Глава 32. Нежданное отцовствоГарри и дальше предавался бы страстям по невыясненным родителям, если бы его не отвлекли проблемы хоть и менее глобальные, зато куда как более насущные. Речь шла о горах домашних заданий по различным предметам, профессора которых не слишком стремились войти в положение дел на личном фронте студента. Гермиона, стоило показаться ей на глаза после посещения директора, весьма доходчиво объяснила Гарри, что, к какому бы роду он на самом деле ни принадлежал, сдавать зачеты, домашние работы и экзамены ему придется при любом раскладе. Удрученный вставшей перед ним задачей, Гарри опять полночи провел, пытаясь спасти ситуацию.
Наутро, когда он вместе с другими слизеринцами направлялся на завтрак, перед ними как гриб после дождя вырос Уолтер.
– Ах, мистер Поттер! Доброе утро! А это ваш сокурсник? – пробормотал директор Азкабана, обернувшись в сторону оказавшегося рядом Малфоя. – Какое знакомое лицо…
При общении с Уолтером у Гарри возникало чувство, что этот индивидуум всякий раз забывает, с кем имеет дело, но стоило попытаться прервать беседу, как тут же выяснялось, что он внимательно отслеживал весь разговор, в течение которого смотрел в потолок.
– Драко, это мистер Уолтер, директор Азкабана. Мистер Уолтер, это Драко Малфой.
– Как же, мы совсем недавно виделись с вашим отцом! Кстати, похоже, ваши данные подходят для работы в Азкабане. Вы никогда не подумывали об этом? – Повелитель дементоров устремил на Драко взгляд, достойный заботливого терапевта при осмотре пациента.
Драко побелел и замотал головой, по-видимому, утратив дар речи.
Проигнорировав его реакцию, Уолтер пообещал:
– Я обсужу эти перспективы с вашим отцом. Полагаю, он будет рад, что вы пойдете по его стопам.
– Мистер Уолтер, профессор Дамблдор желает с вами поговорить! – раздался справа голос Снейпа, на звуки которого сразу же отправился РСД-шник.
– Я не хочу в Азкабан! – наконец вышел из ступора Драко.
– Не волнуйся ты, – отмахнулся Гарри. – По-моему, он это всем подряд предлагает. На случай, если кто-нибудь нечаянно согласится.
– Вот увидишь, мой отец меня сдаст! – В голосе Малфоя послышалась паника. – Чтобы самому уйти из РСД, сейчас он только об этом и мечтает… Он заявил мне, что я сильно разочаровал его своим родом занятий; теперь, наверно, ему наплевать, что я попаду в расход…
– Ладно тебе, Уолтер не зверь. – Гарри попытался придать своему голосу успокаивающие интонации, в то время как остальные слизеринцы толпились вокруг, пытаясь выяснить, что стряслось. – Скорее всего, он тебя неправильно понял. Похоже, у него просто не хватает фантазии, чтобы представить, что кто-то не так сильно любит дементоров, как он сам…
Учебный день не задался – О’Рахилли, которому, по всей видимости, удалось выспаться не больше, чем Гарри, весь урок брюзжал, что, коли студенты не в состоянии сдать заклинания в спокойной обстановке, им не на что надеяться в том случае, если придется применять их на практике, особенно учитывая, что их противник едва ли проявит такое же долготерпение, как преподаватель. Изредка он мужественно пытался перейти от своих инсинуаций к принятию зачетов, но каждый раз все равно срывался на возмущенные причитания.
После двух уроков Войны, прошедших подобным образом, занятие Снейпа было подлинным отдохновением, поскольку профессор весь урок только и делал, что мрачно созерцал готовящего зелье Гарри.
Едва Гарри вышел из класса зельеварения, как в коридоре его перехватил Люпин. Судя по выражению его лица, оборотень был чем-то нешуточно взволнован; ухватив студента за рукав, он потащил его куда-то в глубь коридора со словами:
– Гарри, мне нужно кое-что тебе сказать!
