Тайное становится явнымОна всё ещё держала его за руку. Пальцы у неё были холодные, словно лёд. От этих прикосновений у него мурашки бежали по коже. И причиной этому был вовсе не холод.
Сириус вспомнил, как впервые столкнулся с Мией с глазу на глаз. Это случилось в конце третьего курса. Миа торопливо шла по коридору, прижимая к груди книги, и из одного учебника у неё выпала какая-то бумажка. Сириус шёл сзади и, посчитав, что эта бумажка может оказаться ей нужной поднял её и, остановив девушку, протянул её Мие. Когда она брала её, их руки случайно соприкоснулись. Тогда Сириусу показалось, что по его телу словно прошёлся эликтрический разряд. Он сам удивился такой реакции своего тела, а Миа лишь спокойно улыбнулась, глядя ему прямо в глаза. Она не краснела и не смущалась, как поступили бы многие девушки на её месте. Потом не говоря ни слова, развернулась и двинулась дальше. Сириус тогда заметил, что к ней не присоединились весело щебечущие подруги. Только потом Блэк узнал, что у Мии никогда не было друзей.
Сириус опустил глаза и посмотрел на её белую тоненькую ручку; на безымянном пальце у неё было изящное золотое колечко с маленьким бриллиантом.
Блэк улыбнулся и сжал руку Мии. Осторожно погладил её большим пальцем, потом медленно поднёс к своему лицу.
Холод её пальцев обжёг щёку.
Сириус вдруг почувствовал такое невыносимое блаженство, словно прикосновение этой ледяной руки было самым приятным в его жизни. Он закрыл глаза.
Ему вдруг показалось, что прежние чувства к Мие вновь всколыхнулись в нём.
Внезапно его словно бы вырвали из сладкого сна. Миа отдёрнула руку, вырвав её из пальцев Блэка.
Сириус поднял взгляд и посмотрел ей в глаза.
-Расскажи мне всё, - попросил он.
Миа отвела взгляд. Минуты три она молчала, затем снова посмотрела на Блэка.
-Когда я узнала, что ты идёшь с Сэймур на свидание, я была страшно обижена и зла на тебя, - Миа говорила теперь совершенно спокойно, от волнения и тревоги не осталось и следа; её негромкий голос звучал ровно и не дрожал. - Я не понимала...ты, человек, который так ненавидел слизерицев, вдруг собрался на прогулку с одной из них... Это не была ревность...мне только казалось, будто ты предал меня. Или себя...не знаю, - она замолчала и провела языком по губам. - Затем злость прошла, и я почти забыла об этом, а потом... - Миа посмотрела на свои руки. - Я случайно услышала разговор Сильвии и Александры. Александа её подруга; может, ты её знаешь.
Сириус её знал. Это была невысокого роста белобрысая девчонка с огромными серыми глазами и большими пухлыми губами, из-за чего жутко напоминала лошадь. Помимо противной внешности у неё был ещё отвратительный характер: Александра была отъявленной стервой, и все это знали. Элизабет её терпеть не могла и говорила, что ей хочется блевать, когда она видит Александру.
-В общем, они говорили о тебе, - продолжала Миа, и грустная улыбка тронула её губы. - Если бы я тогда всё не узнала, ничего бы не было... Они заключили пари. Сильвия говорила, что сможет за одно свидание тебя...ну...заполучить, - девушка провела рукой по волосам. - Тогда я была ещё уверена, что ты не поддашься...но потом... - Миа наморщила лоб. - Ты словно ослеп, не видел того, что, может, не все, но многие видели так же ясно, как я вижу сейчас тебя. Ты был ей интересен только как...как...ну трофей, если хочешь. Согласна, Сильвия умеет играть мужчинами, но тобой...я не ожидала, что ты тоже...
Миа усмехнулась и закрыла глаза так, как будто чувствовала жуткую усталость.
