Глава 31Глава 31. Кошка?!
Гарри хотел уже уйти, хотя ему было немного интересно, что именно висит на факеле. «Очередная шутка близнецов» — решил он. В этот самый момент девочка обернулась, заметила Гарри, но он ее не заинтересовал. Она медленно повернулась снова к стене и так же внимательно продолжила рассматривать то, что с расстояния, на котором стоял Гарри, казалось темным пятном. Юному магу стало интересно, что же именно так привлекло внимание девочки. Он все же решил подойти ближе и посмотреть.
— Кошка?!
— Она не умерла, — каким-то потусторонним голосом, не оборачиваясь, сказала девочка.
— Да? А так и не скажешь, что живая. Это ты с ней такое сделала?
— Нет. Наверно, нет. Но я недавно проснулась, а я иногда хожу, когда сплю, так что всякое может быть, — как будто само собой разумеющееся произнесла юная волшебница.
На стене рядом с кошкой кровавая («Или краска такая?») надпись гласила: "Тайная комната снова открыта. Враги наследника трепещите". Гарри старался сопоставить надпись и кошку, но выходило это как-то плохо. Мальчик не мог понять, чем кому-то не угодила миссис Норрис. «Хотя понятно чем, опять наверно Фред и Джордж из-за этой кошки Филчу попались. Решили отомстить». Но для них это было как-то жестоко.
— Ты Гарри Поттер, — констатировала девочка, наконец, повернувшись к Гарри, — я Луна. Луна Лавгуд.
— Ээ... Очень приятно.
— Тебе не приятно — тебе все равно, — глядя в глаза мальчика, своими голубыми большими глазами, произнесла Луна.
— Что с кошкой случилось?
— Я думаю, ей просто надоел Филч.
— Самоубийство миссис Норрис? – Гарри поднял брови.
— Нет, конечно. Наверно, кто-то узнал об этом и решил ей помочь. Но у него плохо получилось.
«Куда я попал. Или все волшебницы-блондинки странные?» — подумал Гарри.
— Мне кажется, она выглядит как-то некрасиво, — сказал он, достал носовой платок из кармана, трансфигурировал его в розовый бант, и повязал этот бант на хвост миссис Норрис. И это он говорил о странностях волшебниц-блондинок? Вероятно, сумасшествие заразно.
— О, — радостно воскликнула девочка, — такой яркий розовый цвет привлекает мозгошмыгов!
— Мозгошмыгов? — спросил Гарри.
— Да, они проникают в мозг и путают мысли. У тебя их очень много, но это хорошо. Чем их больше, тем более нестандартно человек будет мыслить.
— Буду знать. Ты слышала голос в стене? — с любым другим человеком Гарри бы об этом не заговорил. Но Истван сказал, что нужно доверять своей интуиции, а эта интуиция говорила, что девочке настолько все равно на голос, самого Гарри, миссис Норрис и вообще на все происходящее, что хуже не будет. Тем более, если этот голос – его личная галлюцинация.
— Нет, но возможно, это были духи Хогвартса.
— Наверно… Или мои мозгошмыги заговорили.
— Они обычно не говорят.
Все происходящее казалось Гарри каким-то иррациональным. В волшебном мире таковым было многое, но эта ситуация с кошкой была иррациональна даже для этого мира. Кажется, близнецы в своей шутке превзошли самих себя! Эта шутка казалась мальчику одновременно жалкой, жестокой и бессмысленной.
Послышались голоса, что означало окончание ужина. Гарри вспомнил, что через этот коридор лежит путь к спальням Гриффиндора и Хаффлпаффа, поэтому юный маг резко потянул за рукав Луну в сторону затопленного женского туалета.
«Всю жизнь мечтал побывать в женском туалете!»
«Особенно в такой замечательной компании и при таких обстоятельствах» — продолжил Адам-Самаэль.
Шаги студентов уже слышались совсем близко от туалета, где сейчас находились слизеринец и равенкловка. Луна спокойно рассматривала раковины в туалете, как будто происходящее в коридоре, откуда донеслось несколько вскриков, ее не интересовало.
— Враги наследника трепещите! Ты следующая грязнокровка, — услышал Гарри знакомый голос, и ему показалось, что он понял, к кому обращается Малфой.
«А он-то что тут делает? Слизеринцы же в подземелья пошли!»
— Ты думаешь, они бы обвинили нас? — шепотом поинтересовалась девочка, оторвавшись от созерцания раковин.
