Глава 34: Любовь во время холеры— Всё, я ушла! — крикнула Марлин, на ходу кутаясь в длинный шерстяной шарф. Холодный пронизывающий ветер заставлял окна тоненько дребезжать, что совсем не нравилось теплолюбивой Марлин.
— Эй, ты забыла поцелуй на прощание, — сказал Сириус, наблюдая за её сборами. МакКиннон была похожа на огромный шерстяной ком, что Сириус едва мог сдерживать смех.
Марлин обернулась на его слова, обречённо вздохнула и принялась стягивать так старательно намотанный шарф, чтобы поцеловать Блэка.
— Может, ты останешься? — целуя её, спросил Сириус. — Посмотри, какая мерзость на улице.
— Я обещала Мэри, — Марлин пожала плечами. — Ты же знаешь, как ей сейчас нелегко.
— Да уж, — Сириус помог МакКиннон снова натянуть шарф. — Но если ты заболеешь, пусть Мэри тебя и лечит.
— Ну, ты и вредина! — воскликнула Марлин. – Всё, я уже опаздываю. Пока!
— Передавай привет Люпинам! — крикнул Сириус вдогонку.
Когда за Марлин закрылась дверь, Сириус первым делом стянул с себя толстый шерстяной свитер. Этот свитер Марлин заставила его надеть сегодня с утра, абсолютно не понимая, как Сириусу могло быть тепло в такую ужасную погоду. Избавившись от удушающего плена, Блэк зашвырнул подальше ненавистный свитер и отправился на кухню. Там он достал закупоренную бутылку бренди, надеясь провести этот день в лучшей, по мнению Блэка, компании. Однако неожиданно в дверь постучали. Ну, конечно, наверняка Марлин забыла какую-то мелочь, перчатки, к примеру. Чертыхнувшись, Сириус полетел искать свитер, который он отправил в свободный полёт в неизвестном направлении.
— Иду, иду, милая! — натягивая шерстяной ужас, крикнул Блэк.
Справившись с одеждой, Сириус пригладил сбившуюся чёлку и направился к двери.
— Я тоже тебя люблю, милый, — на пороге стоял ухмыляющийся Джеймс. Он совсем промок, а ухмылка на лице была какой-то ненастоящей.
— Иди к чёрту, Поттер, — огрызнулся Блэк, пропуская друга в дом. — Какими судьбами?
Поттер достал из-за пазухи бутылку старого доброго Огденского.
— Полностью поддерживаю, — ухмыльнулся Блэк.
Через пару минут они сидели перед горящим камином, попивая горячительную жидкость. Они долго сидели молча. Сириус исподтишка разглядывал угрюмого Джеймса, который сосредоточено глядел на огонь.
— Сохатый?
— М?
— Скажи, — медленно начал Блэк, —, а есть причина нашему невесёлому времяпрепровождению?
Джеймс некоторое время молчал, не обращая внимания на вопрос друга, а потом едва заметно кивнул.
— И что за причина? — Сириус видел, что Поттеру сейчас было не до разговоров. Но Блэк прекрасно знал, что если Джеймс сейчас промолчит, то потом вытаскивать его из запоя придётся именно Сириусу.
— Эвелин уехала к родителям, — простывшим голосом прохрипел Джеймс.
Сириус от неожиданности выронил стакан, и дорогой алкоголь расплескался на не менее дорогой ковёр.
— Что?! — воскликнул Блэк. — Но это же невозможно! Она же говорила, что они мертвы!
Джеймс вкратце пересказал Блэку о письме и об их с Эвелин ссоре.
— М-да уж, ситуация… — протянул Сириус. — И что ты собираешься с этим делать?
— Я не знаю, Бродяга, — Поттер опустил голову, — я просто не знаю. Как думаешь, она вернётся?
— Прибежит как миленькая, — уверенно сказал Блэк. — На колени упадёт и прощения просить будет. Ты думаешь, мистер и миссис Обри объявились просто так? Им явно от неё что-то надо. Тем более, она носит твоего ребёнка,
— Сириус умолк, а потом, как-то странно посмотрев на друга, снова заговорил: — Но главный вопрос в другом, Сохатый: хочешь ли ты, чтобы Эвелин вернулась?
— Единственное, что я понял за время нашей ссоры, — вздохнул Джеймс, — это то, что я не люблю её.
— Ого, неужели это случилось, и ты, мой друг, прозрел? — удивился Сириус. — За это надо выпить! — и с этими словами Блэк потянулся к бутылке.
