В ритме сальсыДорогие мои читатели! Вы очень долго ждали эту главу, и я наконец представляю её на ваш суд) Но я бы никогда не написала её без вас, вашей поддержки и ваших отзывов!) Спасибо вам! Я вас очень люблю!)
На территорию Хогвартса медленно опускался тёплый июньский вечер, золотя башни и шпили и растворяясь в звуках природы. Это был последний вечер перед каникулами, и Хогвартс уже наполнился преждевременной тоской и грустью по студентам, по их смеху и голосам, шуткам и веселью, печалью и разочарованиям, дружбе и любви, по их жизни, которую проживал древний замок, так же, как он проживал ещё тысячи жизней других юных магов, учившихся прежде. Эту же грусть испытывали и сами студенты и, хотя многие из них скучали по дому, они знали, что так же будут скучать и по Ховартсу.
Для большинства студентов эта тихая грусть, витавшая в воздухе свежим запахом лета, была светлой и приятной. И так бывает. Если знаешь, что вернёшься.
-Значит, вы уходите?
-Да. Вернусь в Штаб Мракоборцев. А Дамблдор найдёт вам достойного преподавателя.
-Вы были хорошим учителем.
-Спасибо, мисс Эванс...Лили.
Гриффиндорка посмотрела в глаза профессору Салисберри и мягко улыбнулась. В кабинете были только они одни.
-Лили, насчёт моей сестры... - начала Донолдина, но гриффиндорка перебила её.
-Я рассказала только своей близкой подруге, потому что она тоже имела к этому отношение. Знаем только мы и, поверьте, мы никому не скажем, - произесла Лили и тоном, внушающим доверие, добавила: - Я обещаю.
Профессор как-то странно улыбнулась, так, словно ей было очень больно.
-Спасибо, Лили, но, я думаю, это теперь без надобности.
Эванс вопросительно посмотрела на волшебницу.
-Джерри...погибла, - негромко сказала Донолдина и опустила глаза. - Мракоборцы вычислили дом, в котором она скрывалась, завязалась драка, и кто-то из них... - профессор замолчала, не договорив.
Лили удивлённо и вместе с тем немного испуганно распахнула глаза. Профессор посмотрела на книжный шкаф, из которого уже вынула все свои книги. Именно за этим занятием и застала её Лили, когда вечером вернулась за забытым в классе учебником.
-За ней охотились Пожиратели смерти и мракоборцы, - сказала Донолдина и перевела взгляд на Лили. - Не следовало питать иллюзий, что кто-то из них не сможет её найти.
-Но ведь её дом наверняка был окружён чарами?.. - спросила Лили, словно утвердительный ответ на её вопрос мог вернуть Джеральдину.
-Разумеется. Но моя сестра была неугомонна. Она пробралась в дом одного из убийц и после из-за этого попалась, - профессор Салисберри вздохнула и покачала головой. - Жажда мести буквально свела её с ума. Ведь ты же видела её...она была не в себе.
Профессор замолчала, а Лили с болезненным удивлением смотрела на женщину, так не похожую на их преподавателя защиты от тёмных искусств. Так смотрят люди на что-то безвозвратно ушедшее, что, может, и не имело для них большого значения, но исчезновение чего вызвало грусть и непонимание. В Донолдине не было и тени той резкости и строгости, к которой привыкла Эванс. Колдунья не позволяла себе казаться раздавленной, но смерть сестры, единственного родного ей человека, погрузила её в глубокую, беспросветную печаль.
-Я бы хотела извиниться за неё, - сказала профессор. - Сначала Джерри напала на тебя в школе, потом этот взрыв...да ещё вздумала мучить тебя историями...
-Всё в порядке, - заверила женщину Лили. - Ваша сестра поступила благородно, ведь она могла просто бросить меня на улице, не заботясь о том, что со мной будет, но она этого не сделала. Кроме того, мне кажется, ей хотелось кому-то рассказать...
-Это и неудивительно. Моя сестра стала убийцей, - вдруг резко сказала профессор. - Думаешь, всё это проходит бесследно для человеческой души?
Донолдина наморщила лоб.
-Простите, профессор, могу я спросить? - произнесла Лили, надеясь получить разрешение задать волнующий её вопрос.
Профессор Салисберри посмотрела девушке в глаза, и Эванс расценила это как знак позволения.
-Я зная, что вам не хочется об этом говорить, но я не могу понять, - начала Лили, - ваша сестра сказала, что лорд Кеннингтон не простил ей и её друзьям того, что из-за них его племянника отправили в Азкабан, и за это он мстил. Выходит, он просто указал другим Пожирателям на...неугодных ему людей, приказав им убить их?
Профессор, чуть нахмурившись, серьёзно посмотрела на Лили.
