Глава 33Гарри очутился в небольшой аудитории. Большинство столов были сдвинуты в конец, образуя в центре пустое пространство. Три из них составлены вместе перед доской и накрыты длинной бархатной скатертью. За ними пять кресел. В одном сидел Людо, беседуя с незнакомой Поттеру ведьмой в алой мантии. Виктор Крам, по обыкновению, задумчиво стоял в стороне от всех. Седрик и Флёр беседовали. Вид у неё был довольный, не то что в день приезда. Девушка то и дело откидывала голову, и длинные белокурые волосы на свету красиво переливались. Пузатый коротышка с большой чёрной камерой, слегка дымившейся, краем глаза любовался ею. Увидев Гарри, Бэгмен вскочил и радостно запрыгал к нему.
— Запомни, Поттер, именно так выглядят самые опасные маньяки, — с ядовитым сарказмом сказал Том.
— Почему маньяк, я понял, а почему опасный-то?
— Потому что реакцию на обычного можно смело списывать на самооборону, а тут нас с точки зрения закона просто не поймут.
— Можно подумать, что ты особо считаешься с буквой закона. Если я правильно понимаю, то как минимум часть того, чему ты меня учишь, противозаконно.
— Ищешь новое оправдание своей лени? Не прокатит, ничего запрещённого там нет. А вообще, при сильном желании убить можно почти любым заклинанием. Всё, хватит отвлекаться, там к тебе маньяк подбирается.
— А вот и четвёртый чемпион! Входи, Гарри, входи! Не волнуйся, это просто церемония проверки волшебных палочек. Сейчас подойдут члены судейской бригады.
— Проверка волшебных палочек? — озадаченно переспросил мальчик.
— Да, Поттер, не тупи. Им надо убедиться, что твоя палочка не содержит никаких дефектов, это же твой главный инструмент в соревнованиях.
Бэгмен тоже объяснил, что включает в себя проверка, а потом представил незнакомку Гарри.
— Познакомься, Рита Скитер. Она готовит небольшой материал о Турнире для «Пророка».
— Не такой уж и небольшой, Людо, — поправила его Рита, впившись цепким взглядом в Гарри.
— Поттер, у нас проблемы.
— Опять?
— Не опять, а снова.
— И что на этот раз?
— Не что, а кто. Эта женщина. Могу сказать, что я знаком с тем, что она пишет. Она часто искажает реальный смысл происходящего, и правда в её статьях, даже если она там и бывает, теряет изначальную суть.
— Нельзя ли до начала церемонии взять у Гарри коротенькое интервью? — обратилась она к Бэгмену, не отрывая от мальчика глаз. — Самый юный чемпион, несомненно, прибавит статье рейтинга.
— Разумеется! Гарри, ты не возражаешь?
— Вообще-то возражаю. Дело в том, что я вовсе не стремился участвовать в Турнире, но раз уж так получилось, то не хотелось бы усиливать шумиху. Она и так велика.
— Вот как? Жаль, очень жаль, но...
— Но заставить вы меня не имеете права, а то ведь бытует мнение, что мы живём в свободной стране.
— Разумеется. Но, может, хотя бы пару вопросов?
Мальчик задумался.
— Не стоит посылать её подальше к Мерлину прямо. Ссориться с ней небезопасно для репутации, но отвечать на её вопросы — дело очень ненадежное. Так что думай, что говоришь, и будь осторожен в высказываниях.
— Давайте так: вы зададите, допустим, три вопроса. Я постараюсь на них ответить, но мне бы не хотелось, чтобы мои ответы получили... не то толкование, вы меня понимаете?
— Хорошая формулировка. Обтекаемая такая. Не подкопаешься, — одобрил Том.
— Договорились. Что же побудило тебя стать участником Турнира?
Гарри нахмурился.
— Я уже говорил и повторю ещё раз: я не стремился стать участником этого состязания и понятия не имею, что произошло, но теперь у меня нет выбора.
— Что ты чувствуешь перед состязаниями? Взволнован? Нервничаешь?
— Вы думаете, что человек в здравом уме и без суицидных отклонений может реагировать на участие в смертельно опасном состязании по-другому? Я читал статистику, так что да, нервничаю.
— Правда, что ли?
— Ты помнишь своих родителей? — сменила тему Рита.
— Мне был всего год, так что нет.
— Как тебе кажется, они бы обрадовались, узнав, что их сын — участник Турнира Трёх Волшебников? Гордились бы тобой? Беспокоились? Или бы это им не понравилось?
— Не знаю. Они умерли, я их не помню и не знал, а составлять объективное мнение с чужих слов — занятие неблагодарное. Ваш лимит вопросов исчерпан.
К счастью, пришёл директор с судьями и специалистом. Мадам Максим, профессор Каркаров, мистер Крауч и Людо Бэгмен сели за стол. Рита расположилась в углу, вынула из сумки начатую статью, разгладила её на колене. Олливандер остался стоять.
— Позвольте представить вам мистера Олливандера, — обратился к чемпионам Дамблдор, заняв место за столом судей. — Он проверит ваши палочки, дабы убедиться в их готовности к турнирным сражениям.
— Мадемуазель Делакур, начнем с вас, если не возражаете. — Мистер Олливандер вышел на середину класса.
Флёр Делакур лёгкой походкой подошла к нему и протянула палочку.
— Хм-м, — протянул Олливандер, повертел её в длинных пальцах как дирижёрскую палочку. Из неё посыпался сноп розовых и золотых искр. Мастер поднес её к глазам и внимательно рассмотрел. — Ясно, — сказал он спокойно. — Двадцать сантиметров, не гнется, розовое дерево. Боже милостивый! Содержит...
