Глава 31: Всегда рядом Вы видели когда-нибудь серое солнце? Такое блеклое кольцо в небе. Оно разочарованно смотрит на мир и, кажется, вот-вот угаснет. Все вокруг кажется затянутым белой пеленой. Пытаешься протереть глаза, убрать эту пелену, но всё без толку. Картину не украшают старые чёрные деревья, которые вспарывают небосвод своими облезлыми ветками-штыками.
Совсем недавно в жизни Мэри Макдональд взошло такое серое солнце. Оно совсем не грело, лишь давало достаточно света, чтобы Мэри могла видеть, насколько ей плохо. Её солнце утратило краски с того самого злополучного вечера. Мама… Мэри всё время думала о ней, о её тёплой улыбке, о мягких ладонях. Эмма Макдональд была всем для своей дочери. Какое страшное слово «была». Мэри, как могла, гнала его дальше от своих мыслей, всей душой надеясь, что дверь её маленькой серой комнаты распахнётся и зайдёт мама. Девушка уже несколько дней сидела на широком подоконнике в одной из комнат дома Люпинов. Поджав ноги и закутавшись в негреющий свитер, Мэри безразлично смотрела на небо, где серое солнце едва прорывалось сквозь такие же серые тучи.
Воспоминания тяжёлыми снарядами ударяли сознание Мэри. Она, бывало, вспомнит свой первый полёт, и как после этого мама лечила ушибленную коленку. Или прогулки по Косому переулку за новым котлом для экспериментов миссис Макдональд. Девушка пыталась заглушить эти воспоминания алкоголем, но душераздирающие кошмары стали мучить её во снах. Теперь она днями сидела на подоконнике, истощая своё слабое тело голодом и бессонницей. Она видела, как Ремус пытался помочь ей справится с болью, но Мэри не хотела избавляться от неё. Ей хотелось утонуть в этой боли, полностью раствориться в воспоминаниях о маме, перестать существовать и вновь увидеть её. Такую родную, милую, храбрую. Мэри ни за что не хотела отпускать её, она считала это предательством. В поток её вялых безумных мыслей легко влетел негромкий стук в дверь. Мэри никак не отреагировала, все так же глядя в окно.
— Мэри? — это миссис Люпин заглянула к девушке. Красивая невысокая женщина-маггла Хоуп Люпин относилась к Макдональд как к родной. Русые волосы болезненно напоминали волосы мамы, серые умные глаза смотрели по-доброму. Она была одной из немногих, кто понимал её: сама Хоуп потеряла родителей в юности. Женщина ненавязчиво сочувствовала Мэри и приходила лишь за тем, чтобы побеседовать о чем-нибудь непринуждённом и хоть как-то скрасить боль девушки.
— Мэри, — вновь обратилась Хоуп к девушке, не дождавшись ответа. Вид измождённой фигурки больно бил по сердцу, ведь молодёжь должна веселиться и радоваться, а тут война. Хоуп видела слишком много горя в глазах молодых людей. Сколько боли и тревог доставили ей терзания родного сына. Женщина была счастлива, когда в давно повзрослевших глазах Ремуса зажёгся огонёк жизни. Она знала, Мэри — причина этому. И теперь эта жизнерадостная девушка таяла прямо на глазах.
— Миссис Люпин, — прохрипела Мэри. От долгого молчания голос стал хриплым и совсем неслышимым.
Хоуп с грацией молодой девочки запрыгнула на подоконник и оказалась прямо напротив Мэри.
— Прошу тебя, называй меня Хоуп, милая, — улыбнулась женщина. — Всё ещё сидишь?
Мэри только сильнее укуталась в свитер, не отвечая на вопрос.
— Дорогая, поверь, я знаю, что ты чувствуешь, — разглядывая запутанный узор на шторах, промолвила Хоуп. — Это чувство… Оно безжалостно уничтожает тебя с каждой секундой. Готов биться головой о стену, кричать, но всё на что хватает сил — это тихо сидеть на подоконнике и медленно умирать. Так хочется иметь под рукой машину времени, чтобы всё исправить. Помочь, защитить тех, кого потерял. Смерть кажется такой невозможной и нереальной. Возможно, именно поэтому она всегда выигрывает. Мэри, — миссис Люпин снова попыталась достучаться до девушки, — Эмма не хотела бы видеть тебя такой грустной. Она хочет, чтобы ты жила, и я абсолютно уверена в этом! Она с нами, всегда рядом с тобой. Я обещаю, что вы обязательно встретитесь там, неважно где, но встретитесь. Пожалуйста, просто проживи эту жизнь, которую она тебе подарила, так, чтобы всё это не было напрасно.