— Успокойся, Бродяга, — Поттер лишь отмахнулся. — У тебя бывало такое, вот смотришь ты на Марлин, и, кажется, что больше ничего не видишь? Кажется, что больше ничего видеть и не нужно, ведь у тебя есть она.
Сириус не стал ничего отвечать, лишь улыбнулся своим мыслям. Да, такое было каждый раз. Марлин своей дерзостью, наглостью, красотой и безграничной нежностью наполняла его мир, наполняла каждый его день. И Бродяга абсолютно точно понимал, о чём говорит Поттер.
— Так вот, — продолжал Джеймс, — с Эвелин у меня такого нет. Я к ней больше ничего не чувствую. Может, Лили была права? Может, Обри просто спаивала меня Амортенцией?
— Может, так и есть, — согласился Блэк, допивая виски. — А кого же тогда ты любишь, Сохатый.
Джеймс улыбнулся и посмотрел на Бродягу взглядом, который так и говорил: «А то ты не знаешь!». Сириус только закатил глаза.
— Как тебе ещё не надоело? — обречённо промолвил Сириус. — Может, она сама подливала тебе Любовное зелье, просто ради забавы?
— Не неси чушь, — нахмурился Поттер. — Ей это просто не нужно, ты ведь знаешь, что неправ.
— Да знаю я, Эванс — умница, староста, принципиальная до ужаса, — заунывно бормотал Блэк. — Но всё-таки, это просто унижение — носиться за ней. Она вбила себе в голову, что ты мерзавец, или как там? ..
— Напыщенный индюк, — напомнил Поттер.
— Вот, точно! Индюк, — Бродяга щёлкнул пальцами. — Это из её рыжей головы не выбить. Как ни старайся!
— Это точно, — грустно промолвил Джеймс. — Она никогда не подпустит меня к себе. Теперь уже наверняка.
— Это почему ещё? — удивился Блэк.
— Ну как же, теперь у меня будет сын, — Сохатый отпил немного из своего стакана, — или дочь. Ты ведь знаешь Лили. Если я брошу своего ребёнка, она меня просто возненавидит. Она даже сможет пожалеть Эвелин, а я как всегда останусь последней сволочью.
— Что тут скажешь, — хмыкнул Сириус, — Эванс такая Эванс. Но согласись, её ноги просто нечто.
— Лучше заткнись, — едва скрывая улыбку, пригрозил Поттер.
— А разве это не так? — спросил Бродяга, но завидев недобрый взгляд Сохатого, предпочёл закрыть эту тему. — Ладно, оставим ноги Эванс в покое. Но всё же, что ты собираешься делать?
— Без понятия. Сначала дождусь Эвелин, — Джеймс пожал плечами. — А потом разведусь, ну её к Мерлину! Может, Лили поймёт, и у нас с ней всё получится?
— Смотри, чтобы никто не увёл Эванс у тебя из-под носа, Ромео, — пошутил Сириус.
— Да ну тебя, Бродяга, — произнёс Поттер.
Остаток дня они провели в раздумьях. Дамблдор дал им задание: подумать о местах, где Волдеморт спрятал свои крестражи. Этим друзья и занялись, иногда выдвигая совершенно невероятные теории.
***
Утро в Литтл-Уингинге проходило не так уж и спокойно, как в доме Сириуса. Петунья проснулась от жуткого грохота на кухне. Вернон уже давно ушёл на работу, а Лили должна была ещё спать. Неужели враги Лили добрались до них? Нет, этого не может быть. Петунье стало так страшно, она не могла пошевелиться. От страха её руки похолодели, а сердце гулко забилось. Внезапно грохот прекратился. Петунья решила проверить, что же творилось на первом этаже их дома.
Тихонько отперев дверь своей спальни, Петунья на цыпочках выскользнула в коридор. Вид открытой двери спальни Лили привел её в настоящий ужас. Неужели они расправились с ней? Петунья аккуратно толкнула дверь и судорожно втянула воздух: в спальне творился настоящий кавардак. Одеяло беспорядочно валялось на полу, простынь скручена, а подушка вообще исчезла. Какая-то одежда была разбросана по полу, а шкафчики комода так и остались незакрытыми.
Собравшись с духом и глотая слёзы, Петунья решительно спустилась по лестнице и распахнула дверь кухни. Девушка облегчённо выдохнула. На полу сидела Лили. Она дрожащими руками собирала содержимое аптечки, которая вероятно упала с верхней полки, чем и вызвала тот жуткий грохот. Пальцы не слушались девушку: баночки и коробочки то и дело выпадали из её рук.
— Лили? — обеспокоенно позвала Петунья.
Лили дёрнулась и подняла голову. Петунья увидела красные заплаканные глаза, которые беззвучно молили о помощи.