-Так сказала тебе моя сестра? - спросила волшебница и, получив положительный ответ, продолжила: - Джерри не совсем правильно выразилась. Лили, не стоит думать, что всё зависело от воли одного старикашки, который и Пожирателем-то не был. Просто его воля совпала с волей Волан-де-Морта. Пойми, Волан-де-Морту дела нет до личных взаимоотношений его слуг с кем бы то ни было. Но Джерри со своими сослуживцами нарыли улик не только на племянника Кеннингтона, но и на его сыночка и на других Пожирателей. Это было чревато последствиями и могло угрожать Волан-де-Морту разоблачением. И он приказал избавиться от тех, кто представлял для него угрозу. Кроме того, это был акт устрашения, - Донолдина сжала губы. - «Смотрите, что бывает с теми, кто пытается противостоять мне, и делаёте выводы». Не думай, что о лорде Волан-де-Морте так уж мало известно. Ты пойми, всё давно перестало быть слишком простым, чтобы не требовать серьёзных действий и решительных поступков. Мир, он меняется. Это напряжение, этот...накал, он не может просто взять и со временем исчезнуть, как простуда. Это выльется в нечто большее, гораздо большее, чем можно предполагать. Разразится буря, и от неё невозможно будет спрятаться. Ты либо борешься, либо... Каждому придётся выбирать сторону, Лили, - Донолдина сосредоточенно посмотрела на Эванс с хорошо скрытой печалью во взгляде. - Но даже выбор не будет являться самой большой трудностью. Гораздо труднее не свернуть с выбранного пути.
-Значит...войны не избежать? - тихо спросила Лили.
-Я не смею решать это, - ответила колдунья. - Но нужно быть готовым защищать себя и своих близких.
-Тогда зачем вы увольняетесь? Вы могли бы научить нас этому.
Донолдина вздохнула.
-Штаб мракоборцев редеет, и я нужна там, - сказала она. - Когда нет семьи и не ради кого жить, начинаешь хотеть жить ради тех, кого даже не знаешь.
-Не понимаю.
-Это трудно, - согласилась профессор. - Я хочу защищать людей, если это в моих силах. Ведь их есть от кого защищать.
-Вы боитесь? - вдруг спросила Лили.
-Чего? Смерти? - профессор усмехнулась. - Раньше — да, теперь — не знаю, - сказала она и добавила: - Джерри не боялась.
-Она не боялась, потому что думала, что вы хотите, чтобы она была мертва, а ваши сын и муж живы, - сказала Лили.
Донолдина удивлённо вскинула брови.
-Я никогда этого не хотела, - покачала она головой. - Я любила сестру, хотя, наверное, не давала ей почувствовать это. Но...знаешь, её храбрость — это нечто другое. Джерри не то что не дорожила жизнью, просто у неё была какая-то особая внутренняя свобода, которой никогда не было и нет у меня. Она не считала смерть чем-то слишком уж страшным...её жизнь была куда страшнее, - Донолдина обошла вокруг своего стола и остановилась у стула, опершись одной рукой о столешницу. - Что ж, Лили, мне пора собираться.
-Да, конечно. Извините, я вас отквлекла, - скороговоркой проговорила Лили.
-Ничего, - негромко сказала профессор, и Эванс удивилась тому спокойствию, которое прозвучало в её голосе. - Я рада, что мы всё выяснили...и что ты не держишь зла на мою сестру.
Лили покивала, не зная, что ещё сказать.
-Что ж, всего доброго, Лили, - уголки губ Донолдины дрогнули, словно она хотела улыбнуться, но тут же сжала губы и опустила глаза.
-И вам, профессор, - гриффиндорка прижала к груди свой учебник, кивнула в знак прощания и, бросив последний взгляд на статную гордую колдунью, вышла в коридор.
***
А вечером Лили сделала то, что — она чувствовала — должна была сделать ещё несколько недель назад. Элизабет поддержала Эванс в её решении и, как показалось Лили, даже была ему рада, хоть и пыталась это скрыть, как пыталась скрыть довольную улыбку, когда Эванс выходила из спальни, вероятно боясь обидеть или расстроить рыжеволосую подругу. Мэри, которой Лили тоже поведала свои намерения, похоже, не разделяла мнений Макензи на этот счёт. В отличие от неё, Мэри страшно удивилась и даже как будто погрустнела, узнав о том, что намеревалась сделать Эванс. Ненавязчиво (как она сама думала) Мэри пыталась отговорить Лили, но Эванс была непреклонна, поскольку она не нуждалась уже ни в чьих советах, уверениях и домыслах, руководствуясь исключительно своими чувствами и ощущениями.
Итак в седьмом часу вечера Лили покинула спальню, провожаемая взглядами подруг. Спустилась на первый этаж, вышла на улицу и пошла к озеру. Идя туда, она нисколько не сомневалась, что поступает правильно, и нисколько не волновалась.
Поднялся ветер и растрепал распущенные рыжие волосы, закрывая лицо Лили. Гриффиндорка убрала их и заметила у озера Джека, который уже ждал её, глядя на воду.
Джек принял её решение спокойно, именно так, как она этого ожидала от него. Лили зачем-то спросила, не злиться ли он, на что Джек улыбнулся своей привычной мягкой улыбкой и сказал, что ему не за что на неё злиться и попросил только, если вдруг когда-нибудь ей понадобиться помощь, она обязательно обратится к нему.
