Глава 35Когда глаза привыкли к свету, он увидел со вкусом обставленную комнату. «И умирать надо уметь красиво» - почему-то пронеслось в голове. У камина стояло два кресла, в одном, дальше от окна, сидел Шпренгер, сосредоточенный, властный, сильный и страшный. В другом, видимо, Штюрм, но его заслоняла спинка кресла. Была тихо. Они молчали.
Гарри не видел, чтобы Шпренгер отвел взгляд от Штюрма, но почувствовал, что еще до того, как он заглянул в окно, Шпренгер знал, что он, Гарри, тут. И совсем не рад этому. Гарри отодвинулся от света, стараясь и видеть хоть краем глаза, что происходит, и чтоб его не было видно по крайности Штюрму. Хотя, скорее всего, он почувствовал тоже, что Гарри тут. Где-то в глубине души юноша жалел, что пришел, кажется, он только напортил. Волнение за Шпренгера не исчезло, но он очень боялся ухудшить ситуацию. Уйти? Он сделал шаг назад – камни посыпались из-под ног. Гарри проводил падающие части каменного растения взглядом. Теперь уйти если только упасть вниз. Эмоции переполняли его самые разные – и была грусть, что он не смог исправить ошибку, и радость. Это знак судьбы, чтобы он остался. Может, все-таки он сможет чем-то помочь. Тихо вздохнув, он взглянул в окно и прислушался.
Сначала было тихо, оба – и Штюрм, и Шпренгер молчали. Тяжесть силы, что исходила от обоих, увеличивалась, Гарри прерывисто вздохнул, едва сдержав тихий стон – ребра нещадно болели, с головной болью Гарри уже сроднился. Спустя какое-то время, которому Гарри потерял счет, его заставил вздрогнуть резкий скрип, от которого сердце забилось в неимоверном темпе, – Штюрм уселся в кресле поудобнее. Стук сердца отдавался в ушах, перед глазами поплыли круги. Когда они прошли, Гарри посмотрел на Шпренгера. И удивился. Что-то было не так. Вроде все хорошо и в то же время не так. Он пригляделся к нему. И понял. Когда к ним приходили такие люди как Штюрм или Фатербрюдер, тогда он был спокоен, даже позволял себе шутить, да, напряжение было, но не такое как теперь. Шпренгер и сейчас на вид был спокоен, но что-то в глазах, в жестах говорило Гарри, что святому отцу сейчас тяжело, он волнуется, волнуется, между прочим, за него, Гарри, что он устал и…ему больно. И вместе с тем Шпренгер был властен, Гарри не решился бы к нему сейчас подойти, это был отчасти кто-то другой, не тот Шпренгер. Этот человек мог пойти на страшные вещи, но вместе с тем Гарри знал, что беспричинно жестким и жестоким Шпренгер не будет, что даже когда его враг будет ему угрожать, Шпренгер постарается обойтись меньшей кровью. Как теперь. Юноша был уверен, что Шпренгер мог бы убить Штюрма, но не хотел этого, хотел найти разумный компромисс, а Штюрм… Гарри поднял брови, ощутив всю ненависть и злобу виновника всех бед. Откуда столько злобы в человеке? От того, что был в тени родни (Гарри не знал, почему так решил, но знал, что это так и есть)? Глупо. Рон завидовал ему на четвертом курсе, но он смог это перешагнуть, потому что дружба для них была важнее, дружба была святым для них. И Гарри знал, что если что, Рон всегда поможет ему. Штюрм морально силен, неужели он не смог перешагнуть себя? Нет. Не то чтобы не смог. Просто не захотел. Ему нравилось злиться, нравилось завидовать, строить козни. «Глупый, сколько ты теряешь, и сколько уже потерял…», - снисходительно подумал Гарри, удивляясь тому, что он в данном случае может быть снисходительным.
- Хочешь меня унизить еще больше? – услышал Гарри, не понимая, то ли Штюрм это действительно сказал, то ли ему показалось, то ли это его собственные мысли: он подумал, что Штюрм мог бы так сказать и словно «услышал».
