой пробирке, такого ожидать, уж поверь мне, не приходится.
- Так ведь мистер Уизли с каким-то там молодым целителем баловался магловскими методами, и они пытались зашить рану нитками, - произнес Гарри слегка поежившись, вспомнив, в какое грозное состояние привело это признание мужа миссис Молли.
Но Гермиона рассудительно заметила:
- Если рана не магическая, магловские швы очень помогают. А в яде той змеи было то, что растворяло нити. Чего никак нельзя сказать об этом яде, который находится сейчас у меня в пробирке. Но ведь у Ты-Знаешь-Кого есть только одна змея? И вряд ли она может пользоваться магией.
- А как же Батильда? - воскликнул Гарри. - Я ведь сам видел, как она превратилась в змею!
В ту же минуту он осекся, потому что вспомнил, что змея просто выползла прямо из шее старухи. Об этой жуткой подробности Гарри не рассказывал своей подруге, жалея ее разум.
- Почему ты замолчал? - нетерпеливо спросила Гермиона. - Гарри, умоляю, не стоит ничего скрывать. Иногда любая мелкая деталь может иметь огромное значение!
- Да так, - вздохнул Гарри, все еще не зная, посвящать подругу в тайну Годриковой Лощины до конца, или не стоит. Все-таки решив, что стоит, рассказал, но выложил информацию всего в нескольких словах, сразу предупредив, что больше никаких подробностей не прибавит. И так уже было сказано слишком много. При этом напомнил Гермионе, что ее взрывное заклинание не смогло поразить змею, а отскочило от нее. Про сломаную палочку напоминать не стал, сразу оговорившись, что и про "Редукто" вспомнил только в связи с тем, что речь зашла о возможности Нагайны использовать магию.
Гермиона довольно долго обдумывала его слова, и, наконец, прийдя к определенным выводам, решительно произнесла:
- Что касается превращения Батильды в змею, то, однозначно, это уму непостижимая темная магия. Я думаю, ни ты, ни я не сможем овладеть ею до конца наших дней, а что уж там говорить про змею! Да на теле старухи и нашли следы темной магии...
А вот вопрос про взрывное заклинание для нас с тобой куда интереснее...
Гермиона вдруг остановилась, посмотрела на Гарри просто каким-то торжествующим взглядом, и Гарри готов был покляться: глаза ее сверкали.
- Взрывное заклинание отскочило от змеи, потому что Нагайна - это крестраж. И в отличие от тебя, мой заколдованный друг - самый настоящий! - проговорила Гермиона, твердо выделяя каждое слово.
- А я что, липовый что ли? - не понял Гарри и даже слегка обиделся. - Да я же видел глазами змеи... Откуда у меня, по-твоему, такие способности?
Гермиона, однако, ничуть не смутилась, и начала терпеливо и настойчиво объяснять свои догадки:
- Гарри, я не знаю, глазами какой змеи ты видел, но только не той, чей яд находится в этой пробирке. Если это, конечно, яд Нагайны. А все крестражи имееют одно общее свойство - их нельзя уничтожить никакими заклинаниями. Ну, вспомни медальон! На нем же не было ни одной царапины, хотя Кикимер, как и мы потом, что только не испробовал. И дневник в унитазе чуть не утонул, а все равно был как новенький. А вот ты, родной, с завидной регулярностью попадал в больничное крыло. Похоже, бланджеры не догадывались о том, что ты крестраж.
Гарри слушал Гермиону, раскрыв рот. Ее слова дарили душе надежду, но верить им до конца он боялся. Не хотел лишний раз поддаваться ложным иллюзиям. Возвращаться назад, к горькой правде, было всегда больно. Но вопрос о какой-то другой змее его заинтересовал. Сейчас он отчетливо вспомнил, что первое, что он подумал, размышляя о появлении рептилии в Министерстве: либо он сам стал анимагом, либо Волан-де-Морт - анимаг. Прокручивая в голове мысли, Гарри рассеянно посмотрел вокруг себя, и его взгляд задержался на смятом газетном листке, обнаруженном в холодном камине дома Реддлов. "Тело Геллерта Грин-де-Вальда найдено мертвым...", - машинально прочитал он.
И тут его сердце замерло. Потому что он вдруг увидел, как он ЗМЕЕЙ проползает в узкий проем окна камеры Гриндервальда. Ну, разумеется, Волан-де-Морт был анимагом! А какая же у него могла быть анимагическая форма, если не змея?
