Глава 33. Глазами змеи.Так уж устроена человеческая жизнь, что люди чаще всего учатся уму-разуму на своих ошибках и на чужих примерах. А надо бы, конечно, наоборот. Чужие ошибки и свои собственные примеры для подражания. Но такое счастье случается не часто, и остается только надеяться, что собственные ошибки можно будет исправить, а чужие примеры не останутся незамеченными.
- Гермиона, - вдруг обратился Гарри к подруге, припоминая в деталях их первое путешествие в прошлое в конце третьего курса, - мы ведь тогда вовсе не сидели в кустах. То есть сидели, но Люпин вот-вот должен был превратиться в оборотня и побежать как раз в нашу сторону. И мы с тобой, не дожидаясь худшего, побежали к избушке Хагрида.
- Вот именно, что предпочли спрятаться! - возразила девушка. - Хотя... Можно было, конечно, попытаться... Но и с оборотнем тоже шутки плохи. Вот если бы я сразу тогда не ступила, и к твоему "Экспеллиармусу" добавила свой "Петрификулс"... Но ты-то не остался в избушке Хагрида, а рванул к озеру!
Гермиона неожиданно стала совершенно серьезной.
- Гарри, то первое путешествие в "прошлое" и твой Патронус, спасший всех нас, заставил меня кое-что пересмотреть в себе самой. По крайней мере, я не слишком много раздумывала, когда потянула тебя в гостиную поместья Малфоев.
- А я что-то не припомню, чтобы я в принципе сопротивлялся, - так же серьезно заметил ее друг.
Сказав это, Гарри с неожиданной остротой почувствовал, что пора принимать решение: ставить в известность Северуса Снейпа о странной игре Дамблдора со Старшей палочкой или нет? Бросив взгляд на часы, он обнаружил, что время перешло за полночь, так что вероятность застать Снейпа одного в его кабинете была наивысшей. Машинально зажав в руке стакан с остатками уже остывшего чая, отстраненно наблюдая за движением планет на циферблате часов, он бесконечное число раз прокручивал в голове один и тот же вопрос: говорить или молчать? Быть или не быть?
Гермиона задумчиво шагала от стены к стене крохотной кухни. Шаг, два вперед... Разворот... Снова шаг вперед...
Наконец, видимо придя к какому-то выводу, она остановилась.
- Гарри, я прошу, только не перебивай меня, - путая порядок слов от волнения начала она, и в ее голосе чувствовалось напряжение, но в нем не было неуверенности. Очевидно то, что она хотела сказать, было решено совершенно твердо. - В данном конкретном случае мы не можем позволить себе изменить прошлое. Снейп на вызов Метки должен пойти к хозяину, а не искать тебя. Тем более что мы с тобой пришли к совместному верному выводу, что это было совершенно бесполезно. Ты бы ему ни за какие коврижки, и даже за воспоминания не поверил, и правильно бы сделал, между прочим!
Гермиона замолкла на несколько секунд, чтобы перевести дух и набрать воздуха в легкие.
- Если за тот год, что портрет Альбуса Дамблдора висит над его столом в круглом кабинете, мудрейший, старейший и добрейший бывший директор Хогвартса не счел нужным рассказать Снейпу о Старшей палочке – значит, были у него на то причины, - Гермиона жестом остановила своего собеседника, увидев, что тот порывается что-то сказать. - Какие именно причины, сказать не могу. Сейчас не могу. У меня, Гарри, в последнее время в голове перестало сходиться два плюс два, хотя я всегда любила нумерологию. Но, если у плоского, как доска, портрета хватило ума спланировать кровавые большие гонки, когда надо было вытащить тебя из дома на Тисовой улице, то времени предупредить Снейпа о Старшей палочке тоже должно было хватить с лихвой. И если он этого не сделал, то это камень на его совести, а не на твоей, Гарри!
Гермиона снова замолчала и, присев рядом, взяла Избранного за руку. Теперь ее глаза были совсем рядом.
- Наконец, самое главное... Гарри, Темный Лорд не рискнул использовать Бузинную палочку против Снейпа, потому что он в ней сомневался. Он даже Нагайну использовал втихую, вдали от других УПСов, чтобы не видел никто. Он же так и сказал тогда: "Я должен получить власть над этой палочкой, Северус". И если он не будет уверен, что устранил истинного хозяина Смертоносной палочки, он может... Вдруг он откажется ее использовать, Гарри! И тогда... Гарри, я даже думать об этом не хочу!