-Я люблю тебя, - вдруг сказал Джек и опустил глаза; он никогда не говорил ей об этом, когда они были вместе.
Лили удивлённо вскинула на него глаза. Вдруг стало стыдно. Для неё всё это было несерьёзно, и пусть она только сейчас это поняла, но ей казалось, что и Джек не питает к ней таких сильных чувств.
-Ты удивлена? - спросил когтевранец и грустно улыбнулся. - Я понимаю...ты от меня не ожидала.
-Дело не в ожидании, - возразила Лили, и её голос прозвучал так, словно она оправдывалась.
Джек улыбнулся шире, и грусть исчезла из его глаз.
-Ты ко мне такого никогда не испытывала, - сказал он. - А я на какое-то время подумал, что... Но так бывает. Все ведь ошибаются.
Лили наморщила лоб. Что-то тяжёлое как бы поднималось внутри. Джек заметил её состояние и, спокойно улыбнувшись, сказал:
-Не расстраивайся из-за меня. У меня всё будет хорошо. И у тебя тоже, - парнень взял её зу руку и осторожно сжал тоненькие пальчики. - Ты необыкновенная девушка, Лили... Смейся над моими словами, считай их глупыми и банальными, но я всегда буду думать так, буду думать, что ты особенная...потому что так и есть.
А на следующий день их уже мчал домой Хогвартс-Экспресс. Лили не покидало ощущение, что с Джеком у них всё вышло как-то странно, неправильно.
Но это было в прошлом.
И, глядя на бесконечно меняющийся за окном поезда пейзаж, Лили думала о том, что этот год был богат на невероятные события, загадки и тайны, но он закончился, и все они остались в нём. Её же ждёт лето и новый, вновь полный захватывающих приключений, седьмой год в Хогвартсе.
Наступило лето.
Оно цвело яркими цветами, звучало стрекотом цикад в сочной зелёной траве, пело лёгким ветром, играющим в молодых ветвях шиповника...
Ах, лето, лето! Тем больше люблю я тебя, чем ласковей и веселей смотришь ты на меня из глубин пестреющих садов. Потому так ждут и так обожают тебя жители дождливой Англии, что ты так коротко и так ярко, что тебя не забыть, не забыть никогда. Ведь ты упорхаешь, не успев появится, но и это прощают тебе. Тебе всё прощают...
Это лето было временем, давшим Лили возможность не торопясь всё обдумать: всю свою жизнь, которая, казалось, очень изменилась, все свои поступки, мысли, решения. Но эти раздумья не тяготили. Спокойные ненавязчивые мысли появлялись так же легко, как и исчезали, не обременяя и не раздражая. Когда по вечерам, впуская свежий воздух, Лили настеж распахивала окно в своей комнате, ей казалось, что так же просто она может впустить в свою жизнь чужого человека, который станет родным, и позволить ему остаться навсегда.
В конце первой недели каникул прислала письмо Элизабет. Она писала, что в начале июля они с родителями уезжают во Францию, и приглашала погостить у неё в августе. Лили согласилась. Она никогда не была у Элизабет, а ей очень уж хотелось посмотреть, как живёт семья волшебников. Потом написала Мэри. Она жаловалась на простуду, которая была сейчас особенно некстати. Лили отправила ей открытку, пожелав скорейшего выздоровления. Писала ещё Карла, снова приходили письма от Элизабет...
Не писал только один человек, от которого Лили не то что бы ждала писем, но который каждое лето присылал их ей.
Да, Поттер этим летом не написал Эванс ни строчки.
Лили это немного удивляло. Обычно Поттер заваливал её письмами, большинство из которых она даже не читала. А если и читала, то сразу же после прочтения с досадой выкидывала. Может, она этого не замечала или не хотела замечать, но иногда, читая письма Поттера, она улыбалась...
Но, разумеется, не потому, что они были остроумными или смешными! А просто потому, что Поттер ну такой дурак...
Но «такой дурак» не писал этим летом. Его гордый филин ни разу не показался за окном дома Эвансов, неся послание от хозяина, в котором изложены глупые истории и не менее глупые предположения.
«Ну и что, что он не пишет? Не пишет — и не надо. Мне его письма не нужны».
Так упрямо думала Лили, сидя одна на кухне, не желая признать, что чуть-чуть, самую малость, но ей хочется получить письмо от Поттера.
В это время в окно постучался большой филин, и Лили, поднявшись из-за стола, быстро подошла к окну и распахнула его, впуская птицу.
Интересно, знай она заранее, что это письмо от Элизабет, торопилась бы она также?
Солнце медленно клонилось к закату, омываемое солёными волнами Ла-Манша. Закрывались лавки, торгующие разного рода сувенирами, и открывались клубы, из ресторанов звучала зажигательная музыка, включались разноцветные многочисленные фонарики, которыми были украшены деревья, улицы наполнялись молодёжью, и начиналась та искромётная ночная жизнь, которой и славится Брайтон.