-И я решила сорвать вам свидание, - сказала она. - Я следила за Сильвией и, когда она осталась одна, наложила на рыцарские доспехи проклятье. Они напали на неё и чуть не скинули с лестницы. Разумеется, я бы такого не допустила...это только, чтобы попугать... - девушка ненадолго замолчала.- Мне казалось, если ты решишь, что она хотела просто кинуть тебя, ты даже видеть её не захочешь, но ты превзошёл все мои ожидания, - Миа впервые за всё время своего рассказала взглянула на Блэка и как-то странно улыбнулась. - Ты пошёл на второе назначенное ею свидание. Я хотела было всё бросить и дать ей выиграть, тем самым унизив тебя...хотела и не смогла... Я нашла рецепт одного зелья в библиотечной книге, сварила его здесь, в этой зале, а потом незаметно подлила его Сильвие в сок. Зелье должно было вызвать рвоту и несварение желудка. Ну в дополнение Сэймур могла заработать язву и гастрит. Но это максимум. Но зелье не сработало. Вернее, сработало, но не правильно. Я, видно, переборщила с... В общем, по началу с ней ничего не произошло, и я уже решила, что всё провалилось... Лучше бы провалилось, - Миа зажмурилась. - Сильвия упала на пол прямо в нашей гостиной...её вдруг затрясло как в лихорадке, у неё пошла пена изо рта...это был словно эпилептический припадок. А потом...потом она потеряла сознание. Она лежала неподвижно на полу, и у неё не было пульса. Все подумали: она умерла. Может, правда, умерла...
Её голос оборвался. Миа сглотнула, и дыхание её участилось.
-Я не хотела становиться убийцей, Сириус, - её голос дрогнул.
-Ты не станешь убийцей, - твёрдо сказал Блэк. - У Сильвии просто случилось что-то вроде...отторжения, может быть, этого яда...
Миа горько усмехнулась.
-Ну откуда тебе знать?
-А я и не знаю, - Сириус пожал плечами. - Я просто размышляю. Судя по твоим словам, зелье-то не особо опасное, даже можно сказать, почти не опасное... Кстати где теперь Сильвия?
-В больничном крыле, - ответила Миа, усердно разглядывая свои колени. - Её отправили туда почти сразу...
Сириус опустил глаза и нахмурился. Он чувствовал, что всё очень серьёзно.
-Ладно, послушай, - он взял девушку за руки. - Рано бронировать себе место в Азкабане. Всё ещё может обойтись.
-Думаешь?
Миа подняла взгляд. Сириус с каким-то едва сдерживаемым восторгом смотрел в эти прекрасные глаза, и желудок у него скручивался в тугой комок, дыхание перехватывало.
Сириус вдруг дёрнулся к ней. Обхватил Мию одной рукой за плечи, другой притянул её голову к себе, чувствуя мягкие кудри под своими пальцами.
Сириус целовал Мию так, как ни целовал никогда. Страстно, требовательно, жадно. Он был словно путник в пустыне, который, утомлённый жаждой, наконец добрался до вожделенного источника. Её губы были со вкусом мяты, резкой, острой, бесконечно манящей. Сириус не мог от них оторваться. Дыхание сбивалось, пока он остервенело впивался в её губы. Это было головокружительное наваждение, которое сводило с ума, которое заставляло желать, чтобы оно не кончалось...
Миа резко толкнула его в грудь, вскочила на ноги и отошла на несколько шагов.
Сириус удивлённо и немного обалдело взглянул на неё. Почему она его оттолкнула? Ведь ей, кажется, нравилось... Он не понимал.
-Зачем ты так со мной? - тихо спросила она, и в глазах её Сириус увидел укор, а на лице выразилась мука. - Это жестоко...
-О чём ты? - Сириус поднялся с пола. - Я не понимаю...
-Конечно, не понимаешь, - её губы едва заметно задрожали. - Как ты можешь понять то, чего никогда не испытывал? Ты, Сириус, никого и никогда не любил.
-А ты? - спросил Блэк. - Ты любила?
-Да... - ответила Миа, глядя на свои туфельки. - И сейчас...люблю.
-Кого?
Миа подняла на него взгляд. У Сириуса внутри всё перевернулось, когда эти пронзительные голубые глаза остановились на нём.