По щекам уже вовсю катились горячие слёзы, а Мэри трясло, словно в лихорадке.
— Ох, Мэри, — Хоуп подсела ближе и крепко обняла Макдональд, — прошу тебя, ради Эммы.
— Я не могу без неё, — всхлипнула Мэри. — Она… она…
— Я знаю, Мэри, знаю, — укачивая девушку, прошептала миссис Люпин. — Просто постарайся продолжать жить, хотя бы ради Эммы. Будет сложно, но ведь у тебя есть все мы. Я, Ремус, друзья.
Несколько минут они сидели молча, думая о чём-то своём. Макдональд раз за разом прокручивала в голове слова миссис Люпин. Она знала, что упускает что-то очень важное. Что-то случилось. Ремус, он ей нужен.
— Ремус? — Мэри отстранилась, вытирая слёзы рукавом свитера. — Где он?
— Ты ведь не знаешь, — нахмурилась Хоуп. — Пожиратели напали на Больницу Святого Мунго, и сейчас Ремус помогает пострадавшим. Он до сих пор не вернулся, его друг прислал патронус, что Ремус скоро будет дома.
— С ним всё в порядке? — впервые за долгое время Мэри ощутила хоть какое-то чувство — тревогу. Вдруг Мэри чётко представила себе, как она выглядит со стороны — слабая, голодная, с опухшими глазами, одним словом жалкая. Макдональд никогда не была жалкой, и ничто не могло сломить её. Да, теперь жизнь стала серой и безликой, но она не может бросить всё только из-за своей слабости. Ей есть ради кого жить. Ради Ремуса, Лили, Марлин и Сириуса, Джеймса. Ради мамы. И Мэри была готова сражаться.
— Да, милая, с Ремусом всё хорошо, — Хоуп с радостью отметила искорку, которая незаметно промелькнула в глазах Мэри. — Я хочу приготовить обед к его возвращению, не поможешь мне?
— Конечно, — произнесла Мэри и слезла с подоконника, оставляя на нём свои печали и тоску.
***
Нет, этого не должно было случиться! Как они нашли её здесь, на задворках Великобритании? Она ведь так тщательно скрывалась, заметала следы, в совершенстве овладела заклинанием забвения. Но всё полетело к чертям, когда раздался тихий стук в окно. Сегодня явно был неудачный день для Эвелин Поттер.
Всё начиналось как обычно. Джеймс до сих пор не вернулся с задания, и Эвелин могла посвятить себе всё утро. Погода была отвратная, из дома выходить совсем не хотелось. Эвелин предпочла посидеть с чашечкой горячего чая перед камином. Она мерно листала страницы биографии восходящей звезды Селестины Уорлок, с интересом зачитываясь очередной интрижкой певицы. Муж всё не возвращался, но Эвелин совсем не переживала: такое уже было и не раз. Если бы Джеймс погиб, она бы первая об этом узнала. Мысль о кончине мужа всегда была горькой, ведь Джеймс был одним из немногих, кто ее любил, кто верил. Хотя скандалы посещали их дом с завидной частотой, Эвелин ни за что не променяла тепло домашнего уюта на что-то другое. Но видимо кое-кто так не
считал.
Эвелин почти задремала у камина, как вдруг тихий стук в окно вырвал её из сна. Девушка от неожиданности схватилась за палочку, готовая атаковать, но осторожный стук вновь повторился. «Письмо?» — подумалось Эви. Давно она не получала писем, а Джеймс только и делал, что разбрасывался говорящими патронусами с посланиями.
Выпутавшись из тёплого кокона одеял, девушка медленно подошла к окну, гадая, кто же мог написать ей.