- Не думаю, что тебе требуется ответ, - таким же образом ответил (или не ответил) Шпренгер. Наверно, все же ответил – эти холодные интонации Гарри не слышал раньше, поэтому вряд ли бы смог их представить.
- Почему же это?
- Потому что ты знаешь, что не хочу.
- Врешь, - заметил Штюрм и неожиданно повторил с такой злостью и отчаянием, что эмоции, вложенные в слова, чуть не оглушили Гарри, - врешь!
Гарри стало страшно. Он убивал многих, но никто из Пожирателей, никто не был так одинок. Это кричал не Штюрм, это кричала пустота, одиночество внутри него. Как можно жить с такой пустотой внутри?
- Успокойся, - все так же холодно заметил Шпренгер, - и ответь все же на мой вопрос.
- Я не хочу на него отвечать! Ты прекрасно знаешь, что я не отвечу на него, что не буду слабым настолько, чтобы не то что принять твои слова, но и ответить на них! Я не слаб!
Гарри зажмурился от вспыхнувшей боли во всем теле - от Штюрма исходила волнами сила, причинявшая боль, нагнетающая страх и отчаяние, и эти волны Штюрм с силой направил на Шпренгера. «Нет! – испугался Гарри, он не хотел, чтобы Шпренгер чувствовал эту боль, он не должен был, - не смей!». Он приподнял палочку, но не смог заклясть Штюрма – что-то не давало ему вспомнить заклятие, поднять палочку на нужную высоту, он беспомощно, со страхом за дорого человека посмотрел на Шпренгера. До него волны не докатились, уснув едва коснувшись ног.
- Ты не слаб, - заметил Шпренгер, - но я и не спорю с этим.
- Я – нет, а ты - слаб, - страшный полубезумным голосом ответил Штюрм, - и знаешь, почему? Нет, физически ты силен, но ты слаб. Потому что ты не можешь меня заставить отступить, а я - могу.
Окно распахнулось, ударив Гарри по рукам и лицу, он попробовал за что-нибудь ухватиться, но было не за что. Он стал падать, в последнюю минуту уцепившись за ставень. Пока он искал ногами опору на разрушенном участке узора, Шпренгер что-то ответил Штюрму, но Гарри не услышал.
- Как просто его было привести сюда! – восхитился Штюрм, заставив Гарри вспыхнуть от злости, - который раз он ловится на одну и ту же удочку! Это так удобно! А зачем он тебе, Балиан? А? Может, ну его?
Ставень скрипнул, на голову Гарри посыпались мелкие камушки и пыль, он повертел головой, освобождаясь от пыли на лице и камушках в волосах, и посмотрел вверх - отныне ставень держался на чем-то более слабом, чем честное слово. Палочку он уронил. Надо перебраться в другое место. Он попробовал перейти на более прочный фрагмент узора и ухватился за подоконник.
- Мне все равно, Старкер,- ответил Шпренгер, заставив сердце Гарри на секунду замереть в страхе, - ответь на вопрос.
- Все равно? – Штюрм пытался сдержать разочарование, но оно все равно проникло во фразу, - смотри, Балиан, думай, что говоришь.
- Ты не ответишь?
- Отвечу, - спокойно и страшно ответил Штюрм, - сейчас только…
Гарри что-то толкнуло в грудь, он не смог удержаться и стал стремительно падать, но за метр до земли замер в воздухе. Он удивленно и неожиданно легко часто задышал, и тут же был ослеплен яркой вспышкой в комнате, где были Шпренгер и Штюрм. Гарри, не успевший испугаться за себя, панически испугался за Шпренгера, невыносимой болью пронеслась мысль потерять святого отца, ставшего гораздо больше отцом. А секунду спустя Гарри захлебнулся волной темной боли, поглотившего его целиком. Такой боли Гарри еще не испытывал и не думал даже, что такая бывает, что это все еще боль, а не смерть. Он не понимал, кричит ли, и не понимал, кончится ли все это, или так будет теперь всегда…
Где-то пели птицы. Чисто и радостно. Было свежо: свежий приятный ветерок, запах свежий, какой только весной бывает. Гарри открыл глаза – светлый потолок, как дома, на нем - солнечные зайчики. Тепло. Мягко.