Стоя на пирсе, Джеймс задумчиво смотрел на море, наблюдая, как скрывается за горизонтом жёлто-оранжевое солнце. Берег постепенно пустел. Тёплый морской бриз легко трепал волосы и лёгкую летнюю рубашку. Джеймс ощущал спокойствие, к которому не привык. Он вспомнил, как много лет назад, когда ему было шесть, они с родителями отправились на курорт в Испанию. На вторую неделю пребывания там, они с мамой пошли погулять вечером по берегу. Было так же тихо и спокойно, как сейчас.
Держа сына за руку, Дорея спросила:
-Чувствуешь?
-Что? - не понял Джеймс.
-Спокойствие. Внутренее, - сказала миссис Поттер. - Это связь с вечностью.
Шестилетний мальчишка едва ли может понять, что значит связь с вечностью. Джеймс и не понял. Но те слова матери запали ему в душу, и спустя одиннадцать лет он вспомнил о них, хотя и теперь не совсем понимал их смысл.
-Что, любуешься пейзажем? - тишину разорвал весёлый голос Сириуса.
Джеймс обернулся к другу, бодрым шагом направлявшемуся к нему с двумя коктейлями в руках. Один стакан с цветной жидкостью Сириус протянул Джеймсу, к другому приложился сам. Сохатый взял стакан и отпил немного, ощутив во рту горьковатый вкус алкоголя, смешенного с соком и чем-то ещё.
-Умеют же маглы делать алкогольные напитки, - заметил Сириус, но тут же с довольной улыбкой добавил: - Но я приверженец огневиски.
И вылил оставшуюся большую часть коктейля прямо в море.
-И надо было тебе купить дом именно в Брайтоне, - сказал Джеймс. - Тут же даже не искупаешься до августа: вода холодная. Нет, чтобы прикупить жилье где-нибудь в Италии...
Сириус усмехнулся, ничего не ответив. Домик в Брайтоне он купил в начале лета. Это было уже его собственное жильё, приобретённое на деньги, оставленные ему в наследство дядей Альфардом.
В предпоследний учебный день Сириус получил от дяди письмо, в котором тот просил его о встрече. Встретиться договорились в «Дырявом котле».
Джеймсу не хотелось возвращаться в пустой дом в Годриковой Впадине, и друзья по приезде в Лондон заночевали в «Дырявом котле», куда на следующий день явился дядя Альфард.
Дядя Альфард был среднего роста, худой человек, довольно симпатичный. Его живые серые глаза всегда весело и озорно горели на слегка загорелом лице. По начинающим седеть густым чёрным волосам он привычным движением проводил рукой, и Сириус, едва заметив этот жест, но не видя лица, тотчас узнал в сидящем за столом человеке в бардовой мантии дядю Альфарда, дожидавшегося его.
-Ну, привет, племянничек, - дядя весело прищурился и пожал руку Сириусу, когда тот садился за стул напротив него. - Как твои дела?
-Неплохо, - Сириус пожал плечами.
-А у меня для тебя новости, - Альфард провёл рукой по волосам. - Я решил путешествовать, посмотреть мир. Завтра отправляюсь...
Сириус внимательно посмотрел на дядю. Сразу нахлынули воспоминания: слишком уж много было связано у Бродяги с этим волшебником.
Для Сириуса дядя Альфард стал человеком, которым старший наследник Блэков восхищался, на которого старался быть похожим и которого очень любил. Этот энергичный обаятельный волшебник расположил к себе Сириуса своей непохожестью на всех тех, кого Сириус привык видеть рядом с собой, своим непосредственным поведением и неподражаемой привычкой говорить всё, что думает, в лицо тем, кто хорошенько мог потом отплатить ему за дерзость. Альфард был настоящим, не фальшивым, и именно поэтому он всегда и везде всем мешался. На любых торжественных приёмах у самых знатных чистокровных волшебников он казался белой, но очень гордой и своенравной, вороной. Он не считался ни с чьим мнением, до последнего отстаивал свою точку зрения, и — главное — никогда не подчинялся правилам, установленным в высшем магическом обществе. Он презирал и их, и тех, кто боялся их нарушить. Это был человек широкой души, которую он мог открыть только тем, кого действительно любил. А любил он немногих. Когда-то давно, когда Сириуса ещё не было в планах, Альфард был женат. Он сам никогда не говорил об этом, но как-то Орион сказал, что Альфард очень любил жену. Она рано умерла. Больше он не женился, хотя имел много связей, а однажды, незадолго до того, как Сириус сбежал из дома, Альфард пришёл на званый ужин к Малфоям в сопровождении очаровательной ведьмочки, которая была лет на пятнадцать младше его. Все гости были в ужасе, поскольку девушка была маглорождённой. Альфард же заявил, что хочет на ней женится, а крёстной их будущего ребёнка он уже назначил Вальбургу, которая, услышав это, подавилась куском баранины. После этого Альфард сразу же покинул Малфой-Мэнор, оставив всех присутствующих в невыразимом расстройстве. Через два дня Сириус узнал, что дядюшку выжгли с семейного древа.