Юноша махнул друзьям рукой и бросился за оборотнем, недоумевая, что случилось. С одной стороны, он был безмерно рад, что Люпин, по-видимому, больше на него не сердится; а с другой – что-то говорило ему, что на травологию, единственный предмет, с которым у него еще не возникло проблем, он опоздает. Поэтому, притормозив на повороте, он попытался воззвать к преподавателю:
– А может, я зайду после занятия, во время ланча?
– Гарри, поверь мне, это срочно, – ответил ему Люпин и пропустил в кабинет. Там, открыв сундук, он извлек небольшой котел, наполненный, казалось, чистейшей водой. – Дай руку, надо удостовериться.
Гарри протянул ладонь, в которую профессор вложил иглу.
– Нужна капля крови.
Гарри осторожно уколол палец и стряхнул в котел выступившую бисеринку крови. Опустив палочку в воду, Люпин крутанул ей в котле. Жидкость тут же окрасилась в насыщено-фиолетовый цвет, гладь вспенилась мелкими пузырьками, котел задышал жаром, и по комнате распространился кисловатый запах. Положив рядом на стол цветовую таблицу, оборотень только вздохнул:
– И сравнивать нечего. Он – твой отец.
– О’Рахилли? – Гарри осел на стул.
– Да. Лоэгайре О’Рахилли.
– А не могло быть ошибки? – переспросил студент упавшим голосом.
– Нет. – Люпин покачал головой. – Только в случае полной подмены котла, причем котлом с зельем на основе крови твоего настоящего отца, что слишком маловероятно. Если бы к этому зелью добавили кровь кого-то третьего, вообще ничего бы не вышло.
Гарри заглянул в котел: вода успела успокоиться и вновь обрела прозрачность.
– А почему так быстро? Вы говорили…
– Я называл приблизительные сроки. Самый долгий вариант – месяц, вышло быстрее. – Помедлив, профессор обратился к Гарри: – Ты по-прежнему считаешь, что тебе стоило это знать? И что ты собираешься делать?
– Я полагаю, мне придется известить отца, что я все знаю, поскольку сам он явно не желает этого признавать, – хмуро отозвался тот.
– Боюсь, Гарри, – осторожно заметил Люпин, –он сам не подозревает о том, что у него есть сын. Поверь мне, иногда такое случается.
– Но… Как же… – запинаясь, начал студент.
– Для него это тоже будет, мягко говоря, сюрпризом. Даже б`ольшим, чем для тебя. Ты-то, по крайней мере, всегда знал, что у тебя есть отец.
– Но не знал, что он жив!
– Я думаю, – завершил свою речь Люпин, – что об этом ему должен сообщить не ты, а… более близко знакомый с ним человек.
– Профессор Снейп? – догадался Гарри.
– Он самый. Но прежде, я думаю, имеет смысл вынести это на обсуждение. Похоже, эта информация имеет немаловажное значение не только для вашей воссоединяющейся семьи, но и для всего магического мира.
Когда Ремус Люпин подошел к Дамблдору с предложением провести срочное собрание с участием профессора Снейпа, уроки уже успели закончиться, и менее чем через полчаса все трое уже сидели в кабинете, предварительно экранированном от посторонних слушателей.
– Северус, – начал Люпин, – как выяснилось, моральный облик вашего юного друга оставлял желать лучшего.
– Что вы имеете в виду? – процедил Снейп.
– Ему едва исполнилось шестнадцать, когда он сделался не только изгнанным из школы обитателем Азкабана, но и отцом.
Зельевар поджал губы.
– Весьма прискорбная история, – покачал головой Дамблдор. – Однако объяснимая – мальчику нелегко пришлось в то время… Кризис в семье, проблемы в школе… Вполне понятно, что он искал утешения. Печально, когда дети становятся досадной неожиданностью. Видимо, мать Гарри поспешила от него избавиться.
Снейп вцепился в подлокотники кресла так, что костяшки пальцев побелели.
– Я полагаю, – невозмутимо продолжал директор, – следует подключить к обсуждению родственников мальчика. – Дамблдор вызвал О’Рахилли, добавив: – Уолтера позовите вы, Люпин.