Блэк ненавидел себя за свой вопрос.
-Я уезжаю, Сириус.
-Что?
-Уезжаю, - повторила она. - После Пасхальных каникул я не вернусь в Хогвартс.
-И куда же ты уезжаешь? - спросил Блэк; он не верил, что Миа может навсегда уехать из Англии.
-Не знаю...в Италию, может, - ответила Миа. - Никогда там не была.
-Значит, вы переезжаете? - зачем-то уточнил Сириус; в этот момент он очень плохо соображал.
-Кто это вы?
-Ну, ты и твой отец.
Миа закусила губу.
-Нет, я одна, - тихо сказала она. - Папа умер.
Сириус уставился на неё.
-У него были проблемы, он влез в долги, - начала Миа. - Ему пришлось отдать все деньги, что были у него в Гринготтсе и продать всю недвижимость, но этого не хватило. Оставалось только поместье, где мы жили. Его решили продать с аукциона, - она на минуту замолчала. - Я нашла отца в подвале нашего дома. Он повесился.
Сириус так и замер. В этот момент он не думал о несчастьях Волтера Садэнхэма, он думал лишь о том, каких огромных душевных сил этому светлому хрупкому существу стоило не сломаться после того, как она нашла болтающийся в петле труп отца.
-Он меня не любил, и я его тоже. Но когда отца не стало, я поняла, что мне его не хватает, - сказала Миа. - Я бы солгала, если бы сказала, что мы были опорой, поддёржкой друг друга...нет, это не так. Мы просто
были...и даже не друг у друга, а просто так...
были...помогали один другому не забывать, что ещё живы, не умерли...что жизнь ещё кипит, и даже если не в нас, но всё же... Мы не спасали друг друга от одиночества, потому что нас спасти никто уже не мог... - её голос был хриплым и часто прерывался, но она продолжала говорить. - Я терпеть не могла запах табачного дыма, а отец любил курить дорогие сигары... Он оставил их на столе в своём кабинете...в ночь перед аукционом я выкурила всю пачку... Потом бродила по дому и думала, почему он так поступил, почему бросил меня здесь... Может, я эгоистка, но ведь и он тоже... Мне не было его жаль, ведь он ушёл в лучший мир, наверное... Нет, тогда у меня не было мыслей о самоубийстве: я слишком люблю жизнь, чтобы накладывать на себя руки. В ту ночь я лишь думала, что, если завтра дом не продадут, я подожгу его и буду с упоением смотреть, как он превращается в пепел...
-Мне очень жаль...
-Не смей меня жалеть! - воскликнула Миа, и в её голосе прорезался металл. - Я не нуждаюсь в чьей-либо жалости.
-Прости, - Сириус сделал шаг к ней. - Но ведь тебе совсем не обязательно уезжать...и потом, ты сказала, что у вас отобрали деньги...
-О, деньги — это не проблема, - Миа криво усмехнулась. - Видишь ли, раз отец умер, а я ещё несовершеннолетняя, то отвечать за меня должна мать, которой я не нужна... У неё новый богатый муж, который скорей всего даже не знает о моём существовании и вряд ли горит желанием узнать... Поэтому мама умоляет меня взять деньги и всё, что я хочу, но только не лезть её жизнь... А я...я не хочу ломать её судьбу, из-за этого я не стану счастливее...
-И всё же, - Сириус снова стал приближаться к ней. - Ведь ты можешь остаться.
-Я не хочу, Сириус, - Миа посмотрела на него. - Не хочу. Меня здесь ничего не держит. Отца больше нет, а мать...её не было никогда. Тебе не приходило в голову, что человеку, чтобы стать счастливым, нужно начать новую жизнь, забыв о том, кем он был раньше? Здесь, в Англии, есть то, что было и чего никогда не будет снова, как бы сильно я этого не хотела... Я обязательно буду счастлива. Но не здесь. Если бы ты не нашёл в Хогвартсе таких замечательных друзей, может, ты тоже хотел бы уехать. Просто тебе есть, что терять, а мне нет. Вот и вся разница.