«Откуда она такая наивная...» — вздохнул Гарри.
— Нет, мозгошмыгов, — раздраженным шепотом ответил он ей.
— Кстати, они ведь действительно могли.
Гарри в этот момент захотелось засмеяться, но он сдержался, чтоб не выдать свое нахождение в женском туалете.
— Моя кошка! Убили мою кошку! — послышался истеричный крик Филча.
— Аргус, она не убита. Ее подвергли заклятию оцепенения, — Дамблдор тоже был у места происшествия. Судя по голосу, он был растерян.
— Я так и знал. Эх, меня рядом не было, я знаю контрзаклятие! — а это говорил уже Локхарт.
— Индюк, он и есть индюк, — прошептал Гарри.
— Мне он тоже не нравится.
— Значит, на тебя не действуют приворотные зелья, которые он вместо духов использует.
— Он их использует? Я так и думала, что с той банши из его книги у них были романтические отношения, — проникновенным шепотом произнесла Луна, так, будто сообщала страшную тайну.
Гарри не выдержал и прыснул в кулак.
— Кстати, а что ты делала в этом коридоре?
— Искала свой браслет. Я его выронила, а где — не помню...
— Мда… А теперь мы стоим в женском туалете, и если нас тут найдут...
— Можно спрятаться в кабинку, — предложила Луна.
— Ага, и присесть на один из унитазов! — довольно зло прошептал Гарри. С одной стороны странная девочка была забавной, но с другой — она его жутко раздражала. Именно сейчас он понял, что значит фраза «противоречивые чувства».
Спустя пять минут, когда в коридоре наступила тишина, Гарри выглянул из, успевшего ему надоесть, туалета.
— Свободно, идем.
— Если действительно Тайная комната открыта, многие будут обвинять тебя. Будь осторожен, — тихо произнесла Луна, — Пока, Гарри Поттер.
И девочка побежала по лестнице на верхний этаж, а Гарри так и остался стоять посреди коридора. То ли мозгошмыги его атаковали, то ли просто мозг отказывался воспринимать реальность, но в голове не было ни одной здравой мысли. Постояв так еще некоторое время, он побрел в сторону подземелий, и запоздало подумал, что эту странную девочку не мешало бы предупредить, чтобы не говорила никому о том, что первая обнаружила кошку.
* * *
В гостиной Слизерина творилось что-то нереальное. По крайней мере, нереальное для гостиной этого факультета. Казалось, никто из слизеринцев не пошел в спальни или кабинет для занятий. Все собирались небольшими кучками, разговаривали, смеялись, шептались или достаточно громко предполагали, кто является каким-то наследником. Из общей массы выделялся Драко Малфой, который сидел в одиночестве с сосредоточенным лицом. Даже Крэбб и Гойл шептались в стороне от него. Заметив Гарри, блондин отвлекся от собственных мыслей, и поднял бровь, как будто хотел что-то спросить. Поттер сел рядом с Малфоем.
— Что-то не так?
— Где ты был? — спросил Драко.
— Ты решил заменить мне маму, поэтому интересуешься?
— Поттер, сейчас не до шуток, честно. Где ты был?
— Если скажу, что в женском туалете, поверишь?
— Нет.
— А зря. Хотя, я тоже бы не поверил. Что случилось, в конце-то концов?
— Тайная комната открыта.
— И что? — Гарри постарался изобразить удивление.
— Добби! — Малфой щелкнул пальцами и перед ним появился молодой домовик в какой-то полинявшей наволочке и поклонился так, что казалось, носом задел пол. Лаки так никогда не кланялся, он скорее низко кивал в приветствии, — Принеси мне из библиотеки «Историю Хогвартса».
Домовик с поклоном исчез, и с таким же поклоном появился через минуту с довольно старой книгой в руках.
— Свободен, — пренебрежительно бросил Драко, взяв «Историю Хогвартса» из рук эльфа, — Найди там легенду о Тайной комнате.
Гарри открыл первую страницу книги, на ней стоял год издания — 1493. Почти такая же старая, как у Иствана. По содержанию он нашел легенду и принялся читать. Она была ему знакома, но он просто не старался ее запомнить, когда читал свою современную «Историю». Тогда, перед поступлением в Хогвартс, его интересовали другие вопросы. Когда Гарри закончил чтение, он поднял глаза и посмотрел на Малфоя.
— Гарри, ты понимаешь, что это значит?