— Лили, что случилось? — сестра присела рядом, забирая из трясущихся рук пачки таблеток.
Эванс пару секунд смотрела на свою сестру, а потом просто разрыдалась. Петунья обняла младшую сестру, успокаивая. Лили захлёбывалась слезами, крепче прижимаясь к сестре.
— Ну же, тише, милая, — Петунья пыталась остановить этот неконтролируемый поток слёз. — Хватит, успокойся. Расскажи мне, Лили.
Но Лили не слышала, она продолжала плакать, задыхаясь истерикой.
— Лили! — Петунья не знала, что делать. Нужно было привести Лили в чувство, иначе сестра может просто свихнуться! Петунья замахнулась и дала Эванс звонкую пощечину, от которой Лили словно пришла в себя.
— Спасибо, — осипшим голосом проговорила Эванс.
— Что случилось, Лили? — спросила Петунья, удерживая младшую сестру за плечи.
И Эванс рассказала всё. О том, что случилось с родителями. О том, где она была целый год и что пережила в том страшном заведении в Лютном переулке. Рассказала, как её спасли старые друзья. Рассказала то, как она встретила Эвелин и то, как чуть не умерла из-за неё. Описала всё, чем занимается Орден. Даже сумела объяснить Петунье, что такое крестраж и рассказать об охоте за ними. Потом она долго рассказывала о провальной операции и о том, как Волдеморт влез в её голову и теперь будет мучить её кошмарами. И под конец своего рассказа показала Чёрную метку. Лили решила замотать её бинтом, чтобы никто не увидел. Полезла за аптечкой и упала, разбудив Петунью.
— Ходячая катастрофа, — подвела итог Петунья. Она усадила Лили на диван, напоила ромашковым чаем. Эванс почти полностью пришла в себя.
Петунья помогла Лили перемотать левое предплечье и теперь никто не смог бы увидеть этот ужасный знак.
— Тебе надо отвлечься, Лили, — рассуждала Петунья, заварив ещё чаю. — Война войной, но если постоянно о ней думать, то можно просто сойти с ума. Вспомни дедушкины рассказы. Они на фронте устраивали концерты по ночам.
А с утра снова шли в атаку. Тебе нужно устроить концерт. Пройтись по магазинам, или может даже на свидание?
— Что ты такое говоришь, Петунья, — грустно вздохнула Лили. — Я не могу об этом даже думать.
— Вот именно! Так ты себя и погубишь! — воскликнула Петунья. — С этим надо что-то делать!
Но ответ на просьбы Петуньи пришёл сам собой. В дверь настойчиво постучались.
— Оставайся здесь, сиди тихо, — спохватилась Лили, вытаскивая палочку.
Эванс тихо подошла к двери. Приложив ухо к деревянной поверхности она не услышала ничего подозрительного. Лили резко открыла дверь. Стоявший за ней Томас отпрянул от неожиданности. Он что-то держал за спиной и явно собирался с духом.
— Лили, здравствуй, — начал Том. — Я всего на пару минут, перед работой, решил зайти.
— Доброе утро, — поздоровалась Лили, не до конца понимая, что к чему.
— Лили, я хотел спросить, — Том начал нервничать и часто моргать. — Как насчёт того, чтобы сходить, скажем, в кафе?
— Кафе? — изумилась Лили. Теперь был черёд Эванс нервничать и судорожно подбирать правильные слова.
— Да, просто дружеская прогулка, — кажется, Томас справился с волнением и теперь говорил уверенно.
— Ох, — растерялась Лили, — я даже не знаю, — внутренний голос кричал об отказе. Лили не может сейчас ходить
на свидания, пока за порогом война. Но Петунья была до ужаса права — если Эванс не перестанет думать о войне, то просто свихнется. – Эм, это неплохая идея.
— О, замечательно, — улыбнулся Томас. — Как насчёт вечера четверга? Скажем, в часов семь? Я зайду за тобой, если ты не против, Лили.
— Совсем нет, — в ответ улыбнулась Эванс. — Четверг, семь вечера, хорошо.
— Хорошо, — повторил Томас, а потом взглянул на часы. — Что ж, мне пора, иначе я опоздаю на работу. Ах да, точно!
Томас наконец показал то, что держал за спиной всё это время: небольшое букетик белых хризантем.
— Это тебе, — Том протянул девушке цветы. — До четверга, Лили!
Лили пару минут не могла сдвинуться с места. Она едва нашла в себе силы закрыть дверь и вернуться в гостиную, где её поджидала любопытная Петунья.
— Я иду на свидание, Туни, — сказала Лили.