-Ты, что же, до сих пор не женился? - спросил Сириус, ухмыльнувшись.
-Ты же знаешь, я вовсе не собирался, - ответил с улыбкой Альфард. - Я просто хотел позлить родственничков.
Сириус усмехнулся.
-Так вот, я уезжаю, а тебе оставляю большую часть своих сбережений в Гринготтсе, - сказал дядя Альфард.
Сириус ничего не ответил.
-Я, пожалуй, начну с Египта, - не дождавшись ответной реакции, произнёс Альфард. - Хочу посмотреть на дельфинов.
Сириус посмотрел дяде в глаза. Он прекрасно знал, почему Альфард упомянул дельфинов.
Сириусу было семь. Он сидел с родителями в гостиной. Отец и мать говорили о политике. Сириус особенно не прислушивался, но после слов Вальбурги о том, что грязнокровки — это низший класс, неожиданно спросил:
-Мама, а чем...грязнокровки хуже нас с тобой?
Невинный вопрос ребёнка едва ли не привёл Вальбургу в бешенство.
-Тебе пора бы знать простые истины, Сириус Орион, - строго и высокомерно сказала мать. - У грязнокровок грязная кровь, это значит...
-Грязная? - перебил Сириус. - Я думал, кровь у всех одинаковая — красная...
-Во-первых, не перебивай мать, - повысила голос миссис Блэк. - А, во-вторых, не все достойны носить имя волшебника. И грязнокровки лишь нагло присвоили себе это имя, в действительности же они не имеют на него никакого права.
-Но ведь они обладают магией? - спросил Сириус.
-Какая разница? - раздражилась Вальбурга.
-Если они обладают магией, значит они волшебники и достойны быть ими, - сказал Сириус. - И совсем не важно грязнокровки они или чистокровки, мы все одинаковые...
-Как ты смеешь говорить, что мы такие же, как эти вонючие магловские отродья?! - Вальбурга в ярости вскочила с кресла.
Тогда она впервые ударила старшего сына по лицу. Хлестнула наотмашь, оставляя красный горящий след на щеке и страшный рубец в сердце. Впоследствии она делала это еще не раз.
Потом миссис Блэк отправила сына в свою комнату. Там Сириус сидел на своей кровати и молча смотрел в стену. Ни одна слезинка не скатилась по его щекам. Только внутри была странная пустота. Сириус не понимал, как она могла ударить его. Она же его мама...
А потом пришёл дядя Альфард. Он, видимо, зашёл зачем-то к сестре, а затем решил заглянуть к племяннику. Он застал его сидящим, словно в оцепенении, и сразу понял, что что-то случилось. Дядя опустился рядом с Сириусом на кровать и заглянул мальчику в лицо. Он ничего не спрашивал, но Сириус вдруг заплакал, как девчонка, и сам всё ему рассказал. Он злился из-за того, что разревелся, и поэтому яростно размазывал слёзы кулаками по лицу, а когда чуть-чуть успокоился, Альфард сжал его плечи и легонько встряхнул, заставляя племянника взглянуть ему в глаза.
-Ты всё правильно сделал, - серьёзно сказал Альфард. - Неважно, кто мы, откуда, сколько нам лет; неважно, какая кровь течёт в наших жилах и нашивки какого факультета у нас на мантии. Гораздо важнее, что у тебя внутри, что ты можешь дать этому миру, - дядя посмотрел племяннику в глаза. - А я уверен, ты многое можешь ему дать, Сириус.
Дядя Альфард ещё долго сидел с племянником. Они много говорили, и дядя признался, что он мечтает увидеть дельфинов.
-Дельфины — удивительные создания, - сказал он тогда, лёжа на кровати рядом с Сириусом и глядя в потолок. - Они очень добрые. Гораздо добрее некоторых людей.
-Тогда я тоже хочу их увидеть, - сказал Сириус.
-Придёт время, и наша мечта сбудется, - заверил его Альфард. - Наша общая мечта.
Сириус надолго запомнил тот добый взгляд дяди Альфарда, которым он смотрел на племянника. Тогда же Сириус понял, что этот человек никогда его не обманет и, уж конечно, не ударит.
-Ты не подумай, я помню обещание, - дядя Альфард снова чуть прищурился, и Сириус вернулся из своей комнаты и своего прошлого обратно в «Дырявый котел».
-Я знаю, - просто ответил Бродяга.
-Можешь поехать со мной, если хочешь.
-Спасибо, дядя, - Сириус слабо улыбнулся. - Но я не могу. У моего друга недавно умерли родители. Я ему нужен.
Дядя Альфард довольно улыбнулся, откинувшись на спинку стула.
-Правильно. Друзей не бросают, - сказал он. - Я же говорил, ты многое можешь дать этому миру.
-Эй, Бродяга, о чём задумался? - вырвал Сириуса из поспоминаний голос Джеймса.
