Глава 33. Отцы и детиГарри тоскливо смотрел в библиотечное окно: заниматься уроками желания не было. Его настроение постепенно падало все ниже, приближаясь к планке, установленной в конце прошлого учебного года.
А ведь поначалу, рассказывая друзьям об открытии Люпина, он преисполнился радужных надежд: если профессор О’Рахилли и впрямь ничего о нем не знал, значит, ничего не помешает ему наконец-то признать сына, и у них будет какая-никакая семья! Гарри настолько глубоко ушел в построение воздушных замков, представляя, как заявится к Дурслям и сообщит, что у него нашелся отец, а позже поедет на каникулы в родной, собственный дом, что не обратил внимания на замечание Рона:
– Знаешь, Гарри, я тебе не завидую… – Гермиона шикнула на друга, но тот невозмутимо продолжил: – Ты серьезно полагаешь, что сможешь ужиться с таким человеком, как О’Рахилли?
Приспустившись с заоблачных высот, Гарри спросил:
– А почему бы нет? – тут же воспарив обратно. Профессор Военных действий за короткое время успел превратиться в его сознании из довольно неприятного, вздорного типа в образец нежного и заботливого отца, который уже интересовался, где его единственный сын и наследник желает провести лето.
Увидев его реакцию, вернее, ее отсутствие, Рон пожал плечами, и они отправились на очередной урок.
Но все его воздушные строения развалились в одночасье, вернее, в пятиминутье, когда после уроков его отозвал в сторону профессор Люпин, сочувственное выражение лица которого не предвещало Гарри ровным счетом ничего хорошего. Выслушав краткий пересказ беседы в кабинете директора, парень уяснил, что насчет отношений с новообретенным отцом обнадеживаться явно не стоит. Единственное, что могло его порадовать, так это реакция Уолтера: хотя бы тот не возражал против новоявленного племянника.
– Что же, Гарри, ты по-прежнему рад, что узнал правду? – поинтересовался оборотень, завершив рассказ.
– Не издевайтесь надо мной, пожалуйста! – в сердцах бросил юноша. – Я и так чувствую себя полным идиотом…
– Напрасно, – задумчиво возразил профессор. – Идиотом себя должен чувствовать Рахилли… На твоем месте я не стал бы так убиваться: у Рахилли семь квоффлов в квиддиче, он может кардинально изменить свое мнение уже завтра.
– Угу, – мрачно отозвался Гарри. Хотя он весьма высоко ставил интуицию преподавателя ЗОТИ, на сей раз парень почему-то был склонен усомниться в его словах.
Когда друзья вновь узрели Гарри в библиотеке, Гермиона первым делом пихнула Рона локтем в бок, чтобы тот не вздумал что-нибудь сморозить.
Парень с убитым видом поведал им о своей семейной ситуации, заключив:
– Вечно у меня так: родственники мрут, как мухи, а те, что остались, знать меня не желают…
Выслушав его, Рон неожиданно предложил:
– Гарри, по-моему, тебе следует… отвлечься. Может, пойдем на поле, покидаем квоффл?
Гермиона – о чудо – старательно закивала головой:
– Он прав, Гарри, и не беспокойся об уроках! Я вам помогу!
Студент отметил про себя, что эту осточертевшую ему историю с отцовством стоило пережить хотя бы ради того, чтобы наблюдать этот феномен, и потащился вслед за Роном. Ему не особенно хотелось «отвлекаться», но он понимал, что друг прав, а его собственные суждения в последнее время с пугающим постоянством не приводили ни к чему хорошему.
На следующий день Война стояла первым уроком. К этому времени ожидания Гарри из разряда светлых по закону маятника успели перекочевать в разряд наиболее темных. Не последнее место в их ряду занимали мысли о предстоящих каникулах. Единственным утешением служило то, что теперь у директора не будет повода отправлять его к Дурслям, и, возможно, ему удастся провести летние месяцы в Хогвартсе.