-Тогда я желаю, чтобы у тебя всё получилось, - сказал Сириус и наклонился к ней.
Сириус нежно целовал Мию, заботливо обнимая руками хрупкие плечики.
Он хотел запомнить вкус её губ.
-Я не буду скучать, - выдохнула Миа ему в шею, повторяя сказанную несколько лет назад фразу.
-Я тоже, - сказал Сириус, вдыхая мятный аромат её волос; он не мог сейчас её отпустить.
Она поцеловала его.
Это сносило ему крышу.
Сириус подумал, что теперь она не уйдёт.
Миа резко отстранилась, подхватила валяющуюся на полу сумку и вылетела из залы.
Сириус с трудом перевёл дыхание. Опустил взгляд и вдруг заметил на полу, в двух футах от него, среди прочих оставленных Мией вещей белый чистенький платочек.
Блэк поднял его и поднёс к лицу.
Платок пах мятой.
Из Хогсмида Лили вернулась раньше всех. Гулять и веселиться у неё не было настроения. Причиной её уныния был, скорей всего, недавний разговор с Элизабет. Теперь, когда Лили смотрела на Джека, то неминуемо вспоминала слова подруги. Лили не отрицала: она не любила Джека и точно знала, что он не её единственный, но ведь многие встречаются просто потому, что нравятся друг другу, и никакой любви там нет. Ведь, вполне возможно, что Джек тоже не любит её...
Лили вошла в пустую спальню и села на кровать. Она чувствовала себя одинокой и какой-то потерянной.
Вдруг в её зелёных глазах загорелся огонёк интереса. Лили достала из тумбочки маленькую коробочку и, вынув из неё музыкальную шкатулку, повертела её в руках.
-Какой же у тебя секрет? - пробормотала Лили и открыла шкатулку.
Заиграла музыка из балета «Жизель», снова изящная балерина стала танцевать. Но ничего особенного, кроме того, что изменилась музыка, не произошло. Лили сомневалась, что это и был тот самый секрет, о котором говорил Поттер.
Лили задумчиво уставилась на шкатулку, потом закрыла её, обрывая музыку. Достав из кармана волшебную палочку, Эванс постучала ею по шкатулке:
-Открой свой секрет!
Ничего не случилось.
-Я, Лили Эванс, староста Гриффиндора, прошу тебя поведать мне свой секрет! - воскликнула Эванс и стукнула по шкатулке палочкой.
Тот же эффект.
Лили пришлось набраться терпения, придумывая различные формулировки одной и той же мысли. Но сколько бы она не старалась, шкатулка упорно не хотела делиться своим секретом. В конце концов, Лили подумала, что Поттер просто обманул её и никакого секрета нет.
Решив ещё разок попытать счастья, Лили снова открыла шкатулку. К её удивлению вместо музыки из какого-нибудь балета заиграла музыка из оперы «Риголетто». Балерина остановилась посреди сцены и медленно покачивалась в такт музыке. Лили почти сразу узнала арию герцога. Когда она с родителями и Туньей ходила на эту оперу в театр, именно она запомнилась ей больше всего.
-Сердце красавицы склонно к измене, и к перемене...
Лили, едва начав петь, вдруг осеклась. Кто-то вторил ей тоненьким мелодичным голоском.
-...Склонно оно...
Пела уже не Лили. Пела балеринка, беря высокие ноты своим звонким, словно колокочик, голоском.
Эванс так и замерла, держа в руках шкатулку. Красивый голос балерины наполнял своими чистыми звуками комнату, пока Лили завороженно разглядывала подарок Поттера. Казалось, она наконец разгадала секрет.
Следующие полчаса Лили только и делала, что выясняла, что ещё может петь балерина. Среди произведений, которые она знала, оказалось ещё несколько арий из опер и пара романсов. Причём балерина начинала петь только тогда, когда пела Лили. Если же Эванс не знала какого-то музыкального произведения, то и балерина молчала.
Лили была в восторге. Музыкальная шкатулка и поющая балерина значительно подняли ей настроение. Довольная, Лили аккуратно закрыла шкатулку и, оставив её на тумбочке, пошла в ванную.