- Он, то есть Темный Лорд - анимаг, Гермиона, - выдохнул Гарри. - Я сам видел. Да нет, даже больше: я сам превращался в змею. И я делал это без использования волшебной палочки. Тогда, когда мне... ему, Темному Лорду, нужно было проникнуть в камеру Гриндервальда.
Гермиона отложила в сторону пробирку и, схватив газету, еще раз пробежала глазами газетные строчки. По ее виду можно было понять, что она получила гораздо больше того, на что она рассчитывала. Она вскочила на ноги и подняла на Гарри сияющее лицо.
- Значит Сам-Знаешь-Кто не посылал свою змею в Министерство...
- А предпочел пойти туда сам...
- Потому что ему не нужна была никакая разведка, а нужен был пузырек с пророчеством...
- И ты, Гарри, видел не глазами змеи, а глазами ее хозяина! Тем более, что змею потом так и не нашли.
Они уставились друг на друга, и Гарри чувствовал, что в их рассуждениях о змее и Волан-де-Морте скрыто что-то очень важное, что поможет им найти ответ на нелегкие вопросы, которые на каждом шагу с завидным постоянством ставила перед ними жизнь.
Ответ лежал где-то совсем рядом, на поверхности. Ведь если он, Гарри, никак не связан был со змеей, то видел он только глазами самого Волан-де-Морта. Он был связан непосредственно с ним. Чем? Этот вопрос оставался без ответа. Но ведь если Мальчик-Который-Выжил не имел никакой особой связи ни со змеей, ни с другими крестражами, а он этой связи не имел, потому что шрам у него болел исключительно от близости Волан-де-Морта и никак не реагировал на частицы души красноглазого, заключенных в других ценных реликвиях, то...
- Гарри, вы связаны с Сам-Знаешь-Кем чем-то другим, а не частицей его души, которая якобы живет в твоей душе, - робко высказала Гермиона свое предположение, о котором и сам Гарри додумался путем логических рассуждений.
Глядя на сияющее лицо Гермионы, Гарри вдруг, неожиданно для самого себя, шагнул ей навстречу и, схватив руками за худенькие плечи, закружил в воздухе. Он не заметил, как они с девушкой оказались за пределами охранных заклинаний, окружавших палатку, и по их счастливым лицам застучали ледяные дождевые капли. Водяные струи были такими густыми и сильными, что парень и девушка мгновенно промокли. Это был типичный для начала апреля дождь, холодный и нудный, нисколько не похожий на теплый летний ливень. Может быть, поэтому он очень быстро отрезвил их обоих, и Гарри, смутившись, выпустил девушку из своих объятий. К палатке они вернулись молча.
Гермиона куда-то исчезла, сказав, что ей нужно кое-что уточнить, а в голове у Гарри по-прежнему толкались и наступали друг другу на пятки самые разнообразные мысли, одна нелепее другой. Неужели Дамблдор все-таки ошибался? Но ведь мог же он ошибаться! Он же всего лишь человек, а людям свойственно ошибаться. Ведь сначала он говорил и ему, и Снейпу, что они связаны с Волан-де-Мортом заклинанием, которое не смогло убить младенца. А про то, что Гарри был седьмым крестражем, Дамблдор признался в самый последний момент. Но ведь он просто боялся, что мальчик не справится... Гарри снова почувствовал, как сердце его упало. А что, если он связан с Волан-де-Мортом и тем, и другим? И частицей его души, и заклинанием, которое почему-то не подействовало? А взрывное заклинание отскочило от змеи, потому что Темный Лорд, заботясь об ее безопасности, наложил какие-нибудь охранные заклинания. Вроде тех, что накладывали Фред и Джордж на защитные шляпы. От недавней радости в один миг не осталось и следа. Гарри вернулся в палатку с почти каменным лицом.
Он нашел Гермиону в самом углу комнаты. Сняв с себя намокший под дождем свитр и накинув поверх белой футболки ярко-синюю шерстяную кофточку, она уютно устроилась на кровати, поджав под себя ноги и целиком погрузившись в книгу. Весь ее вид был таким домашним, что Гарри, бросив взгляд на обложку книги, почти с удивлением обнаружил, что читает она отнюдь не "Историю Магии", и не справочник по зельеварению, а "Тайны наитемнейшего искусства". Книгу о крестражах.