Мрачные предчувствия студента начали оправдываться, когда он обнаружил, что ему отнюдь не мерещится то, что О’Рахилли начал его игнорировать. Выяснилось это, когда профессор громогласно объявил:
– Мисс Грейнджер, попрошу список зачетов Гриффиндора… – последовала секундная заминка, – … и Слизерина.
Гарри сунул Гермионе свой список с таким видом, словно это был отобранный у него Орден Мерлина. Обернувшись, он поймал на себе взгляд Драко и подытожил: «Кажется, я до малфоевского сочувствия докатился… Дальше падать некуда…»
Остаток занятия Гарри провел, переняв тактику преподавателя: упорно смотрел в другую сторону. «Если так дальше пойдет, то у меня проблем с Войной до конца года точно не возникнет, – усмехнулся про себя парень. – Жаль, все зачеты сданы: наверняка он предпочел бы проставить их просто так, лишь бы обо мне не вспоминать… А я еще думал, что профессор Снейп меня ненавидит! Он, по крайней мере, никогда не делал вид, что меня не существует на свете…»
Студент настолько ушел в свои мысли, что не заметил, как закончился урок. Он неторопливо собрался и хотел было покинуть аудиторию вслед за друзьями, когда профессор О’Рахилли неожиданно попросил его задержаться. Он выглядел довольно-таки смущенным и, похоже, переживал не меньше Гарри.
– Мистер Поттер… Гарри… Даже не знаю, как вам сказать… Постарайтесь понять… Вопреки результатам теста, я не могу быть вашим… твоим отцом.
– Я понимаю, профессор, – пробормотал Гарри, порываясь уйти, потому что у него предательски защипало в носу.
– Нет, не понимаете… – О’Рахилли резко вздохнул и прошелся взад-вперед по кабинету. – Видите ли, если бы у меня были хоть малейшие подозрения… Я не хотел бы, чтобы вы думали, что я хочу уклониться от ответственности...
Гарри так и подмывало сказать ему, что он отнюдь не собирается влезать в его суверенную жизнь и посягать на его драгоценную независимость, но парень почел за нужное оставить эти замечания при себе, ведь злополучный РСД-шник был не только его отцом, но и профессором, с которым лучше было лишний раз не портить отношений.
– Я точно знаю, что у меня нет и не было детей. Это какое-то чудовищное недоразумение, – почти извиняясь, повторил преподаватель. – Мне очень жаль, что это вас затронуло. Но, поверьте мне, я здесь действительно ни при чем.
Вопреки всему, что-то заставляло студента верить в искренность слов профессора. Гарри оценивающе взглянул на ирландца.
Мысль, запавшая в душу студента, привела его после уроков в кабинет профессора Люпина. Как назло, он застал его в компании со Снейпом.
– Профессор, – обратился он к оборотню, – мне необходимо поговорить с вами.
– Это срочно, Гарри? Нам с профессором Снейпом необходимо утрясти кое-что, касающееся школьной программы... – начал Люпин.
Студент мельком взглянул на Мастера зелий, который глубокомысленно изучал трещины на потолке учительской, не замечая умоляющего взгляда Люпина.
– Сэр, это действительно важно, – настаивал Гарри. – Со мной только что говорил профессор О’Рахилли…
– Вы не поссорились? – участливо поинтересовался Люпин и, судя по выражению его лица, уже готов был пуститься в рассуждения о сложности отношений между отцами и детьми, но Гарри поспешил прервать его:
– Вовсе нет. Но профессор О’Рахилли твердо уверен, что в результаты закралась какая-то ошибка. Мне кажется, стоит повторить эксперимент. Хотя бы для того, чтобы профессор мог сам убедиться в его достоверности.
Люпин поморщился:
– При таком большом совпадении это не имеет никакого смысла.
Но на помощь студенту неожиданно пришел зельевар:
– Почему бы нет, Ремус? На сей раз я возьму все хлопоты по изготовлению зелья на себя. От вас, мистер Поттер, потребуется лишь небольшое количество крови.
Оборотень вынужден был согласиться.