Он лежал в постели у себя в комнате, в замке, ставшего теперь таким родным.
Гарри сел в кровати. Как? Что? Где? Почему? Где Шпренгер? Что произошло?
- Эх, Гарри, - раздался мягкий и укоризненный голос сбоку, - наказать бы тебя… но, думаю, ты уже свое получил.
- Мистер Шпренгер!
В дверях стоял целый и невредимый улыбающийся Шпренгер, он подошел к Гарри и обнял его.
- У тебя все хорошо? – спросил он.
-Да, - ответил Гарри, уткнувшись ему в грудь, - Вы знаете, что я самый счастливый человек на свете? Я так боялся, что вас не будет, а вы рядом! Я так боялся за вас!
От сутаны падре пахло чем-то родным и теплым, тепло и счастье переполняли Гарри, происшедшее было не более, чем страшным сном, Шпренгер обнимал Гарри, и юноша чувствовал, что и что Шпренгер волновался за него, что и он рад тоже, что все хорошо кончилось, что они вместе.
- Простите меня, мистер Шпренгер, - тихо сказал Гарри,- я не знал, что будет хуже, если я приду, я хотел помочь… мне очень неловко, что я мог подставить вас…
- Да уж, ты здесь… впрочем, ладно. Ты понял ошибку и получил наказание, - Шпренгер погладил Гарри по голове,- успокойся, Гарри, все будет хорошо теперь.
- А Штюрм? А Сантори и Беллармин?
- Штюрма нет больше. А Антонио и Роберта ты увидишь за чаем.
- Да уж, Гарри, - приподнял брови Сантори, - заставил ты нас поволноваться… Ведь тебе говорили, что не следует выходить за пределы замка, а ты? Расслабился. В будущем не позволяй себе такой роскоши, если не уверен стопроцентно в безопасности того, за кого ты отвечаешь и в своей собственной. Понял?
- Да, - Гарри отхлебнул еще чая, прошлое уплывало как кошмар ночи под светом дня, - а… - ему было неловко спросить это, но он боялся задеть их вопросом и невольной обидой.
- Что, Гарри? – мягко спросил Шпренгер,- не волнуйся. Что случилось?
- А почему вы не помогли нам сразу? И что с Малфоем? И почему вы подписали указ о сожжении?
- С мистером Малфоем все хорошо, как и со всей деревней, - ответил Шпренгер, - о случившемся помнят только маги. А сразу… Гарри нам сложно бороться с таким количеством искусных магов и инквизиторов. Здесь дело не только в силе каждого, по отдельности мы сильнее их, но их много, поэтому пришлось выждать…
- И обманом придти к ним? Так вам было легче, да? Они как окружали себя, - Гарри подумал, как лучше сказать и при этом не потерять мысль, потом решил сказать, как скажется, они поймут, - ну, сферой этой силы, и вам было сложно проникнуть, а изнутри, когда вы пришли, было легче? Они стали вроде как не вместе, а поодиночке?
- Ну, мысль ухватил верно, - кивнул Беллармин,- а указ… в круге костра ты был в безопасности, пока мы разбирались с неоинквизиторами.
- Но прости, что тебе пришлось так мучится, Гарри, - Шпренгер сжал его руку, согревая.
- Но теперь ты сильнее, - Сантори поставил чашку на блюдце,- вопросы есть?
- А как же Фатербрюдер? Снегг?
- Из твоей родни нет больше никого, надеюсь, это тебя не сильно огорчает, - Сантори чуть наклонил голову, в глазах блестели теплые искорки.
- Нет, не сильно. Значит, я теперь могу тут жить?
Трое инквизиторов одновременно хмыкнули.
- Что? – недоуменно спросил Гарри, улыбаясь внутренней радости, внезапно охватившей его.
- Если хозяин позволит, - улыбка Шпренгера не поместилась в его усах.
- Какой хозяин?
- Ну, - послышался голос от двери, - вообще-то мне казалось, что замок по наследству принадлежит мне.