— Что кто-то хочет уничтожить маглорожденных?
— Ничего ты не понял, Поттер. Или притворяешься, что не понял. Наследником Слизерина может быть человек с его рода.
— Кажется, я начинаю понимать, Малфой, — холодно прошептал Гарри, — ты думаешь, что это я? А я тебя другом считал...
— Да я не против открытия Тайной комнаты, даже если ты ее открыл! Я даже помочь готов!
Гарри посмотрел на Драко с искренним недоумением, а потом рассмеялся. «Ну, Том! Причем тут кошка? Тоже мне, месть Дамблдору от Темного Лорда!»
— А теперь слушай, Малфой, — наконец, отсмеявшись, тихим и злым шепотом продолжил предполагаемый наследник Слизерина, — ты меня идиотом считаешь? По-твоему, я мог просто уйти с праздничного ужина, чтобы открыть эту проклятую Комнату? Когда Дамблдор в два счета вычислит всех, кого не было в Большом зале? Или ты все-таки можешь предположить, что я бы сделал это в другой день, когда на ужин приходят все в разное время, либо вышел из спальни после отбоя? Спасибо, мне так приятно, что друзья сомневаются в моих интеллектуальных способностях!
— Извини... Просто больше тех, кто может быть этим самым наследником, вроде нет. Не Темный же Лорд к нам пожаловал?
— Почему бы и нет? В прошлом году он, кажется, тут был.
— Да я бы и сам предположил, что это он, только вот кошка... Не верю я, что он вместо грязнокровок стал кошек убивать, и розовые банты им на хвост вешать, — сказав это, Драко усмехнулся. Видимо, вспомнил, — знаешь, этот бант смотрелся бы забавно, если бы не было так жутко. Там первокурсники визжать стали, надпись кровавая, кошка висит неподвижная вниз головой, а на ее хвосте — розовый бант.
«Жутко? А почему мне не было жутко?»
«Ты бесчувственная скотина! Бедная миссис Норрис! — фальшиво сокрушался Адам-Самаэль, — ты не должен так реагировать, ты же Гарри Поттер. Это я могу! И вообще, зачем бант-то?»
«Само в голову как-то пришло».
«Хорошо хоть не солнышко с ангелочками».
«Да я бы может и сделал, но не умею».
— В общем, Драко, это честно не я.
Малфой глубоко вздохнул и снова задумался. Он размышлял над тем, что Хогвартс, который славился своей безопасностью, теперь, пожалуй, самое небезопасное место. Раз уж Темный Лорд тут два года подряд появляется. И он не знал, радоваться ему или грустить. С одной стороны, Драко, как и его отец, как и большинство слизеринцев, Дамблдора не любил и злорадствовал, что величайший светлый волшебник допускает подобное. С другой стороны, он сам немного боялся. Особенно он боялся того, что Темный Лорд возродится. Малфоя не пугала война, смерти, если это не смерти близких. Но он боялся за свою семью, за то, что отца могут убить или посадить в Азкабан...
Но если Гарри Поттер решил, что Дамблдор «шутку» с кошкой не оценит, то он сильно ошибся. В то время, когда Гарри вышел из женского туалета на втором этаже, Дамблдор, МакГонагалл, Снейп, Флитвик, Спраут, Вектор, Локхарт и даже Трелони находились в кабинете Защиты и обсуждали произошедшее. Причем их обсуждение было более эмоциональным, чем в гостиной Слизерина.
— Это близнецы Уизли! — кричал Филч, брызжа слюной, — Они могут сделать все, что угодно, лишь бы напакостить мне!
— Аргус, Фред и Джордж были на ужине вместе со всеми. Найдется сотня свидетелей. Тем более, мы тут имеем дело с искуснейшей черной магией...
— Мои студенты не станут использовать темную магию! — возмутилась профессор МакГонагалл, она из-за собственных мыслей так и не поняла, что директор их защищает, а не обвиняет.
— Я требую наказания! Мою кошку хотели убить!
— Успокойтесь! У профессора Спраут зреет отличный урожай мандрагор. Как только они поспеют, мы приготовим зелье и оживим миссис Норрис.
— Я приготовлю зелье! Я знаю этот рецепт! — радостно сообщил Локхарт.
— Вообще-то, зельеваром здесь числюсь я, если вы помните, — язвительно отозвался Снейп.