Как только Гарри удалился, Люпин мрачно поинтересовался:
– И сколько это займет времени?
– Месяца полтора... – пожал плечами его коллега.
– Гарри сам не свой, – продолжил профессор ЗОТИ. – Он очень переживает из-за этой истории. А все ваш друг, который уперся, как василиск в зеркало. Не понимаю, какой смысл отрицать очевидное.
«Как же, «бедный Гарри сам не свой», – усмехнулся про себя Мастер зелий. – Лучше скажи, что тебе самому порядком надоела эта история, поскольку она отвлекает от ведения размеренного существования, что до сих пор удавалось только Блэку». Вслух он ответил:
– А я бы на его месте порадовался. Теперь он унаследует состояние Поттеров, О’Рахилли, а возможно, и Рафферти, да и родня докучать не будет.
– Северус, как можно так говорить! – возмутился Люпин.
«Ну, вот, нарвался на очередную лекцию по спасению моей пожирательской души», – вздохнул Снейп, не преминув занести в расписание Люпина пару лишних уроков Рейвенкло. Разумеется, по чистой случайности.
После разговора с преподавателями Гарри хотелось побыть одному. Перебрав в уме все места, где его не стали бы искать даже с Картой Мародеров, он остановился на кабинете профессора Снейпа: друзья знали, что ему предстоит переделывать самостоятельную, и могли только порадоваться его усердию, обнаружив, что он там.
– Надеюсь, они с Люпином проводят время столь же весело, – сварливо произнес юноша, бухнув на стол котел.
Некоторое время спустя он обнаружил, что идея действительно оказалась удачной – никакого Снейпа над душой и одноклассников, шумящих под ухом и норовящих случайно спихнуть со стола ингредиенты, а то и котел. Он уже углубился в создание зелья, когда вспомнил, что у него нет паучьих желез, которые сложно было достать в магазине, поэтому зельевар раздавал их ученикам на уроке по мере необходимости. Он знал, что Снейп хранит их в подсобном помещении, в незапертом шкафу вместе со всякой рухлядью, вызывавшей нездоровый интерес разве что у рейвенкловцев.
Вернувшись из подсобки с пузырьком, Гарри обнаружил в классе профессора О'Рахилли, который склонился над его котлом, изучая его содержимое с таким видом, словно это был Омут Памяти. Гарри выругался про себя: не дадут сварить зелье спокойно – не один, так второй!
– Сэр, вам что-нибудь от меня нужно? – Это прозвучало излишне резко, но возымело свое действие: О’Рахилли оторвался от котла и возвел глаза на Гарри.
– Тут ошибка. Видимо, не то растение. – Профессор взял лежащий на столе пузырек и понюхал: – Должна быть календула. А это – ромашка.
Гарри застонал:
– Тогда почему эта чертова ромашка желтая? Невилл сказал...
– Иссохла, наверно, – пожал плечами Рахилли. Помедлив, он неуверенно произнес: – Я, конечно, знаю, что ты – не мой сын, как я уже говорил... Но вот что я подумал: мы оказались в похожей ситуации – нам навязывают одну и ту же мысль, не знаю уж, с какой целью. В конце концов, это – не худшее, в чем меня обвиняли. Так что, можешь считать меня своим отцом, если тебе не претит эта идея. А я буду считать тебя своим сыном, пока не появится альтернативы.
Гарри такое решение проблемы отцов и детей порядком озадачило: ему казалось, что здесь все несколько сложнее. Но, поскольку он отнюдь не считал себя знатоком человеческих душ, парень осторожно ответил:
– Честно говоря, я не знаю, каково это – иметь отца...
– А я ума не приложу, что делать с сыном, – улыбнулся в ответ О’Рахилли. – Так что здесь мы тоже на равных. Не думаю, что тебе будет удобно называть меня отцом, тем более, что я им и не являюсь. Называй меня по имени.
– Спасибо, – только и смог сказать Гарри, после чего выговорил непривычное: – Лоэгайре.