Когда Эванс мыла руки, разглядывая своё отражение в зеркале, то вдруг услышала чьи-то шаги, потом музыку, вскрик...
Сердце тревожно ёкнуло. Лили чуть ли не бегом бросилась в спальню. Там она нашла перепуганную Мэри и растерянную Джессику.
-Лили, - виновато начала Мэри, и глаза её заблестели. - Прости, пожалуйста, я только хотела посмотреть... А потом вошла Джесс, и я испугалась...
Лили сделала пару шагов к Мэри и опустила взгляд. У ног Макдональд лежали форфоровые осколки.
-Это что...моя шкатулка? - тихо спросила Лили, опускаясь на пол.
-Прости...- едва слышно прошептала Мэри. - Хочешь я её починю?
И Мэри вынула палочку. Направляя её на осколки, она шептала заклятья, но шкатулку было уже не починить.
-Что это? - Лили заметила, что среди осколков лежал свёрнутый в несколько раз пергамент.
Лили осторожно взяла его и развернула.
Она из сотен почерков могла бы узнать этот: красивый, убористый...
-
«Мне без тебя так трудно жить, А ты — ты дразнишь и тревожишь...».
Знакомые строчки поплыли перед глазами.
Лили не верила тому, что видела.
Джеймс стал замечать, что в последнее время Сириус вёл себя странно. Он был задумчив, часто молчалив, порой не слышал, что ему говорят друзья. А однажды, проснувшись среди ночи, Джеймс увидел, что Сириус лежит на своей кровати, вертит в руках белый платок и нюхает его. Тогда Поттер решил, что Бродяга окончательно съехал с катушек. Сохатый в ту же ночь потребовал от друга объяснений сего странного поведения, но Блэк сказал, чтобы Джеймс шёл к чёрту, не то он пообломает ему все рога и ни одна олениха не обратит внимание на такого страшного безрогого животного, которого даже оленем назвать нельзя. Тогда Джеймс вскочил с кровати и попытался отнять у Бродяги платок, чтобы повнимательней его разглядеть (ну мало ли, что он там нюхает), за что получил подушкой по голове и, потеряв равновесие, грохнулся на мирно спящего Питера. Хвост с перепугу подскочил, взвизгнув, словно поросёнок, и случайно, но очень метко, заехал Поттеру кулаком в глаз, после чего Джеймс три дня ходил с фингалом. Блэк же, помирая со смеху, под шумок спрятал свой ненаглядный платочек и на вопрос проснувшегося из-за воплей Питера и ругательств Джеймса Римуса ответил, что Сохатый ходил во сне, а Питер взял да и ни с того ни с сего ударил его по лицу. Обалдевший Римус, челюсть которого поздоровалась с полом, молча наблюдал, как Поттер молотит отбивающегося Хвоста подушкой и кричит на всю округу благим матом.
После того случая Джеймс ещё долго напоминал Сириусу и Питеру, по чьей вине он ходит с фонарём под правым глазом, но так и не смог добиться от Бродяги правды. Он хотел даже выкрасть у Слизнорта Сыворотку правды, но Римус его отговорил, резонно заметив, что Джеймс, кажется, хотел закончить своё образование.
А Сириус всё молчал. Однажды на зельеварении Джеймс заметил, что Блэк неотрывно смотрит туда, где сидят слизеринцы. Поттер проследил взгляд друга и с удивлением обнаружил, что Бродяга наблюдает за Мией Садэнхэм, своей бывшей девушкой, с которой после расставания ни разу не заговорил.
В тот же вечер, как только Сириус вышел в ванную, Джеймс предложил Римусу и Питеру запереть Бродягу в туалете Плаксы Миртл и не выпускать до тех пор, пока он не выложит всю правду. Римус же заявил, что это негуманно, ибо Сириус вроде бы никого не убил, так что нельзя подвергать его столь жестокой пытке, как длительное нахождение с Плаксой Миртл в замкнутом пространстве. На этом запас гениальных идей у Джеймса закончился.