-А...нет, ничего, - Блэк усмехнулся.
-Бродяга, а ты знаешь, что такое связь с вечностью? - спросил Поттер.
Сириус, как на пололумного, воззрился на Сохатого.
-Слушай, друг, по-моему тебе уже хватит таскаться по побережью, а то на тебя свежий воздух плохо влияет, - с усмешкой заметил Сириус. - Или тебя так от коктейля пропёрло?
Друзья рассмеялись и неспешным шагом направились домой.
-Знаешь, Сохатый, я тут такую интересную штуку заметил, - сказал Сириус, когда они проходили мимо антикварного магазина. - Прошлым...да и позапрошлым летом ты Эванс каждый день строчил письма, а в этом году — ни одного... - Блэк посмотрел на друга. - Всё, прошла любовь завяла тентакула?
Джеймс фыркнул.
-Я специально ей не пишу, - сказал Поттер. - Но я приготовил ей сюрприз, и завтра она его получит.
Сириус с насмешливой, но доброй улыбкой посмотрел на друга.
-О, берегись, прекрасная и неприступная Лили Эванс, ибо неутомимый и лохматый Джеймс Поттер готов штурмом взять твоё гордое сердце!.. - продикламировал Сириус и получил подзатыльник.
Недалеко от дома, где жили Эвансы, находился старый городской парк. Он был местом уединения и неторопливых длительных прогулок по выложенным плиткой дорожкам под тенью исполинских деревьев, безучастно и спокойно взирающих с высоты своего возраста на людские мысли, проблемы и мечты. В центре парка находился пруд. Посередине пруда был островок, соединенный с берегом уплотнённой земляной насыпью, пройдя по которой можно было оказаться на острове, под сенью раскидистого клёна, растущего там, и увидеть некрупных рыб с тёмной чешуёй, медленно плавающих в кристально чистой воде.
Лили очень любила гулять в этом парке, когда была ещё маленькой девочкой. Именно здесь, на уютных аллеях тихого парка, оживали захватывающие истории Маргариты, которые она так любила рассказывать; здесь тени её прошлого, полного приключений, обретали телесную форму, становясь явью, и вновь возвращались к ней яркостью и насыщенностью уже прожитых лет.
Часов в восемь вечера, надев красивое коралловое летнее платье до колен с нешироким кожаным ремешком на талии и аккуратные туфельки-лодочки, Лили вышла из дома и направилась к парку. Родители были в гостях у знакомых, а Тунья убежала с подружками в кафе, так что дома Лили одной было скучно.
Ласковое солнце медленно клонилось к закату. В воздухе витал ненавязчивый запах начинающих распускаться роз. Наступал вечер. Это был один из тех замечательных летних вечеров, когда душа переполнена беспричинной тихой радостью и спокойствием. Очень хотелось, чтобы этот вечер не кончался и стрелка часов застыла где-нибудь на девяти, предоставляя возможность насладиться тёплыми лучами заходящего солнца, лёгким игривым ветерком и высоким, бесконечно высоким небом.
Лили неторопливо шла по дорожке, по обеим сторонам которой были посажены белые акации. Был пик их цветения, и крупные гроздья источали густой сладкий аромат, наполнявший собой воздух. Лили с удовольствием вдыхала его и улыбалась своему внутреннему спокойствию и всей той невообразимой красоте и прелести, которая окружала её.
Аллея была пуста: Лили прогуливалась в одиночестве, чему была рада, хотя куда больше радости ей доставляли само пребывание в старом парке и хорошая погода.
Через три минуты размеренной ходьбы Лили заметила футах в тридцати впереди себя сидящего на чугунной лавочке парня и, верно, не обратила бы на него никакого внимания, не будь его профиль так ей знаком.
Молодой человек хмурился, внимательно разглядывая лист бумаги, который держал перед собой, иногда вертел его, словно пытался с другого ракурса взглянуть на то, что было там написано или нарисовано.
Лили остановилась и стала внимательно вглядываться в него, пытаясь понять, тот ли он человек, о котором она думает, или же она просто обозналась.
Эванс сделала пару шагов вперёд. Нет, она не ошиблась.
На лавочке как ни в чём не бывало восседал Джеймс Поттер. Он серьёзно и вместе с тем жутко комично разглядывал какой-то помятый лист, держа его в руках на уровне глаз.
«Какого Мерлина он здесь забыл? - тут же подумала Лили, не сводя глаз с Поттера, который её не замечал. - Не просто же так он тут оказался... Выпытал у кого-то мой адрес, а потом притащился в Коукворт, гиппогриф его подери...».
В эту минуту Поттер повернул голову в её сторону. Два растерянных взгляда карих и зелёных глаз ненадолго встретились, а затем Джеймс улыбнулся, поднялся с лавочки и подошёл к Лили.
-Привет, Эванс, - всё также улыбаясь, поздоровался Поттер.
-Привет, - негромко сказала Лили и незамедлительно спросила: - Поттер, что ты здесь делаешь?