– А теперь посмотрим, что можно сделать с этим зельем. – О’Рахилли вновь прильнул к котлу. – Кажется, его еще можно спасти.
Минут через двадцать идиллию прервал профессор Снейп:
– Это что еще за внеочередное собрание? Поттер, какого Мерлина вы тут делаете? Это же кабинет зельеварения!
– Сэр, – не смутился этой бурей чувств Гарри, – если я не ошибаюсь, самостоятельная у меня не отработана именно по этому предмету.
– Уже восемь вечера! Несмотря на вашу популярность, я не обязан терпеть вас здесь после семи! Что за самовольное назначение пересдачи?
– Конечно, я последую вашему совету, сэр, – церемонно кивнул Гарри. – У меня не может быть других занятий, как только мчаться на пересдачу в любое время суток, когда вам будет угодно, сэр!
– Я всегда считал, что вы – нахал и хам, как все гриффиндорцы!
– Я со Слизерина!
– Это еще хуже! Кстати, как вы разговариваете со своим деканом?!
O’Рахилли присел за одну из парт и принялся наблюдать за дискуссией, в которой возникали все новые и новые аргументы. Вскоре подошел Уолтер и, не добившись никакого ответа от спорщиков, обратился к бывшему подчиненному:
– Что происходит? Признаться, я думал, что мисс Грейнджер пошутила, сказав, что, если Гарри пошел пересдавать зельеварение, то стоит поискать его по крику.
О’Рахилли пригласил Уолтера присесть за соседнюю парту.
– Может, стоит вмешаться? – встревоженно спросил директор Азкабана.
– Нет, мне интересны результаты. Прежде Снейп всегда выходил победителем в такого рода... диспутах.
– М-да, весьма интересно, – пробормотал Уолтер, в котором, видимо, тоже проснулась рейвенкловская страсть ко всякого рода экспериментам.
Но долго наблюдениями им заниматься не пришлось, так как спорщики вскоре обнаружили наблюдателей и с одинаковым выражением лица «я-вам-не-подопытная-крыса» удалились: Поттер – в коридор, поставив зелье на полку, а профессор Снейп – в подсобку, хлопнув дверью.
Оставшись наедине с O’Рахилли, Уолтер повернулся к нему:
– Собственно, мне нужен был не только Гарри. У меня есть разговор к вам обоим.
Профессор Войны поморщился:
– Предупреждаю, если это – опять про мое отцовство, я все-таки тебя убью.
– К сожалению, про него, – вздохнул Уолтер. – Но не стоит меня убивать: я еще не воспитал себе преемника, и тебе в этом случае придется разбираться с Азкабаном самому.
– Ладно, ладно, – прервал тираду О’Рахилли. – Так что ты хотел сказать?
– Видишь ли, род Рафферти – теперь не имеет смысла скрывать, что это мой род – в результате всех этих перипетий остался без наследника. Прямых потомков нет... И не предвидится. Хотя все это, конечно, суета, но боюсь, для кого-то это кажется важным.
Его шурин покосился на азкабанца:
– Неужели кому-то действительно может показаться важной судьба первого рода Ирландии? Воистину странные люди...
– Лоэгайре, пожалуйста, не иронизируй. Я бы с удовольствием забыл об этом вопросе... Но, похоже, для этого нужно его решить. Честно говоря, я собирался усыновить тебя.
– Вот уж спасибо, – фыркнул O’Рахилли. – У меня самого не менее древний род, и тоже без наследников. Я, может быть, сам собирался тебя усыновить.
– Лоэгайре, твое чувство юмора уже довело тебя до Азкабана. Мы говорим о серьезных вещах.
– Об этих серьезных вещах надо было думать раньше! В этом и состоит трагизм нашего положения.
– Скажи это всем, кого волнует данный вопрос, – огрызнулся Уолтер. – Чтобы не лезли ко мне со всякими глупостями.
– Ладно, вернемся к делу. Предупреждаю сразу: вопрос с моим усыновлением отпадает.