Гарри обернулся – Снегг. Или Дух? «Мой брат умер – ха! А кто ж к тебе подходит, навроде Духа? А? Папа Римский?» - вспомнилось ему.
- Профессор? – спросил он. Снегг чуть насмешливо смотрел на него, - что же, - Гарри посмотрел на заговорщицки подмигивающих друг другу инквизиторов, - это что, шутка была?
Ему стал обидно. Его провели, как мальчишку! Затащили в такую историю! Он чуть не умер! Что это было? Он почти разозлился на Шпренгера, Сантори и Беллармина. А он им верил!
- Ты посмотри, Роберт, - обратился к Беллармину Сантори,- какой тебе достался ученик! Мы ему дали новую жизнь, не дали скучать, познакомили с такими людьми – а он и не доволен! Гарри, я тебя знаю очень давно, неужели ты не доволен? Неужели тебе было бы спокойнее и счастливее жить так, как ты жил?
- Ну, я вообще-то и не скучал! – ядовито ответил Гарри и смолк.
Он посмотрел на этих людей. Странно как. Чужие вроде люди, но ближе них - только Лу. Они открыли ему дверь в чуточку… да, что там - в другой мир, помогали, согревали… Внезапно Гарри понял то, что неосознанно чувствовал давно – он нашел то, что искал. Он нашел семью. А за это ничего не жалко.
- Знаете, что?- спросил он четырех мужчин, сидевших вокруг столика, уставленного чашками, чайниками с кипятком и заваркой, молочником, вазы с печеньицем, и смотревших на него с невыразимой теплотой, отеческой нежностью, гордостью, - спасибо вам! Спасибо за все это! За Дом спасибо!
Он хотел сказать им, что чувствует, как любит эту семью, как благодарен, но понял, что они знают, ощущают это, и слова не нужны.
- Профессор,- сглотнув неизвестно откуда взявшийся комок, спросил Гарри,- а вы, получается, не мой папа?
- О, Мерлин, Поттер! Не надо мне такого счастья! – вознес руки к небу Снегг.
- А что касается замка, - задумчиво произнес Шпренгер, - думаю, Северус будет не против…
- Чего? – подозрительно спросил Снегг.
- Отдать тебе, Гарри, свой домик в деревне, в котором он жил, пока ты тут хозяйничал.
- Да забирай, жить там не могу, - отмахнулся Снегг, - там всего два этажа и деревья выше дома! Ужас!- шутливо возмущался он.
- Деревья выше дома…- мечтательно повторил Гарри и отпил из кружки Шпренгера.
- И как люди поверили, что ты мой сын…- вздохнул бывший учитель зельеварения, - поставь кружку мистера Шпренгера на место, «наследничек», и возьми свою…
- Ой, простите,- Гарри стушевался и, ставя кружку на место, разлил все содержимое по столу.
«Чайное пятно так и осталось, - Гарри задумчиво провел по скатерти рукой, - все, как было…Скатерть цела, а их уже нет.…И я уйду, а оно останется – дядя Северус хорошо заколдовал его…». Размышления прервал кашель, вытягивающий душу, изматывающий тело. «Скорей бы уже… нельзя так долго… они меня давно ждут…А я тогда… черт, я плакал! - Гарри усмехнулся, - не мог поверить, что все уже, что им всем пора, что даже теперь они не могут больше тут… столько лет прошло, а мне все больно, что рядом нет дорогого Балиана… Хоть внуков увидел…и я скоро приду к ним. Они тогда уходили вечером, и на них падал красновато-желтый свет, как мантия Сантори и Беллармина, а пахло…чем-то пахло таким…не помню…»
Опираясь на трость, Гарри подошел к окну и посмотрел на умирающий день. «Ах да, чем-то…каким-то нежным запахом от яблоневого цвета пахло… как теперь…»
Было тепло. Дул легкий ветер. На лицо Гарри падал красноватый свет солнца, тень в глубоких морщинах куталась в коричневатые оттенки, борода серебрилась. Все молчало. Казалось, что этот старик стоит всего минуту – или вечность.