Не отрывая своих карих глаз от ярко-зеленых, Гермиона с видимым усилием над собой выдохнула последнее:
- Северус Снейп, без сомнения, герой и замечательный человек, но... Я смогу смириться с его смертью... Понимаешь, Гарри, смогу, как бы кощунственно это ни звучало! Добби был для меня намного дороже, чем мрачный профессор зельеварения...
Больше она уже ничего не могла говорить, потому что руки ее затряслись, как в лихорадке, и из раненой души вырвался наружу горестный вой. Неожиданно раздался громкий треск, и Гарри почувствовал, как к нему на колени что-то льется. В своей руке он сжимал обломки стеклянного стакана. Откуда в его руке стакан? Несколько долгих секунд он тупо смотрел на капли крови, выступившие из-под впившихся в ладонь острых осколков стекла, потом, наскоро замотав рану полотенцем, попавшимся под руку, напрочь забыл о них и шагнул навстречу девушке. И в следующее мгновенье настоящей реальностью в его руках были лишь трясущиеся от отчаянных рыданий худенькие плечики Гермионы.
Гарри потерял счет времени. Сердце больно сжалось, и он не помнил, когда стихли рыдания Гермионы. Только почувствовал, как она осторожно освободилась из его объятий и скрылась в ванной. Кровь из рассеченной ладони продолжала капать, и он вынужден был пойти в ванную вслед за девушкой.
Гермиона подняла склонившееся над умывальником лицо и, бросив короткий озабоченный взгляд на раненую руку Гарри, быстро уступила ему место перед умывальником. Глаза Гермионы были все еще мокрыми и красными, но она, казалось, забыла обо всем. Через несколько минут рана была промыта водой, из нее были извлечены осколки стекла, а Гермиона сосредоточенно перебирала аптечку.
Ни с того ни с сего Гарри вдруг почувствовал себя на верху блаженства. Сначала это показалось ему несколько странным. Чего это вдруг чувствовать себя счастливым, если ты руку порезал, а девочка плачет? Но девочка уже не плакала, а занималась ранкой на его ладони, приказав ему сидеть смирно и не дергаться. А он и не хотел ничего больше. Ему нравилось вот так сидеть, вытянув вперед порезанную руку и поручив ее заботам Гермионы. А когда ранка была уже обработана бадьяном, и Гермиона заверила его, что теперь рука опять "как новенькая", в душе мелькнуло легкое сожаление, что все хорошее, увы, быстро кончается.
И снова упрямо начинается не понятно что, не понятно как, и не понятно зачем...
Гарри достал из кармана пузырек с ядом, повертел его в руках, посмотрел на свет и поставил на стол. Коротко спросил:
- У тебя кусочек пергамента есть?
Гермиона, порывшись в бисерной сумочке, вытащила заложенную в одну из книг знакомую закладку со стрелочкой. Повертев ее в руках, она произнесла еле слышно: "Какая теперь разница..." и через мгновенье пергамент стал совершенно чистым под ее волшебной палочкой.
У Гермионы нашлась только магловская шариковая ручка. С заколдованными близнецами перьями из чемоданчика Люпина Гарри связываться не хотел, припоминая, что этот товар со временем может легко исковеркать не только орфографию, но и сам смысл послания. Хотелось бы что-то более простое и надежное.
Через несколько минут доброе напутствие профессору Снейпу уже лежало на столе перед Избранным. Там было всего три коротких предложения: "На исходе этого месяца вам грозит укус змеи. Читайте на ночь сказки Барда Бидля, пейте зелье подобия и берегите шею. Не верите, спросите у Трелони." Внизу стояла подпись: "Доброжелатель".
- Про сказки все-таки упомянул, - со вздохом прошептала Гермиона и, помолчав с минуту, махнула рукой. - Ладно, что с тобой, Избранным, поделаешь, если у тебя врожденный дефект - всех спасать. Но книгу не дам, пусть сам библиотеку носом роет!
- Гермиона... - начал было Гарри.
- Кто-то тут два дня назад возмущался, что ему в свое время книги по защите сознания не подложили под подушку! - с сарказмом заметила девушка, и схватившись обеими руками за лежащую на столе книгу, с такой силой стукнула ею по столу, что исписанный клочок пергамента поднялся вверх и плавно полетел на пол, словно перышко, а Гарри отпрянул к стенке. - Сказки мои, не спорь! Я их вот... эльфам дала почитать. А Снейп взрослый мужик, как-нибудь до библиотеки дошагает. Он всегда любил по ночам по коридорам шастать. Все.
