Глава 36. Радужные перспективыПрофессор Снейп моментально разразился бранью:
– Поттер, вы – не студент, а куль с картошкой! Я понимаю, что сделал вас несчастным, насильственно разлучив с Темным Лордом, но тащить упирающегося ученика через все поле – занятие выше моих сил!
– Отцепись от него, Вер, – послышался справа обессиленный голос О’Рахилли. Гарри тут же завертелся в поисках Люпина, и тот успокаивающим жестом положил руку ему на плечо.
Прийти в себя им так и не дали: на краю поляны тут же материализовались Дамблдор с Орденом Феникса почти в полном составе, мадам Помфри, Рон с Гермионой, и все они тут же накинулись на четверку с вопросами. Сами герои дня даже не пытались понять смысл сыплющихся со всех сторон фраз. Профессор Снейп поднялся, пошатываясь, и, высокомерным жестом запахнув полы мантии, заявил:
– Никаких комментариев!
Рон с Гермионой тут же подхватили Гарри, вслед за ним в лазарет поволокли остальных. Справедливости ради, друзья не докучали ему вопросами, хотя их, конечно, снедало любопытство. В больничном отсеке выяснилось, что отступление прошло не без потерь – даже по Гарри проехалось замораживающее заклятье, но от потрясения он этого просто не заметил. Улучив момент, когда мадам Помфри вытолкала всех посетителей, Люпин приподнялся на постели:
– Нам нужно согласовать, что мы скажем общественности.
– Расскажем, как было, – пожал плечами Гарри.
– Нет, – покачал головой Снейп. – Нам попросту не поверят. Лично я так и не понял, что произошло.
O’Рахилли сглотнул:
– Почему он убил Уолтера? Ведь он согласился сотрудничать…
– Едва ли случайно, – отрубил Снейп.
– У нас будет еще время обсудить это, – напомнил ему Люпин.
– Значит так, запоминайте. – Снейп обвел присутствующих суровым взглядом. – Расхождений в показаниях быть не должно. А то, в связи с кадровым кризисом Азкабана, нас некому будет сажать. До момента нашего с Поттером появления – все как было. Потом: Темный Лорд предложил Уолтеру сотрудничество, вы помните, надеюсь, хоть приблизительно, что он там вещал. Уолтер решительно отказался. Сказал дословно, запоминайте: «Я уже совершил одну ошибку, и не хочу ее повторить». После этого Лорд ему – "Ты совершил последнюю ошибку" – и – "Авада Кедавра". Усложнять ни к чему. Дальше – дементоры атаковали Пожирателей смерти, и мы, пользуясь этим, сбежали. Откровения про отца Поттера будем держать при себе.
– А если применят зельt правды? – робко осведомился Гарри.
– Решат, что оно испорчено, – усмехнулся Снейп.
В этот момент блокада мадам Помфри была прорвана и в больничное крыло хлынули репортеры, за ними – Дамблдор, пытающийся их урезонить, за ним – мракоборцы и прочие служащие Министерства магии. Через полчаса у Гарри уже голова раскалывалась, а язык отказывался повторять одно и то же по тридцатому разу. При этом журналистов интересовали не сколько события, очевидцем которых он был недавно, сколько то, что его настоящим отцом оказался Лоэгайре О’Рахилли. Дошло до того, что его начали расспрашивать, в каких отношениях состоял его отец с Лили Поттер.
– Ни в каких! – пришел на помощь сам «отец», завершив этим серию данных интервью. Далее журналистов прогнали министерские защитники порядка, опасаясь, как бы в прессу не просочилось ненужной информации.
Допросы прошли на удивление гладко: издерганные чиновники выслушивая одно и тоже выступление снова и снова, аккуратно записали четыре документа, различавшихся только фамилией допрашиваемых. За спиной у них фланировал Дамблдор, отбивая всякую охоту к дальнейшим разбирательствам. Похоже, все настолько мало понимали, что произошло, что охотно поверили в неосведомленность четырех выживших. А когда речь зашла про смерть Уолтера, у всех министерских на лицах появилось красноречивое выражение «туда ему и дорога». Гарри лишний раз задумался: если его настоящего отца так не любят в качестве Уолтера, то как же к нему относились бы, живи он под своим настоящим именем… И к его сыну… В общем, гибели Повелителя дементоров все были только рады, а сопутствующие этому обстоятельства мало кого интересовали.
Стоило отчалить допрашивающим, как в больничное крыло просочились Рон и Гермиона. Девушка тут же заявила приятелю:
– Рон, не смей докучать Гарри расспросами. Ему сейчас не до того.
– Я и не собирался, – отмахнулся Рон. – Охота в очередной раз одно и то же слушать…
Гарри не знал, обидеться ему или смеяться. В конце концов, у него были лучшие друзья на свете.