– У меня другое предложение. Ты, Лунь, просто, не понимаешь своего счастья: если бы мне приписывали ребенка, я бы был вне себя от радости, тем более, что существует столь твердое доказательство отцовства.
– Но...
Уолтер жестом остановил его:
– Твоя щепетильность тебе не раз уже вредила. Я тоже понимаю, что Гарри не может быть твоим сыном, но зачем кричать об этом на каждом углу? К тому же, тебе все равно никто не поверит.
– Собственно, я уже и так все понял, – буркнул O’Рахилли. – И решил, что не буду отрицать, что Гарри – мой ребенок.
– Я всегда знал, что ты умен, хоть и вспыльчив. Если бы ты только думал перед тем, как действовать...
– Люпин думал, а толку? Все равно сидел в РСД на пару с нами... Это судьба. Ты хотел мне сказать только это? Как видишь, с Гарри мы более-менее договорились...
– Я хотел предложить вот что: все-таки, ты – мой шурин... Родственник, хоть и не кровный, но довольно близкий. А Гарри – твой сын. Что, если мне усыновить его? Тогда он будет наследником и твоего, и моего рода... общим. К тому же, как мой приемный сын, он мог бы стать моим преемником в Азкабане... – Уолтер мечтательно возвел глаза к потолку.
– Интересно, что он сам об этом подумает? – охладил его пыл Лоэгайре.
– Узнаем, – пожал плечами Уолтер. – В конце концов, это не так уж плохо – стать наследником двух выдающихся родов...
– Да? – саркастически вздернул брови O’Рахилли. – Знаешь, а я не дам согласия.
– Лоэгайре, не будь жлобом! – возмутился директор Азкабана. – Ты же сам не далее, как полчаса назад уверял, что Гарри – не твой сын!
– Я мог передумать. – Профессор Военных действий растянул губы в нарочитой улыбке. – Видишь ли, Бреоган, я не могу позволить тебе загубить жизнь еще одного ребенка, если в силах этому воспрепятствовать. Усынови Малфоя... думаю, его отец не будет против.
– Ну ты и язва, Лоэгайре. – Уолтер бросил на него укоризненный взгляд.
– У нас это семейное, – ответил тот.
Директор Азкабана без слов вышел. Из-за двери кабинета тут же материализовался Снейп.
– Шпионим, Вер? – обратился к нему О’Рахилли.
– Скорее, пытаюсь работать, когда вы в полный голос разговариваете в моей аудитории. А у меня еще куча эссе не проверена...
– Так что тебе мешает проверять их сейчас? – кивнул в сторону двери ирландец. – На сегодня с меня уже хватит разговоров.
– А почему ты отказал Уолтеру? – проигнорировал последнее замечание Снейп.
– Энида бы меня одобрила, – вздохнул преподаватель Военных действий. – Да и не хочется мне иметь родственных связей с Рафферти. Рискую повториться, но я сыт ими по горло.
– Насколько я понял, тебе уже небезразлична судьба мальчика? – Снейп присел за парту, стоящую рядом.
– Тебя ждут твои эссе, – отмахнулся О’Рахилли. – В конце концов, он – мой ученик. Более того, ответственный за сдачу зачетов по Слизерину. А это дорогого стоит, поскольку я вряд ли сообщу тебе что-то новое, сказав, что твои детки – стадо ленивых баранов...
– Уходишь от темы, Гарри. Скажи мне честно – ты испытываешь к нему родственные чувства?
– Откуда я знаю. – О’Рахилли откинулся на стуле, глядя в потолок. – Я просто подумал... У него никого нет, у меня никого нет... В конце концов, среди отцов бывают личности, куда менее подходящие на эту роль, чем я. – Он задумался, и Снейп не решался прервать его молчание. – И, наконец, – очнулся он, – не могу же я допустить, чтобы парень убил бедного Уолтера своим Патронусом?
– Да уж, – потянул Снейп, – Бреоган, собираясь усыновить Поттера, явно не представляет, на что идет...