Он всегда следил за своими студентами, понимал, что подозрения сразу падут на слизеринцев и мог сказать, что из учеников его факультета из Большого зала выбежал только Поттер. Флинт находился в Больничном крыле после драки с гриффиндорцами, Эльза Макнейр уехала на похороны бабушки. Все остальные на ужине присутствовали. И как бы Снейп не хотел досадить Поттеру, негласные правила Слизерина он соблюдал всегда. Директор сам вычислит всех отсутствующих, а вот озвучивать подобную информацию при Локхарте и Филче нельзя. Уже на следующий же день по школе будут ходить слухи, что Поттер открыл Тайную комнату.
— Все, мне надоел этот фарс! Минерва, Северус, Помона и Филиус, пройдите в мой кабинет, — сказал Дамблдор уставшим голосом и вышел. Деканы отправились следом, а Локхарт стоял и улыбался.
В кабинете директор достал думосброс, палочкой извлек собственные воспоминания, и стал их просматривать. Минут пятнадцать все сидели молча и ждали, когда Дамблдор завершит просмотр собственной памяти.
— На ужине из слизеринцев не было Флинта, Макнейр, и Поттер выбежал из зала, — сказал директор после того, как «вспомнил» праздничный ужин.
— Флинт в Больничном крыле, Эльза дома, а с Поттером я поговорю. Вы же не думаете, что это он? — Снейп поднял бровь.
— Не думаю. Просто узнай, почему он покинул Большой зал.
— И почему вы начали со слизеринцев? Вы хоть узнали, кто отсутствовал из других факультетов?
— Разумеется, из Равенкло не было Марка Макдумана и Луны Лавгуд.
— Марк в Больничном крыле, после урока зельеварения. Северус подтвердит, — отчитался Флитвик.
— Подтверждаю, — как бы нехотя протянул Снейп.
— Луна всегда спит перед ужином и часто его пропускает. Наверно, и в этот раз проспала, — произнес декан Равенкло со снисходительной улыбкой. Многим первокурсникам было тяжело привыкнуть к новому распорядку дня.
— Из Хаффлпаффа на ужине никто не отсутствовал, — Дамблдор повернулся к Спраут, и женщина улыбнулась, радуясь, что ее факультет вне подозрений.
— Среди гриффиндорцев не было Рона Уизли, Невилла Лонгботтома, Гермионы Грейнджер и Джиневры Уизли.
— Они были на юбилее смерти у Почти Безголового Ника, я была предупреждена, — произнесла МакГонагалл, умолчав о том, что отпрашивались только трое.
— Итак... — начал Дамблдор, но внезапно замолчал, и задумался.
— Получается, что алиби нет только у Поттера и Лавгуд? И как обычно, виноват будет слизеринец. Да, Альбус? — с издевкой поинтересовался Снейп, прекрасно понимая, что Мальчик-Который-Выжил не просто слизеринец, и его никто обвинять не будет.
— Я никого не обвиняю, Северус. Просто нужно внимательнее приглядеться к этим студентам.
— Да, и все потому, что они не гриффиндорцы? Может быть позвать Почти Безголового Ника и проверить, присутствовали ли там трое второкурсников и одна первокурсница из Гриффиндора? Обычно приведения к себе на дни смерти живых не приглашают, — елейным тоном говорил зельевар, а у профессора трансфигурации раздувались ноздри от возмущения.
— Да как вы смеете обвинять моих студентов?
— Минерва, я никого не обвинял. Но буду настаивать на проверке ваших данных. Студенты могли вас обмануть. Такое, знаете ли, тоже случается.
— Коллеги, не ссорьтесь. Сэр Николас! Я жду вас в своем кабинете! — крикнул директор в пространство.
— Не знала, что привидений можно звать, как домовиков, — с какой-то грустью сказала профессор Спраут.
— Нельзя. Просто магия замка передает просьбу директора, — тоном доброго профессора, объясняющего непонятливому студенту очевидные вещи, произнес Дамблдор.
— Звали, господин директор? — Почти Безголовый Ник выплыл из стены.
— С юбилеем вас. Скажите, сегодня студенты факультета Гриффиндор были у вас на праздновании?
— Да, были.
— Можете назвать их фамилии? — решил поддержать своего коллегу Флитвик, ведь и его студентка под подозрением.
— Да, конечно. Сэр Рональд Уизли, сэр Невилл Лонгботтом и мисс Гермиона Грейнджер.
— А мисс Уизли? — спросил Снейп.
— Мисс Уизли? Нет, я ее не приглашал.