Тот возразил:
– Я думаю, имеет смысл, чтобы Северус сообщил эти новости Лоэгайре… в приватной беседе. Вопрос слишком деликатный.
– Отчего же, – возразил Дамблдор, – в нашем обществе он почувствует дружескую поддержку.
Пробормотав что-то себе под нос, Люпин провел палочкой поперек запястья. Заметив это, Снейп усмехнулся.
В результате O’Рахилли появился почти одновременно с Уолтером. Тот сразу обратился к директору:
– Вы наконец пришли к какому-нибудь решению? Я по-прежнему…
Перебив его, директор повернулся к O’Рахилли:
– Лоэгайре, у меня для вас есть несколько неожиданное известие…
– Гарри, – Снейп, поднявшись, встал рядом, – все это покажется несколько странным, но…
– Успокаивать вашего друга будете потом, – остановил его директор. – Вам слово, Ремус.
Люпин начал:
– Я соорудил экспериментальное зелье на степень родства мистера Гарри Поттера. В данном случае, с вами, мистер О’Рахилли.
– Какого дементора… – сдвинул брови РСД-шник.
– Это уж вам виднее, – невозмутимо заметил оборотень. – Потому как он оказался вашим сыном.
O’Рахилли перевел растерянный взгляд на Снейпа, потом – на Уолтера и наконец опять на Люпина:
– Я не понимаю, это что, розыгрыш?
– Я не шучу с такими вещами, мистер О`Рахилли, – отозвался преподаватель ЗОТИ.
– Я не понимаю, – дрогнувшим голосом повторил Лоэгайре. – Это какое-то недоразумение …
– Мы понимаем ваше недоумение, – в голосе Дамблдора звучала ирония. – Но против такой экспертизы невозможно возразить. Ваш сын нашелся, и вы должны потрудиться взять на себя ответственность, которую ранее за вас несли другие.
Хотя присутствующие и ожидали бурной реакции со стороны O’Рахилли, подлинного ее масштаба они не представляли: поначалу они вообще не могли разобрать, что он выкрикивает. Впрочем, вскоре они догадались, почему понимают далеко не все, что извергается из уст профессора Военных действий: часть речи – причем, видимо, не лучшая – была на его родном ирландском. Прокричавшись, О’Рахилли выскочил на лестницу, хлопнув дверью. Снейп бросился за ним.
– Он пожелал вам, чтобы ваше потомство до пятого колена сочеталось браком исключительно с дементорами, – любезно перевел последние слова Уолтер.
– Спасибо, сэр, – мрачно отозвался Люпин.
– Значит, маленький Поттер – О’Рахилли? – продолжил директор Азкабана. – Это объясняет его замечательный Анцерус… Выходит, что он – мой племянник. С чего это Лоэгайре так взъерепенился? Ведь это такое счастье – иметь ребенка… – Он опустил голову.
Дамблдор встал:
– Что же, за отсутствием предмета обсуждения, предлагаю завершить наше собрание.
– А все-таки, – высказался Люпин напоследок, – надо было рассказать ему по-другому.
– Гарри! Лоэгайре! Постой! – Снейп едва ли не скатился с лестницы – к восторгу болтающихся в коридоре учеников. Ему с трудом удалось догнать O’Рахилли у дверей кабинета Военных действий и не дать двери захлопнуться перед своим носом. Бывший РСД-шник проследовал к дивану и улегся на него, уставившись в пространство.
– Гарри, – позвал Снейп. Не получив ответа, он уселся на расшатанный табурет рядом с диваном. – Конечно, следовало по-другому тебе это сообщить, но… как вышло, так вышло.
– Чертов Гиппогриф, – наконец издал хоть какое-то подобие ответа профессор Военных действий.
– Не следует винить его. Конечно, он сунул нос не в свое дело, но…
– Как будто ты не понимаешь. – Ярость О’Рахилли уже успела смениться подавленностью. – Это месть мне. За Блэка. Как тонко он все продумал… Я всегда знал, что Люпин умен, но не подозревал в нем гения.