Между тем, Блэк по-немногу приходил в норму. На следующий день после разговора с Мией он узнал, что с Сильвией всё в порядке. Она всё ещё лежала в больничном крыле, но жизни её ничто не угрожало. Никто в замке (кроме двух подростков, которые ни за что не выдали бы свою тайну) не знал, что послужило причиной подобного приступа. Сириус был уверен: даже если начнутся какие бы то ни было разбирательства по этому делу, ничего важного всё равно не найдут. Миа замела все следы.
Придя к одному очень важному выводу, Сириус наконец успокоился.
Сириус понимал, что не любит Мию и не полюбит никогда, поэтому зачем её мучить, лучше просто отпустить. Ему хотелось, чтобы она нашла своё счастье, снова влюбилась, и — что едва ли не самое главное — забыла его. Нельзя жить прошлым, если хочешь строить будущее.
Сириус знал, что Мия страдает из-за любви к нему, но не чувствовал себя виноватым.
Он раз за разом вспоминал её поцелуи. Он чувствовал вкус мяты на своих губах.
Её вкус.
Он не любил её, но хотел снова ощутить её губы на своих губах. Может, это было эгоистично, но и ведь и с её стороны было не совсем честно сниться ему.
А когда она уедет, этот злосчастный платок останется единственным напоминанием о ней. Сириус пообещал себе, что сожжёт его.
Когда найдёт в себе силы.
Джеймс и Ева сидели на лавочке во внутреннем дворике. Поплотнее закутавшись в тёплую мантию и надвинув шапку на глаза, Ева положила голову на плечо Джеймса и теребила край его рукава. Поттер, приобняв девушку за плечи, наблюдал за редкими снежинками, медленно опускающимися на землю. Они оба молчали.
В последнее время они вообще мало разговаривали. Казалось, лёгкость в общении, которую они испытывали в самом начале своих отношений, куда-то исчезла, словно бы её не было вовсе. Едва начинавшиеся разговоры быстро прерывались за неимением желания их продолжать, а темы для общих бесед находились с трудом; впрочем, никто из этих двоих особенно не старался их искать. Прежде они много гуляли, веселились и смеялись, теперь же Ева часто говорила, что занята и не может пойти с Джеймсом на прогулку. Поттеру было, честно говоря, неинтересно, чем его девушка так поглощена, что не может найти для него время. Порой он даже чувствовал облегчение, когда Ева переносила встречу, которую сама же и назначала; порой он сам говорил, что слишком занят. Когда же они наконец оставались наедине, то между ними проскальзывало какое-то гнетущее ощущение недосказанности, словно один из них знал что-то, чего не знал другой, но что касалось их обоих. Джеймс думал, что они просто наскучили друг другу; в действительности же всё было не совсем так.
-Джеймс, - тихо позвала Ева; она была простужена, и голос её был хрипловатым; несмотря на это, она всё равно пошла гулять.
Поттер чуть повернул голову и опустил взгляд, уставившись на её макушку.
-Мне нужно сказать тебе кое-что важное, - серьёзно сказала Ева и отстранилась.
Они сидели очень близко, внимательно глядя друг другу в глаза. В этот момент что-то словно щёлкнуло у Джеймса в голове, и он понял, что всем недомолвкам, возникшим между ними, сейчас настанет конец.
-Джеймс, нам нужно расстаться.
Ева опустила глаза, и её ресницы задрожали, потом она снова посмотрела на Джеймса. Поттер продолжал молчать, неподвижно сидя на лавочке.
-Я могу всё объяснить, - сказала Ева. - Нет, я даже
должна всё объяснить. Иначе это будет нечестно по отношению к тебе.
Джеймс поднял брови. Ему казалось, будто слова Евы не производят на него никакого особого впечатления.
-Понимаешь, - начала девушка и поправила шарф. - В конце пятого курса я начала встречаться с одним мальчиком... А в ноябре мы расстались. Я очень переживала, потому что он был мне, действительно, дорог, и когда он меня бросил, для меня это было настоящим потрясением... - Клэйвэл вскинула на Джеймса глаза. - А потом появился ты. И всё как-то так быстро произошло. Я даже не успела ничего понять. Когда мы уже встречались, я подумала: может, так и лучше; хотя бы отвлекусь от мыслей о нём... С тобой было так просто... А тут
он...сказал, что любит меня...просил дать ему шанс...начать всё заново...