- Все сказано, и к сказаному добавить нечего, - растягивая слова произнес Гарри, но тут же осекся под свирепым взглядом Гермионы и проговорил скороговоркой:
- Я что? Я ничего... Я так, погулять вышел...
Он поспешил нырнуть под стол, куда улетел многострадальный кусочек пергамента. Вылезать обратно не спешил. Но спустя всего минуту раздался усталый голос подруги:
- Гарри, ты что, застрял? Вылезай, я уже добрая... И потом, тебе действительно пора прогуляться.
Когда взлохмаченная макушка Избранного появилась из-за стола, Гермиона уже держала в руках бумажный пакетик, наверное, сотворенный ею из воздуха, куда уже был вложен флакончик с ядом Нагайны. Туда же, в свою очередь, был направлен кусочек пергамента с запиской.
После этого Гермиона еще пару минут объясняла другу, что ему нужно делать, и что он не должен забывать, и где его подстерегает опасность, пока Гарри не выдержал и не напомнил ей, что он, вообще-то, не вчера родился, а ей лучше бы то же самое втолковать не ему, а Кикимеру. Щеки девушки слегка покраснели, но инструктаж Избранного по технике безопасности был мгновенно прекращен. После чего они уже вместе, по очереди, начали объяснять старому эльфу, что требуется от него.
Перед уходом Гарри решительно отдал в руки Гермионе обе свои волшебные палочки: и с пером феникса, и с волосом фестрала. На немой протест в ее глазах коротко ответил:
- Гермиона, для меня крайне важно знать, и ты знаешь, что именно я хочу проверить. Сеансы связи с Сама-Знаешь-Кем у меня случались именно тогда, когда на моей шее болтался злополучный медальон, и что-то мне подсказывает, что это не было случайностью. В тоннеле под Визжащей хижиной я мог соединить свое сознание как с Нагайной, так и с ее хозяином, благо наверху они были вместе, но я мой разум упрямо проигнорировал змею, как будто бы ее там не было вовсе. Я должен понять, что нас связывает с красноглазым. Сейчас как раз подходящий момент, потому что я не пользовался ни одной из этих палочек больше суток. Так что извини. Я понимаю, тебе придется подождать нас с Кикимером чуть дольше, но пойми и меня!
Гермиона молча забрала палочки и понимающе кивнула. Палатку они покинули все втроем: Гермиона, Гарри и Кикимер. Гарри взял эльфа за руку, повернулся вокруг себя и они трансгрессировали.
Привычное сжатие закончилось, и Гарри увидел берег того самого озера, где он недавно поймал щуку. Далее Кикимер должен был действовать один. Гарри вручил ему пакетик с посланием для Снейпа, и во влажном воздухе раздался громкий хлопок от исчезновения Кикимера. Помня данное Гермионе слово, Гарри тоже не стал задерживаться около озера.
Спустя мгновенье Гарри обнаружил себя на берегу моря, среди голых утесов, подступающих прямо к берегу.
Соленый холодный ветер ударил в нос, а уши заполнились звуками морского прибоя. Бескрайнее море, как огромное живое существо, продолжало свою жизнь, и ему не было никакого дела до войны, бушующей в магическом мире. Очередная волна накатила на темные прибрежные камни и с шумом разбилась в мелкие брызги.
Это было то самое место на окраине Тинворта, где месяц назад Гарри пытался разрешить для себя казавшуюся тогда совершенно неразрешимой задачу про Бузинную палочку. Должен был он забрать ее из гробницы Дамблдора раньше Волан-де-Морта или нет? Правильно ли он понял замыслы Дамблдора?
Неожиданно Гарри усмехнулся про себя. Потому что второй вопрос по-прежнему оставался без ответа, и более того, с какой-то невероятной жесткостью встал перед ним как раз после того, как вроде бы получен был ответ на первый.
Времени в его распоряжении было мало, и потому раздумывать о чем-либо постороннем Гарри не мог себе позволить. Но он не случайно выбрал это место на отшибе Тинворта. Сонное дыхание моря как нельзя лучше способствовало очищению сознания, и как следствие этого, соединяло его разум с разумом и эмоциями Волан-де-Морта. А, кроме того, здесь он был в максимальной близости от самого себя в "прошлом", и если уж два Избранных одновременно не смогут добиться четкой картинки в своих видениях, то палочка с пером феникса и крупицами знаний Волан-де-Морта в ней все-таки играла в этом свою роль.