— Волос с головы вейлы, моей гран-маман.
— Кто бы сомневался.
— Да... да, — сказал Олливандер. — Я никогда не использовал её волос для палочек. Слишком уж они получаются темпераментные. Но каждому своё, и если она вам подходит...
Дальше мастер проверил палочку на наличие царапин, и, не обнаружив повреждений, наколдовал букет орхидей, который и вручил девушке.
—Позёр.
— Мистер Диггори, ваша очередь.
Флёр устремилась к своему месту, по пути одарив Седрика улыбкой.
— А-а, узнаю своё изделие, — заметно оживился мистер Олливандер, беря палочку Седрика. — Прекрасно её помню. Содержит один волос из хвоста уникального экземпляра жеребца-единорога — около двух метров в холке. Чуть не проткнул меня рогом, когда я дернул его за хвост. Тридцать пять сантиметров, ясень, хорошая упругость. Регулярно её чистите?
— Вчера вечером полировал, — улыбнулся Седрик.
Гарри посмотрел на свою палочку. Конечно, нельзя было сказать, что она в плохом состоянии, но эти отпечатки пальцев... Он попытался рукавом мантии стереть их, но из неё тут же посыпались золотые искры. Флёр свысока глянула на него, и Поттер всё оставил как есть.
— Не стоит. Не нужно делать из рабочего инструмента предмет поклонения. В идеале вообще нужно уметь хотя бы частично обходиться без неё, но до идеала далеко, а насчёт отпечатков успокойся.
Мистер Олливандер выпустил из палочки Седрика серебристую спираль дыма на весь класс, остался ею вполне доволен и пригласил на середину комнаты Крама.
Виктор Крам встал, повёл плечами, ссутулился и вразвалку подошёл к мастеру. Протянул палочку и, сунув руки в карманы, нахмурился.
— Хм-м. Ежели не ошибаюсь, творение Грегоровича? Прекрасный мастер, хотя стиль не совсем тот, какой... Ну, это ладно...
Он поднёс палочку к глазам и тщательно рассмотрел её, вертя так и эдак.
— Да... саксаул и сухожилие дракона? — метнул он взгляд на Крама.
Тот кивнул.
— Толстовата, довольно жёсткая, двадцать семь сантиметров... Авис!
Палочка из саксаула выстрелила как ружье, из дула выпорхнула стайка щебечущих птичек и вылетела в окно навстречу солнцу.
— Ну, кто у нас ещё остался? Поттер!
Гарри поднялся с места, прошёл мимо Крама и протянул свою палочку.
— О-о! — расцвёл мистер Олливандер, глаза его вдруг вспыхнули. — Я очень хорошо её помню.
Гарри тоже помнил, как покупал её, как узнал, что его палочка являлась своеобразной сестрой палочки Тёмного лорда. Палочки... Тома. Олливандер изучал его палочку дольше всех. Наконец пустил из неё фонтан вина и возвестил, что она по-прежнему пребывает в безупречном состоянии.
— Благодарю всех, — сказал стоящий за судейским столом Дамблдор. — Возвращайтесь на занятия. Хотя, пожалуй, можете идти обедать, урок вот-вот кончится...
— Не спеши радоваться, тебе еще с деканом разговаривать.
Но тут Бэгмен вспомнил про снимки. Фотографу пришлось изрядно потрудиться, так как мадам Максим закрывала всех в кадре, а места для манёвра не хватало. В конце концов ей пришлось сесть, а все остальные встали вокруг. Потом фотографировали каждого по отдельности. После этого их наконец отпустили. Честно говоря, после такого единственным, чего мальчик хотел, было пойти на обед, но он обещал декану, что зайдёт к нему, а игнорировать профессора Снегга чревато последствиями. Пришлось идти и выслушивать инструктаж декана о том, кто такая Рита, и чем грозят неосторожные высказывания в её присутствии. Было очевидно, что зельевар явно хотел ещё что-то сказать, но, видимо, заметил, что его подопечный не в состоянии воспринимать информацию, и отправил его на обед. Там Гарри перехватил Флинт, и если кто-то и собирался пристать к Поттеру с вопросами, то возможности просто не было, и Гарри был очень за это парню благодарен. А потом пришло письмо от крёстного. Мальчик не был уверен, что то, что написал Сириус, могло ему помочь, но не обращать внимания на информацию, полученную от своего опекуна, было глупо. Конечно, Сириус не был идеален, но и сравнить его с Томом было нельзя. Да если подумать, то у Снегга и то лучше получалось адекватно проявлять заботу, чем у Блэка, но последний был всё же лучше Дурслей. Нужно было прочитать письмо. Крёстный сообщал:
«Я не могу сказать в письме всё, что хочу: слишком опасно, вдруг сову перехватят. Нам нужно переговорить с глазу на глаз. Сделай так, чтобы мы могли встретиться у камина в вашей гостиной в час ночи с 21-ого на 22-ое ноября. Я, как никто, знаю, что ты сам себе лучший страж, а рядом с Дамблдором и Грюмом вряд ли кто отважится причинить тебе вред. Но кто-то, явно могущественный, замыслил недоброе. Ведь твоё имя попало в Кубок под самым носом у Дамблдора. Будь начеку, Гарри. Я по-прежнему хочу знать обо всем необычном, что происходит в замке. А 22-ого ноября дай мне знать о себе как можно быстрее».
— К чему столько конспирации?
— Понятия не имею.
— И что с этим делать?
— Сам решай.
— Спасибо за поддержку.
— Мне кажется, если я сам всё за тебя решу, то тебе не понравится. Хочешь сказать, что я не прав? К тому же, это твой опекун. Так что решать именно тебе.
— Ладно, я подумаю.
— Похвальное решение.