— Нехорошо лгать, Минерва, — усмехнулся зельевар.
— Да как вы смеете обвинять меня во лжи? Ко мне подходила мисс Грейнджер, и вообще...
— Довольно, — достаточно резко оборвал объяснения МакГонагалл директор, — сэр Николас, вы можете идти.
— Альбус, вы не могли не заметить, что ни один из трех студентов, — Снейп подчеркнул слово «трех» и посмотрел в сторону декана Гриффиндора, — на роль наследника Слизерина не подходит.
— Я заметил, Северус, не беспокойся. Вопрос не в том, кто открыл Тайную комнату, вопрос в том, как...
— Вы полагаете, что Сами-Знаете-Кто в Хогвартсе? — спросила МакГонагалл, которая училась в школе в то время, когда Тайная комната открывалась.
Снейп усмехнулся, когда коллега сказала "Сами-Знаете-Кто". Его это действительно забавляло, ведь Минерва была ровесницей Темного Лорда и прекрасно зала его имя. Бояться произнести имя или псевдоним того, кого помнишь одиннадцатилетним ребенком, по мнению декана Слизерина было верхом глупости.
— Я сказала что-то смешное?
— Нет-нет, Минерва, вы все отлично говорите, — мягко произнес Снейп, улыбаясь. Когда он так улыбался Лонгботтому на уроках, тот чуть в обморок не падал.
— Я полагаю, он может действовать через кого-то в этот раз, — произнес Дамблдор, не обращая внимания на вечно враждующих деканов вечно враждующих факультетов, — поэтому и необходимо проследить за теми, кто отсутствовал на ужине без уважительной причины, и если вы заметите странности в поведении — сообщайте мне.
— О, странности Лавгуд я наблюдаю с первого урока, на котором она заявила, что в зелье от фурункулов нужно добавить навоз фестрала!
— Навоз фестрала? Он разве используется в зельях? — поинтересовался Флитвик.
— Нет!
— А я-то думал, из-за чего мой факультет тогда лишился полсотни баллов...
— Все. Достаточно, Северус, Филиус. Решать спорные моменты с баллами вы можете и за пределами моего кабинета. Все свободны.
Когда деканы ушли, Дамблдор еще долго сидел в своем кресле и не спешил ложиться спать. Давно он не чувствовал себя так... неуверенно. Многие годы в школе не происходило ничего по-настоящему страшного. Смерти, конечно, были. Это жизнь, ей свойственно заканчиваться смертью. Но даже во время войны Хогвартс оставался маленьким островком мира, где о войне говорили, но не наблюдали даже малейших ее отголосков. А все смерти, что произошли в школе с того момента, как Дамблдор стал директором можно назвать случайными, обычными... Как угодно. Был случай в семьдесят втором, когда студенты подрались после матча по квиддичу, и один из них, как ни странно, хаффлпаффец, использовал Аваду. Был случай в семьдесят седьмом, когда девочка покончила жизнь самоубийством. Был случай в восемьдесят шестом, когда двое равенкловцев пытались провести какой-то ритуал, и их попытки окончились весьма трагично. Но еще до того, как Дамблдор стал директором, в школе погибла девочка, самой, казалось, нелепой смертью. Тогда виновным признали не того, кто был действительно повинен в этой смерти. В то время вроде бы тоже была открыта Тайная комната, тоже появилась надпись на стене, и первой умерла жаба, но, разумеется, на смерть чьей-то жабы никто особого внимания не обратил. Только вот тогда она окаменела и умерла, а миссис Норрис — жива. Жаба была предупреждением, сейчас предупреждение — кошка. Открывалась ли тогда Тайная комната, директор не знал. С оцепенением, вплоть до смертельного исхода, могло справиться зелье или заклинание.
Дамблдор в этот Хэллоуин почувствовал себя очень старым, почувствовал себя самым обычным человеком, который не может все предусмотреть, который не учел, что история имеет свойство повторяться. И при других директорах, до него, были нераскрытые убийства, заговоры среди старшекурсников, войны... Но именно сейчас Дамблдор чувствовал себя маленькой песчинкой в океане истории. Истории, которая, возможно, повторялась много раз до него. Но он не хотел, чтоб она повторялась после! Альбус всегда знал, что он лишь эта самая песчинка, но знать и чувствовать — не одно и то же. Мы можем знать, что кто-то из наших близких может погибнуть, но только когда это происходит — мы понимаем, что это значит на самом деле.