Раздвинув шторы, Эвелин охватила паника и ужас. По ту сторону мокрого стекла сидел белый голубь. Его крылья отливали алым, а на груди красовалась вычурная буква «А». Как же Эвелин надеялась больше никогда не увидеть таких птиц — посыльных её родителей. Голубь нетерпеливо уставился на онемевшую Эвелин, ожидая, когда же она наконец впустит его в тёплую комнату. Эвелин холодными дрожащими пальцами дёрнула задвижку, впуская в комнату голубя, а заодно с ним осенний холод. Голубь деловито впрыгнул на подоконник, манерно прошёлся по нему, отряхивая перья от капель, затем грациозно выставил лапку с привязанным письмом. Он, как показалось Эвелин, с призрением смотрел на девушку, отчего той сделалось уж совсем дурно. Сразу же вспомнились школьные годы, когда в Обри горел бунтарский дух, а родители всеми силами пытались его потушить. Как они не понимают, теперь она другая! Теперь она стала спокойной, расчётливой и сдержанной. А, может, они узнали, что она изменилась, и поэтому решили написать?
Эвелин с трудом взяла себя в руки и, наконец, освободила голубя от письма. Тот, даже не взглянув на девушку, упорхнул в открытое окно. Конверт был из дорогой тонкой бумаги, с красивой буквой «А» сверху, написанной красными чернилами. И больше ничего. Это было в стиле её родителей. Эвелин всегда легко определяла содержание письма по его конверту. Ей почти всегда было понятно, что было внутри — грустные или радостные новости. А под слоем этой бумаги таилась неизвестность, которая так пугала Эвелин. Девушка долго изводила конверт взглядом, а потом не выдержала и вскрыла его.
Небольшой лист, исписанный мамиными мелкими завитушками, лежал внутри. Всё те же красные чернила, словно письмо писали кровью. Её кровью. Прогнав эти дурацкие мысли, Эвелин развернула лист и принялась читать.
«Дорогая Ева,
Мы совсем не надеемся, что ты прочтёшь письмо до конца и, скорее всего, сожжешь не прочитав. Но мы с отцом просим быть чуточку терпеливее к нам.
В нашей семье было слишком много разногласий, пора бы с ними разобраться. В школьные годы ты была не подарком, да и мы были не лучшими родителями. Поэтому дай нам возможность загладить вину. Приезжай к нам погостить, хотя бы на пару дней. Ты ведь помнишь наш домик на Гибралтаре? Сейчас здесь довольно солнечно и тепло. Могу предположить, что в Англии сейчас ужасно!
Мы знаем, что теперь ты замужняя дама. Дорогая, тебе не кажется, что это было поспешным решением? Мы ничего не знаем о твоём избраннике, мы беспокоимся за тебя. Ты можешь взять его с собой, чтобы мы познакомились. Пойми, мы не хотели, чтобы так всё обернулось. У нас больше нет наследников. И не хотелось бы, чтобы всё то, что по праву принадлежит тебе, досталось кому-то ещё. Ева, милая, ты всегда можешь вернуться домой и начать всё заново. Ждём тебя…
С любовью, мама и папа».
Эвелин медленно сползла по стене и горько расплакалась.
***
Солнце над Гибралтаром было действительно горячим. Тёплые волны набегали на золотой песок, скрывая следы людей. Редкие пальмы накрыли небольшую виллу, задняя терраса, которой выходила как раз на песчаный берег. Лёгкий бриз шевелил их громадные листья, из-за чего тень от них прыгала по земле и крыше. Мужчина и женщина сидели на плетёных стульях на террасе. Они молча наблюдали за волнами, думая каждый о чём-то своём.
— Ты думаешь, это сработает? — вдруг заговорила женщина.
— Всё будет так, как мы спланировали, не переживай, — тихо ответил ей мужчина, который крутил в руках пустую трубку.
— Но, она теперь замужем, — с волнением заговорила вновь женщина. — Что мы можем сделать?
— Брачные клятвы такие хрупкие, тем более без родительского благословления, — усмехнулся мужчина. — Ты же знаешь это, дорогая.
— Да, ты прав… — женщина умолкла на время, а затем заговорила снова: — Как думаешь, она согласится? Она всегда шла наперекор нашим решениям…
— Это ради её же блага, — уверенно произнёс мужчина.
— Да, ради блага… — почти прошептала женщина и умолкла.