Гарри почувствовал, как к сердцу подкрался холодок. В памяти отчетливо всплыли слова Гермионы, сказанные год назад, когда они только обсуждали предстоящий поход: "Пока волшебное вместилище остается целым, скрытый в нем кусочек души может входить в тех, кто оказыается слишком близким к крестражу..." И там еще что-то было сказано про эмоциональный контакт...
В душе у Гарри словно все смерзлось в один момент. Он только что так неосторожно позволил себе держать Гермиону в объятиях, когда он в принципе не должен был этого себе позволять. Никаких эмоциональных контактов, иначе получится, как с дневником Реддла у Джинни. Гермиона, словно почувствовав его состояние, подняла на него глаза, а он не успел отвернуться.
- Что случилось, Гарри? - настойчиво спросила она, одновременно ставя заглушающие чары. - На тебе лица нет!
Гарри решил, что Гермиона обязана знать правду ради собственной же безопасности. И он выдал ей бесцветным, деланно равнодушным тоном свои соображения и про способность крестражей подчинять себе волю любого, кто соприкасается с ними, и про опасность эмоциональной близости с ними.
Реакция Гермионы была совсем не той, которую он ожидал. В ее глазах не было ни тени сомнения, ни капли страха.
- Ну вот, снова здорово! - с нажимом в голосе произнесла она его же любимую фразу. - И когда это ты успел до такого додуматься? Нет, мой друг, тебя решительно нельзя оставлять одного ни на минуту!
- Но ведь дневник овладел Джинни, - с силой выдавил из себя Гарри.
- Но ведь мы общаемся с тобой все семь лет, причем самым тесным образом, - огрызнулась в ответ Гермиона, явно теряя терпение. - Если бы ты мог овладеть мной...
На этих словах Гермиона споткнулась и замялась, но спустя мгновенье справилась с собой.
- Я имею в виду, овладеть, как крестраж, то ты... вернее, крестраж, короче частица души Темного Лорда давно бы сделала это. А я что-то перемен в себе не замечаю.
С этими словами Гермиона хитро улыбнулась и как бы случайно спросила:
- Впрочем, тебе со стороны должно быть виднее. Приглядись внимательнее: у меня глаза не покраснели? Или я выгляжу больной?
Карие глаза Гермионы сияли так ярко, а улыбка была такой обворожительной, что Гарри невольно удивился сам себе. Почему же он никогда раньше не замечал, как красива лучшая ученица Хогвартса? Может быть потому, что сейчас ее густые, намокшие под дождем волосы не лохматились как обычно, а вполне послушно лежали на худеньких плечиках, на короткое время укрощенные своей хозяйкой.
Не дождавшись от Гарри ответа, Гермиона терпеливо начала объяснять:
- Гарри, в некоторые моменты жизни надо руководствоваться здравым смыслом, а не только эмоциями. Хотя, признаюсь, эмоции тоже многое значат. А уж в нашей дружбе этих самых эмоциональных контактов за семь лет было столько, что, можешь не сомневаться, крестражу их точно хватило бы для своих черных дел. Я не даром спросила тебя о том, не выгляжу ли я больной. Джинни действительно, можно сказать, заболела к концу октября. Я жила с ней в одной комнате, и видела, что она была просто сама не своя. Я тогда думала: она простудилась или скучает по дому. Впервые по-настоящему дневник овладел Джинни только к Хэллоуину. Так что, если я до сих пор выгляжу вполне здоровой, то у тебя вряд-ли получится ...подчинить меня своей воле. Тем более что и крестраж-то из тебя хиленький, весьма далекий от совершенства.
Гермиона звонко рассмеялась, а в глазах у нее запрыгали золотистые искорки. Гарри ее пренебрежительный тон в последних словах даже слегка разозлил. Она ошибочно думает, что дневнику Реддла понадобилось больше двух месяцев, чтобы овладеть Джинни. На самом деле он, Гарри, услышал леденящие душу слова, идущие из стены, в самом начале второго учебного года.
- Гермиона, я слышал змеиный голос из стены, когда в субботу отрабатывал наказание за полет на фордике у Златопупса. А это было в самую первую неделю учебы. Так что, если совершенному крестражу понадобилось меньше месяца, чтобы подчинить Джинни своей воле, то мне, хилому...
Внезапно Гарри остановился, потому что с лица Гермионы сползла беззаботная улыбка. Она во все глаза смотрела на него, потом вдруг быстро спросила:
- Ты точно уверен, что слышал этот змеиный голос в первую неделю учебы?