Гарри сел прямо на камни и закрыл глаза. Постепенно мысли унеслись прочь, в пустынные морские дали, и шепот волн заполнил уши, как будто бы к ним с двух сторон приложили большие морские раковины.
Однако шрам, как принимающая антенна, работал из рук вон плохо. Гарри смог лишь разглядеть расплывчатые очертания знакомой камеры, скорчившегося в углу Люциуса, на котором уже почти не было лица. По-видимому, Волан-де-Морт был в очень хорошем расположении духа, если это сочетание слов было в принципе применимо к его искалеченной душе. Но он только что провел серию опытов с новой палочкой на подопытном животном и остался вполне доволен. Впервые за последние дни Смертоносная палочка не давала осечек, и хотя он почти не чувствовал разницы между своей старой палочкой и этой, от которой он ожидал чуть ли не чудес волшебства, но она его слушалась. А это было хорошо, и следовало лишь привыкнуть к новому орудию. Все эти мысли Волан-де-Морта Гарри скорее чувствовал на уровне интуиции, чем рассмотрел в его сознании. Он почти ничего не видел перед собой, и только маниакальный самодовольный смех долетал до него через пространство из поместья Малфоев к берегу моря. А вскоре и злобный смех замолчал, и как Гарри не старался, ничего больше не смог увидеть.
Прошло почти полчаса. Пора было призывать к себе Кикимера и возвращаться к Гермионе. Гарри трансгрессировал и оказался близ какой-то большой магистрали, по которой время от времени мимо него проезжали автомобили. Но никто не обращал здесь внимание на посторонние звуки в воздухе. Через мгновенье Кикимер оказался рядом с хозяином, а спустя еще один короткий миг они вдвоем материализовались около родной палатки.
Облегченный возглас Гермионы: "Наконец-то, а то я уже начала волноваться не на шутку!" встретил их обоих. Гарри коротко, без лишних слов передал Кикимера ее заботам и потребовал вернуть ему свою старую волшебную палочку, сказав лишь то, что "так надо" и что "он все расскажет чуть позже" и что сейчас "ему позарез нужно остаться на полчаса одному".
Слава Богу, Гермиона никогда не была дурой и не стала заставлять друга просить себя дважды. Палочка с пером феникса оказалась в руках Гарри, а девушка и Кикимер скрылись за пологом палатки.
Гарри взмахнул палочкой, и из ее кончика показался луч света. И этот луч словно осветил сознание Гарри, соединив его с сознанием Волан-де-Морта. Посторонние мысли разбежались в стороны сами собой, а хозяин этих мыслей больше не сидел возле палатки, приютившейся на окраине сельского кладбища.
Он увидел под собой мокрую, влажную землю. Он касался земли ребрами, чувствовал ее шершавой кожей, и он полз куда-то в глубину сада и звал Нагайну. Она откликнулась на его зов тихим шипением, и вскоре оказалась рядом с ним, совсем близко. Ее освещенная лунным светом голова приподнялась высоко над землей, а немигающие змеиные глаза смотрели на него почти с вызовом.
Он тоже поднял голову над своим змеиным телом, и они начали раскачиваться из стороны в сторону, в одном ритме, не сводя друг с друга глаз. Рассеченный язычок любимой рептилии зазывно мелькал перед ее взором, время от времени касался его, и, позже Гарри готов был поклясться, в этот момент Нагайна была прекрасна. У него кружилась голова, расплывались перед глазами очертания змеи, и Гарри скорее ощутил, чем увидел, как две рептилии сплелись друг с другом кольцами. Усилием воли он вырвал себя из змеиных объятий и вернулся в реальность.
Нет, он ожидал увидеть все, что угодно, но такое... Господи, оказывается, даже Волан-де-Морту не чуждо человеческое, то есть змеиное... Когда, разумеется, у него случается хорошее настроение. Когда пыточные экзерсисы удались... Мерзость какая...
Гарри в сердцах плюнул на землю, потушил палочку и, не в силах больше оставаться один, в темноте, решил вернуться к Гермионе.
Видимо, на его лице так и осталась презрительная, саркастическая ухмылка, потому что сначала его встретил озабоченный взгляд Гермионы, а потом ее недоуменный возглас:
- Что-то не так? А Кикимер доложил, что все в порядке...