Немного поговорив, Гарри был освобожден от общества друзей мадам Помфри, окончательно озверевшей от обилия посетителей, которые истоптали ее лазарет.
Когда в палате вновь остались только они вчетвером, Гарри обратился к дяде:
– А что мне отвечать на вопрос, кто моя мать? Меня уже несколько раз спрашивали…
– А я-то откуда знаю? – пожал плечами тот. – Скажи: Беллатриса Лестрейндж. Чтобы жизнь ей медом не казалась.
– Но ведь Пожиратели могут рассказать, кто мой настоящий отец…
– Ага, – хмыкнул Люпин, – а еще: откуда они это узнали.
– М-м-м… да. – Гарри нечего было возразить.
– Можешь сказать, – задумчиво предложил Снейп, – что твоя мать – Лейла Принс. Моя двоюродная сестра по матери. Умерла двенадцать лет назад.
– Я ведь ее даже не знал! – возмутился О’Рахилли. – Может, она – вылитый крюкорог!
– Какая разница, – пожал плечами Снейп. – Зато из хорошей семьи…
– Да, Снейп, – надулся РСД-шник, – мы еще обсудим эту историю с навешиванием на меня чужих детей! Гиппогриф – просто мстительная сволочь, но от тебя я такого не ожидал!
– Да не знал я ничего! – возмутился Люпин. – А хотел бы отомстить – придумал бы способ поостроумнее!
– Гарри, это я добавил споры папоротника в зелье Люпина, – признался Снейп. – Их в случае с зельем родства нельзя использовать, так как они не только ускоряют процесс…
– …но и фальсифицируют результат? – вскочил с постели Рахилли.
– Не фальсифицируют, а слегка смещают… – поморщился Снейп.
– И я считал тебя своим другом?!
На истошный вопль прибежала мадам Помфри и растолкала всех пациентов по койкам в дальних концах палаты, справедливо рассудив, что иначе, логически продолжив события сегодняшнего дня, они переубивают друг друга. Пользуясь тем, что серьезных травм у него не было, Гарри вышел в коридор перед лазаретом, остановившись у темного окна. Несмотря на то, что события этого дня сложились невероятно удачным образом, на душе было невыносимо тоскливо: он чувствовал себя пустой лодкой, которую течение оббивает о берега бесконечной реки.
Сзади послышались шаги, Гарри обернулся.
– Я решил сбежать из лазарета. – В полосу синеватого света вступил О’Рахилли с рукой на перевязи. – Лучше у себя полежу. Тоже не спится? Не хочешь выпить чаю? Надо поговорить.
Гарри уныло кивнул, подумав: «Теперь, к его огромному счастью, никто не навязывает ему чужого сына… уже ничьего».
Взяв из рук профессора чашку, Гарри заговорил первым:
– Вы не думайте, что я нарочно все скрывал. Мне вообще профессор Снейп рассказал только сегодня.
– Конспиратор чертов, – прокомментировал это О’Рахилли. – Мог бы мне рассказать. Он что думал, я совсем тайны хранить не умею?
С этим Гарри был как раз согласен, но, разумеется, предпочел оставить свое мнение при себе.
Глядя в чашку, преподаватель Войны добавил:
– А все-таки хорошо, что Дэвид хотя бы перед смертью узнал, что ты жив. Он очень страдал, в самом деле.
– Угу, – мрачно согласился Гарри. – А у меня уже две пары мертвых родителей. По-моему, многовато.
– У меня в твоем возрасте тоже убили родителей. Так что я тебя понимаю.
– Дело даже не в этом… Я ведь совсем его не знал… – «И лучше бы не узнал…» – мрачно закончил про себя Гарри. Как только появился тот, кто готов считаться его отцом, – так тут же объявляется настоящий отец, но лишь для того, чтобы уверить имеющегося родителя, что ребенок не его – и тут же помереть. Чудесно. Прямо по поговорке: «Лучше лунь в руках, чем жаворонок в небе».
– Гарри, – прервал его размышления О’Рахилли, – я тебе с самого начала говорил, что я – не твой отец, и, как видишь, оказался прав…
«Пошло-поехало… – мысленно вздохнул Гарри. – Ни к чему переживать, платить алименты вас никто не заставит…»
– …так что для меня ровным счетом ничего не изменилось. Ну и, Гарри… – Рахилли смешался, – я очень сожалею об Уолтере… о Рафферти… Но, раз его больше нет, может, ты согласишься и дальше считаться моим сыном?
– Вы хотите… усыновить меня? – не веря своим ушам, переспросил Гарри.
– В этом нет никакой нужды, – хмыкнул О’Рахилли. – Все и так считают тебя моим ребенком. Честно говоря, согласен ты или нет, не имеет большего значения: я, как твой дядя, имею полное право принимать участие в твоей судьбе. Так что, лето ты, конечно, проведешь со мной.