- Я не глухой, Гермиона, и провалами в памяти не страдаю. Я тогда сразу обратил внимание на это шипение из стены, - уверенно произнес Гарри. - Да я об этом Рону сразу рассказал, в тот же вечер, когда он еле живой притащился с отработки у Филча.
- А в первый год учебы ты хотя бы один раз слышал что-то подобное? - снова поинтересовалась девушка.
Гарри отрицательно помотал головой. Гермиона ничего не ответила, нырнула в бисерную сумочку, и, пробурчав про себя что-то вроде "сколько у них, оказывается, с Роном всяческих интересных фактов в рукаве", выудила оттуда толстую записную книжку в кожаной обложке. Из-под обложки были извлечены несколько карманных календариков. Гермиона быстро перебрала их и, выбрав один, протянула другу. На маленьком прямоугольнике красовались цифры: 1992.
Дата 19 августа была обведена красными чернилами.
- Это я отметила, чтобы не забыть. Мы ведь тогда договаривались встретиться в Косом переулке. Я писала вам с Роном, что буду там с родителями в ближайшую среду. Просто у мамы с папой по средам всегда был выходной, - произнесла Гермиона, а увидев недоверие в глазах Гарри, уточнила:
- Можешь не сомневаться, в Косом переулке мы встретились именно 19 августа. Этот выходной мои родители запомнили на всю жизнь. Им, видишь ли, не часто приходилось видеть, как взрослые люди дерутся в общественном месте. Это если не считать того, что мистер Уизли, даже не представившись, расточал свои восторги в их сторону: "Подумать только, Маглы! Настоящие Маглы!" Как будто они не люди, а животные в зоопарке.
Гарри смотрел на Гермиону, что называется, во все глаза и слушал во все уши. Просто раньше ему казалось, что она с большим уважением относилась к семье Рона. Она ведь приезжала в Нору каждый год на летние каникулы. Впрочем, Гермиона не собиралась заострять внимание на неджентельменском поведении Артура Уизли.
- Ладно, речь не об этом, - продолжала она. - Крестраж-дневник никак не мог овладеть Джинни за такой короткий срок. Я хорошо помню Джинни в первую неделю учебы, мы с ней только познакомились. Она радовалась, что попала в Гриффиндор. Переживала, что вас с Роном не было на распределении, и вообще, у нее была целая куча впечатлений от замка, от новых знакомств, от новых предметов. Вот чему там почти не было места, так это дневнику. Я, конечно, не исключаю, что она могла сделать несколько восторженных записей, но этого явно маловато для крестража.
- Но она переживала из-за своей подержанной мантии, - осторожно вставил Гарри, вспомнив, что об этом поведал ему юноша Том в Тайной комнате.
- А кто и когда на нашем факультете обращал внимание на то, какая у кого мантия! - возразила Гермиона. - Можешь мне поверить, в первую неделю Джинни не очень много думала о своей старой мантии. А ту субботу я тоже хорошо помню. Слишком много случилось событий в тот день. Ну, помнишь, сначала была стычка со слизеринцами, потом из Рона слизняки полезли, в тот день я впервые узнала, что я грязнокровка и что это значит. Но утром все было замечательно. Сразу после завтрака Джинни потащила меня на квиддичное поле, где у вас была тренировка. Я даже не буду описывать тебе ее восторги от твоего полета на метле, ты и сам можешь хорошо это представить. Я просто говорю это все к тому, что Джинни была в то время вполне здоровой и нормальной девочкой. А когда вы с Роном отправились на отработку, мы сидели допоздна в гостиной, и она, наверное, в сотый раз рассказывала мне о том, что всегда мечтала познакомиться поближе с Мальчиком-Который-Выжил.
- Ты так говоришь, как будто это плохо, - нехотя сказал Гарри, немного уязвленный таким пренебрежением Гермионы к его, вроде как, официальной девушке. Сам он, однако, честно признавался себе, что как раз тогда влюбленность Джинни в него, как в героя магического мира, его сильно напрягала и раздражала.