– Гарри, – вкрадчиво обратился к нему Снейп, – а тебе не кажется, что эти подозрения немного… необоснованны?
– Что? – РСД-шник повернулся к нему.
– Возможно, он вовсе не желал тебе отомстить… и это просто совпадение? Я имею в виду, то, что у него когда-то был на тебя зуб…
– Совпадение? – вскричал O’Рахилли, спустив ноги на пол: накатывал второй приступ гнева. – Ты что, заодно с ним?
– С Люпином? Нет, конечно! – смешался Снейп. – Но ведь он проверял не только тебя. Еще меня и Блэка.
– Вот, и тут Блэк! Однако, если я тебе на это укажу, ты опять обвинишь меня в паранойе!
– Гарри, остынь, я согласен, что это – странное совпадение…
– Нет! Здесь Блэк, как раз, ни при чем! Может, Люпин вообще никогда не ставил эти два эксперимента – ты видел их результаты?
– Хм… – Зельевар пришел в замешательство. – Не видел, – вынужден был признать он.
– Да василиск с ними, с первыми! – взорвался О’Рахилли. Он вскочил и принялся бегать взад-вперед по тесной подсобке. – Я признаю, что, может, он действительно их ставил – вот до чего я объективен! И последний эксперимент, само собой, проводил – не такой же Люпин идиот?! А вот моя ли кровь в основе зелья – об этом ты задумывался?
– Хм, – повторил Снейп. – Вообще-то, нет.
– Никто не знает, чья это кровь! – Профессор Военных действий принялся в подтверждение своих слов размахивать руками. – Может, он действительно хотел выявить настоящих родителей Поттера, но кто поручится, что, выяснив это, Люпин не предпочтет оставить эти сведения при себе?
– Кхе-кхым… – Профессор Снейп окончательно растерялся. Логика друга сразила его наповал. Лоэгайре как истинный рейвенкловец отличался быстротой, точностью и рациональностью суждений. Этому не мешала даже его вспыльчивость: казалось, его мозг – безупречная машина, шестеренки которой вращаются сами по себе, не затрагиваемые эмоциями. В этом он был полной противоположностью своему бывшему шефу, Уолтеру, не менее сильному интеллектуально, но медлительному, до жути рассеянному и занудному флегматику. Однако в то время как мысль Уолтера темным и извилистым путем неизменно приходила к истине, мысль Гарри О’Рахилли стремительно и прямолинейно попадала… чаще всего, мимо. – Может, ты и прав. Но зачем ему тогда вообще понадобилось это обнародовать?
– Вот! – торжествующе вскричал О’Рахилли. – Именно из мести! – Он опустился на диван и продолжил: – Теперь-то я понимаю, что должен был чувствовать Блэк после ареста: я тоже не в силах доказать свою правоту.
Зельевар пожал плечами:
– Не такое уж это страшное обвинение. Рано или поздно почти все становятся отцами.
Потемневшие глаза Лоэгайре впились в лицо Снейпа:
– Не такое уж страшное, говоришь? Значит, ты всерьез полагаешь, что я мог соблазнить женщину и бросить ее с ребенком на руках? Впервые за всю историю рода О’Рахилли, – в его голосе послышались нотки гордости, – завести внебрачного ребенка? Обесчестить семью? Это ты называешь «не страшное»? Ты тоже мне не веришь? – беспомощно закончил он.
– Я, Гарри… – Снейп вздохнул. – Я верю тебе.
– Спасибо. – О’Рахилли опустил голову. – Я счастливее Блэка.
– Но чья, по-твоему, это была кровь? В зелье?
Ирландец пожал плечами:
– Конечно, я не могу быть уверенным… Но сдается мне, что… самого Люпина. – В ответ на изумленное молчание Снейпа он пояснил: – Они чем-то похожи. И близки друг другу. Одного не понимаю: почему он не хочет признать его своим сыном? Не желает порочить честь Лили Поттер?
Зельевар в ответ только вздохнул.