– Здорово! – воскликнул Гарри, почувствовав себя наконец обласканным судьбой. – Мы остановимся на Гриммуальд-плейс?
O’Рахилли поморщился:
– Если тебе очень хочется, можно остаться и там… Но ты действительно жаждешь созерцать членов Ордена Феникса все лето? Я, после всего, что произошло – не очень.
– Об этом я не подумал… – смутился студент. – А разве у нас есть другие варианты?
– Вообще-то, есть четыре поместья в Ирландии, фактически принадлежащих тебе…
– Что? – переспросил Гарри. Он, конечно, уже свыкся с тем, что далеко не нищий, но сообщение о том, что он является крупным землевладельцем, переварить был еще не готов.
– Понимаешь, твой отец, Уолтер… то есть, Рафферти, был богатым человеком, и его друг и коллега Сам-Знаешь-Кто не все успел из него выкачать. Осталась, главным образом, земельная собственность, которая немалого стоит. Составить завещание, само собой, он не удосужился. Поэтому после его официальной смерти, когда он стал директором, все его состояние автоматически перешло не к сыну, который поныне считается погибшим, а к единственному родственнику.
– А это… – Гарри наморщил лоб.
– Это я, – закончил O’Рахилли. – Я ведь его шурин, как-никак. Правда, пока я сидел в Азкабане, мне все это было даром не нужно, имениями занимались управляющие. Но я надеюсь, что они сохранили хотя бы одно из них в мало-мальски жилом состоянии. И сразу скажу: при первом же случае отпишу все это тебе – все-таки, ты – настоящий наследник, а мне не хотелось бы разживаться на моем «любимом» зяте Бреогане. Поскольку официально ты – мой сын, никаких трудностей с этим не возникнет.
– Я проведу лето в собственном поместье… – медленно проговорил Гарри.
– Будет одна маленькая проблема… с соседями.
– А что? Они будут заглядывать к нам за забор круглые сутки напролет? – поинтересовался парень.
– Да нет, – поморщился его вновь обретенный отец. – Орден Феникса решил прикрепить к нам профессора Снейпа, чтобы обеспечить твою безопасность: видишь ли, у них я особого доверия не вызываю…
– А разве он на лето не остается в школе? – переспросил студент
– Конечно, нет, Поттер, – раздался голос сзади. – Или вы свято верите, что, пока никто не видит, я пью кровь невинных младенцев в подземельях?
– А кто тебя просил детей пугать? – отозвался О’Рахилли.
– Они сами себе это внушили. Вот твой сынок меня в жизни не боялся, только хамил.
– Не трогай Гарри, ему и без того пришлось много вынести.
– Прошу тебя, Рахилли, не повторяй глупостей вслед за нашим директором!
Гарри постепенно уснул на диване под их мерную перебранку. Там он и проснулся, укрытый одеялом, и обнаружил, что уроки уже начались, а его, видимо, оставили досыпать. Однако Гарри решил, что опоздание ему как герою дня простится и отправился на Военные действия.
Когда он вошел в класс, все в немом восхищении уставились на него, кроме Гермионы, с хмурым видом мусолившей список зачетов, и Рона, что-то доказывавшего Малфою. О’Рахилли с рукой на перевязи расхаживал по классу, иногда задевая ей затылки учеников. При виде Гарри он вместо того, чтобы осведомиться о его самочувствии и отправить отдыхать дальше, сразу потребовал:
– Где список зачетов по Слизерину?
– Э-э-э… Забыл в гостиной…
– Тогда зачем вы вообще пришли?
– Мне сходить за ним?
– Если бы каждый раз при встрече с Тем-Кого-Нельзя-Называть вы задавались подобными вопросами…
Не дослушав, Гарри вышел в коридор, недоумевая, не проспал ли он вчера, как Снейп шибанул Рахилли заклинанием Обливиате так, что тот напрочь забыл про свои новые родственные отношения.
«В конце концов, – рассуждал Гарри, возвращаясь в класс, – даже не испытывая ко мне теплых чувств, он мог бы учесть, что мне вчера пришлось пережить, и не тявкать на меня… Я даже был ранен… Но ведь он тоже ранен! Причем куда как более серьезно. Тогда какие дементоры вообще принесли его на урок?»
– Профессор! – Гарри решительно припечатал к столу список зачетов. – Мне кажется, у наших факультетов накопилось столько задолженностей, что мы могли бы посвятить урок их сдаче. Причем с организацией этого справимся мы с мисс Грейнджер, а вам следовало бы отдохнуть.
Класс испуганно притих. Взрыв негодования со стороны профессора не заставил себя ждать:
– С чего вы взяли, что можете разрабатывать за меня план урока?
Гарри парировал:
– Мне сходить к мадам Помфри, сэр? Вряд ли она знает, что вы уже включились в работу.