Гермиона слегка стушевалась, но твердо ответила:
- Гарри, я не хотела сказать ничего плохого про Джинни, и если что-то не так, то извини. Но, когда изо дня в день на тебя выливают свои, в общем-то, детские переживания по поводу того, что твой кумир, мальчик-герой, не смотрит в твою сторону, это начинает немного раздражать. Тебе не кажется? Но на первую неделю меня вполне хватило, и даже немного на вторую. Потом я стала откровенно избегать Джинни. Разумеется, я с ней не ссорилась, но когда она вновь и вновь заводит разговор о своем восхищении мальчиком-героем, то начинаешь, во-первых, скучать в ее обществе, во-вторых, становится слишком жаль бездарно терять драгоценное время. Вот я и старалась улизнуть в библиотеку. Потом Джинни сама от меня отстала, но, к сожалению, замкнулась в себе.
Гермиона замолчала и взглянула на своего друга. Наверное, ей показалось, что в его глазах она прочитала осуждение, и это заставило ее вновь заговорить:
- Гарри, пойми пожалуйста: Джинни была для меня, в общем-то, чужой человек. Да, у нас всегда были с ней хорошие отношения, но она никогда не была моей близкой подругой. И тем более, она не была моей подругой в первые недели того учебного года. К моему великому сожалению, тогда я больше заботилась о себе, и я это признаю. Но у Джинни в то время учились в школе четыре старших брата, а Перси и вовсе был старостой. Если бы я только могла подумать, чем это все кончится...
Гермиона махнула рукой, как бы показывая этим жестом, что дальше продолжать разговор о Джинни не намерена. А Гарри пришлось признать в душе правоту Гермионы. Он ведь и сам с трудом выдерживал нытье Рона по поводу своей второсортности. Хотя, по его мнению, что тут было переживать? Все люди разные, кто-то лучше, кто-то хуже. Сам он с радостью поменялся бы с Роном и своей славой, и своим шрамом в обмен на живых родителей и нормальную семью. А уж шумную валентинку Джинни он даже сейчас не мог вспоминать без неприязни.
- Но ведь, если я услышал змеиный голос из стены замка, то откуда тогда в трубах взялся василиск? - спросил Гарри, предпочитая оставить Джинни в покое и вернуться к василиску. - Почему все заговорили о том, что Тайная комната вновь открыта, только когда миссис Норрис стала первой жертвой василиска? Значит, все-таки крестраж...
При слове "крестраж" Гермиона, не сдержавшись, с такой силой захлопнула книгу и стукнула "Тайнами наитемнейшего искусства" по кровати, что подняла вверх скопившуюся в одеялах пыль. Очевидно, палатка Билла долго где-то лежала без использования. Гарри, в испуге от ее свирепого вида, а также в целях экономии эмоций, предпочел замолчать.
- Да пойми же ты, наконец, что крестраж-дневник не имеет никакого отношения к василиску! - с жаром отрезала девушка. - Как говорит мой папа, мухи отдельно, а котлеты отдельно. Вот кровавая надпись на стене в день Хеллоуина - это к крестражу, а василиск в Тайной комнате сам по себе василиск, свой собственный. По легенде, чудовище Слизерина жило в подземельях тысячу лет. А вот почему, по крайней мере, пятьдесят лет о василиске в Хогвартсе никто не слышал, а в первый год учебы ты не слышал никаких леденящих душу голосов из стен, большой вопрос... И вряд ли сейчас мы сможем получить на него ответ, потому что никаких книг про животных у меня с собой нет.
Гермиона ненадолго замолчала, чтобы перевести дух, и продолжала уже более спокойным голосом:
- Гарри, не мог крестраж так быстро овладеть Джинни, не мог! Это даже медальону не удалось сделать с Амбридж, хотя она, как ты помнишь, запросто могла вызывать Патронуса с крестражем на шее. А такое даже тебе не удавалось. Так что, я прошу, выброси из головы всякую ерунду по поводу якобы лишних и опасных эмоциональных контактов между нами. А это, - она указала на книгу, - я читаю, потому что мне нужно много чего уточнить, и я потом тебе все обязательно расскажу.
Гермиона вновь улыбнулась, и уже деловым тоном добавила:
- Между прочим, мы с тобой отвлеклись от более важной темы. Что будем делать с ядом Нагайны?
*****
Уважаемые читатели!
Не знаю точно, что случилось: то ли у меня проблемы с компьютером, то ли проблемы на сайте, но почему-то не активируется кнопка "Ответить на отзывы"
Так что пока ответить не могу. Очень надеюсь, что к выходным все наладится.
С огромным уважением ко всем читателям, приславшим свои отзывы, Русалочка.