- Нет, нет, Гермиона! Это вовсе не из-за Снейпа, - поспешил заверить ее Гарри. Он остановился посреди кухни, и вдруг почувствовал, что просто не может держать увиденное в себе. Потому что это было просто-напросто смешно. Волан-де-Морт и Нагайна... Кто бы мог подумать!
Взрыв смеха вырвался из него внезапно, вопреки тому, что он изо всех сил старался сдержать себя:
- ХА!
Девушка покачала головой и вопросительно уставилась на него.
- Гермиона, ты не поверишь! Я сейчас такое видел, что и во сне не приснится, - начал он, смеясь, и одновременно смущаясь и краснея, в бесплодных поисках нужных слов потирая лоб. - Я даже не знаю, как об этом сказать. В общем... Короче... Одним словом, Белка зря надеется! Милость ее повелителя навеки отдана другой даме сердца.
Гермиона заметно побледнела.
- Гарри, я только не понимаю, что тут смешного? Ты его видел с кем-то? Между прочим, любовь не только от Авады защищает, но и... Могут быть и дети... А мне как-то не по себе от мысли, что у Темного Лорда могут быть наследники.
Гарри посмотрел на нее недоуменно и прыснул от смеха.
- Да нет, не будет никаких человеческих детенышей! Потому что у Гудвина, великого и ужасного, нечеловеческая привязанность к Сама-Знаешь-Чьей змее. Дамблдор бы сказал: любовь...
Глаза Гермионы дружно полезли на лоб, а нижняя челюсть, напротив, съехала вниз.
- Честно! Сам видел, - не унимался Гарри. - Своими собственными глазами. То есть глазами Ты-Знаешь-Кого. То есть даже не его глазами, а глазами змеи...
- Так, значит, он действительно анимаг? - почти прокричала Гермиона.
- Ну да! - подтвердил Гарри, но сейчас его больше волновало не это. - Гермиона, ты не представляешь, они... так смотрели друг на друга... Нагайна на меня, то есть, тьфу, на него, и касалась его...
Гарри хотел сказать "своим змеиным языком", но понял, что не сможет такое произнести. Он вдруг почувствовал, что щеки его заливаются жаром, а, бросив взгляд на подругу, сообразил, что и к ее щекам прилила розовая краска. Он счел за лучшее умолкнуть и поспешно опустил глаза к полу, ругая себя за то, что вообще начал рассказывать про Нагайну. Уж явно не от большого ума.
- А с Кикимером я не успел поговорить, - рассеянно произнес Гарри, переводя разговор на другую тему, чтобы нарушить неловкое молчание, заполнившее маленькую кухню. - Увлекся...
- Да я вижу... - еле слышно произнесла Гермиона. - Все хорошо. Он оставил пакет на столе в круглом кабинете. Слава Богу, там никого не было. Правда, ему пришлось довольно долго ждать, пока ты вновь призовешь его, но все обошлось. Так что будем надеяться, что Снейп воспользуется советом таинственного "доброжелателя". Сейчас от него больше ничего и не требуется.
Гермиона замолчала на секунду, потом несколько раз прошлась туда и обратно вдоль стены, и задала вопрос, который, несомненно, мучил ее:
- Ты все это видел так хорошо со своей старой палочкой в руках или без? Ну, эти, поползновения змеи ее глазами...
Гарри хлопнул себя по лбу. Балбес! Он же забыл самое главное. Он почти торжествующе посмотрел в глаза своей подруге.
- С палочкой! Только что, возле палатки! - воскликнул он. - А там, около Тинворта, я почти ничего не увидел. Хотя именно на показ Пыточных заклятий Лорд никогда не скупился. Но тут работу с Люциусом он уже закончил, у него было хорошее настроение...
- И он пополз на свидание с дамой... - протянула Гермиона, улыбнувшись уже почти счастливо.
Ее улыбка растворила последние нити легкой напряженности между ними.
- Представляешь, - спеша поведать увиденное, ронял слова Гарри, - я видел, как он полз по мокрой земле, и как они встретились, и как оба подняли головы и раскачивались, как завороженные друг перед другом... Хотя там, в саду, было почти темно, если не считать лунного света. А потом они коснулись друг друга... В общем, я тогда решил оставить их одних!
- Гарри, ты так говоришь, как будто бы... - качая головой, с легким ужасом в голосе прошептала Гермиона.