Ева поморщилась, словно от сильной боли.
-Я не могла его оттолкнуть, Джеймс, - девушка посмотрела Поттеру в глаза. - Я ничего не могу с собой поделать; есть чувства, которые не проходят...
-Так ты меня использовала? - уточнил Джеймс и вдруг ни с того ни с сего улыбнулся странной улыбкой.
-Но ведь и ты меня тоже, - вдруг сказала Ева и тоже улыбнулась.
Поттер вскинул брови.
-Брось, Джеймс, это уже даже смешно, - девушка усмехнулась. - Я тут кое-что услышала пару дней назад, и... Ладно, ты всерьёз думаешь, что все вокруг слепые и я в том числе?
-Не понял.
-Да всё ты понял! - Ева по-дружески пихнула его рукой в плечо. - Да не строй ты из себя дурачка, ну! Плохо получается!
Джеймс рассмеялся, но по-прежнему непонимающе смотрел на Еву.
-Ладно, если без шуток, - мгновенно переходя на серьёзный тон, произнесла Клэйвэл. - Мы оба знаем, почему ты стал встречаться сначала с Джанет, а потом со мной. Я...да и, пожалуй, добрая половина Хогвартса, знает о рыжей зеленоглазой причине твоих любовных похождений...
Джеймс вытаращил глаза.
-Ха-ха! Ты бы видел себя со стороны сейчас! - расхохоталась Ева, а потом добавила, устало вздохнув: - Ох, Джеймс... У людей ведь есть глаза и уши, а у некотрых даже мозги. Только слепой не заметит, как ты пялишься на Эванс, когда думаешь, что никто этого не замечает, и только тупой не поймёт, почему ты это делаешь... Чёрт побери, Джеймс, да даже Дамблдор знает, что ты втрескался в Эванс по уши! Все это знают. Ну, кроме, Эванс, разумеется. И я никак не пойму: она слепая или просто дура... В общем, у нас вроде как взаимовыгодное пользование получилось...
Ева умолкла. А Джеймс всё таращился на неё и не верил, что всё это было на самом деле произнесено. Потом вдруг расхохотался. Ева со спокойной улыбкой смотрела, как он смеётся, и, дождавшись, пока он успокоится, сказала:
-Я хочу сказать тебе спасибо, Джеймс. Какими бы ни были твои мотивы, когда ты предложил мне стать твоей девушкой, это всё равно привело к тому, чего я больше всего хотела. Саймон и я снова вместе, а что до нас с тобой... Ну согласись: то, что мы испытывали друг к другу нельзя назвать влюблённостью, про любовь я и вовсе молчу. Это была чистая симпатия, и во что-то большее это никогда бы не переросло. Мы оба это знаем, Джеймс.- Ева ненадолго замолчала. - Но нам было хорошо вместе... А ты...ты классный. И мне бы хотелось остаться друзьями, если ты, конечно, не против.
Джеймс улыбнулся и кивнул.
-Вот и хорошо, - Ева встала на ноги. - Я пойду, а то меня ждёт недописанное эссе.
И она хотела уже было уйти, но прежде чем скрыться за колонной, обернулась.
-И, Джеймс, я думаю, с Эванс у тебя всё ещё наладиться.
***
Лили возвращалась в Гриффиндорскую башню после патрулирования. Она чувствовала себя очень уставшей, и виной тому были даже не куча домашних заданий и недосып, но пергамент, найденный ею в осколках музыкальной шкатулки. Этот клочок бумаги, проливший свет на тайну анонимного поклонника, лежал теперь у неё в кармане. Когда Лили только прочла написанные на нём стихи, ей показалось, что пергамент обжёг ей пальцы. Сейчас же она просто не понимала, зачем носит его с собой, и собиралась выбросить.