-Гуляю, - невозмутимо сообщил Джеймс. - Разве в парках что-то другое делают?
-Я имею в виду, в Коукворте вообще, - сказала Лили и сжала губы.
-Я гуляю в парке в Коукворте, - произнёс Джеймс, и глаза его за стёклами очков озорно блеснули. - Прекрасный парк, надо сказать. Ты не находишь?
Встреть Лили Поттера в Коукворте этак год назад, она бы разозлилась и потребовала, чтобы он убирался восвояси.
Сейчас же — странно — само появление лохматого гриффиндорца и его выходки на подсознательном уровне казались Лили збавными и даже милыми.
-Поттер, ты не можешь хотя бы пять минут не паясничать? - спросила Лили, стараясь казаться серьёзной; выходило, надо сказать, не очень.
-А кто паясничает? Я паясничаю? - Джеймс невинно захлопал глазами и развёл руками, но, вспомнив, что всё ещё держит какой-то листок, который вероятно Лили не следовало видеть, тут же убрал руки за спину, как ребёнок, прячущий от взрослых конфеты, которые он достал из шкафа до обеда. - И ничего я не паясничаю.
Мгновение Лили смотрела в эти невинные добрые глаза, в глубине которых горел весёлый огонёк, на эту искреннюю улыбку и вдруг не удержалась сама, улыбнулась тоже.
-А что это ты за спиной прячешь? - спросила Лили, невольно улыбнувшись кокетливой улыбкой, и стала обходить Джеймса, пытаясь заглянуть ему за спину.
-Ничего, - машинально ответил Поттер, не давая ей увидеть то, что она хотела.
-Так уж и ничего? - Лили остановилась и, хитро прищурившись, взглянула на Джеймса.
-Ничего, - повторил Джеймс, но под настойчивым взглядом Лили сдался: - Это карта. Но, надо заметить, очень плохая. В ней же ничего не поймёшь, - с этими словами Поттер протянул девушки помятый лист. - А ещё рисует хорошо...
-Рисует? - переспросила Лили, разглядывая «карту», на которой тут же узнала свой квартал и дом. - Так это Элизабет меня сдала? - спросила она, подняв голову, и улыбнувшись.
-Только под пытками, - быстро сказал Джеймс, подняв правую руку ладонью к Лили, как бы показывая, что Элизабет не виновата. - Но, как видишь, карта абсолютно не точная, так что Макензи меня провела, - гриффиндорец удручённо вздохнул.
Лили рассмеялась.
-Карта превосходная, просто ты не умеешь ей пользоваться!
-Это я-то не умею? - вскинулся Джеймс, улыбнувшись.
-Именно ты, Поттер, - Лили победно вскинула подбородок. - Иначе бы ты не потерялся.
-Я не потерялся! - Джеймс ошалел от такой наглости: дожили, Эванс говорит о нём, как о четырёхлетнем ребёнке. - Я с тобой с удовольствием бы поспорил...и переспорил бы, но я не ради этого целый день убалтывал Элизабет, а потом шатался по этому городку добрых полтора часа...
-А ради чего? - спросила Лили, возвращая Поттеру «карту».
Джеймс довольно улыбнулся, видя, что ему наконец-то удалось направить разговор в нужное русло.
-У меня для тебя сюрприз, - сказал Джеймс и, стоило Лили открыть рот, чтобы что-то сказать, быстро добавил: - И здесь нет Гигантского Кальмара, так что тебе придётся пойти со мной.
-Ух-ты, какая самоуверенность, - Лили сложила руки на груди. - А, может, я не хочу с тобой идти.
-Что ж, - Джеймс пожал плечами, - тогда ты упустишь лучшие минуты своей жизни.
-Даже так? - Лили усмехнулась.
-Серьёзно, Эванс, идём, - Джеймс протянул ей руку. - Тебе понравится, обещаю.
Лили колебалась.
-Просто дай мне руку, - попросил Джеймс.
Эванс секунду боролась с собой, потом неуверенно протянула Поттеру руку, и, когда он сжал её пальцы, они вдвоём трансгрессировали с пустой аллеи.
-Где мы? - спросила Лили, когда вновь почувствовала под ногами твёрдую землю.
Они стояли в узком проходе между двумя домами.
-Сейчас сама всё увидишь, - пообещал Поттер.
Лили и Джеймс вышли из своего укрытия и оказались на широкой, хорошо освещённой улице, вдоль которой тянулись старинные дома и магазины. Деревья, посаженные со стороны тротуара, по которому шли гриффиндорцы, были нарядно украшены фонариками. На своём пути Лили и Джеймс встречали весёлых смеющихся людей, в основном молодых. Откуда-то звучала музыка. Лили, широко распахнув глаза, с радостно-восторженной улыбкой оглядывалась вокруг.
-Где мы, Джеймс? - спросила она, не заметив, как назвала своего спутника по имени.
Поттер с улыбкой оглянулся на неё.
-Мы в Брайтоне, - ответил он.