Он знал, что она хотела сказать. Что должно было следовать за этими словами "как будто бы". Но это нравилось не ему, а Волан-де-Морту, а Гарри в этот момент всего лишь чувствовал то, что чувствует Волан-де-Морт.
- Гермиона, ты не понимаешь, - серьезно сказал он девушке. - Когда я оказываюсь в ЕГО сознании, я как бы перестаю быть самим собой. Я чувствую то, что чувствует он. Вот, например, дезиллюминационное заклинание стало у меня получаться после того, как я его применил в его несравненном облике. И ты была совершенно права насчет мыслей Лорда: я знал, что должен стать истинным хозяином Старшей палочки, и только тогда я смогу получить над ней власть и, следовательно, власть над Поттером. Но сегодня палочка меня слушалась, и у меня было хорошее расположение духа, если это можно сказать про жалкие остатки души в его змеином теле. И... здесь уж ничего другого не скажешь, ему нравились прикосновения Нагайны.
Спустя всего несколько секунд, краем сознания улавливая легкий укор в глазах Гермионы, он поспешил добавить:
- Но потом, вернувшись в себя, я испытал некоторое... разочарование. Еще неудобство, что ли? Хотя, если честно, ничего такого там и не было. Если бы я не знал точно, что это не змея, а анимаг, то есть все-таки человек, то и вовсе бы ничего такого не испытал. Так, весна... Брачные игры среди животных. Вечерняя прогулка двух змей. Дурсли, в общем-то, любили смотреть по телевизору такие программы. Но для меня самого Нагайна, честное слово, не представляет интереса. Я бы даже больше сказал, но лучше промолчу.
На последних словах Гарри криво, с сарказмом, усмехнулся, и добавил:
- Хотя, как змея, она ничего, симпатичная... Если бы ее любовник не засунул в нее часть себя самого, я бы к ней вовсе не испытывал неприязни. Как к крысе Коросте, пока не узнал, что это Питер. Наверное, некоторым людям лучше быть животными.
- Гарри, в мире животных почти не бывает любви, - произнесла вдруг Гермиона, облегченно вздохнув после объяснения Гарри. - Это - инстинкт к размножению, к продолжению рода, можно сказать, страсть. Но любовь - это немного другое. Я бы даже сказала, совсем другое. Здесь Дамблдор все-таки ближе к истине. Темный Лорд не может испытывать это светлое чувство, а то, что у него с Нагайной, это скорее... физиологическая потребность мужского организма.
Гарри почувствовал, что ему срочно надо глотнуть свежего воздуха. Разговор с подругой становился все более захватывающим, но продолжать его следовало за пределами палатки, в более темном месте. Там, по крайней мере, не будет видно, как предательски краснеют его щеки. Отказаться от разговора у него тоже не было сил, потому что... НАДО!
В конце-концов, Гермиона же ему... как СЕСТРА! Ну, должен же, в конце концов, ее младший брат знать про физиологические потребности мужского организма.
Но, по-видимому, старшая сестра окончательно решила прекратить рассуждать о различиях в чувствах в мире людей и животных. В ответ на почти умоляющую просьбу Гарри "подышать воздухом и поговорить обо всем подробнее" она решительно посоветовала ему отправляться спать, поскольку время было слишком позднее. А про так называемые "особенности мужского организма" настойчиво посоветовала самостоятельно почитать книги, и лучше магловские, потому что волшебные она сама не читала, и понятия о них не имеет.
Гарри залез под одеяло и постарался заснуть. У него было всего несколько часов на сон, потому что под утро надо было сменить Гермиону. Вскоре сонная нега окутала его, и стены палатки растворились.
Перед его глазами стояла Джинни. Такая, какой он видел ее в Выручай-комнате перед последней битвой за Хогвартс. Красивая. Огненная. Пленительная. Зовущая.
Он потянулся к ее губам, и ощутил почти забытый вкус клубники. Только бы дотянуться до нее, только бы прикоснуться к ней! Но их лица сближались слишком медленно, как будто бы кто-то специально навел на них чары помех, и все происходило, как в замедленной киносъемке. Гарри чувствовал, что уже начинает терять терпение, когда, наконец, дотронулся до девушки. Но в этот момент глаза ее неистово сверкнули, а из приоткрытых губ высунулся и быстро исчез тонкий змеиный язычок, рассеченный на две половинки...