Сегодня Эванс повезло, и ей не пришлось отчитывать тех, кто был ещё не в постели, ибо такие на её пути не попадались. Но в каждой бочке мёда есть ложка дёгтя.
-Скоро отбой! - воскликнула Лили, заметив сидящего на подоконнике в конце коридора парня; он завязывал шнурки на кедах. - Отправляйся в спальню.
Парень поднял голову.
Сердце предательски ёкнуло.
-А, Эванс, - донёсся до девушки знакомый голос, пока она молча подходила к нему. - Опять убиваешь своё время на бесполезное дежурство?
-Поттер, - тупо произнесла Лили, остановившись напротив него и сдвинув брови к переносице.
-Наконец запомнила, как меня зовут. Молодец, - усмехнулся Джеймс. - Ты чего застыла?
Лили сунула руку в карман, вынула свёрнутый в несколько раз пергамент и протянула Джеймсу. Поттер молча развернул его, мгновение пробегал глазами по строчкам, а потом вдруг расхохотался. Лили вздрогнула от неожиданности.
-Ну и кто расколошматил шкатулку? - с улыбкой поинтересовался Джеймс. - Сама от злости, что подарил я?
-Нет, - ответила Лили. - И почему я должна злиться из-за того, что это твой подарок?
-Ну не знаю, - Джеймс пожал плечами. - Тебе же от меня вроде как ничего не надо, - передразнивая её, сказал он.
-Это Мэри её разбила, - оставляя без ответа его слова, произнесла Лили. - А что, чтобы найти это послание надо было обязательно разбить шкатулку?
-Это только один из способов.
-А какой другой?
-Там специальные слова есть. Но поскольку ты бы их всё равно не сказала, для тебя способ только один.
-«Я люблю лохматого придурка Поттера» - такие слова?
-А ты бы не могла ещё раз повторить?
Лили прищурилась.
Повисло молчание. Лили снова ощутила то напряжение, какое возникло между ними в ночь, когда он её спас. Ей было трудно дышать, но ещё труднее смотреть на него.
-Зачем? - односложный вопрос разорвал тишину, но остался без ответа. - Поттер, у тебя вообще-то девушка есть...
-Уже нет. Она со мной встречалась, потому что хотела забыть своего парня, с которым рассталась, а теперь, когда он к ней вернулся, она меня бросила. - спокойно говорил Джеймс. - Так что я чувствую себя морально изнасилованным.
Лили невольно прыснула, услышав последнюю фразу, хотя это было, в общем-то, несмешно.
-Да-да, я сам умираю со смеху, - сказал Джеймс без особого выражения в голосе.
-Всё равно, Поттер, к чему всё...
Он не дал ей договорить. Мгновенно став серьёзным, Джеймс негромко произнёс:
-Эванс, давай-ка кое-что проясним. Чтобы ты раз и навсегда всё поняла. - его голос был непривычно жёстким. - Я не чокнутый влюблённый романтик, который жуёт сопли и пишет по ночам при свете луны стихи, томно вздыхая и заламывая руки. И стихи я тебе присылал не потому, что я видите ли боялся признаться в своих чувствах и не из-за прочей подобной чепухи... Я просто правда чувствовал себя виноватым за то, что тогда испортил тебе вечер, который ты проводила в компании этого нудного хмыря, и... В общем, это была идея Сириуса... И я так поступал только потому, что хотел сделать тебе приятное, никаких других причин нет. Я просто изменил себе заклятьем почерк и всё... И да, если ты вдруг решишь рассказать всей школе, что я влюблённый дурак, то пожалуйста. Только мы оба будем знать, что это неправда.
И Джеймс встал, чтобы уйти. Лили ошарашенно смотрела на его спину.
-Я верну тебе заколку...
-Что? - Поттер обернулся.
-Просто у меня её сейчас с собой нет, но завтра...
Джеймс нахмурился, и глаза его недобро потемнели.
-Эванс, я не принимаю назад подарков. Если тебе не нравится заколка, то просто выброси её, хорошо?
И Джеймс ушёл, а Лили осталась стоять, в растерянности кусая губы и морща лобик.