Лили обернулась к нему и улыбнулась.
Они прошли улицу до конца, свернули на другую и перешли дорогу, подходя ко входу в Центральный парк Брайтона.
Лили только сейчас заметила, что они всё ещё держутся за руки, но не было никакого желания отпустить эту тёплую крепкую ладонь, так уверенно и осторожно сжимающую её пальцы.
Лили и Джеймс прошли по аллее в центр парка, который представлял собой большую круглую площадку, выложенную серой плиткой. Здесь было очень много людей. Играли музыканты.
-Не пропустите! Только сегодня! - кричал загорелый молодой человек, указывая на большое скопление людей, образовавшееся вокруг музыкантов. - Фестиваль латино-американских танцев!
Джеймс повёл Лили туда. Здесь, в самом центре площади, играли музыканты и двое латино-американцев танцевали сальсу. Не было никаких сомнений, что красивый загорелый черноволосый мужчина и его партнёрша, стройная женщина с каштановыми волосами, стриженными под каре, в ярко-розовом платье и татуировкой на плече, были латино-американцами, поскольку они так хорошо, просто блестяще танцевали сальсу как танец своей страны, как не может танцевать её ни один европеец, как бы долго и упорно он не тренировался. Этот танец был зажигательным, страстным, полным эмоций и сложнейших трюков, которые танцоры выполняли, казалось бы, очень легко, но даже человек, абсолютно не разбирающийся в танцах, понял бы, что всё то, что они делали, было не таким уж и простым. Танцоры полностью отдавались танцу. Так танцуют только те, кто живёт танцем; в широких улыбках, в горящих глазах, в отточенных движениях — во всём угадывалась любовь к тому, что они делали. Скоро к ним присоединилась ещё две пары профессиональных танцоров. Они зажигали всех присутствующих такой энергией, что самому хотелось сейчас же выскочить вперёд и сплясать, забыв о том, что вовсе не умеешь этого делать. Такое желание появилось уже у многих наблюдателей, и оно вскоре было услужливо выполнено. Один из музыкантов громко прокричал, «Танец — это жизнь, поэтому танцуем все!», и площадь наводнилась двигающимися в такт и не в такт (это было уже неважно) людьми. Сейчас можно было пригласить кого угодно: совсем незнакомую девушку или совсем незнакомого парня: зажигательная сальса объединила людей.
-Потанцуем? - Джеймс улыбнулся, глядя Лили в глаза, и потянул её в толпу танцующих.
-Но я не умею, - Лили немного смущённо улыбнулась, хотя почти не сопротивлялась и послушно шла за Джеймсом.
-Здесь это неважно, - сказал Поттер.
Джеймс взял одну руку Лили в свою руку, другу положил ей на талию — и они закружились в бешеном ритме страстной и чувственной сальсы. Никто из них не умел её танцевать, но разве в умении было дело?
Джеймс крутанул Лили, подняв руку, и Эванс засмеялась. Их захлестнул вихрь всеобщего веселья, бесшабашной радости и восторга.
Сейчас, находясь в другом городе, с человеком, с которым она только и делала что ссорилась на протяжении шести лет, Лили чувствовала себе по-настоящему и абсолютно счастливой. А если бы она знала, как счастлив был Джеймс просто видеть её улыбку...
Музыка, казалось, звучала всё громче и громче. Со всех сторон яркими пятнами мельками женские платья. Лили уже не думала ни о чём, а просто танцевала, отдаваясь этой своей первой в жизни сальсе также, как и эти недавно танцевавшие профессионалы — вся, без остатка. Перед ней то и дело мелькали два озорных карих глаза, которые улыбались, как улыбались и губы — ей, ей одной...
Музыка сводила с ума. Сердце билось в бешенном ритме в такт ей.
Лили глубоко вдохнула, не переставая улыбаться и быстро перебирать ногами, чтобы не сбиться со счёта.
Эта музыка была вечна.
Этот танец был вечен.
И мимолётное счастье тоже было вечно.
Джеймс резко отстранил Лили от себя, держа её за вытянутую руку, а потом ещё более резко притянул к себе.
Между ними больше не было дистанции. Лили оказалась прижатой к Джеймсу. Она слышала, как бьётся его сердце, и ей казалось, будто это бьётся её собственное.
Лили на мгновение затаила дыхание. Весь мир вокруг вдруг стал каким-то ненужным, без которого вполне можно было обойтись.
Эванс медленно подняла глаза на Джеймса.
«Какие они глубокие, его глаза», - пронеслось в голове.
Джеймс смотрел серьёзно и не смел допустить даже мысли отвести взгляда от Лили.
«Разве бывают на свете более красивые глаза, чем у неё?».
Музыка всё ещё грохотала, но ни Джеймс, ни Лили её уже больше не слышали.
Был только стук его сердца и её сердца. И ничего больше.
Лили чуть приоткрыла губы, не сводя взгляда с его лица, а Джеймс вдруг тихо, но отчётливо произнёс:
-Поцелуй меня, Лили...