Пробормотав что-то невнятное, О’Рахилли разрешил сдачу зачетов и удалился в свои апартаменты.
Когда он вышел, Гарри пояснил:
– Профессору надо поберечь себя. Ведь он не только наш преподаватель, но и последний из РСД…
Класс оживленно загудел. Из общего гула вырвался жалобный голос Малфоя:
– И что мне теперь делать? Мне сказали, что Уолтер…
– Погиб от руки нашего общего врага, – кивнул Гарри. – И с дементорами Сам-Знаешь-Кто теперь делать сам не знает, что.
– А мне сегодня утром заявили, что я – новый директор Азкабана, – потерянно сообщил Драко.
– Поздравляю, – не удержался Гарри от ехидности, – профессор О’Рахилли и мистер Малфой-старший будут тебе преданными сотрудниками.
Драко в ответ на это впал в состояние, близкое к истерическому, разразившись нескончаемой цитатой о своих горестях.
– Не мне же постоянно за всех отдуваться? – философски заметил Гарри.
В результате вместо заявленной сдачи зачетов весь урок студенты занимались тем, что донимали Гарри вопросами о недавних происшествиях, начиная с его генеалогии и заканчивая вчерашними событиями. Он обнаружил, что, оказывается, у него полно родственников со Слизерина, правда, к его облегчению, весьма дальних, а его прадедушка был боевым товарищем дедушки Финнигана. От этих сведений голова у него вскоре пошла кругом, особенно когда Симус принялся с увлечением перечислять всех предков O’Рахилли, объясняя, как они были связаны с его собственными предками.
Пока Гарри просвещали насчет его родословной, прочие студенты перешли к обсуждению проблемы дементоров, вставшей с прежней остротой в связи с гибелью Уолтера. Увлекшись дискуссией, они совершенно позабыли, что смотрят на проблему, вроде как, из разных лагерей. Когда до конца урока осталось двадцать минут, Гарри, посмотрев на список, махнул рукой:
– Ладно, в конце концов, это поважнее будет, чем наши зачеты.
Следующим уроком стояло зельеварение. Первый раз в жизни для Гарри этот предмет стал источником не мучений, а развлечения. Профессор Снейп принялся собирать домашние эссе, очередь дошла и до него.
– Поттер! – провозгласил зельевар.
Гарри молчал. Из вредности.
– Поттер, вы оглохли? – раздраженно повторил профессор.
– Если вы имеете в виду меня, сэр, – отозвался студент, – то я не Поттер.
– Мерлин вас разбери, по спискам вы – Поттер, – буркнул Снейп.
– А по отцу – О’Рахилли, сэр, – невозмутимо отозвался Гарри.
– Если ученикам вдруг приходит в голову идея сменить фамилию посреди учебного года, – заметил зельевар, – они сами должны позаботиться о внесении изменений в списки преподавателей.
– Тогда я попрошу вас об этом прямо сейчас, сэр.
Профессор что-то черкнул в своем пергаменте и возобновил расспросы:
– Ладно, Рахилли, где эссе?
– Вчера вечером я не успел написать его, сэр! – торжественно провозгласил Гарри, силясь сдержать дурацкую улыбку.
– Мерлин с вами, Пот… O’Рахилли. Минус пять баллов, – автоматически произнес Мастер зелий.
Во время обеденного перерыва Гарри отозвал друзей в Астрономическую башню и, взяв с них обещание хранить тайну, пересказал им все услышанное от Снейпа и правдивую версию событий прошлого вечера, упомянув и о планах на лето.
Гермиона выглядела расстроенной:
– Гарри, мне так жаль, правда… Все-таки твой отец был замечательным человеком, что бы там ни говорили… – При этом она почему-то бросила угрожающий взгляд на Рона.
Тот как ни в чем не бывало отозвался:
– А что, замечательный, я не спорю… Не заметить сложно…
Не обратив внимания на его слова, девушка закончила:
– Но у тебя ведь остается дядя, и отношения у вас понемногу налаживаются…
– Это точно, – прибавил Рон, – если после сегодняшнего он тебя не прибил на месте. И все-таки, ты уверен, что хочешь провести лето в ирландской развалюхе, где наверняка пруд пруди клопов, блох и пауков?
– Рональд, что ты несешь? – прервала его Гермиона. – Если твой друг рад перспективе провести лето в собственном доме, обязательно надо отравить ему радость?
– Я только хотел сказать, – оправдываясь, начал Рон, – что переизбыток общения с родственниками может быть вреден для нервной системы, а Гарри это пока еще невдомек! Ладно, не хотите слушать – как хотите. Но когда тебе станет невмоготу жить с этими, – парень бросил опасливый взгляд на подругу, – замечательными людьми, перебирайся к нам в «Нору».
